Разве не все друзья так делают?

      От внезапного толчка спина Фёста ударяется о дверь кабинки туалета. Кхао нависает над ним, опираясь на одну руку. Ну серьёзно? Снова этот любимый кхаотанов жест местного альфа-бунтаря. "Эклипс" открыл портал в ад, подарив Кхао столько возможностей прижимать Фёста к любым вертикальным и не только поверхностям.       Фёст хихикает в выдох, выжидающе смотря в глаза Кхао. Обычно на этом моменте Кхаотан сдаётся и с заливистым смехом отстраняется, произнося неизменное "смутился, сладкий?"       Фёсту кажется, что между секундами добавились промежутки. Кхао смотрит на него пристально, без тени игривой улыбки на лице, а в глазах загораются еле заметные огоньки. Бровь Фёста непроизвольно поднимается: — Что ты- — Кхао затыкает его смазанным поцелуем. От неожиданности Фёст толкает его в грудь и тут же начинает смеяться. — Придурок, напугал! Хочешь, чтобы я подыграл? Оке-ей... — Фёст шумно выдыхает, пытаясь поймать нужное настроение. — Дурак! Нас же увидят! — Кхао хмыкает, толкая Фёста в соседнюю кабинку.       Если бы Фёст не пытался прочесть мысли Кхао, то заметил бы, как растерянность в его взгляде сменяется хороводом пляшущих у костра чертей. Прямо как в древнем диснеевском мультфильме, который они смотрели пару недель назад.       После щелчка дверного замка рука Кхао снова оказывается по одну сторону от Фёста, пока другая сжимает край его футболки. Фёст слегка наклоняет голову, с интересом выжидая, что за этим последует.       Горячее дыхание Кхао вновь опаляет щеки, из-за чего Фёст непроизвольно прикрывает глаза. В этот раз губы Кхао настойчивее увлекают в поцелуй, а его рука, скользящая по пояснице, давит встать ближе.              Фёст хочет запротестовать, снова оттолкнуть и спросить, какого черта вообще происходит, но интерес, вяжущий чувства внизу живота, начинает путать мысли, поэтому его хватает лишь на выдох в губы Кхао, который тот расценивает как разрешение дать волю своему языку. И впервые за пять лет их дружбы это вовсе не о крепких словечках.       Когда у Фёста начинает сбиваться дыхание, Кхао слегка отстраняется, тёмными глазами смотря на него немного снизу. Фёсту становится не по себе. Мысли идут вразрез со здравым смыслом, когда его ладонь оказывается на шее Кхао и он слегка задевает сережку в ухе друга большим пальцем. С облегчением улыбнувшись, Кхао утягивает Фёста в новый поцелуй.       Губы рдеют от новых ощущений. Поцелуи Кхао крепче, чем на съёмках в сериале, от них жарче, точно кто-то забыл прикрыть окно в летний полдень. Язык Кхао танцует во рту Фёста, и, не будь они в таком положении, Фёст бы точно вбросил пару грязных шуточек. Но сейчас он притягивает Кхао всё ближе, путаясь пальцами в его волосах.       Поцелуи Кхао мажут мимо губ, пока и вовсе не оказываются у Фёста за ухом. Он касается языком мочки, и с губ Фёста срывается еле различимый стон. Кхао улыбается уголком рта, смелее целуя и облизывая только что обнаруженную чувствительную зону друга.       Рука Кхао находит своё место на торсе Фёста, медленно скользя по его груди. Когда он говорил, что в их отношениях всегда должен оставаться хотя бы один процент, чтобы узнать друг друга поближе, едва ли Фёст мог предположить, что это касается прикосновений к его соскам. Нет, они, конечно, делали так в шутку. Разве не все друзья так делают? Но, видимо, в подобных ситуациях реакции тела кардинально отличаются от игривой атмосферы мужской дружбы, потому что Фёст пошло стонет, пытаясь заглушить самого себя поцелуем в ложбинку между шеей и плечом Кхао.       Губы Кхао спускаются ниже, безумно блуждая по шее Фёста, часто останавливаясь на кадыке, позволяя языку рисовать восьмерки бесконечности и другие фигуры, названия которым Фёст, возможно, вспомнит намного позже.       Рука Кхаотана проникает под его футболку, и на секунду он чувствует холод от прикосновения воздуха к оголённой коже, но его тут же накрывает пожаром, когда другой ладонью Кхао давит ему на пах. Если бы не сила, тесно вжимающая его в стенку кабинки, Фёст сполз бы на пол от пьянящего беспокойством чувства внизу живота. Если до этого в его голове и оставался тонкий голосок разума, умоляющий прийти в себя и остановиться, теперь он был в пепел выжжен пальцами Кхао, сжавшими его член через мягкую ткань спортивных штанов.       Кхао повсюду: в мокрых поцелуях на шее, в прикосновениях к груди, в мыслях, в голове, в сердце, даже в воздухе, с трудом поступающем в лёгкие. Фёст всегда отвечал, что Кхао его коллега, близкий друг, родственная душа, но теперь Фёст бы ответил, что Кхао — всё. Кхао — это температура крови в сосудах, влажные капли пота на коже, причмокивающие звуки и непроизвольные стоны. Кхао — это чувства, краски, эмоции и запахи. И горячая ладонь, оттягивающая резинку трусов и заставляющая колени предательски подогнуться, когда сдавливающее чувство на стволе члена пускает электрический разряд через всё тело.       Рука Кхао движется в темпе, который сам Фёст никогда не пробовал, то сжимая интенсивнее и задевая головку, то слегка отпуская, от чего Фёст возмущенно фыркает. Кхао смотрит на него пристально, наслаждается раскрасневшимися щеками, прилипшими ко лбу волосами, опухшими губами и совершенно безумными глазами.       Кхао никогда бы не подумал, что Фёст может быть таким. Конечно, у них обоих ещё не было взрослых ролей, чтобы хоть примерно знать, как они имитируют возбуждение, но Кхао готов заплатить всем режиссерам Таиланда, лишь бы они никогда не давали Фёсту постельных сцен. Если только это будут не их сцены.