Всë было понятно изначально

Она больше не пьёт зелёный чай, больше не носит когда-то любимый коричневый берет, больше не красит губы тёмной помадой, не ест любимые конфеты, которые он всегда держал в кабинете для неë, ведь сам к сладкому всегда был равнодушен, и не пользуется ещё недавно любимыми духами. Теперь она пьёт чёрный кофе без молока и сахара, чтобы делая каждый глоток и морщась от ужасного вкуса, вспоминать, что всё ещё жива, носит платок, купленный на распродаже буквально за копейки, красит губы яркой красной помадой, ест только сухие дешёвые печенья и пользуется новыми духами. Теперь она курит тяжёлые сигареты, каждый вечер выпивает по бокалу красного сухого вина, которое терпеть не могла до этого. Да она и сейчас его не любит. Теперь она осталась одна. Только сейчас она поняла, что видимо их любви не было суждено случиться. Только от понимания не становилось легче. Не хотелось меньше курить, не хотелось есть любимые конфеты, хотелось только забыться и забыть его. Каждый вечер она думала о нëм, что пошло не так и почему же ей сейчас так больно. Ведь они были всего лишь друзьями. Всего лишь обычными друзьями. Были. -Марья Сергеевна, я женюсь, - сказал он и еë сердце пропустило удар. -Ну, поздравляю тебя, - неловко ответила она и слабо улыбнулась. Пепельница стремительно заполнялась окурками от сигарет, которые она искренне ненавидит. Зачем берёт те, которые курит он? Зачем берёт его любимое вино? Зачем покупает любимые конфеты? Она не плачет. Она никогда не плачет. Просто долго смотрит в окно и курит. Зная, что придёт время и она справиться с этой ужасной, тянущей на дно, болью. Но сколько можно ждать? Она устала. Устала ждать, устала улыбаться ему каждый день, устала быть одной. Она просто хотела быть любимой. Она больше не хотела ходить на работу, не хотела ездить на происшествия, строить версии и проводить часы напролёт в уголовном розыске. Она больше не хотела помогать людям. Она хотела, чтобы кто-то наконец-то помог ей. Поэтому теперь она почти постоянно сидела в своём кабинете, отправляла на происшествия своих следователей, общалась с уголовным розыском исключительно по телефону, не ходила с коллегами обедать и уходила домой ровно в 20:00. Ни минутой позже. В выходные она целый день сидела дома, отключала мобильный телефон. Лежала на кровати и смотрела в потолок. Почти ничего не ела. Она потеряла аппетит не только к еде, но и к жизни. Все давно заметили изменения. Особенно он. Сначала он заметил, что она сменила парфюм, его любимый парфюм, потом учуял запах сигарет в её кабинете. Она перестала заходить к ним в кабинет обсуждать дела и пить любимый зелёный чай с любимыми шоколадными конфетами, но он всё равно каждую неделю продолжал покупать эти чёртовы конфеты и зелёный чай в пакетиках, который сам терпеть не мог. Конфеты съедал Фёдор, а чай копился уже коробками. Потом она перестала приезжать на места происшествия, перестала носить свой берет, который он просто обожал, и стала красится ужасно безвкусной и абсолютно не идущей ей красной помадой. Перестала отвечать на звонки по вечерам, а в выходные была в не зоны доступа. Она изменилась. Её улыбка стала натянутой, блеск в глазах давно исчез, зато появились огромные синяки под глазами и всегда усталый вид. Он тоже изменился. Перестал спешить домой по вечерам, к невестке, которая с нежным трепетом ждала его. Вместо этого колесил по городу, не понимая, от чего на душе так скребут кошки. Каждый вечер приезжал к её дому. Выходил из машины и курил. Долго курил. Будто ожидая, что сейчас она выйдет. Но никто не выходил. Он уезжал. И так продолжалось изо дня в день. Он начал пить. В выходные буквально уходил в запой. Его невестка не раз забирала его из отдела полиции. Ругала его, а он отмахивался, говорил это последствия давней контузии, скоро пройдёт. А всё не проходило. Каждый раз он приезжал на место происшествия почти первый и ждал. Надеялся, что из машины следственного комитета выйдет она. Но она не приезжала. И он каждый раз знал, что она не приедет. Но всё равно ждал. И однажды дождался. Как всегда он стоял и наблюдал. Подъехала машина. Вышла следователь Цветкова. Он тяжело вздохнул и начал доставать пачку сигарет из кармана. Опять не она. Но буквально через пару секунд он увидел её. Всё таки приехала. Её взгляд сразу падает на него. Кивает в знак приветствия. Он кивает в ответ. Сегодня она выглядит ещё хуже. Кожа стала ещё бледнее, синяки ещё больше, а взгляд ещё более безжизненней. Она держалась за голову, мучаясь от головной боли. Тяжело дышала. Она зашла в парадную. Он сразу же пошёл за ней. -Здрасте, - здоровается он, догоняя девушку. Впервые за долгое время он по-настоящему рад. Рад, что она здесь. -Привет,- отвечает она, -хотела спросить, что тебе на свадьбу подарить? - смотрит на него, давит из себя улыбку, всё как и должно быть. Казалось, что их сердца замерли на этом вопросе. Он не хотел отвечать. Она не хотела знать ответ. Они смотрели на друг друга молча. -Ладно, ты подумай пока, а я пойду оформлять протокол, -продолжает та и старается скрыться как можно быстрее с его глаз. Она ушла в квартиру. Он так и остался стоять в парадной. Она старалась думать только о работе, но получалось плохо. Хотелось выть от одной мысли о его скорой свадьбе. Ещё и головная боль добавляла негативных красок всей этой картине. Невозможно хотелось курить. -Извините, я буквально на пару минут, - говорит и сразу же выходит на улицу. Трясущимися руками достаёт сигарету. Хлопает себя по карманам и понимает, что нечем прикурить. Разочаровано вздыхает. -Держите, - перед её лицом резко появляется зажигалка. Только сейчас он понял, что готов дать ей все зажигалки мира. Только бы она была счастлива. - Но от сигарет голова будет болеть сильнее, - предупреждает, волнуется. Он хотел бы, чтобы она всегда так смотрела на него как сейчас. Пусть недовольно. Пусть она закатывает глаза на его слова. Зато она делает это искренне. Она молча прикуривает и отдаёт зажигалку обратно. -Спасибо. Он принимает вещь обратно, задержав её ладонь в своей дольше положенного. А сколько положено? -Знаете, я понял, что поторопился с женитьбой, мы с Ритой решили сделать паузу, - говорит, смотрит ей прямо в глаза. Улыбается. От удивления она приоткрывает рот. За последний месяц впервые в её глазах загорелся огонёк. Огонёк надежды. И головная боль уже казалась не такой сильной и выматывающей. -Мне жаль, - говорит она, сдерживая улыбку. -У вас плохо получается врать, Марья Сергеевна, - хитро улыбается и приобнимает её за плечи. Её сердце застучало сильнее. На щеках выступил румянец. Только она никак не могла понять это от того, что её обман был раскрыт или от его неожиданных прикосновений. Всё было понятно изначально, только никто из них упорно не хотел видеть очевидных вещей. Всё было понятно изначально. И они это прекрасно знали. Оба знали.