Без чувств

Холодный ветер бил в лицо, когда Попов судорожно вглядывался в плывущий почерк на оборванном клочке бумаги. Жизнь снова предоставляла для него всяческие трудности и переживания, от которых он скоро начнёт терять сознание. Рука упала в карман пальто, а в ней сжималась последняя надежда, в которую так слабо верилось. Ноги пристыли к асфальту, будто под ними только что образовался лёд, исходящий от него самого. С великим трудом он повернулся в сторону, откуда пришел, глядя за угол, чтобы увидеть кафе. Что-то щёлкнуло в голове, будто собираясь пихнуть его в спину, чтобы он побежал обратно, ни о чём не задумываясь. Но ничего не произошло. Арсений остался стоять на месте какое-то время, после чего вздохнул и медленно пошел в сторону остановки. Так он помнил события, проходившие в тот самый вечер. Дальше были лишь терзания выбора, из-за которых он не мог спать еще пару дней, постоянно находясь в прострации. В чём проблема взрослому мужчине написать другому человеку, чтобы пообщаться поближе? Но проблема была, и Арсений предпочёл ее избегать, нежели бороться. Без сопровождения мыслей о записке было невозможно даже взять в руки телефон, отчего занятий в его распоряжении оставалось немного. Не будь бы он тряпкой, давно бы написал, не мучаясь в своей неуверенности. Но была и хорошая сторона всего этого, помогавшая ему грезить слабыми надеждами, зарождающимися приятным теплом в груди. Теперь он знал его предположительное имя, записанное в никнейме пользователя телеграма. Также иногда с любопытством разглядывал все его аватарки, растягивая уголки губ в лёгкой улыбке, раздвигая пальцами фотографию на экране телефона, чтобы полностью различить все черты лица парня, которые он не успел до конца запомнить при их мимолетных встречах. Попов оглядывался по сторонам, будто точно не знал, что в его доме больше ни одной живой души, способной заметить его за довольно странным действием. Его мысли путались, превращались в бессвязный ком, который в последствии застревал в горле, а из того уже на протяжении многих лет не вырвалось ничего хотя бы отдаленно похожего на человеческую речь. Да и сам Арсений давно не считал себя человеком, лишь оболочкой из плоти и кости, скрывающей его истинные чувства за безразличием к окружающему миру. Но в последнее время все будто резко изменилось, обретя смысл, приоткрыв завесу и показывая различия между реальностью и его разумом. Его имя безнадёжно осело на подкорке сознания, отпечатываясь как самое важное знание в жизни Попова, а взгляд зеленых глаз не оставлял ни на минуту. Такой подставы от своего воображения он явно не ждал, находясь в большом недоумении, потирая рукой сложенный вдове листок в кармане домашней рубашки. Хотелось открыть окно настежь, не смотря на то, что на улице было весьма прохладно. Но в комнате становилось так душно, так невыносимо находится, что можно было пойти и на такие меры. Казалось, жар опоясывал его со всех сторон, не разрешая спрятаться от всего мира даже под пуховым одеялом. Пытаться уснуть в таком состоянии – почти невозможное действие, которое совершалось на протяжении целого часа. Но, в конечном итоге, собрав всю усталость в кулак, ему это удавалось. Так прошли две недели из его жизни после того злополучного дня, когда Арсений решил навестить кафе во второй раз. Он заболел, по-видимому, простудившись, гуляя в дождь в своем тонком пальто, не предназначенном для таких погодных условий. Потому всё это время он лежал пластом в своей кровати, пытаясь лишний раз даже не вставать, чтобы не испытывать неприятные ломящие ощущения во всём теле. Но в последнее время ему становилось всё лучше, чему нельзя было не радоваться. Попову даже скорее хотелось выйти на улицу, где стало уже совсем холодно, потому он всё еще не решался, чтобы снова не слечь на следующий день с температурой. Но мысли об Антоне всё еще не пропадали, грея его сердце с помощью бумажки, которая всё время лежала у него в правом кармане рубашки. Он даже пару раз набирал сообщение в его чате, чтобы отправить, но быстро всё стирал, отбрасывая телефон подальше от себя. Руки дрожали, набирая очередной такой шаблон. Он пичал много, представляясь, за что-то извиняясь, пытаясь даже объяснить свою проблему, преследующую его столь долгое время, высказываясь в пустоту, чтобы стало легче. Но потом спешно нажимал на клавиатуру, следя за тем, как быстро его строки исчезают с экрана. Осталось лишь пресловутое "Здравствуй", на которое Попов смотрел долго и безнадёжно, а затем добавил небольшое пояснение к своему нежданному приветствию. Рука вздрогнула, собираясь снова удалить свои мучения навсегда, но случайно попала по самолётику в углу клавиатуры. Текст всплыл первым отправленным сообщением. Страх появился в голубых глазах, застилая остатки здравого смысла, который когда-то еще присутствовал в голове Арсения. Понимая, что он наделал, судорожно пытался удалить своё сообщение, но и тут потерпел поражение, второпях забыв нажать на галочку, подтверждающую удаление сообщения у обоих пользователей. С большим усилием проглотив слюну, Арсений понял, что случилось. Ему стало невероятно противно от себя самого, потому что из всего, что он мог написать, отправил самый плохой вариант. Жизнь будто ненавидела его, заставляя сгорать со стыда, представляя, что о нем подумает его собеседник. Попов даже не понимал, что стоит написать теперь, ведь его социальные навыки находились почти на дне. Но, поняв, что хуже уже точно не сделает, быстро настрочил еще одно сообщение, отправляя. Телефон был заброшен под кровать, а его хозяин лежал, закрывая лицо подушкой, стыдясь того, что какие-то высшие силы увидят его слабость. Пытаясь отвлечься от невероятной оплошности, Арсений успокаивал себя сладкими мыслями, убаюкивая своё сознание, в конечном итоге задремав.

***

Прошло уже более четырёх часов с момента отправки случайного сообщения, которое вообще никаким образом не должно было существовать. Но сейчас это было уже совсем неважно. Арсений сидел под мягким одеялом, поджав под себя колени и судорожно печатал очередной ответ новому знакомому, каких у него не появлялось уже очень долгое время. Это было странно осознать и принять. Он даже не знал, что писать, а что нет, совсем забыв, как общаться с совсем незнакомыми ему людьми. Но этот парень вовсе не казался таковым, словно Попов знал его уже долгие годы, при этом видевшись с ним всего пару раз, не имея возможности поговорить. Но сейчас эта возможность внезапным образом появилась, давая голубоглазому маленький шанс. Глаза уже слипались от нехватки сна, но бросать общение вовсе не хотелось. Хотя в голову приходила мысль, что Антону наверняка завтра нужно было вставать на работу, спросить он об этом не решался. Сам сказал бы, если надо было. В один миг, пока Арсений ждал нового ответа, он ненароком прикрыл глаза, расплываясь в лёгкой дымке сна, которая постепенно накрывала сознание. Казалось, ещё чуть-чуть и он бы полностью погрузился в царство Морфея. Но навязчивые мысли об оставленном без внимания собеседнике резко прервали приятную дремоту, заставив с трудом разлепить глаза, уставившись за экран смартфона, на котором висело одно непрочитанное сообщение. Голубой взгляд быстро пробежался по тексту, не веря своему же органу чувств, который работал исправно. Антон так легко предложил ему встретиться, не представляя, как тяжело Попову даже переварить эту мысль. Сознание будто помутнилось, когда чат открылся, и он дрожащими руками напечатал "Я не против. Где?" Больше слов не было.

***

Они договорились встретиться в следующую пятницу после окончания рабочего дня у Антона. Попов не отказывался, планов у него не было. Как и всегда. Но было то, за что он ненавидел себя уже после ночного разговора.  Проснувшись утром, голова ходила кругом от мыслей, не собиравшихся в единую картину. Подумалось, что всё это был странный сон. Один из тех, что снился ему в последнее время. Но слишком уж он был связанным и реалистичным, несмотря на все противоречия в голове. Разве мог он так легко согласиться на приглашение встретиться с абсолютно незнакомым человеком, который никак не мог знать о главной проблеме в его жизни? Оказывается, мог. Выяснилось это при прочтении их диалога, проходившего явно не в здравом уме, иначе объяснить это было практически невозможно. Арсений уже третий час сидел в своём кресле с кружкой кофе, который уже остыл, так и оставшись оседать на дне. Он обдумывал случившееся, пытаясь найти себе оправдание для отказа от встречи. Все-таки это получалось не очень красиво. Попов был не из тех, кто мог бы так легко изменить своё решение, поставив вторую сторону в неудобное положение. Но разве то, что будет в итоге, не вызовет еще большего смущения? Может быть стоит просто написать обо всём своему официанту, а там он сам в зависимости от своего воспитания решит судьбу их договора? Взвешивать такой груз на бедного рабочего человека, возможно просто жаждущего какого-то общения, вовсе не хотелось. Ну повезло же ему ввязаться в подобную историю. Безысходность ситуации сильно угнетала, не давая возможности расслабиться ни на минуту за время ожидания пятницы, назначенной в сообщении. Попов так и не решился написать хоть что-то, пару раз пытаясь настрочить огромный текст с извинениями и ложью о том, что у него появились новые планы. Но на этот раз он не хотел повторять свою ошибку, случайно отправив его получателю, поэтому довольно быстро остановил себя. Делать было нечего, гениального плана в его голове за целую неделю не родилось, поэтому всё, что оставалось – медленно плыть по течению, не пытаясь никак скорректировать свой маршрут. Оставалось всего пару часов до назначенного времени, когда Арсений стал собираться, заставляя себя поверить в то, что он вовсе не идет на какую-то встречу, мысли о которой не мог выкинуть всю неделю. И в какой-то момент это даже получилось. Удалось одеться, выйти и расслабленно добраться до места назначения, почти забыв о том, зачем он вообще вышел в белый свет под вечер. Получилось даже насладиться приятной атмосферой вечернего города в тусклых огнях, медленно зажигающихся на разных зданиях. Осознание пришло только при быстром взгляде на вывеску, уже горевшую желтоватым светом, освещая вход. Всё спокойствие внезапно испарилось, вырывая мужчину из своих повседневных мыслей и на их смену подкидывая тревожность, холодный пот и осознание того, через что ему предстоит сейчас пройти. Одна только мысль об этом заставила его пожалеть о всём ранее сделанном, возненавидеть себя до глубины души и застыть на месте, в ужасе придумывая план дальнейших действий. «Не поздно ли еще все отменить и сбежать? Не видел ли его никто, не будет ли официант искать пропавшего?», – вопросы одолевали сознание, вызывая в голове неприятные сцены того, что может произойти в попытке убедить себя в том, что в данный момент отступление – лучший выход. И Арсений был благодарен, что он вообще есть. Он нервно сжимал телефон, до этого спокойно лежащий в кармане, собираясь с мыслями, снова придумывая какое-нибудь нелепое оправдание, чтобы затем сбежать как последний трус. Лишь бы не пришлось терпеть позор, который его ожидал. Что-то держало, не давая совершить какое-либо из задуманных действий, заставляя бесчувственно уставится на входную дверь уютного внутри помещения, которое манило к себе. Или это было не помещение, а едва знакомый ему человек, сейчас находящийся там, с минуты на минуту готовый окончить свою смену и пойти на встречу с Поповым? Он мысленно дал себе пощёчину, заставляя опомниться и следовать здравому смыслу, который пока еще остался. Телефон был стиснут в дрожащей руке, набиравшей на экране незамысловатый текст сообщения. Не смогу прийти, извини. Сил на большее не было, их будто выкачали, оставив только раздражающую головную боль и слабость во всем теле, преследующую его все время. Появилось мерзкое чувство еще большего отвращения к себе, из-за которого захотелось немедленно удалить отправленное сообщение, но это уже не казалось таким нужным, не говоря уже о том, что оно почти сразу оказалось прочитанным. Возможно, успел прийти ответ, но Арсению это уже не было интересно. Возможно, зелёные глаза того, кто писал этот ответ с непониманием смотрели на него из-за своей стойки через слегка мутное стекло витрины кафе, но Арсений этого не видел. Дверь заведения открылась, оповещая всех поблизости приятным звоном музыки ветра, а из-за нее вышел человек в одной лишь рабочей форме. Но Арсений уже шёл прочь, не собираясь оборачиваться, оставив все свои мысли позади. А высокий парень, совершенно наплевавший на холод, работу и кричащую ему вслед Оксану, быстрым шагом направился к уже завернувшему за угол мужчине. Но Арсений не передумал. – Постой! Тёплая рука с длинными пальцами, заточенная под долгую работу в виде разноса подносов, коснулась согнутого локтя. Она развернула человека к себе лицом и с силой сжала место прикосновения от резкой боли в тонком запястье. На глаза моментально навернулись горячие слёзы, контрастирующие с ледяным осенним ветром. Взгляды обоих настороженно встретились, неверяще сужая зрачки, пытаясь разобраться в происходящем. Боль вовсе перестала волновать, пусть и выписывала на руках обоих неприятные узоры. Спустя мгновение младший уже упал в согревющие объятия мужчины, стуча зубами от холода и, не сдерживая себя, заливался слезами, уткнувшись в крепкое плечо. Стыдно не было, потому что оба не могли держать себя в руках от осознания своего счастья. От осознания того, что одиночество всё же не может быть вечным. От вида прекрасных бутонов, так долго ожидающих своего часа, а сейчас распустившихся, окрашиваясь в цвет глаз напротив. Они поняли друг друга. Без слов. Но с чувствами.