Губы. Ты смотрела лишь на губы.

      – Пока, cool guy.       – Пока, Перси, – тепло попрощалась Дженна с парнем, помахав ему рукой.       На площадке не осталось почти никого. По крайней мере из актеров. Съемочная группа ещё трудолюбиво копошилась с техникой, отсматривала снятый за сегодня материал, обговаривала идеи и прочие организационные моменты, в которые этим вечером Ортеге вникать ой как не хотелось.       Ее голова была напрочь забита другими переживаниями. Если быть точнее, то ее одним, неизменным уже долгое время, переживанием.       Переживанием по имени Эмма Майерс.       Эта привлекательная и общительная девушка нагло поселилась в ее мыслях, непринужденно завоевывая все большую их площадь.       «Уэнсдей» стала для Дженны огромной, важной и неотъемлемой частью ее жизни. «Крик» подарил ей билет в индустрию, а сериал открыл все, запертые до этого момента, двери. Но самым большим плюсом, очевидно, стали для нее знакомства, которые она завела в это время. Режиссёры, продюсеры – все невероятно интересные и прекрасные люди, что профессионально развивали ее творческий потенциал, а в жизни служили ей интересными собеседниками и приятными знакомыми. А весь актерский состав за время работы, стал настоящей частичкой ее, верными и дорогими друзьями. Особенно некоторые отдельные личности.       С ребятами всегда было крайне комфортно. Общаться с ними было весело и легко. Легко. Со всеми, кроме этой обаятельной шатенки, что, сама того не подозревая, пленила ее полностью.       Дженна пропустила тот момент, когда из дружелюбной коллеги Эмма стала для нее человеком, без чьего присутствия не хотелось проводить и дня. Видит Бог, она бы могла жить на съемочной площадке вечно, забывая про сон, если бы играть ей приходилось именно с этой девушкой.       И брюнетка подозревала, что чувства ее были взаимны.       Тактильность. Особое поведение. Разговоры наедине. Переписки. Намеки.       А конечный «бум» где-то глубоко в сердце произошел какой-то жалкий час назад.       Они стоят друг на против друга, играют свою ситуацию. Крайне глубокую эмоционально и очень интимную в этом отношении для их героинь. Они находятся под прицелом уймы камер и внимательных взглядов десятков людей.       Не смотря на все это, она опять это сделала. Эмма снова перевела взгляд во время диалога на ее губы.       Такие ситуации уже были! Не раз! Как можно быть такой неосмотрительной, чтобы провернуть такое минимум трижды при окружающих? Дразнить ее на глазах у всей команды и миллионов зрителей!       Дженна замечала это и искренне не понимала к чему ведёт ее Майерс. Почему она делает это?       Намеренно, соблазняет ее таким образом прямо во время работы? Или специально подает на будущее зрителям пищи для размышлений? А может чувствует то же, что и сама Ортега, но, в отличии от младшей, не может себя сдерживать?       Дженна устала гадать.       Она намерена поговорить об этом с Эммой и не важно насколько глупо или неловко будет себя чувствовать.       Она знала, что Майерс сейчас сидит у себя. Та точно ещё не покидала студию. Светловолосая каждый вечер задерживается, отдыхая после съемок. Дженне это на руку.       Она стояла перед дверью в невзрачный рабочий фургончик, продумывая свой план мести. «Прости, душа моя, но теперь правила игры диктую я.»       – Ты ведь опять это сделала, – властно начала Ортега, заходя в помещение.       Щёлкнул дверной замок, Дженна закрыла вход в гримерку. Теперь им точно не должны помешать.       – Что? Сделала что? – Эмма не повернулась, она продолжала сосредоточенно пролистывать ленту Инстаграма, сидя на кресле перед длинным, мутным зеркалом. Кареглазая откашлялась, привлекая к себе внимание и Майерс нервно прикрыла веки, собираясь силами перед встречей взглядами. Очередной, титанически сложной, встрече взглядами.       Ей не составляло труда делать это на съемочной площадке: они полностью проваливались в своих персонажей, общались непринужденно, прикрываясь масками вымышленных героев. Реальная жизнь безжалостно эти маски отбирала: здесь ни поведение, ни прикосновения, ни взгляды, ни слова нельзя списать на роль. Ты несёшь ответственность за свои чувства, а за тобой пристально наблюдают: либо принимая твою игру, отвечая взаимностью, либо закапывают твои намеки, не давая им вырваться на поверхность.       Дженна улыбнулась, коварно, и в то же время игриво, мерно пробираясь ближе.       Она знала, что коллега умеет сдерживать свои эмоции и взять ее можно только прямыми, наводящими вопросами. Она знала, что Майерс умеет играть. На то она и актер, в конце концов. Она также знала, что прекрасно играет сама. И она ясно понимала, что они все это время играют друг с другом. Своими чувствами, используя особый спортивный инвентарь: флирт, шутки и сарказм.       – Хорошо. Раз так, то скажи мне, – продолжила темноволосая, положив свои руки на чужие плечи. Эмма непроизвольно вздрогнула. – Куда ты смотрела во время нашей сцены? Майерс удивлённо проморгалась, но после уверенно улыбнулась:       – Странный вопрос. Я смотрела на тебя. А куда ещё я могла смотреть, если мы отыгрывали диалог?       – На меня? – вторит Дженна так удивленно, будто шатенка сказала, что видела не её, а черного единорога. – Значит на меня. Уточни мне, а куда именно?       Крашеная блондинка подозрительно сощурила глаза. Уголок губ тронула мимолётная напряжённая улыбка. На какую-то долю секунды, но именно такие микро-эмоции всегда и выдают нашу истинную реакцию.       – Интересная викторина. Я смотрела тебе в глаза. Не на грудь же мне было смотреть, – Майерс по-детски хихикнула, встречаясь взглядом с девушкой в отражении зеркала.       «Игра», – пролетело в сознании Дженны, – «Убедительно, но не достаточно.»       – Я повторю свой вопрос, – вслух продолжила она, пропустив мимо себя шутки про грудь. Она хотела поставить собеседницу в тупик, а та легкомысленно отшучивалась, – У тебя ещё есть шанс сказать мне правду, дорогая.       Светловолосая расплылась в улыбке от такого ласкового прозвища и в той же манере произнесла в ответ:       – Милая, я уже сказала тебе правду. А что? К чему эти вопросы?       «Игра», – ещё более отчётливо выбивало сознание.       – Ничего. Видимо мне просто показалось.       Ортега развернулась на каблуках, поворачиваясь к двери.       Майерс уже успела расслабиться и вернуться к своим делам, когда...       Дженна нависла над ней, руками облокачиваясь на продолжительный стол. Кисти ее рук моментально нашли чужие ладони, плотно сжимая их в собственных. Движения не были грубыми, но уверенными – этого вполне хватило, чтобы застать врасплох свою возлюбленную.       Она прижалась к коллеге сзади, чувствуя как та невольно выпрямляется, изгибая спину. А после застывает, ожидая развития событий. Темноволосая слышала тяжёлое дыхание, понимая, что принадлежало оно явно не ей самой. Сердце сходило с ума в грудной клетке, но она нервно сглотнула, держа себя в руках.       «Близко. Как во время объятий в последней серии.»       Сейчас существовали только они друг у друга, отрезанные от этого мира, ограниченные тонкими стенами гримерки.       Алыми губами актриса почти касалась ее уха:       – Мне же всего лишь показалось, что в один момент ты взглядом изучала каждый миллиметр моих губ? Верно? Скорее всего я просто утомилась за весь рабочий день, вот и причудилось, – от горячего дыхания коллеги Майерс лишь сдавленно выдохнула. Дженна с силой закусила нижнюю губу. – Жаль, – показательно закончила брюнетка, произнося последнее слово на выдохе.       Бледные ладони Эммы плотнее обхватили чужие. Ее пульс невыносимо подводил ее: постоянно учащался, а на какие-то мгновения, наоборот, и вовсе пропадал. Скулы еле заметно заливались свинцом, лицо стремительно обдало жаром. Она знала, что, в принципе, хорошо держала планку и не выдавала себя, но Дженна все равно заметит это волнение. Ее прижали морально. Дьявол, да и физически так-то тоже!       – Подожди, – опешила та, предпринимая мучительные попытки собирать воедино все свои мысли. Безуспешно... – «Жаль»?!       Пульсация в висках отвлекала, но с потерей размеренного дыхания бороться было сложнее.       Она конкретно зависла в этом моменте, прислушиваясь к отчётливому сердцебиению Ортеги у своих лопаток. О-оу, кто-то завелся даже сильнее ее.       Эмма резко повернула кресло. Слава Аддамсам, ей позволили это сделать, выпуская из самоуверенной хватки. Когда подруга отстранилась, даже дышать стало заметно легче.       Дженна одними только уголками губ одаряла девушку понимающей, победной улыбкой.       – Что ты имела ввиду под тем, что тебе «жаль»? – спросила Эмма, нетерпеливо подскакивая со своего места.       – Это слово означает только то, что оно означает. Мне жаль, что мне просто показалось.       Майерс вымученно улыбнулась.       «Ей жаль... Ей жаль? Ей жаль! Стоп. Она бы хотела, чтобы я действительно смотрела на ее чёртовы губы?! Что за уловки. А если бы я сказала правду, то...»       Светловолосая подняла взгляд. ЧЕРТ. Да ладно, нет...       Карие глаза жадно впивались теперь в ее собственные губы.       Эмма громко выдохнула. По спине пробежал холод, а лицо контрастно залилось огнем.       С ней играли ее же действиями.       Брюнетка впивалась в нее абсолютно трезвым и вызывающим взглядом. Блондинка понимала, что расплывается, почти физически ощущает как решительность тает, а расфокусированным взглядом овладевает забвение, томное желание, мольба скорее закончить этот изматывающий момент. Глаза... Разбейте уже это предательское зеркало души.       Дженна только слабо усмехнулась. Темноволосая сделала шаг вперёд, подходя почти вплотную и взяла Майерс за подбородок, при этом не сводя глаз с пухлых губ, спрашивая тем самым разрешения.       То, что Ортега не стала сразу переходить к делу, проявляя некое уважение и покорность, приятно поразило актрису.       «По дороге домой... Я куплю ружье и убью всех этих бабочек в животе.»       Только их оказалось слишком много и росли они с заметной геометрической прогрессией.       Она неожиданно обратила внимание на такой же томный, желающий взгляд напротив и, решив не поддаваться своей медленно нарастающей внутри робости, прильнула к теплым губам первая.       Мягкий, но требовательный поцелуй накрывал их с головой, сознание опустело и единственное, что сейчас действительно было важно, так это то, что долгие месяцы ожидания наконец подошли к концу.       Ощущение ее присутствия и жар от прикосновений, пылавших сейчас на устах, смешивались воедино и на душе расцветал долгожданный покой.       Когда воздуха уже стало частично не хватать, они отстранились: игривость и вызов в карих глазах сменились ласковым взглядом.       И хоть Дженна каждый день дарила множеству людей возможно полсотни таких откровенных взглядов, но прямо сейчас он был адресован именно ей. Только ей и никому больше, пока они находились наедине и тишину заполняло только их сбитое дыхание.