Джон Лоу. Джеймс не знает, в какой момент это имя стало звучать настолько родным его давным-давно остановившемуся сердцу. Любовь к графине, целиком и полностью поглотившая разум Марча на долгие годы, любовь, разъедающая гниющую душу, отступила и пропустила сквозь себя луч света в тот миг, когда на пороге его семьдесят восьмого номера появился
он. Никогда еще Джеймс не видел
такой ауры у простого человека. Мрак детектива за считанные секунды заполнил всю комнату, у Марча перехватило дыхание, будто Лоу сдавил его горло крепкой хваткой. И это ощущалось… возбуждающе. Все отошло на второй план и потеряло значимость. Наспех попрощавшись с женой, встречи с которой ждал с нетерпением целый месяц, Марч переключил свое внимание на мужчину, хищно оглядывающего обстановку пронзительными светлыми глазами.
Марч мертв. А призраки не знают, что такое любить. Все чувства стали блеклым отражением того, что они когда-то испытывали, еще будучи живыми. По сути, страсть в отношении графини тоже давно перестала быть чем-то настоящим. Джон же вызывал абсолютно неизведанные ранее эмоции. Они могли проводить вместе сутки, абсолютно теряя счет времени. Марч задыхался во мраке души Лоу, но это приносило ему такое невероятное удовольствие, что хотелось погружаться в темноту все глубже, все ближе к размеренно отбивающему свой ритм сердцу Джона. Пощупать его ледяными пальцами, сжать, вырвать из груди и спрятать в самом потаенном месте отеля, чтобы никто его не смог найти и забрать, чтобы детектив умер прямо здесь, в этом номере, на ковре, у ног Марча, навсегда остался с ним. Понимающий с полуслова, превосходящий его в своей жестокости и хладнокровности, но при всем при этом отстаивающий собственные идеалы, настолько крепко устоявшиеся в его сознании, что даже сочащийся приторным ядом голос Джеймса, вливающийся в кровь Джона вместе с алкоголем и обволакивающий разум, не смог разрушить их.
Джеймс научился узнавать Джона по звуку шагов еще из коридора. Очередная встреча, Марч оттягивает платок на шее, хотя отлично знает, что причиной нехватки кислорода является предвкушение от скорого свидания с Лоу. В этот раз что-то не так. Марч чувствует это сразу, стоит гостю сделать первый шаг из лифта на ковер, устилающий пол этажа. Мужчина распахивает дверь, Джон даже не успевает постучать. Обмен крепким рукопожатием. Марч задерживает ладонь детектива в своей руке чуть дольше, чем обычно, пристально глядя в светлые глаза. На губах замирает приветливая улыбка.
— Ты сегодня какой-то не такой, Джон, — Джеймс напряженно сверлит мужчину взглядом, по-прежнему сжимая его сухую ладонь в своей. Детектив не отвечает, лишь проходит в комнату и сразу устремляется к стоящей на столе бутылке алкоголя. Хозяин номера тенью следует за ним.
Они сидят друг напротив друга в мягких креслах. Марч тянется за портсигаром, достает сигарету, привычным движением поджигает ее и прикуривает. Ловит на себе немигающий взгляд Джона. Тот задумчиво наблюдает, как собеседник затягивается и выдыхает дым, ни капли не беспокоясь о том, что скоро вся комната будет пропитана едким запахом табака. Джеймс чувствует, как по спине пробегает волна мурашек. Несколько волнительно облизнув губы, мужчина дергает подбородком и интересуется:
— Чего так смотришь, детектив? За весь вечер ты сказал от силы десятка три слов. На тебя совсем непохоже. Особенно, — на губах появляется легкая ухмылка, — после виски.
Несколько секунд Джон молчит, и Марчу уже кажется, что ответа на свой вопрос он сегодня не получит, когда Лоу все же выдает:
— Я сидел в баре, прежде чем прийти сюда.
Джеймс непонимающе вскидывает брови и медленно кивает, ожидая продолжения.
— Мне ведь больше негде подумать обо всем, что связано с этим местом, — мужчина хмыкает и прячет горькую ухмылку за граненым стаканом с остатками алкоголя, допивая его одним глотком, морщась и слегка откидывая голову назад. Замолкает еще на несколько секунд, словно собираясь с мыслями. Марч ждет, нервно покачивая носком всегда идеально начищенной туфли. Однако Джон больше ничего не говорит. Он молча покидает свое место, приближается к сидящему напротив Джеймсу. Тот вопросительно поднимает взгляд и чувствует, как ему перекрывают кислород. Глаза детектива напряженно вглядываются в аристократичные черты бледного лица. Всего несколько секунд, но ощущается как вечность. Довольно иронично, думает Марч, ведь кому как не ему знать, какова она на вкус. Мысли в голове сплетаются в один большой комок, мужчина теряется, на языке замирает и тут же тонет в тишине комнаты неозвученное «что?..», когда Джон наклоняется и касается чужих холодных губ своими. Этот поцелуй целомудрен и осторожен, будто детектив все еще не до конца уверен в правильности своих действий, но проходит несколько мгновений, и Марч отвечает, чуть подаваясь вперед и цепляясь пальцами за рукава чужой одежды. Спешно поднимается со своего места, готовый нырнуть во мрак души Джона, даже если это его утопит. Ему не страшно. Он уже давно не знает, что значит испытывать страх. Во мраке Лоу он видит покой. Темнота бывает разной. Она может быть пропитана кошмаром, таить в себе монстров и шепот бездны. А может быть безопасной, ведь, если знать тьму по длине и ширине, изучить каждый ее уголок, познать всю ее геометрию, она станет как родной дом. И Джеймс за все пять лет общения с Джоном разглядел его тьму со всех сторон, разодрал на куски, где-то даже сам перекроил и сшил заново. Эта тьма приняла бы его, сомнений нет.
Джон становится более напористым. Он перехватывает чужие запястья, заламывает Марчу руки, не прекращая сминать его губы своими. Детектив тянет Джеймса за собой в сторону кровати. Несколько раз они врезаются то в стену, то в шкаф, и Марч едва сдерживает жалобный стон, когда его зажимают у вертикальной поверхности и спешно цепляют зубами чувствительную кожу на шее, оттягивая ее и оставляя моментально начинающие наливаться кровью следы. Пальцы Джона хаотично расстегивают миллиард пуговиц на чужой одежде. Впервые Джеймс готов к чертям собачьим просто разорвать дорогую ткань, лишь бы скорее почувствовать на себе прикосновения. Раздеваются на ходу, нехотя прерывая поцелуй, бросая вещи прямо на пол. Бледная грудь Марча высоко вздымается, он дышит так часто, будто пробежал марафон, хотя главный марафон этой ночи его ждет впереди. Вместе с Джоном, глаза которого горят нехорошим огнем. Другие бы в нем сгорели. Джеймс же поджигается, как факел. Стремительно сокращая расстояние между ними, Марч обхватывает скуластое лицо ладонями и целует в приоткрытые губы.
— Ты об этом думал в баре перед нашей встречей? — в поцелуй выдыхает Джеймс, на секунду отстраняясь, чтобы подтолкнуть Джона к стоящей за его спиной кровати.
— Да. Прикидывал риск быть придушенным на месте.
Марч ухмыляется:
— Это тоже можно устроить, меня подобное только заводит.
Джеймс не стесняется признать, что в постели ему больше нравится позиция ведомого. Он позволяет Джону завалить себя на свежие дорогие простыни, стянуть брюки вместе с бельем, позволяет касаться мертвецки бледной кожи горячими ладонями, оглаживать живот, грудь, переплетать пальцы, вжимая руки в матрас. Лоу неспешен, но Марч чувствует, как внутри мужчины закипает страсть. Стоит на секунду потерять контроль над ситуацией, и тот сорвется. Конечно, Джеймс не почувствует боль так, как ее может ощутить живой человек, поэтому он вверяет свое тело и свою душу тому, кто пять лет назад абсолютно случайно оказался на пороге его номера. Хотя Мрач уже давно убедился, что случайности на самом деле не случайны. Искал преемника, продолжателя своего дела, а нашел не просто горячего любовника, о котором никогда и не думал мечтать, но и родственную душу, понимающую и принимающую его на ином уровне, нежели женушка графиня. Элизабет видела его небезупречность и лишь кривила губы, пряча пренебрежение за маской влюбленной женщины. А ведь она его даже не любила на самом деле, тосковала лишь по своему Валентино, бездарному смазливому актеру. Пелена ненависти заволокла глаза, и Джеймс приподнялся на локтях, нашел губы Джона, впился в них голодным поцелуем. Даже почти не заметил, как Лоу медленно ввел в него один палец, всего на пару фаланг, ощущался лишь легкий дискомфорт. Все-таки быть призраком довольно удобно. Джон принялся выцеловывать шею Марча, особенно осторожно и нежно касаясь того места, по которому когда-то прошлось острое лезвие. Губы Джона были везде, его пальцы были внутри, и Джеймс терялся в море приятных ощущений. Пока детектив оставлял влажные следы на ключицах, ребрах, животе, чуть выступающих тазовых косточках, рисуя языком невидимые узоры, Марчу оставалось лишь нетерпеливо постанывать в кулак и подаваться навстречу прикосновениям, ища более близкого контакта. Нужно, чтобы плоть к плоти, душа к душе, чтобы их тьма стала общей, поглотила их обоих и оградила от реальности, в которой они не могут быть вместе.
— Ты меня трахнешь сегодня или так и будешь ласкать как девственницу? — Марч проглатывает очередной стон, чтобы съязвить. Джон на эту остроту реагирует мрачноватой ухмылкой, от которой у Джеймса кровь моментально отливает от мозга и устремляется в прямо противоположном направлении. Лоу вынимает пальцы, и Марчу хочется взвыть от отвратительного ощущения пустоты внутри, пока его не заполняет сам Джон. Пробный толчок сходу бьет по простате, и Джеймс вскидывается, выгибается в пояснице. Изломанные брови, капелька пота, стекающая по виску, пальцы, сжимающие простыни… Джон смотрит на мужчину в лунном свете, и тот выглядит пугающе прекрасно. Пугающе привлекательно. Пугающе. Сексуально. Он снизу, но выглядит так, будто контролирует ситуацию целиком и полностью, даже несмотря на несдержанные стоны и искусанные в кровь губы. Лоу ускоряет темп, кровать поскрипывает под аккомпанемент из стонов и тяжелого прерывистого дыхания. Ладонь Джона скользит на чужой член, но останавливается на напряженном животе.
— Кончите без рук, мистер Марч?
В ответ лишь ухмылка и поплывший взгляд из-под полуприкрытых век.
***
Они кончают синхронно. Минут двадцать лежат молча. Марча умиляет, как Джон возится с ним. Принес влажное полотенце, помог вытереться, укрыл одеялом. Тишина в комнате не напрягает. Удивительно, раньше они предпочитали разговаривать часами, не умолкая, а сейчас не говорят ни слова, а будто понимают друг друга в сто раз лучше, чем когда-либо. Джеймс исподтишка разглядывает освещенный луной профиль детектива. Осунувшееся лицо, выразительные скулы, которые особо ярко выделяются благодаря игре света и тени. Марч заворожен. И потому считает нужным озвучить то, что давно крутится у него на языке:
— Я бы перерезал тебе горло прямо сейчас, знаешь, Джон?..
Тот переводит на Джеймса немигающий взгляд. В его глазах нет страха, только интерес.
— Я бы хотел, чтобы ты остался тут со мной навсегда. Мы бы ужинали каждый вечер… — Марч мечтательно улыбается уголками губ. — Да, черт возьми, мы бы могли и завтракать, и обедать вместе! Разговаривать, заниматься любовью… И не ждать ради этого месяцы и годы.
Мужчина морщится и недовольно цокает:
— К сожалению, наше дело еще не закончено.
Джон мягко касается чужой щеки, поглаживает ее костяшками пальцев, цепляет подбородок и целует Марча в слегка припухшие губы, не позволяя ему продолжить свой монолог. Джеймс тянется навстречу, отвечает на поцелуй, растекается, как лужа воска от догорающей свечи. Отстранившись, Лоу пару секунд смотрит в гипнотически темные глаза Марча. Повисшую в комнате тишину разрывает хриплый шепот детектива:
— Я завершу начатое тобой. И вернусь. Обещаю. Я готов разделить с тобой вечность.
Джеймс пристально вглядывается в лицо Джона, будто ищет намек на ложь. Но тот выглядит решительно. Марч медленно кивает. Он верит.
Снова молчание. Каждый думает о своем. Их ночь подходит к концу.
***
На прощание, прежде чем закрыть за Джоном дверь номера, Джеймс негромко говорит вслед уходящему детективу, зная, что тот уже слишком далеко, чтобы услышать:
— Моя тьма полюбила твою тьму, Джон. Теперь мы повязаны.
