Мы ведь друзья, Малышенко?

Через пару дней, Виолетте снова пришлось уехать в Питер, потому что, девочек нашли там хорошую звукозаписывающую студию. Я пыталась работать, договорившись с лейблом о выпуске песни. Мне нужно было плотно заниматься контентом, придумывая новые идеи, как привлечь аудиторию. Но дела шли туго, я впервые не знала, как мне суметь удержать подписчиков. Раньше все было куда проще, тупые видео о моих похождениях и выходках под запрещенкой, нравились людям, заставляя их задержаться и наблюдать, о течении моей жизни. Я была зла на себя, что у меня совсем нет идей, да и желания, что-либо делать. У меня началась депрессия. Все началось после ссоры с Ви, перед её отъездом. Мы никак не могли определиться со студией, и я даже не понимаю, как произошло, но в накале страстей, мы смогли разругаться в пух и прах. Казалось, будто летели искры, от нашего столкновения. Она уехала и мы даже не успели поговорить, а моя нерешительность не давала мне, набрать ей даже гребанную смс. Меня терзало все то, что я наговорила ей в сердцах. Мне было стыдно и больно от собственных слов, которые я сказала ей. После ссоры, я поехала к родителям, они позвали меня встретиться и поговорить. Сомнения терзали меня, не отпуская вплоть до того, как я вошла в их квартиру. И как же я пожалела, что решилась на этот шаг. Меня подкупило то, что мать позвонила мне трезвой, и мы даже смогли спокойно поговорить, но как оказалось, только по телефону. Все повторилось как в детстве. Они были пьяны, в квартире стоял запах сигарет и делового алкоголя. Они начали упрекать меня в том, что я вообще пошла на проект вывалив всю правду о нашей семье, обвинив меня в том, что я лгунья. Как же я закипела, не могла уйти пока не выскажу им все, что думала о них, последние несколько лет. И их реакция была ожидаема. Отец ударил меня по голове, от чего я упала, потерявшись на пару секунд. Схватив за волосы, поднял меня, ударяя пощечиной. Мать накинулась начиная трепать меня за одежду, как тряпичную куклу. Я кричала, стараясь отбиться от их ударов, но они вдвоем, просто не давали мне шанса сделать даже шага назад. Схватив бутылку, я разбила её о край стола, приставив к лицу своего отца. Они замерли. — Два шага назад, иначе я тебе всю глотку раскрою. — прорычала я. Они шатаясь, ступили назад. Я не отпуская своей руки, прошагала спиной назад, к двери, и быстро выскочила за нее. Сбегая вниз по ступенькам. Очнулась я только на первом этаже. Опустив глаза, я испугавшись крови на своей руке, бросила стекло на пол, которое осыпало осколками мои кроссовки. Выдохнув, я сглотнула нахлынувшие слезы, и быстро достала осколки из своей ладони, сжав зубы. Натянув рукав, на кровоточащую руку, вылетела из подъезда, стирая влагу с щек. Внутри была такая беспросветная пустота и боль, которая перекрывала даже физическую. Я оказалась в тупике. Все свалилось на меня, большим грузом, от которого я еле-еле находила в себе силы передвигать ногами. Набрав номер подруги, я продолжала идти, по темной улице. — Привет, подруга, а я уж думаю, куда ты пропала. — Привет, — сказала я, хлюпая носом, — Мне кое-что нужно, сможешь достать? — не задумываюсь сказала я. — Эй, Ини, ты уверена что тебе это нужно? Может ты лучше, напьешься и проспишься? — в ответ я молчала, не желая объяснять, — Совсем хреново? — грустно сказала Эля. — Ага, так сможешь? — Да, привезу тебе через час. Я отключила вызов, продолжая идти. Домой я дошла успев выпить уже четверть бутылки виски, которую купила по дороге. Люди шарахались при виде меня, а мне было так глубоко наплевать. Мне было так плохо, как уже не было давно. Хотелось кричать, и крушить все, что попадется мне под руку. Но я стойко держалась, молча перематывая свою все еще кровоточащую руку. — Твою мать! — воскликнула Эля, когда я села в её машину, — Выглядишь не очень. — Блять, спасибо, подруга. — А рукой что? — она взяла мое запястье разглядывая уже окровавленные бинты. — Не спрашивай, знаешь же, что в таком состоянии, я вообще не могу разговаривать. — Тогда, давай я заеду завтра, ты придешь в себя и сможешь выговориться. — она протянула мне сверток, который я сразу же спрятала в корсар своего худи, собираясь выходить. — Позвони мне, если что-то пойдет не так. Я кивнула ей, и поспешила уйти. Закрыв дверь я сползла по ней вниз, сразу же доставая то, что так было мне нужно. В глазах плыло, и я даже не видела, сколько я успела принять. Но то, с какой скоростью меня накрыло, было ясно, что я вероятно переборщила. Держась за стену, я дошла до комнаты, забирая бутылку с пола, делая большие глотки, чтобы утолить резкую жажду. Откинувшись на кровать, перед моим лицом снова возникло лицо Виолетты, которая погладила меня по волосам. Я слабо улыбнулась, закрывая глаза, чтобы четче прочувствовать её прикосновения. Она нежно улыбалась мне, будто я и не было этой чертовой ссоры между нами. Стало жарко и ватными руками, стянула с себя вещи, не поднимаясь с кровати. Комната плыла в моих глазах, и только взгляд моей девушки был четким, прямо передо мной. Сейчас она была со мной, и это все что было мне нужно. Стало легко, будто вся внутренняя пустота снова была заполнена. Словно кто-то открыл замок и напихал в меня набивку, как в мягкую игрушку. Плед на кровати, приятно щекотал кожу, вызывая смех, а пальцы на моих руках, становились такими длинными, а потом снова сжимались, становясь непривычно короткими. Меня веселило это, и я хохотала, рассматривая их. Проснувшись к обеду, я почувствовала уже знакомое мне чувство отходняка. Подниматься с кровати совсем не хотелось, поэтому, стянув плед с другой стороны кровати, укуталась в него, забирая свой телефон с полы. Виолетта звонила и писала мне ночью. От нормально написанных сообщений, до тех которые я с трудом смогла разобрать, ее разделяло полтора часа. Она вчера пила. Набрав её номер, были долгие гудки, но все же она подняла трубку. — Привет, — робко сказала я, — Прости, что вчера не ответила, я уже спала, — соврала я. — Ох, прости, я тебе там наверное такого накатала, страшно представить, — усмехнулась она, хриплым от сна голосом. — Ну, из того, что я смогла разобрать, было только то, что ты очень меня любишь, не смотря на то, что я бываю сукой. — Блять, прости, — недовольно выдохнула она. — Все в порядке, это правда, за которую мне очень стыдно. Я не хотела тебе все это говорить, просто под эмоциями, я совсем себя не контролирую. Прости меня, ладно? — И ты меня, вообще не понимаю, какого черта я так взъелась. — Хорошо отдохнула вчера? — Напилась так, что девочкам пришлось меня тащить, — посмеялась она, — Ни хрена не помню, что вчера было. — Ты наверное хочешь еще поспать, мы можем созвониться позже. — Было бы славно, наберу тебе позже. Я отключила вызов и немного выдохнула с облегчением. Странно, но сегодня меня не терзало то, что я сделала вчера. Мне было это нужно, чтобы не натворить еще более ужасных дел. Единственное, что меня тревожило, так это то, мне придется отменить сегодняшний релиз. Я не в состоянии появляться в социальных сетях и радостно трубить об этом. Мне было тяжело, все свалилось в один день. Ссора с Виолеттой, драка с родителями. Это добило меня, вгоняя еще в большую депрессию, чем было до этого. Все было против меня, как обычно, тащило на дно. Мне хотелось опять почувствовать эту свободу и легкость, и пришедшая подруга, поддержала мое желание. Я снова попалась на эту удочку. Тупая, безмозглая рыбешка. Не прошло и месяца с проекта, как я погрязла в том, насколько сильно мне нужна была эта доза. С Виолеттой мы почти не созванивались, короткие звонки дважды в день меня добивали, я понимала, что у нее куча дел, но это добивало еще сильнее. Только под веществами, она была рядом со мной, что подстегивало меня еще больше. Мы зависали несколько дней с Элей. В наших организмах, было много алкоголя, веществ и слишком мало еды. Все пошло под откос в тот момент, когда я под действием веществ, ответила на входящий от Виолетты. Она сразу же все поняла, когда я не особо внятно тараторила ей о своих чувствах. Уже к утру она была на пороге нашей квартиры. Злая и огорченная. К тому моменту я уже успела окончательно протрезветь, и только плакала смотря на нее. — Какого черта, Дель? — наконец подала голос она. — Ты вообще представляешь какое дерьмо ты совершила? Я просто поверить не могу. И сомневалась до последнего, но видя тебя, совмещений больше нет. Она с силой швырнула свой рюкзак на пол. — Как давно это происходит за моей спиной? Я молчала, боясь даже пикнуть. Она кричала так, что в моих ушах звенело, а внутри все сжалось до кома размером в пару миллиметров. — Блять! Как давно? — закричала она. — С твоего отъезда. — прошептала я, не поднимая головы. — Твою мать! Семь дней, семь гребанных дней, Адель! Как ты вообще не отъехала! Ты вообще представляешь, насколько больно ты делаешь мне? А что будет с твоей семьей, ты представила? Твою мать! — зарычала она, хватая меня за плечи. — Прости, прости меня, но мне так было нужно это, ты даже представить не можешь. — Ты совсем мозгов лишилась? Адель, ты вообще понимаешь, что ты несешь? Я закрыла лицо руками, не переставая плакать. Хотелось просто провалиться сквозь землю. Было так больно. — Я вообще не понимаю, ты ведь обещала мне! А я дура поверила, что могу оставить тебя. Она трясла меня за плечи, ожидая что я смогу сказать что-то, что хоть как-то успокоит её. Но мои силы закончились ровно в тот момент, когда она вошла. Виолетта провела меня на кровать, усаживая на нее, и оставаясь стоять передо мной. — Я сейчас же позвоню твоей тете, — сказала она. Мое сердце буквально остановилось, и меня обалдела истерика. Упав ей в ноги, я схватила её за колено, сжимая своими пальцами. — Пожалуйста, Ви, пожалуйста, не надо, — молила я, — Все что угодно, только прошу тебя, не говори ей, умоляю. Её джинсы намокли от моего лица. Я выглядела такой жалкой, что если она уйдет прямо сейчас, я пойму её. Я совершила такой ужасный поступок, поступившись обещаниями, забив на её любовь ко мне, руководствуясь только своими чувствами, и собственной жалостью к себе. Она подняла меня с пола, снова усаживая на кровать и садясь рядом. Поднимая мое лицо за подбородок. — Это будет тебе на пользу, Адель, — я отрицательно качала головой, глазами умоляя её не делать этого, — Ты не справляешься, понимаешь? Послушай, все будет хорошо. — она обняла меня, крепко прижимая к себе. В её глазах я видела жалость и сожаление. Мои слезы продолжали течь из глаз, пропитывая её пальто. Она вышла из комнаты, а я закрыла уши, чтобы не слышать её разговора со своей тетей. Как же мне стыдно перед ней, хотелось просто выйти из окна, только чтобы не видеть её разочарованное лицо. Ви зашла в комнату, доставая мою дорожную сумку и закидывая туда вещи. — Что ты делаешь? — спросила я, вытирая слезы с щек. — Ты поедешь в больницу, точнее в рехаб. Твоя тетя уже нашла подходящий, поэтому мы сразу поедем туда. — Что? Какого хрена, Ви? — я подскочила с кровати, отбирая сумку из её рук. — Какой рехаб, ты издеваешься? Я не законченная наркоманка! — Ты в этом так уверена? — изогнула бровь она, серьезно смотр на меня. Сумка выпала из моих рук, и я закрыла лицо, падая на пол. В моих ушах был гул, я практически не слышала её. Меня вновь накрыла истерика. Виолетта села передо мной, обхватывая мое лицо руками, заглядывая в глаза. — Послушай, все будет хорошо, тебе просто стоит пройти лечение, слышишь? Это не страшно, и поможет справиться. Понимаешь? — я молча наблюдала за ней, сжимая ткань своих штанов. — Я люблю тебя, и поэтому делаю это, — она оставила легкий поцелуй на моих губах, поднимая сумку с пола, продолжая заниматься сбором вещей. Меня трясло, с такой силой, что я даже не могла держать в руках свой телефон. Затуманенным взглядом я смотрела на пришедшую тетю, в глазах которой стояли слезы. Она ни сказала мне не слова, говоря с Виолеттой, и бросая на меня редкие взгляды. Мой же взгляд был пустым. Полным разочарования и безразличия. Мне стало плевать, на все. Пускай хоть на скотобойню отправляют, лучше мне уже не станет. Разочарование в себе, нагоняло суицидальных мыслей. Как я могла снова наступить на эту дорогу. Как я могла разочаровать своих близких, которые так переживают и любят меня. В тот момент, я думала только о себе. Меня привезли в большую загородную больницу. Проверив вещи и забрав телефон, вывели к большим дверям, чтобы я могла попрощаться, перед тем, как меня уведут. Тетя все также молчала, лишь крепко обняв, сразу же вышла, оставляя меня с Виолеттой. — Она ненавидит меня, — горько улыбнулась я, все так же смотря ей в след, на уже закрытую дверь. — Нет, не думай так, она очень любит тебя, не меньше чем я. — она взяла меня за плечи, чтобы я наконец посмотрела на нее. Взгляну в её глаза, меня снова пробило на слезы, они уже текли тонкими ручейками по щекам, падая с подбородка и разбиваясь о белый, кафельный пол. — Мы скоро увидимся, малышка, правда, совсем скоро. Ты ведь понимаешь суть ошибку? — Да, Ви, сейчас я понимаю это как никогда, — и это впервые было правдой. Увидев глаза своей тети, увидев состояние своей девушки, я поняла, насколько сильно это ранило их. Это отбило все желание, глушить свои раны в этом, ведь свои раны они точно не станут бинтовать наркотиками, им придется жить с ними, по моей вине. — Я люблю тебя, слышишь? Конечно же я слышала. Это то, что помогало и будет помогать мне двигаться, побуждая каждое утро вставать с кровати и продолжать бороться. И почему же я не поняла этого раньше? Но сейчас, я осталась совсем одна, в белых стенах больницы, с тихим отголоском её голоса, который все еще звучал в моей голове, после того, как захлопнулись тяжелые двери, теперь надолго разделяющие нас. Этот голос так и будет звучать в моей голове, голос моей любимой Виолетты.