Папа Юра

У Юры Смирнова были о ч е н ь тяжёлые отношения с отцом. И теперь Юра Смирнов внимательно наблюдает за отношениями Громов. И пытается, пытается, пытается. Очень сильно пытается быть «дядь Юр, ты лучший!». Но каждый раз, глядя в зеркало, Юра видит глаза отца. — Ну вылитый! — твердили все вокруг. Юра всегда усмехался, теребя первое, что попадалось под руку, а на виске вздувалась жилка. — Прямо как у отца! Юра не хотел быть «как отец». И это превратилось в главный страх, в навязчивую идею: не быть, как отец, не быть, как отец, не быть- И Юра никогда не был. Он был другой. Он ждал от жизни большего. Он видел её игрой. Игрой, где выигрывает рискнувший охотник. Да... Юра им был... Был охотником за самым лучшим — свободой, риском, моментом. Свобода выбора — это сила. Свобода выбора даст всё, что Юра желает. И Юра выбрал. Сначала выбрал покинуть отчий дом (как же он ненавидел эту конуру, где всё жило так, как желал этого отец!), выбрал милицейскую академию, потом — работу под прикрытием... Это всегда был осознанный выбор: поставить на красные или на чёрные, пойти ва-банк или нет, поставить часы, бесценный подарок Феди, или нет. Выбор игрока. Выбор Юры Смирнова. Но только с Костей Громом это не сработало. С ним Юре никогда не приходилось выбирать — в голове сразу находилось готовое решение: сейчас я поцелую Грома, сегодня заеду к нему и познакомлюсь с малым (как Юра смеялся, когда понял, что с ним-то он уже успел познакомиться, тогда, после дела с Гранатом и Рукой!.. Правда Костя почему-то этого не оценил), через месяц останусь ночевать, занесу свою любимую кружку, которая отлично будет смотреться с кружкой Игорька на полке, а теперь... теперь, когда Гром что-то бормочет с сигаретой в зубах, можно и перебраться с концами. И однажды, когда Костя ночует в участке, а Юра впервые остаётся с малым, на него обрушивается такая волна, что Смирнов не может перед ней устоять. И поступает так, как поступал всегда: окунается в воду с головой. Юра ходит к Игорьку на школьные собрания, водит в «эти ваши Макдональдсы», дарит самые дорогие подарки и тайком от Кости даёт советы, как понравиться девчонкам во дворе. Костя — также тайком — обещает Юре: ещё один такой совет, и ночевать Юра будет в обезьяннике. Для разнообразия. Смирнов шутит, что девчонки и Костя Гром любят плохих парней, но отлёживать свою идеально выглаженную рубашку на нарах не рискует, поэтому вместо советов наглаживает и Игорьку его новенькие цветастые рубашки — они выбрали их вместе. Они читают вместе «Игрока» Достоевского, которого однажды подарил ему Костя. Точнее как читают... Читает малой, а Юра расхаживает по комнате, вертя на пальце ключи — запрет размахивать береттами в доме появился в то же мгновение, как блестящий заострённый нос Юриного сапога пересёк порог квартиры. Иногда он хмурится, иногда смеётся, иногда присвистывает: «Мне бы такой куш сорвать!». — А если бы ты выиграл столько денег, то на что бы их потратил? — спрашивает однажды Игорь. — А на что бы ты хотел? Малой, не задумываясь, выпаливает: — На Диснейленд. Костя, пивший на кухне чай, громко давится. Юра тысячу раз слышал об этом Диснейленде. О том, как они поедут все вместе — он, Игорь, папа и дядя Юра, как им будет весело. Но потом Игорь подсчитывал, сколько может стоить ещё один входной билет, прибавлял стоимость перелёта и, заметно приуныв, сбегал делать домашку. Юра знал, что малой просто хочет провести время с отцом, он ведь тоже когда-то этого хотел... Хотя бы по улице вместе пройтись! И пройтись просто так. Не за очередным стопариком, а просто так... Когда Костя обещает, что следующий отпуск они проведут все вместе, Юра боится, что окажется лишним. Но он лишь отшучивается, что последние «14 суток» отпуска Грома уже прошли в попытках поставить мистера Да-сходим-только-на-разведку на ноги. — А если бы мы хоть одну пачку взяли... — мечтательно усмехается Смирнов. — Юра. — Прости. Костя лишь виновато отмахивается, мычит что-то на своём, Громовском, обещает, что следующий отпуск будет настоящим. А пока он обещает, Юра крутит рулетку и иногда сжимает карты в руках чуть сильнее. И балует Игорька. Копить Юра не умеет, не умеет ждать какого-то далёкого будущего. А ещё Юра знает: детство тоже не будет ждать. И Игорь однажды вырастет, а там того и гляди, сам повезёт двух дряхлых ментов кататься на американских горках и колесе обозрения. Или на «колесе оборзения», как однажды окрестил его Костя, в очередной раз попавший на промывку мозгов после тяжёлого рабочего дня. Да, Юры вся жизнь — колесо оборзения. И ему это нравится. Пару раз Юра даже порывается помочь с домашкой, и Костя всегда беззлобно усмехается: — Скорее он тебе с ней поможет, — оказывается абсолютно прав. Свою домашку ни Юрочка Смирнов, ни кадет Смирнов никогда не делал — не хватало терпения. — Да что ты всё мечешься? — А что я мечусь? — деланно удивляется Юра, а про себя думает, что в общем-то делает то, что и должен делать родитель... Который, конечно, не отрубается в участке. Но Костя такой... Костя слишком идейный. Слишком отчаянно хочет быть Игорю хорошим отцом. Хочет быть хорошим... У Юры не получается выговорить слово «папа», он не знает его, не знает, как Игорьку оно так легко даётся, и лишь бездумно повторяет за ним. Юра знает только «батю», да и то — давно забыл, как это произносить. Юра... Он ведь всегда шебутной был, вечно скакал на месте, находил себе приключения из ниоткуда — прямо как Игорёк с Игнатом. Только Юрка Смирнов был, как говорится, и за себя, и за того парня — идей и проказ всегда было много. Затрещин, неизменно следовавших за ними, — тоже. Юрин отец считал, что это н е н о р м а л ь н о, а надо быть н о р м а л ь н ы м. Костя же, грозно вышагивающий у дивана, где сидел виноватый Игорёк (иногда даже вместе с не менее виноватым Юрой), говорил, что нужно быть осмотрительным. Костя никогда не бил и не кричал. Костя разговаривал. И Юра учится у него. Юра пытается быть для Игоря тем, кого у него самого никогда не было. Тем, на кого можно положиться. Тем, кто всегда поддержит. Конечно, он никогда не поднимется до уровня Кости, он и не хочет так высоко. Юра хочет, чтобы Игорь оставался мечтателем. — Ну, малой, выбирай: стиралка или Диснейленд, — гордо объявляет Юра, опираясь на новенькую стиралку, купленную месяц назад. Глаза Игоря округляются, он даже не сразу понимает, что происходит, а потом порывисто обнимает со счастливым криком: — Пап Юр, ты лучший! Папа Юра удивлённо смаргивает слезу.