Жар-птица

Тихо смолят свечи Лики образов. Царь Иван ждет встречи, В тьму вперяя взор. Шевелятся тени. Словно тать ночной, Кто-то незаметно За его спиной Оказался. В церкви Лишь сверчки сверчат. Оглянулся — Федька. «Напугал царя!» — Царь Иван вздыхает И из рукава Платье извлекает. Алые шелка Порасшиты нитью Щедро золотой. «Буду я жар-птицей!» «Будешь, светик мой». Федор все одежды Сбрасывает прочь. Шелк струится нежно, Как вода точь-в-точь, По рукам и телу, И до самых пят. Вспыхнули каменья — Вспыхнул весь наряд. Вспыхнул и сам Федор, Видя в витраже Огненный свой образ. «Краше всех царевн, — Царь вздыхает тихо, — Ты, Федора мой». Федька же с улыбкой: «Твой и только твой. Не пора ли, царе, Обвенчаться нам Или ты оставил Что-то в рукавах?» Тихо рассмеялся Царь и вмиг извлек Из карманов платья Парочку сапог Тонкой, мягкой кожи С золотым шитьем, И сказал: «Негоже, Чтобы босиком К алтарю невеста И жена моя Шла». Федора резво Платье приподнял. Царь склонил колени, Федькину ступню Теплым поцелуем Одарил. Ему Было это в радость, Ведь любой из дев Федор его краше. Вот он приодет, Приобут, осталось Голову покрыть Алою вуалью. И не отличить Федьку от девицы. «До чего хорош!» «Я теперь жар-птица, Ты — мой ясный сокол», — Рассмеялся Федор, Вкруг своей оси Закружился. Смотрит, Взора отвести Царь никак не может. «Распрекрасный мой, Будешь ли, Федора, Ты моей женой?» «Буду, Ваня, буду! Будешь мужем мне?» «Буду. Дай мне руку». Вот и на персте Федькином одето Дивное кольцо, Грани алым светом Искрятся его. «Ты прощаешь, Федя?» «Ныне ты прощен», — Тот ему ответил. Их союз скреплен Крепким поцелуем Был у алтаря. «А пирушка будет?» «Да, любовь моя».