Рассвет над бризом и под Billie Jean

Обязательно ли для того, чтобы утро было добрым, нужно что-то сделать для этого самому? Заранее или тут же, не имеет значения, покуда главным является тот, факт, что нужно приложить для этого усилия, а не просто встать и куда-нибудь уставиться, если не в исходящий с окна свет. Так ли необходимо напрягаться ещё в достижении того, чтобы утро стало прекрасным? А есть ли хоть что-то в этой жизни, что не требует умственных подвижек, а то есть напряга мозгов — мало кому на самом деле охота думать после крепкого сна, только разве что провалиться в него дальше. Без надобности делать и без того хорошее утро лучшим на свете, как бы банально это ни звучало. После сна без сновидений или полного фантазйного блаженства тут же начинать думать, как провести день, когда особо ничего не запланировано, и тем более не гонит на всех парах работа — «просто отвалите и дайте поваляться в законный отпуск». Не то чтобы Волк скрупулёзно задумывался о такой мелочи — той самой, с которой точно будет приятно. Но на такие случаи у него были составлены варианты — если ничто не гонит и не обязывает, мог ворочаться в полудрёме даже при ярком утреннем солнце, действительно провалиться в сон дальше хотя бы на часок другой. В конце концов, кто среди его личного пространства запретит ему закурить или выпить, что тоже доставляло немало приятного внутри. Марихуана была в запасе — можно её немножко для мгновенной бодрости духа, пока было лень идти делать кофе, доставая печеньки. Однако в то же время потягиваться за виски будет в радость, тем более холодное, в небольшом холодильнике рядом — это точно поможет отрубиться, пока не начались очень странные дела под алкашкой с утра пораньше. Но сейчас, стоило ему открыть глаза пошире и увидеть… «О-ох, фу-у бля-я… что ж такое, глаза дёргаются. Чего на боль в башке жаловаться, знал, что делал… вчера. Как-то даже многое запомнилось, обычно бывает наоборот. Ну да, мы все пили и ели после того, как накупались… Даже в раунд на двоих не стали играть, настолько устали даже от жрачки, что ли…». Запах в его спальне, который на самом деле был комнатой в отеле, оказавшемся забронированным только для его компании, к слову, не ей конкретно, не наводил его ни на какие мысли. Свежесть от пляжа за окном и тепло от света убеждали ни о чём не думать, но продолжать валяться, с вышеупомянутыми подручными средствами или без них. Но стоило на этом остановиться, как тут же стало некомфортно с того, что в волчий сильный нюх вклинились ещё какие-то запахи. Следовало бы посчитать паранойей то, что они, так скажем, заставляли чувствовать себя несколько не так — утро сразу стало полным тайн с иной мелочи, которая наводила на загадки. Раз дело в запахах, похоже, будет не лишним не полениться сходить за кофе и разбавить атмосферу. И вроде бы Волк согласился с этим, но тут же стал чувствовать касание у своих рук и ног. «Че-чего это тут за… девчонки, одна и вторая, меня окружили, блядь? Эт-т-то как вообще… ну ладно Ди, а вот… да её ж папка, мой обожаемый братец-маньяк меня заебёт, если вдруг… я мог её заебать…». Тем не менее, в панике не было смысла потому, что она рождает за собой всё то, чего могло не быть на самом деле. Даже если было, этому ведь найдется объяснение тут же, сразу, в мгновение ока… а не когда «преступление» против личных границ начнет раскрываться? Хотя если Волк втихушку поспрашивает о случившемся своих корешей по одному делу, они только покивают при поблескивающих подвижных глазках, вздохнут от зависти и пожелают не облажаться в дальнейшем, советуя всякую дичь, а не любовные приёмчики. Нет, это ещё хуже, и останется разобраться здесь и сейчас… точнее, когда волчица Порша и лиса Дайан проснутся, скорее всего, в итоге приступая к весёлому обсуждению того, что могло быть или не быть. «Ёб твою ж мать, да как я… типа никто не узнает? А если всё шло к этому, и мы, вообще-то напившись, начали по-всякому развлекаться, потом не помня, как оказались в своих номерах и нормально ли дошли… Ну тут широкой публичности моей Ди совсем уж не позавидуешь, если бы она кайфовала примерно также в отеле в городе, ну ладно. Хотя… да они обе, блин, полуголые, как и я! Спокойно, может, мы просто спали вместе. А просто спать и спать вместе — даже странно, что это не одно и то же». Чтобы зверь-мужчина переживал о таком же звере-женщине, когда она было не особо-то и одета, валяясь на его постели… она одна ещё ладно, но ещё и вторая тут! Возможно, ревности не избежать, или эти двое могли настолько сдружиться, что договорились заранее… что он сделает их счастливыми. Только не оплодотворением, а обжиманиями и болтовнёй, которая могла вызвать усталость в поздний вечер на пьяную голову, и все трое здесь присутствующих тупо отрубились. Мистер Волк пока не мог не переживать. При достаточной осведомленности о том, что не так давно совершеннолетняя дочка его двоюродного брата, воротилы музыкального бизнеса, могла вытворять с другими то, из-за чего не будет так просто выпутаться. Игралась ли так с другими или пыталась в отношения дальше разговоров и безобидных развлечений? Но тогда что оставалось думать, пока справа от него лежала Порша Кристал, обнимая его за руку. В шелковом топике с отпавшей левой лямкой, да так, что была видна ложбинка между грудями, и в таких же тонких трусиках… сказочка для взрослых, а не большая девочка. Пока наклонившая руки ему на плечо Дайан слева от него ещё и закинула на его ногу свою рыжую и согнутую в колено. Внимательно посмотрев на свою единственную возлюбленную, у начинавшего потеть Волка сперло дыхание с того, как он разглядывал её черные кружева между этих сочных бедер! Ну не мог, как мужчина, не быть пленен этой художественной чисто женской красотой… тем более чуть не выпал из реальности, когда одна грудь оказалась полностью видна с соском. И как так получилось, что часть черного кружевного лифчика лисички, в отличие от топика Порши, совсем откатилась вниз, пока вторая держала другую грудь плутовки прикрытой? «Ну замечательно, блядь, конечно, что у дам хоть трусы на месте, я уж боялся, что светить начнут мокрыми… Да что же я, нахуй, такое несу про своих… мне же очень хочется дальше с ними общаться, а тут такое! Вот только… не могли ли они потом одеть трусики, как просыпались в ночи, чтобы больше не проветривалось. Такого слога о них, как о женщинах, они бы вряд ли стерпели, не знаю…».