ночь — сказочное время удовольствий...

Кир, придерживаясь за косяк двери и пытаясь хоть как-то добрести до ванной, улыбнулся, когда краем глаза заметил Акуму, распластавшегося на диване. Алкоголь ударил в голову, ноги подкашивались и, хоть Кир был закален на спиртные напитки, картинка перед глазами все равно плыла, а головокружение мешало сделать даже шаг. Но, как бы то ни было, напившись в состояние сосиски, он выжил, добравшись до дома, при том ещё почти таща на себе сонного Акуму. Сережа выпил гораздо меньше Кира, но расквасило почему-то именно его. Медленно опустившись на пол и оперевшись спиной о диван, подогнув ноги под себя, Курсед устало выдохнул и закинул голову назад, прикрыв глаза и решив немного отдохнуть, прежде чем идти в душ. Зачем они так набухались - никто не знал, но сейчас, очень очевидно, они об этом жалели. Вернее, жалел только Курсед, потому что Акума спал без задних ног, уткнувшись лицом в подушку. Утром (если ночью он не проснется от резких рвотных позывов) вставать Серёже будет очень трудно, учитывая многочисленные ушибы, которые он получил по дороге домой, падая и подскальзываясь каждые три шага. Ммм, такие вертолеты завтра ловить будут... Кир чувствует, как Серёжа пытается найти что-то рукой, шаря по дивану и пару раз проходясь по макушке сплитового. Его это не особо волнует, но прикосновения вызывают лёгкую дрожь. Сидеть на холодном полу не особо приятно, но нет сил даже встать и залезть на диван. Легче не становится, руки мелко дрожат, а тело пробирает холод. Полностью открытая дверь на балкон - единственное, что заставило Кира встать на ноги и, пошатываясь при каждом шаге, закрыть источник холодного ветра в квартире. Пройдя совсем немного, Кир полностью теряет равновесие, падая на диван рядом с парнем, перехватывая руку Акумы, которая всё ещё рыскала по дивану. Этим жестом он вызвал недовольное фырканье Серёжи, который всячески пытался высвободить ослабевшую руку. - Чего ищешь? - В подушку мычит Кир. Язык заплетается, слова путаются, но кое как получается составить внятную фразу, а не просто набор букв. Отдаленно он слышит только что-то про время, какой-то всё ещё трезвой частью мозга пытаясь вспомнить, где лежит телефон. На часах должно быть уже больше одиннадцати, если и вовсе не двенадцати. Замечая телефон в кармане Курседа, Акума тянется к нему, забирая гаджет, чем вызывает удивлённый взгляд Кира. - Зачем те м-мой телефон? - Недоуменно спрашивает он, слыша в ответ только «00:23... Ахереть, так рано...» - Ты спишь? - Чуть громким голосом говорит Серёжа, утыкаясь носом в подушку. - Неа... - Кир, до этого ерзающий от неудобных джинс, в которых было невозможно спать, резко сел, облокотившись на спинку дивана. Потянув за собой парня, от чего тот, потеряв равновесие, упал макушкой на его грудь, Курсед начал что-то не особо связно говорить, слегка поглаживая парня по волосам. Серёжа тут же подхватил интеллектуальную беседу, "запев" о жизни и смерти, доте, птицах, которые улетают на юг, и о чем-то, что Кир разобрать не смог. Болтовню можно было слушать долго, один раз Акума даже начал петь какую-то детскую песенку про попугаев, но Кир вовремя его заткнул. Соседи были бы не в радости. - Знае-ешь, вот ты живёшь-ж-живёшь, а потом такой раз... И-и ум-и-ираешь... У тебя вот было такое-е? - Серёга, опустив голову на плечо Кира, нёс какие-то пьяные бредни, большинство из которых Курсед разобрать не смог. А во всём, что он разобрал, он не смог понять смысл. - Да заткнись ты... - Отвечает он после очередного непонятного вопроса, стараясь связывать слова в предложения. Алкоголь медленно выветривается из головы, но мысли всё ещё неясные, заполненные только пеленой и всяческими фантазиями с участием Акумы. За такие мысли Курсед бы убился об стену, но только в трезвом состоянии. - Слу-ушай... - Всё никак не унимается Серёжа. Его глаза, удивительно ярко блестящие под приглушенным светом настольной лампы, внимательно смотрят на Кира, прожигая буквально насквозь. «Наверняка сейчас сморозит какую-нибудь хуйню» Думает Кир и не ошибается. - А ты всё таки перекрасил хуй в сплит? Блять, от таких вопросов Курседу хочется провалиться сквозь землю. Особенно когда Акума заводит речь об этом грёбанном обещании. Зачем Кир вообще пообещал покрасить хуй в сплит? - Ну в-вот и прове-ерь... - Курсед притягивает к себе парня, хватая за волосы и наклоняясь ближе, останавливаясь в сантиметре от его лица. Его хищная и немного пьяная улыбка так нравится Акуме, прям до бешеного сердцебиения. Парню хочется видеть эту улыбку вечно. Сокращая расстояние между ними, он прикасается к его губам, втягивая в поцелуй, пробуя на вкус губы и язык с привкусом абсента. Из за этого чертова вкуса алкоголя во рту хочется не просто поцеловать парня, а съесть. Воздуха ещё предостаточно, и они продолжают сминать губы друг друга, покусывать и сплетаться языками. Каждый с удовольствием отвечает, поочередно беря инициативу на себя. Слишком хорошо. Слишком жарко. С каждым мигом желание становится все больше. Градус нарастает. Хочется ещё больше, и одежда на теле начинает мешать. Чувствуя теплые руки на своем теле, Курсед отвечает взаимностью, блуждая руками по телу черноволосого, оглаживая спину, талию, забираясь под футболку. Оба чувствуют возбуждение, как в лёгких начинает заканчиваться кислород, но разорвать поцелуй никто не хочет. Кир неспеша начинает водить руками по торсу Акумы, забираясь всё дальше под футболку, оглаживая ребра, соски и пробираясь к ключицам. Слышит томные вздохи в поцелуй, притягивая парня к себе ещё ближе. Каждый раз у них ощущается как впервые, но так даже интереснее. Кир влюбляется каждый раз, когда видит этот умилительный взгляд, полный желания и надежды. Сколько раз за эти годы он успел влюбиться в человека рядом с ним? Миллионы. Каждую секунду, проведенную с Акумой, он ценит больше своей жизни. Он любит это тело полностью, каждую его клетку, каждую его молекулу и атом - всё для него родное. Акума тянет за кофту Курседа, снимая её и тут же прижимая столь желанное тело к себе. Футболка, которую Акуме пришлось снять с себя самому, полетела в дальний угол. Два по пояс обнаженных тела будто слились в одно, пытаясь снять с друг друга остатки одежды. Почти не отрываясь друг от друга, пытаясь найти друг друга губами, но только хватая воздух, они наконец, полностью обнаженные, падают на диван в объятия друг друга. Алкоголь придает им безбашенности, но они уверены, что, даже будучи трезвыми, не перестали бы ублажать друг друга чуть ли не каждый божий день. Почти на ощупь сцепляются руками, наконец отрываясь друг от друга, жадно хватая воздух. Серёжа уже не может терпеть, ужасно хочется чего-то большего. Каждое прикосновение вызывает дрожь в теле, лёгкие обжигаются от каждого вдоха. Медленно опуская парня на кровать, любуясь раскиданными по подушке черными волосами, сам улыбаясь от блаженного вида Акумы, Кир блуждает руками по бёдрам парня. Ноги черноволосого сами, инстинктивно разводятся в стороны, чему с удовольствием помогает Курсед. Вид сахарных бледных ножек заставляет его хотеть ещё больше отодрать парня. Сергею же не хочется сводить ноги вместе, как хотелось в их первый раз, он лишь раздвигает их ещё шире, одну даже закидывая Киру на руку. Длинные и умелые пальцы Курседа каждый раз доводят парня до пика, они всегда дарят невообразимые ощущения. Медленно, аккуратно введя два пальца, Кир, хоть и обещал себе этого не делать, довольно быстро начал разрабатывать черноволосого, раздвигая пальцы в стороны, растягивая конвульсивно сжавшиеся стенки. Достаточно резко он вводит пальцы полность, добавляя третий. Даже растяжка в его руках превращалась в очередную ласку, от которой Акуму кидало по кровати, заставляя стонать громко и пошло. Каждый стон наполнял комнату до краев, отдавался сладкой музыкой в ушах. Серёжа вздрогнул, хватаясь за руку парня, открывая рот в беззвучном стоне, прикрывая глаза. Дьявольски приятно. Хочется стонать безудержно, что он, в прочем то, и не стесняется делать. Акума дрожит, каждое прикосновение прошибает током. Ни одна проститутка не смогла бы повторить всё, что мог делать с ним Кир. Курсед смеётся, откровенно, чувствуя тело на грани под собой. Оно балансирует на тонкой леске между удовольствием и дискомфортом. Кир толкает пальцы дальше, ища пальцами простату. Вернее - он знает, где она находится, и бессовестно этим пользуется. Мысль о том, что только он может видеть Акуму в таком виде - блаженном, пошлом, совсем неприличном, - заставляет Кира плавиться ещё больше. Грубо толкаясь пальцами, раздвигая стенки ещё шире, он понимает, что сам уже на пределе. Хочется отодрать этого мелкого соблазнителя под ним очень грубо, жёстко. Как раньше - властно вдалбливать его в кровать. Кир наклоняется ближе, целуя партнёра в губы, ловя ртом каждый его стон. Он заставляет Акуму метаться по кровати от чувства, разливающегося по телу каждый раз, как Кир натыкается на простату. Курсед знал, где находится заветный комок мышц лучше, чем знал дорогу к себе домой. Серёжа с треском проваливает каждую попытку не стонать так громко, закрывая рот рукой. Он на пределе, но Кир решает, что кончить от пальцев будет совсем не по-мужски. Вытаскивая их и слыша разочарованный, уже привычный для него стон, он хищным взглядом смотрит на парня.. Серёжа дышит слишком громко, а его взгляд полон злобы и похотливого желания. Хочется отдышаться, но Кир не позволяет, хватая за тело и резко переворачивая на живот. Тонкие ловкие пальцы оглаживают спину, каждый позвонок. Серёжа раздвигает ножки в стороны, чем вызывает у сплитового какой-то слишком похабный стон. Взгляд Курседа скользит по идеальному телу, распластавшемуся перед ним, любуется каждой частью. - Похабник. - С лёгкой усмешкой говорит Акума, чувствуя руку на своем затылке, медленно перебирающую темные пряди волос. Всем телом наваливаясь на парня, Кир медленно проходится языком по спине, облизывая каждый позвонок, целуя в районе поясницы. "Жизнь удалась..." - Слышит где-то в отдаленном уголке сознания единственную ясную мысль Серёжа. Руки Курседа держат крепко, не позволяя сдвинуться, оставляя только возможность ерзать и разводить ноги ещё шире, облегчая нарастающее возбуждение в паху. Серёжа блаженно стонет, чувствуя, как ему в зад упирается чужой стояк. Хочется ещё больше, хочется быть оттраханым всеми разными способами. Они оба были ещё теми извращенцами. - Ща, ток презик возьму. - Всё таким же пьяным голосом говорит Кир, пытаясь встать с дивана. На что получает только толчок в ногу, заставляющий его упасть назад. - Похуй, я тебя ждать не собираюсь... - Мычит Серёжа, выгибаясь в спине, даруя Киру возможность налюбоваться его задом полностью. Желание быть выебаным намного больше нежелания потом отмывать с себя сперму. - Ну не ж-жалуйся... - говорит Курсед, растирая остатки смазки по члену, приставляя головку к самому входу. Наклоняясь ближе, он тихо шепчет черноволосому на самое ухо. - Мм, Серёж... А ты будешь умолять? Голос тянется то ли нарочно, то ли от алкоголя. На пределе, Серёжа уже не слышит сам себя, только неразборчиво шипя что-то в подушку, тяжело дыша. Каждое его слово, хоть и не разборчиво, но порождает внутри Кира огромное желание. - ...п-пожалуйста... Ки-и-ир... - Тянет он, как это делают тянки из хентая. Тонким, писклявым голосом, почти скуля, заканчивая фразу стоном. Одним только толчком сплитовый входит на половину, наслаждаясь мелодией из стонов, скулежа и всхлипов. Он знает, как сильно Серёже нравятся действия без промедлений, поэтому, сжимая его маленькие ладошки в своих, переплетаясь пальцами, он входит почти полностью. Давая лишь немного привыкнуть, но растянутое колечко мышц позволяет двигаться во все стороны и с каким угодно темпом. Хлюпанье лубриканта и естественной смазки заставляет их обоих немного покраснеть. В этом они схожи во мнениях. Акума пытается выровнять дыхание, утыкаясь в подушку, выгибаясь ещё сильнее. Он растянут просто превосходно, так, что боли практически и нет. Член в его заднице ощущался ещё чувствительнее. Просто охуенно. Позвоночник превратился почти в полу круг, а ноги чуть ли не раздвинулись в шпагат. Каждый секс просто на высшем уровне - вот что значит крепкая мужская дружба. - Мм... Ки-и-ир... - Стонет ещё раз Акума, начиная сам насаживаться на горячий член. Курсед и без слов бы всё понял, но каждая просьба со стороны черноволосого заставляла его дрожать в удовольствии, чувствовать полную власть над парнем. Он начинает набирать темп, подходящий им обоим, сначала медленно, потом быстрее и жёстче. Шлепки кожи о кожу становяться всё громче, и оба парня уже стонут во всё горло. Толчки усиливаются, любовные игры и ласки начинают граничить с грубостью, температура в комнате накаляется. Каждый готов кончить хоть сейчас, но что-то им не позволяет. Бледные руки сминают простыни, поочередно зажимая рот. Стоны смешиваются, наверняка сейчас очень зля соседей. Черноволосый выгибался искусно, как акробат, поражая Кира своей растяжкой. Такое гибкое тело позволяло Курседу воплотить все свои заветные и пошлые желания в реальность. Акума мог выгибаться как угодно, подстраиваясь, доставляя больше удовольствия каждому. Сплитовый не может отвести взгляд от этого парня, да и вряд-ли когда-то сможет. Серёжа охуенный, и он это не скрывает. Он демонстрирует это каждый раз, как только оказывается под парнем. Его умение стонать как Мисс-первая шлюха трассы, и выгибаться как кошечка во время течки - всё это уже могло заставить сплитового кончить. Серёжа мелко дрожит от кайфа, чуть приопускаясь, меняя угол проникновения. Каждый толчок проходился по простате, ритмично отправляя волны удовольствия по телу. Темп именно такой, какой надо - резкий, размашистый, грубо-нежный. На максимальной скорости, движения быстрые и извращённые. Диван скрипит под их телами, простыни смялись в одну кучу. Кир выходит и входит снова, почти раздирая и без того разорванное от прошлых их игр очко парня. Диван скоро сломается - шутили они, но в моменты, когда Курсед вдалбливался в худое тело на этом диване, они понимали, что однажды мебель действительно может сломаться. Ммм, из их стонов хоть фонк делай, ей богу! Музыка для ушей, от одних поскуливаний тут можно кончить. Серёжа стонет сладко, приторно, иногда прерывисто, жалко хватая ртом воздух. Пот скатывается по его лицу, по спине. Он считает Кира просто превосходным активом. Только ему под силу заставить Акуму насаживаться на его член, прижимаясь сильнее. Ещё пара толчков и Акума на пределе, готовый кончить, чуть помогая себе свободной рукой. Член неприятно саднил от недостатка разрядки. Несколько быстрых движений, пока в его очко всё ещё вдалбливаться Кир, и парень кончает, чувствуя теплую сперму под собой. Зад становится слишком чувствительным, а Курсед уже не разбирает, хорошо ли его партнеру. Он сам уже готов кончить, чувствуя расслабленное тело под собой. Серёжа немного стонет от удовольствия, слыша взвизг Курседа, больше похожий на рык. Тепло разливается по телу черноволосого, член тут же выскальзывает из его зада. Кир обессиленно падает рядом, утыкаясь в подушку, слыша краем уха, как Серёжа перевернулся на спину. В ближайшую минуту никто вставать не планирует, поэтому они просто прижимаются друг к другу, ласково переплетаясь пальцами. Липкая жидкость стекает между ног черноволосого, что очень сильно мешает. Но разрывать идиллию, ту слепую нежность, что появилась сейчас, ему не хочется. И он только сильнее прижимается к парню, жалея сейчас только о том, что Кир так и не перекрасил хуй в сплит...