Подарок

      Начало ноября выдалось холодным, как никогда. Золотистые листья одним махом слетели с веток, оставив Запретный лес стоять голым и черным. Окрестные горы посерели, а трава под ногами идущих после завтрака на травологию первокурсников похрустывала белым инеем. Ветер завывал в трубах каминов, будто стая оборотней, стекла в окнах дребезжали от резких порывов, в коридорах замка и больших учебных аудиториях стоял пронизывающий холод. Хорошо хоть в общей гостиной Гриффиндора и спальнях было жарко натоплено. А вот рэйвенкловцы жаловались, что их огромные окна продувает нещадно, и даже камины не спасают. Остальные факультеты шутили, что ясную голову в холоде сохранять проще, поэтому Рэйвенкло не на что жаловаться.       Пятого числа Цзян Чэн открыл глаза с широкой улыбкой на лице. Ну вот и ему стукнуло двенадцать! У кровати уже ждали подарки. Цзян Чэн получил толстое иллюстрированное пособие по Защите от Темных искусств от мамы и компас для метлы от отца. Тот, наверное, не знал, что их с Вэй Усянем метлы конфисковали на входе в Хогвартс и отправили обратно домой… Но Цзян Чэн все равно был безмерно счастлив. Полюбовавшись подарком, он сложил его обратно в коробочку и спрятал от чужих любопытных глаз и загребущих рук. Неделю назад Вэй Усянь получил такой же и уже на следующий день разобрал и собрал снова, но теперь компас показывал не север, а то, в какой стороне резвится школьный полтергейст. Не то, чтобы это была бесполезная функция – теперь они точно не наткнутся на Пивза, решив прогуляться после отбоя, но все же Цзян Чэн хотел использовать свой компас по назначению. Скорей бы дождаться каникул!       Ужасно хотелось снова сыграть в квиддич, но нужно еще целый год ждать, когда можно будет попробовать отобраться в команду факультета – это было дурацкое и несправедливое правило, но Цзян Чэн делал вид, что не очень-то и огорчен. Это выгодно отличало его от Павлина Цзысюаня, который с первого дня громко возмущался, что ему нельзя тут же вступить в команду и показать всем высший пилотаж. И пусть учитель полетов на метлах и отзывался о нем хорошо, до высшего класса ему было ой как далеко. Впрочем, заносчивого цзиньского принца обломали не только на этом занятии. Неприятно вдруг узнать, что ты не самый лучший, но Цзян Чэну все равно было его не жаль.       От сестры он получил свитер в гриффиндорских цветах с танцующими фениксами, явно связанный вручную – один рукав оказался чуть короче другого, но если подкатать, то незаметно. А еще домашние пирожные из османтуса – где только она умудрилась их приготовить в замке?       Вэй Усянь в черной пижаме с черепами нетерпеливо подпрыгивал на соседней кровати. Сверкая глазами и скалясь на все зубы, он преподнес большую кружку с нарисованным гиппогрифом. Цзян Чэну она понравилась, но он чуял какой-то подвох. И верно – только он попытался выпить из нее чаю, как она укусила его за нос. Закончив орать и бегать за Вэй Усянем по всей гостиной, пылая жаждой убить его с особой жестокостью, Цзян Чэн все же решил, что это ужасно смешной подарок, и надо бы налить в нее чайку еще кому-то. Желательно Павлину, но с ним они не разговаривали с тех пор, как Вэй Усянь набил ему напыщенную рожу за высказывания о сестре и чуть не вылетел из школы.       Уроки прошли мирно, домашнее задание Цзян Чэн сделал, сидя прямо на ковре у камина и то и дело поглядывая на часы. Наконец в четверть десятого он выбрался из общей гостиной через дыру за портретом Толстой Леди и поспешил вниз. Он должен был забрать Вэй Усяня из кабинета зельеварения, где тот отбывал наказание за взорванный на прошлой неделе профессорский котел.       В коридоре, ведущем в башню Гриффиндора, он вдруг заметил кого-то сидящего с ногами на подоконнике. Подойдя ближе, Цзян Чэн разглядел шарф в серебристо-зеленую полоску, натянутый повыше так, что над ним были видны только большие темные глаза. За окном бесновался ветер, швыряя в стекла мокрые золотые листья. Наверняка сидеть там было очень холодно. Цзян Чэн замедлил шаг.       Не Хуайсан? Чего он тут расселся? Опять брата ждет?       Заметив его, Не Хуайсан радостно вскрикнул, спрыгнул с подоконника и подбежал ближе.       – Братец Цзян! Ну наконец-то! Я окоченел, пока тебя дождался!       – Меня? – Цзян Чэн, уже собравшийся было вернуться и позвать Не Минцзюэ, слегка опешил. Не Хуайсан энергично кивнул.       – Хотел поймать тебя после ужина, но ты так быстро убежал… А потом я узнал, что ты каждый день встречаешь братца Вэя, и решил подождать тебя тут.       – Но зачем я тебе? – Цзян Чэн насторожился. Чего ожидать от Не Хуайсана, он до сих пор не знал. Несколько раз они делали вместе домашнее задание в библиотеке и иногда болтали на спаренных уроках, но не то чтобы тесно общались. Было, конечно, то дурацкое приключение, в которое они угодили на Хэллоуин по вине Вэй Усяня, но Цзян Чэн предпочел бы его забыть. И молился, чтобы о нем не узнал кто-то еще, особенно – родители и учителя. Лань Ванцзи не настучал на всех на следующее утро, но кто знает, не передумает ли он?       Не Хуайсан тем временем перешел к сути дела:       – Я слышал, у тебя сегодня День рождения?       – Ну, допустим, – протянул Цзян Чэн осторожно. Не Хуайсан широко улыбнулся.       – Тогда я от всей души тебя поздравляю! И вот, прими подарок, – он порылся в своей сумке и достал небольшой сверток. Цзян Чэн уставился на него подозрительно. – Ты возьмешь? – спросил Не Хуайсан уже не так уверенно.       – Наш староста в первый же день сказал не брать ничего из рук слизеринцев, – сообщил Цзян Чэн. А еще он вспомнил, что на прошлой неделе Не Хуайсан с большим интересом читал в библиотеке «Большую книгу ядов». Сверток как раз походил формой на небольшую склянку.       Не Хуайсан слегка обиженно фыркнул и напомнил:       – Эй! Ты сам чуть было не стал слизеринцем!       Цзян Чэн с досадой засопел. И кто его тем вечером за язык тянул?       – Ты кому об этом успел рассказать? – начал он опасным тоном. Не Хуайсан посмотрел в ответ честными глазами.       – Никому я не рассказывал. Кому это вообще может быть интересно, кроме твоих друзей?       – Ну, смотри мне, – Цзян Чэн многозначительно погладил высунувшуюся из кармана волшебную палочку.       – Братец Вэй сразу взял свой подарок, – напомнил Не Хуайсан.       – Ха! Это тот самый, где были шоколадки с карамелью, которая взрывалась во рту? А еще из ушей того, кто их ел, валил дым, а из глаз летели искры? – Цзян Чэн хорошо помнил эти шоколадки, ведь был одним из первых, кого Вэй Усянь ими угостил. Не Хуайсан серьезно закивал.       – Это же взрывная карамель! Братцу Вэю понравилось?       – Он был в восторге, – скривился Цзян Чэн. Впрочем, когда у него самого перестали плясать перед газами разноцветные огни, а в ушах шуметь, он согласился с тем, что это годная штука.       – Так ты не хочешь брать? – Не Хуайсан вдруг погрустнел, рука со свертком слегка задрожала. Цзян Чэн мысленно велел себе быть смелым, как полагается гриффиндорцу, и поскорее схватил подарок.       – Я возьму. Спасибо.       Не Хуайсан снова улыбнулся и нетерпеливо уставился на то, как Цзян Чэн разворачивает бумагу – алую с золотистыми звездочками. Под ней действительно оказалась тяжелая стеклянная банка. На этикетке раскинула крылья алая птица на фоне языков пламени. Цзян Чэн озадаченно повертел банку, ища хоть какую-то надпись. Все это казалось очень подозрительным. Не Хуайсан лишь молча покачивался с пятки на носок, заложив руки за спину.       – Это полироль для волшебной палочки. С огненным перцем, – наконец объяснил он.       Цзян Чэн нахмурился. Полироль для палочки? Да кто такое дарит первому встречному?! Волшебная палочка – это очень личная вещь! Дарить средства и аксессуары для них – это как-то... слишком интимно!       Заметив его замешательство, Не Хуайсан потеребил ремень сумки и неуверенно протянул:       – Ну… Я узнал, что у твоей тоже перо феникса внутри. А эту штуку все для них советуют, хотя достать ее не так просто. Палочки становятся послушней, вот, – он снова спрятал руки за спину, отступил на полшага и спросил с надеждой: – Возьмешь?       Цзян Чэн снова уставился на банку. С палочкой у него и правда было не все гладко. Она сама выбрала его в лавке Оливандера, но Цзян Чэн никак не мог с нею совладать. Палочка оказалась капризной и не давала ему проявить свои способности на полную, из-за чего он вечно отставал на уроках от Вэй Усяня с его сердечной жилой дракона – и это бесило едва ли не до слез. Но он даже не задумывался, что кто-то еще может испытывать те же неудобства.       – Так у тебя тоже? – Цзян Чэн снова посмотрел на Не Хуайсана. Тот энергично закивал.       – Да! Это просто ужас какой-то! Она считает, что ей лучше знать, что и когда колдовать, – обиженно засопел он. – Да ты сам видел, что она творит на уроках. А вот после этой полироли стала слушаться лучше.       Цзян Чэн улыбнулся уголком рта.       – Может, это просто ты научился хоть чему-то?       Не Хуайсан рассмеялся, будто услышал что-то смешное. Впрочем, на всех уроках он проявлял себя просто ужасно. Иногда Цзян Чэну становилось его искренне жалко, когда он изо дня в день наблюдал, как Не Хуайсан не в состоянии сотворить простейшее заклинание или совладать с метлой. Впрочем, школьные метлы явно предназначались для того, чтобы половина первокурсников свернула себе шеи еще до конца семестра.       – Может, – Не Хуайсан пожал плечами. – А может, и помогло. В любом случае, это хорошее средство – дерево просто сверкает. Попробуй, хуже не будет.       Цзян Чэн одарил его многообещающим взглядом. Если у него после этой полироли покроются волдырями пальцы или еще чего… Жизнь рядом с Вэй Усянем научила не доверять даже самым безобидным с виду вещам! Не Хуайсан еще раз молча улыбнулся. Цзян Чэн понял, что проиграл эту борьбу. Подозрительность и осторожность отступили перед перспективой стать лучше и сильнее.       – Ты что, всем однокурсникам именинные подарки даришь? – поинтересовался он ворчливо, пытаясь скрыть за этим все возрастающую признательность. Это средство должно быть и правда редким, если Цзян Чэн до сих пор о нем не слышал, и никто ему его не советовал.       – Нет, только классным, – неожиданно выпалил Не Хуайсан и улыбнулся от уха до уха. – Я тогда пойду, – он махнул рукой в сторону лестницы. – Еще раз с Днем рождения!       Он убеждал, а длинная черная мантия и шарф развевались за его спиной, будто птичьи крылья. Цзян Чэн проводил его изумленным взглядом. Как можно так запросто говорить все, что в голову взбредет?! Это был вот уж точно самый странный слизеринец во всей школе. И попробуй разгадай, что у него на уме! Цзян Чэн покачал головой и крепче сжал банку в руке. Казалось, от нее идет едва уловимое тепло. Что ж, если это сработает, Цзян Чэн найдет, как отблагодарить Не Хуайсана. А если нет – то отлупит так, что мало не покажется! А сейчас надо поспешить и встретить Вэй Усяня. Встретить и проводить до гостиной, пока тот снова во что-то не встрял. Без Цзян Чэна.       Им очень повезло, что они попали на Гриффиндор. Чем больше шалостей они творили, тем выше поднимались в глазах собратьев по факультету. Даже в строгом голосе декана, отчитывающем их после очередной проделки, иногда проскальзывала едва заметная улыбка. Быть гриффиндорцем оказалось так здорово!       Цзян Чэн вдруг нахмурился. Если бы он не был так настойчив на Распределении, мог бы сейчас бежать вслед за Не Хуайсаном в подземелья. Шляпа говорила ему странные вещи: что в нем слишком много честолюбия, что нет ничего плохого в том, чтобы любить одиночество. Раз за разом повторяла, что у Цзян Чэна огромный нераскрытый потенциал, и на Слизерине ему будет спокойней, там он сможет проявить себя полностью, и никто не станет его затмевать. Много странных вещей, которые Цзян Чэн не желал слушать. Полный бред! Под конец Шляпа сдалась и послала его на Гриффиндор, шепнув на ухо: «Я тебя предупреждала».       Цзян Чэн никому об этом не рассказывал. И корил себя за то, что вдруг вскользь упомянул о предложении Шляпы, когда у них с Вэй Усянем и некстати оказавшимся рядом Не Хуайсаном зашел разговор о Распределении. Ему было… страшно? Стыдно? Он сам не знал. Зато он был твердо уверен, что его место на Гриффиндоре, где была вся его семья, где в итоге оказался Вэй Усянь. Там было действительно весело. А свой потенциал он и так раскроет. Сегодня же вечером натрет палочку этой полиролью и посмотрит, что будет завтра на промежуточной контрольной по Заклинаниям.       Улыбнувшись наконец, Цзян Чэн спрятал банку в карман вместе со сложенной оберточной бумагой и, прыгая через две ступеньки, побежал к кабинету зельеварения.       Вернувшись в общую гостиную, он непременно спросит у Не Минцзюэ, когда День рождения его брата.