Чувства взаимны лишь в дневнике

      Лучи солнца уже не так сильно обжигали, а лишь ласково пригревали землю, отдавая ей свое последнее тепло. Начинающие желтеть листья и дети в парадной форме с букетами цветов в руках свидетельствовали о наступлении сентября.       Люмин, идя в школу на первое сентября, сильно переживала. Она снова увидит лица своих одноклассников, которые её совсем не радуют. Единственный человек, которого девушка хотела бы увидеть, — объект её обожания, ну или просто одноклассник, в которого она тайно влюблена с пятого класса.       Она тихонько встала рядом с одноклассницами, которые, к счастью, не обращали на неё никакого внимания. Да Люмин, в прочем, было всё равно. Её главная цель — как можно дольше не попадаться в поле зрения пацанов и сверкнуть перед глазами лишь перед одним из них. Но все её планы и надежды рухнули, когда её увидел только подошедший одноклассник и сообщил об этом другим. И перед ней уже стояли Скарамучча и Панталоне.       — О-о, Люмин у нас уже не жирненькая свинка? — усмехнулся Скарамучча, осмотрев девушку с ног до головы, — как жаль, что твою поросячью морду не исправил даже сброс пару лишних килограммов.       Люмин сжала губы в тонкую полоску, стараясь не показать никаких эмоций. Эти двое парней постоянно к ней цеплялись и прикалывались, нередко доводя девушку до слёз. А другие, смотря на то, что блондинка не может постоять за себя, частенько присоединились. Да, она в этом классе изгой, она никто, она — объект для насмешек со стороны собственных одноклассников. И если девчонки хотя бы просто делали вид, что её не существует, то парни как раз-таки слишком часто обращали внимание на её существование.       Всё началось с того, что в связи с переходным возрастом в пятом классе Люмин начала сильно набирать вес, пока другие девочки по сравнению с ней оставались стройными и красивыми. И Скарамучча решил пошутить над её полнотой, а Люмин весьма болезненно отреагировала, что и стало забавлять самого парня и его друзей, в том числе и того, кто ей нравился. Поэтому шутки в её сторону начали лететь все чаще, прибавляя все больше и больше других колкостей. Горе девушка стала заедать, и к шестому классу всё стало ещё хуже, а насмешек все больше. Люмин и дралась с мальчишками, и жаловалась учителям, и старалась никак не реагировать — всё было бесполезно, одноклассники прицепились к ней как банный лист.       Но у нее был лучший друг Кадзуха, и он не отвернулся от нее несмотря ни на что, и всегда доносил до Люмин, что она в любом виде прекрасна, что какой бы девушка не была, она остается все такой же доброй, милой и веселой, и нужно любить себя такой, какая ты есть, поэтому Люмин благодаря Кадзухе действительно перестала обидные шутки по поводу ее внешности принимать слишком близко к сердцу.       Однако юный организм продолжил свое формирование, и девушка начала ещё больше вытягиваться в росте, начали округляться бёдра и расти грудь, и хоть Люмин выглядела в то время всё ещё крупнее своих одноклассниц, была уже похожа на девушку. Блондинка не предпринимала никаких мер, но всё же само собой похудела в восьмом классе. И летом решила улучшить и закрепить результат, потому начала бегать по утрам, больше двигаться и соблюдать правильное питание. Пошла она на это не потому, что не нравилась самой себе, а потому что лишний вес плохо влияет на здоровье. Все её старания оказались успешными, и сейчас, придя в 9 класс, она была вполне стройной девушкой, но одноклассники снова нашли, к чему прицепиться.       — Что вам от меня нужно? — пискнула Люмин, сильнее сжимая от нервов ручки своей сумки.       — Да просто поздороваться с любимой одноклассницей захотелось. Ты что, не рада нас видеть? — хмыкнул Панталоне, поправляя свои очки, которые сползли на кончик носа.       — Я была бы рада, если бы вообще вас никогда больше не увидела, — буркнула Люмин, невольно делая шаг назад.       Парни бы ещё что-то ей сказали, если бы на горизонте не появился бы тот, ради которого она терпит все эти насмешки, не переходя в другую школу. Чайльд Тарталья — её одноклассник, который ей нравится уже четыре года, и если она его не разлюбит в 9 классе, то будет «юбилей» в виде пяти лет. Он скользнул по телу Люмин взглядом, будто бы оценивая, но так ничего и не сказал, однако подошёл к другим одноклассницам и очень добродушно поздоровался с ними, чему блондинка позавидовала. Но была и хорошая новость — двое парней отцепились от неё и переключили всё свое внимание рыжеволосому.       Вслед за облегчением Люмин испытала сильное удивление, ведь прямиком к её классу направлялся Кадзуха — её лучший друг и сосед, с которым она дружила продолжительное время. Он заметил девушку и подошёл сразу к ней, обняв в знак приветствия. Люмин лишь ошарашенно смотрела на него, будто совершенно отказываясь верить, что перед ней действительно её друг.       — Кадзуха, ты что тут делаешь? — удивлённо спросила Люмин.       — Помнишь я говорил в последние дни августа, что тебя ждёт сюрприз? — загадочно спросил парень и, не дожидаясь ответа, добавил: — так вот, сюрприз заключался в том, что я перевёлся в твою школу и твой класс.       Люмин слабо улыбнулась и бросила какое-то очень сухое «Круто», а затем слегка нахмурилась.       — В чём дело? Ты не рада? — удивился Кадзуха       — Я очень рада, что мы теперь будем учиться вместе, но…       Договорить ей не дали, поскольку, наконец, началась линейка.       Кадзуха хоть и являлся её лучшим другом, но даже ему Люмин не рассказывала, что терпит насмешки в школе. Девушке казалось, что друг посчитает её жалкой, если она за четыре года никак не смогла отвертеться от всех этих издевательств. Она так думала не потому, что не доверяла Кадзухе, а потому, что многие, с кем она общалась до выпуска с начальной школы, отвернулись от неё и перестали дружить из-за того, что боялись тоже стать объектам для насмешек. Кроме того, ей просто было стыдно признаться другу, что она в этом классе никто.       Так что теперь перед ней на этот учебный год стоит уже две цели: понравиться Тарталье и как можно дольше скрывать от Кадзухи её ситуацию. А для этого придется общаться с ним, когда одноклассников нет поблизости.       Как только линейка закончилась, Люмин будто ужаленная бросилась в здание школы, Кадзуха даже понять ничего не успел. Прибежала к их родному кабинету, конечно, самая первая, даже их классный руководитель Нин Гуан не пришла.       — Люмин, — послышался мужской голос, который заставлял сердце девушки замирать, и она медленно обернулась.       Перед ней стоял Тарталья собственной персоной и смотрел прямо на неё. Люмин казалось, что время остановило свой ход, и сейчас в этом мире существовала только она и он, смотрящие друг на друга.       — Может, ты отойдешь в сторону? Нин Гуан поручила мне кабинет открыть, — после этой реплики все ожидания и мечты девушки жестоко разбились об реальность.       — А… да… к-конечно, — запинаясь на каждом слове и краснея от своей глупости, сказала Люмин.       Чайльд обратил на неё внимание только потому, что она мешала ему открыть дверь… А если нет? Оптимистичная часть её разума, что работает совместно с богатой фантазией девушки, упорно твердила, что взгляд он задержал на ней дольше нужного. Эти мысли заставили Люмин улыбнуться.       Тарталья открыл кабинет и еще раз пристально взглянул на Люмин. И, честно говоря, это уже начинало напрягать.       — Люмин, — её имя, произнесенное его голосом, заставило девушку вздрогнуть. — Ты похудела?       — А? Что? — очень глупо спросила она, явно растерявшись.       «Так вот в чем причина этих взглядов! О-о, он заметил мои старания!» — бушевали счастливые «чёртики» в голове девушки.       — Умница! — в следующее мгновение сказал Тарталья и потрепал одноклассницу по её светлым волосам, а затем скрылся за дверью кабинета.       Губы Люмин растянулись в глупой улыбке, а самой ей стало жарко из-за того, что кровь прилила к щекам. Она даже не смела сдвинуться с места.       «Умница! Умница! Умница!» — эхом отражался в ее голове голос Тартальи.       Помечтать и переварить все произошедшее ей так и не дали, поскольку пришли все остальные одноклассники, и Люмин тут же нырнула в кабинет и уселась за парту как бы случайно перед Тартальей. Рядом с ней приземлился Кадзуха, в прочем, конкурентов на это место больше и не было.       — Ну и кто тот парень, что тебе нравится? — спросил её друг, хитро улыбаясь.       «Чёрт, Кадзуха, почему надо было спросить об этом прямо сейчас? Тот, кто мне нравится, сидит позади нас, он не должен услышать. Что делать?» — бурлила мыслительная деятельность в голове девушки       Выход нашелся: Люмин достала какую-то бумажку и написала на ней: «Он сидит позади нас, только не оборачивайся так сразу, а то все поймёт!». Кадзуха кивнул, и Люмин тут же убрала записку в свою сумку. Продолжить беседу не удалось, поскольку пришла Нин Гуан и поприветствовала класс. Женщина выглядела как всегда идеально. С первого взгляда не скажешь, что она учитель. Люмин, если бы не знала Нин Гуан, в первую очередь подумала бы, что она модель. Красивая фигура, идеальные кожа и волосы, всегда одета со вкусом.       — Итак, ребята, к нам в класс пришел новенький. Кадзуха, выйди, пожалуйста, сюда, — парень вышел к доске, а Нин Гуан, слегка приобняв ученика за плечи, продолжила: — он перевелся к нам из другой школы и уже знаком с вашей одноклассницей Люмин. Кадзуха, ты рад?       — Да, я очень рад, что смог попасть именно в этот класс. Думаю, мне будет проще освоиться, поскольку тут учится моя подруга. Но также надеюсь поладить со всеми вами. Буду рад новым знакомствам.       — Замечательно! Присаживайся, — сказала Нин Гуан, а затем продолжила рассказывать, что их ожидает в этом учебном году, а конкретно об экзаменах       Кадзуха, направляясь к своему месту, пристально посмотрел на парту, что была позади Люмин. Там сидели два парня: с рыжими волосами и темно-синими.       «И какой из них? — мысленно хмыкнул Кадзуха, — Так, Люмин говорила, что этот парень весь такой загадочный, серьезный и очаровательный».       Кадзуха сначала посмотрел на рыжеволосого: тот повернулся к задней парте и над чем-то угарал с девчонками, сидящими за ней.       «Серьёзностью тут и не пахнет. Значит, синеволосый. Да, точно, он и правда загадочным выглядит!» — сделал выводы Кадзуха и сел на свое место.       — Ну как он тебе? — шепнула Люмин, слегка улыбаясь.       — Мне — никак. Но я не разочарован твоим выбором. На первый взгляд — такой, как ты его описывала! — уверенно заявил Кадзуха.       — Да, я же говорила, что он просто очаровашка… — мечтательно прошептала девушка, не подозревая, что они с Кадзухой говорят о совершенно разных парнях.       Пришло время самого волнительного для всех занятия, которое стало уже традицией: Нин Гуан раз в четверть пересаживала ребят на свое усмотрение. Их классная руководительница уделяла особое внимание их рассадке: чтобы сильные ученики сидели с более слабыми для помощи, чтобы те, у кого не затыкается рот, сидели с теми, с кем нельзя поговорить, и, наконец, чтобы девочка обязательно сидела с мальчиком. Для учеников 9 класса это был самый любимый момент: быть в предвкушении, с кем тебя посадят. Каждый, конечно же, надеялся, что попадет за одну парту с человеком, который нравится.       Девушки встали с одной стороны класса, а парни — с другой, полностью освободив парты и давая фантазии Нин Гуан разыграться в полной мере.       «Пожалуйста, пусть меня посадят с Тартальей!» — молилась всем богам, которых только знала Люмин.       — Тарталья и Арлекин садятся за четвертую парту среднего ряда, — мольбы девушки не были услышаны, а все ее надежды в очередной раз разбились об реальность.       «Пожалуйста, если не с Тартальей, то хотя бы с Кадзухой! Жизнь спокойнее будет! Пожалуйста-пожалуйста!» — снова Люмин воззвала всех божеств к помощи.       — Люмин и Скарамучча — третья парта среднего ряда, — произнесла Нин Гуан.       «Я больше не верю ни в одного бога! — в злости подумала Люмин, — Да они все просто смеются надо мной! Из всех вариантов, что могли были быть, мне достался самый худший. За что мне эти страдания?! Ладно, хотя бы Чайльд позади сидит».       Люмин напоследок посмотрела на Кадзуху, ища в его глазах спасения, а тот… показал палец вверх, мол, «круто»?!       «Он издевается надо мной, да?! Посмотрим, с кем его посадят, вот тогда я посмеюсь! — разозлилась Люмин, садясь за третью парту рядом со Скаром. — Ладно-ладно, на Кадзуху злиться нельзя, он ведь не знает, что я ненавижу Скарамуччу».       Кадзуху посадили с Сахарозой — девушкой, которая, кажется, всё свободное время проводит за учебниками. Сахароза была тихоней похлеще Люмин, и блондинка удивлялась: почему именно она стала изгоем, а с Сахарозой вполне охотно общались. Ответ сразу нашёлся: с Сахарозой все общаются, потому что это выгодно — она может помочь с уроками, дать списать домашнее задание и контрольную.       Хотя Люмин тоже учится на «отлично», и у неё тоже просят списать «домашку», так что все ее выводы касаемо Сахарозы уже перестали казаться такими логичными. Единственное, что отличало её от их «зубрилы» в помощи с домашним заданием одноклассникам — Люмин давала списывать только Тарталье и парочке других ребят, которым до нее нет дела, просто, чтобы не выглядело подозрительно. Сахароза же давала списать кому угодно, за что её, наверное, обожали и всегда голосовали, чтобы та стала старостой класса. Точнее, она становилась старостой каждый год, поэтому с восьмого класса это даже обговариваться перестало, и Сахароза занимала эту должность уже по умолчанию.       — Ну все, не дам я тебе покоя, коротышка, — голос Скарамуччи вернул девушку в реальность.       — Будешь мешать мне на уроках — я сообщу учителю, — коротко ответила она и, поскольку классный час закончился, она тут же встала со своего места и направилась к выходу из класса.       Кадзуху окружили ребята, чтобы узнать его получше, поэтому Люмин тихонько подошла к другу сзади и сообщила, что пойдет без него. После его кивка она вышла из кабинета. Как только она это сделала, рядом с ней быстро прошел Скарамучча, нарочно посильнее пихнув ее плечом, и девушка слегка пошатнулась.       — Широкий что ли?! — в ярости крикнула она парню, тот обернулся к ней с каким-то уж слишком самодовольным видом.       — Ой, карлик, я тебя не заметил, — хмыкнул Скарамучча, — извиняться не буду, сама виновата, что обладаешь ростом девочки из начальной школы. Ты аккуратнее, а то раздавлю тебя как букашку.       Только первое сентября, а ее одноклассник уже её достал. Поэтому она бросилась к нему и хотела ударить его куда угодно, лишь бы побольнее. Но ее слабенькие ручки не наносили ему никакого вреда, Скарамучча лишь смеялся. Но тут он неожиданно схватил ее за одну руку и начал выворачивать.       — Ещё немного и попрощаешься с рукой, коротышка. Если ты этого не хочешь — извинись, — грозно сказал Скарамучча.       — Я не буду перед тобой извиняться! — твердо сказала Люмин несмотря на боль, на это парень лишь сильнее скрутил ее руку, и девушка прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не закричать.       Люмин зажмурилась от боли, понимая, что еще несколько секунд, и она сорвётся на крик, как вдруг девушка почувствовала, как Скарамуччу от неё кто-то оттолкнул. Распахнув глаза, она обернулась и чуть не упала в обморок от счастья, ведь её спасителем оказался Тарталья.       — Скар, ты вообще идиот, на девчонку нападать? — с ноткой грозности в голосе спросил Чайльд.       — Не сделал бы я ей ничего, просто хотел немного напугать, а то язычок уж сильно у нее прорезался, — усмехнулся Скарамучча.       — Ой, кстати, Люмин, — Тарталья с веселым видом развернулся к девушке, — кто же, интересно, тебе нравится из нашего класса?       — Что? — девушка искренне не понимала, к чему он задал этот вопрос.       — Ну новенький у тебя спросил, а ты ему записку написала. Мне интересно, кто же этот несчастный, на кого ты запала, — усмехнулся Чайльд.       — Э-это не твое дело! — осмелилась огрызнуться Люмин.       Хоть Тарталья относился более спокойно к девушке и не цеплялся к ней так сильно как Скарамучча, все равно за компанию тоже был не против приколоться над Люмин. Чайльд подошел к девушке и резко вырвал у нее из рук сумку, открывая молнию замка на ней.       — Предполагаю, эта записочка где-то в твоей сумке, да, Люмин? — со смешком в голосе говорил Тарталья.       Тот листок действительно лежал в одном из кармашков, и если Чайльд его обнаружит, то она пропала. Поэтому кинулась к рыжеволосому, чтобы вырвать у него свою же вещь.       — Пожалуйста, не надо, это личное! — просила Люмин, пытаясь хоть что-то сделать.       Тарталья хотел слегка оттолкнуть девушку от себя, но то ли не рассчитал силу, то ли она сама плохо держалась на ногах, что были обуты в туфли на каблуке, но Люмин упала на пол.       — Чайльд, ты что делаешь?! Совсем уже?! — недовольно сделал замечание уже Скарамучча.       Тарталья тут же оставил изучения содержимого сумки и бросился к однокласснице, сидящей на полу.       — Прости, Люмин, я не хотел, — виновато сказал Чайльд и поставил сумочку рядом с ней, — вот, я ничего не успел найти, успокойся.       После этого, так и оставив девушку сидеть на полу, скрылся на лестнице. Скарамучча же подошел к Люмин и подал ей руку, чтобы помочь встать. Но блондинка демонстративно проигнорировала его помощь.       — Помощь от такого как ты мне не нужна, — зашипела она, самостоятельно поднявшись с пола, и направилась к лестнице.       «Ну и дура!» — подумал Скарамучча, провожая Люмин взглядом.