Запах черничного мороженого

Видеть Волкова, пылающего от желания, просто превосходно. Настолько, что каждый поцелуй кажется очень сладким, эта сладость остаётся на кончике языка каждый раз, стоит только отстраниться от губ партнера. Серёжа ведёт рукой по груди, описывая изящные изгибы тела, что так сильно манят к себе, а у Олега чуть ли сердце не выпрыгивает из грудной клетки прямо к нему в руки. Низ живота сводит так, что наёмник чуть ли не рычит уже, вызывая этим у рыжего наглую ухмылку. А в глазах у него черти как в последний раз отплясывают. —Ну-ну, Олеж, — лежит меж его ног, смотря прям в глаза, а взгляд у Волкова уже, кажется, возбужденный настолько, что даже умоляющий, — Скажи, скажи что ты хочешь? Где мне тебя потрогать? — у наёмника в глазах темнеет, когда он игриво, подобно шагам, перебирает двумя пальцами по груди. —Серый, — дыхание у него спёрто уже продолжительное время, от этого выдох выходит рванным, — Серёж, Сереженька, вылижи меня, прошу, Серёж… Сколько времени уже он вот так мучает его? Мурашки покрывают спину Разумовского, заставляя слегка выгнуться. Он спускается вниз, закусывая губу, довольно смотрит на то, какой вид перед ним сейчас открывается. —Олеж, посмотри на меня, — и он опускает на него взгляд; блеск в глазах Сережи говорит лишь о том, что кончить ему ещё долго не дадут, — Пока я вылизываю тебя, не смей отводить от меня взгляд, ясно? — и он послушно кивает, потому что выбора у него нет. Упругий язык обводит упругое колечко мышц — мучает, довольствуясь судорожными вздохами сверху. Руки Разумовского гладят сильные бедра, но стоит ему толкнуться языком внутрь, как Волков слегка сжимает ноги. Ему не дают этого сделать, широко разводя их обратно. У Олега голова кругом идёт, в горле пересыхает, но ощущается это все безумно приятно. Из груди вырываются полные желания стоны, а поясница покрывается мурашками, когда Серёжа в очередной раз очерчивает языком чувствительное место. Мысли сейчас были забиты лишь тем, как в него протискивается скользкий и горячий язык. Разумовский и сам полностью теряется от накрывающего его возбуждения, в лёгких не хватает воздуха, но от дела он не отрывается. Мучает, не дотрагивается до члена. Да и не собирается. Пока что. Несколько поступательных движений, и Сергей отстраняется, заинтересованно наблюдая, как за языком тянется тонкая ниточка слюны. Он поднимает взгляд — проверяет, смотрит ли на него Волков. И он послушно смотрит, закусывая губу. Разумовский гладит бёдра, покрывает поцелуями их внутреннюю часть, блаженно прикрывая глаза, проходится языком и прикусывает кожу в некоторых местах, заставляя Олега вздрагивать. —Хорошо, да? — трется щекой о ляшечку и возбужденно мурлычет Серёжа, а Олега хватает лишь на то, чтобы кивнуть, — Хочешь меня внутри, да, Олеж? Вижу хочешь… —Очень хочу, — перебивает Волков, — безумно, пожалуйста, я так хочу почувствовать тебя внутри, Сереж… У Рыжего чуть ли голову не сносит, когда его парень так его просит. Как он может ему сейчас отказать? Никак. Разумовский поднимается, утраивается между ног Олега. Проводит головкой своего члена по колечку мышц — снова дразнит, на что Волков вздрагивает, горячо выдыхая. Но терпение у Серёжи на пределе. Смазывает его лубрикантом с запахом черничного мороженого, входит одним пальцем, проверяет нужно ли растянуть еще, или язык отлично справился с этой задачей. Смотря на то, как легко зашёл и второй, и третий палец, был сделан вывод, что растягивать дальше его не нужно. Пару капель смазки и на свой член, размазывает и поднимает взгляд на Олега. Он уже чуть ли не извивается, сминает простынь все больше. Невероятно красивое зрелище. Разумовский входит плавно, но сразу во всю длину, заставляя воздух из груди тяжело выйти вместе с протяжным стоном. Серёжа шепчет, успокаивает, поглаживает по животу, пока Олег прогибается в пояснице под его руку. Он дает ему пару минут привыкнуть. Темп набирает быстро, с каждым толчком все быстрее. Пошлые шлепки кожи о кожу раздаются в комнате, глухим звуком разбиваясь о стены. Олег хрипло стонет точно в такт каждому движению, размеренные толчки будто выбили весь воздух из его легких, что аж нормально вздохнуть не получается совсем. Олега пробивает сильной дрожью по телу. Казалось, каждое движение Серёжи отдаётся вибрацией, перерастающей позже в эту самую дрожь. Разумовский неожиданно впивается ему в губы, целует жадно, с напором. Рукой обхватывает его член, начиная в темп своим толчкам ею двигать. Горячо выдыхает Волкову в губы, а тот снова захлебывается стонами, крепко обнимает его ногами. Он цепляется пальцами за плечи Серёжи, жмурит глаза и поддается вперёд. Перед глазами плывёт, а очередной толчок его просто добивает: Волков сжимается вокруг Серёжи и изливается себе на живот. Восхищенный взгляд Разумовского скользит по лицу Олега. —Умничка, Волче, — гладит по щеке, — Самый лучший, да? — он знает, что он ему сейчас не ответит. Разумовский вбивается в него короткими быстрыми движениями, что доводят его следом за Олегом.