Мост

— Рассвет сегодня красивый, да? Этот голос… О, этот голос! Он снился ему каждую ночь. Каждый кошмар заканчивался этим хриплым усталым голосом. Больше всего в жизни сейчас хочется забыть о существовании этого голоса, чтобы он не звучал сейчас в голове… или наоборот. Хочется утонуть в объятиях хозяина этого голоса, прижать его к себе и никуда не отпускать. Больше всего на свете парень мечтает снова ощутить этот сладкий вкус его губ. Безумно страшно оборачиваться. Он не знает, чего боится больше: что там, за его спиной никого нет или что там стоит живой человек, так любезно спрашивающий мнение о рассвете. Они стоят на мосту: парень и его галлюцинация. Стоят по разные стороны перил и не шевелятся. Один не может, потому что его нет, а второй — боится, что наваждение спадёт и он больше никогда не услышит любимый голос. Почему всё так сложно? Почему никто не хочет спасти парня, крепко сжимающего руки на металлической перекладине? Он боится смерти, чертовски боится. Так почему никто не хочет прийти и спасти его? Ветер свистит между башнями домов, и этот свист — единственное, что удерживает парня в сознании. Ещё, возможно, любовь и тяга к жизни, но это ничто по сравнению с завываниями воздуха, доносящимися до моста. Холодные порывы тянут совершить ошибку, заставляют отпустить руки и упасть. Но парень сопротивляется: крепче сжимает перила и прижимается к ним спиной. Смотрит на волны, разбегающиеся от центра реки, и ёжится, представляя, какая холодная сейчас вода. — Сегодня ветрено. Голос снова раздаётся откуда-то из пустоты. Из мира, оставленного за перилами. Сопротивляться ему становится сложно, хочется ответить, крикнуть, сказать, что ждёт. Нельзя. Если он скажет хоть слово, то не сможет остановиться и упустит момент, когда источник голоса исчезнет совсем. Парень так не хочет. Он хочет, чтобы всё было, как раньше: тёплые и уютные вечера в их маленькой квартире с видом на Неву, прогулки вдоль набережных, поездки по ночному Санкт-Петербургу. Антон раньше не любил Петербург — слишком холодно, слишком сыро, слишком старо. Всё слишком. А потом он заболел. Его заразили рассветами на крыше, огнями разведённых мостов, брызгами холодной Невы в ветреную погоду. И он заболел. Заболел так, что лечиться не хотелось, да и смысла не было. Заболел городом, который после отнял у него всё. Арсения не нашли. Ни через день, ни через неделю, ни через месяц. Прошёл год, а его так и не нашли. Ровно год назад они стояли на этом мосту на рассвете. Ровно год назад Антон видел его в последний раз. Год назад Арсений поцеловал его и сел за руль, обещая купить что-нибудь к ужину. Автомобиль нашли в кювете перевёрнутым. В другом конце города. Абсолютно пустым. Тело не нашли, человека — тоже. Он вдруг просто исчез со всех радаров. Без вещей, без документов. Теперь он — мистер неизвестный. У него нет прописки и номера телефона, нет семьи и дома, в который можно вернуться. Антон каждый день ждал. Ждал, что он вернётся. Но прошёл год, и никаких новостей. Искать уже даже не пытаются. Человека с именем Арсений Попов не существует. Пропала даже вкладка в Википедии. А может, его никогда и не существовало? — Простудишься, а мне потом тебя лечить. Голос звучит слишком натурально, чтобы быть галлюцинацией. Ну не умеет же мозг воссоздавать что-то с такой точностью! Или умеет? В любом случае, Шастун продолжает стоять и сверлить взглядом пропасть у своих ног. Солнце уже почти встало, освещая старые крыши и тёмную воду. В тот день рассвет был такой же, ветер так же выл среди многоэтажек и пробирался под одежду. Арсений тогда так же вздыхал о простуде и лечении. Антон ждёт. Стоит сейчас за перилами на мосту в одной футболке и ждёт. Ему двадцать четыре, вся жизнь ещё впереди, и он это понимает, хочет прожить эту жизнь. Но хочет прожить с ним. Но его нет. Парень верит, что Попов захочет его спасти. Верит и ждёт, когда тёплые родные руки лягут на плечи и затащат на асфальт. Арсений обещал, что всегда спасёт. Теперь Антон стоит, провоцирует судьбу и ждёт. — Слезай, упадёшь ведь. Голос раздаётся совсем близко, будто говорящий дышит прямо в затылок. Он говорил это и в прошлый раз, когда парень залез на перила и сидел, свесив ноги к реке. В ноябре холодно. Почему-то этот мост всегда привлекал именно в ноябре. Спаситель всё никак не хочет появляться. Неужели всё зря? Не может же быть, что его не спасут. Может, нужно просто ещё больше спровоцировать? Парень палец за пальцем отпускает перекладину и чувствует, как падает вниз. — Антон! Крик вдруг отрезвляет, но слишком поздно. Когда летишь с моста, все проблемы кажутся решаемыми. Кроме одной — ты уже летишь с моста. Тебя никто не сможет спасти. Ты падаешь, чтобы через несколько секунд разбиться о гладь речной воды. Антону двадцать восемь. Арсений крепко держит накренившееся тело поперёк груди и плачет. Он никуда не пропадал. В Википедии всё ещё есть его страница, у него квартира на Васильевском острове и самый обычный номер телефона. Пять лет назад они с Антоном встречали на этом мосту холодный ноябрьский рассвет. Пять лет назад он уехал по делам, оставив Шастуна здесь, ведь тот тоже за рулём. Пять лет назад бросил машину на обочине, потому что метро быстрее. Пять лет назад вот так впервые поймал Антона, отпустившего перила. Тот день — последнее, что Антон вспомнит. С того дня прошло пять лет. Что произошло тогда на мосту, не знает никто. С тех пор Антон будто находится в трансе. Психотерапевты в один голос кричат: «Эмоциональный блок». Кто был на мосту в то утро, не известно. Что случилось между кем-то и Антоном — тоже. Пять лет парень не ощущает времени и генерирует несуществующие воспоминания. Он не говорит с того самого дня. Единственный способ что-то о нём узнать — прочитать его блокнот. Вполне реальные имена и даты, только вот… половины событий никогда не было. Он помнит то, чего не случалось, и совершенно не воспринимает реальность. Иногда его взгляд становится осознанным, и тогда кажется, что надежда есть. Но она меркнет, как только Антон берёт в руки ручку и снова пишет воспоминания. Ему навечно двадцать четыре. Почему-то именно этот возраст. Именно спустя год. Возможно, в тот день он впервые что-то написал. Арсений не помнит. Врачи говорят искать отличия в записях, говорят, что это может помочь узнать причину. Никакой разницы, ни одного другого словечка. Всё как под копирку, списано слово в слово. Арсений стоит, привалившись к перилам грудью, и крепко сжимает в руках худое тело. В голову закрадывается противная мысль отпустить. Что тогда будет? Они приезжают сюда каждый год. Каждый год он просыпается в пустой постели и вылетает из дома в пижаме. Он гонит на мост и видит Антона, стоящего за ограждением, как в первый раз. Каждый раз ловит и отвозит домой. Что-то тянет Антона сюда. Что-то не даёт уйти и вспомнить правду. Арсений всей душой ненавидит тот день, когда всё началось. Вчера они снова были у врача. Вчера прозвучал самый страшный из всех приговоров. Вчера сказали дать ему упасть. Попов тогда разорался и обматерил этого «мозгоправа» так, что вся больница потом на него косилась. А сейчас он стоит и думает, что врач мог быть прав. Он горько плачет, прижимая к себе оболочку Антона, которого когда-то любил. Он любит того Антона до сих пор, но… его ведь уже нет. Осталось только тело, которое продолжает существовать в этом мире, пока разум парня затерялся где-то в пространстве и времени. Арсений устал. У него больше нет сил держать. Он смаргивает очередную порцию слёз и прижимается к затылку Антона губами. Сказать сейчас, что любит, было бы кощунством. Он не говорит. Вместо всех слов сейчас горький поцелуй у самой шеи. Он разжимает кольцо рук, всё ещё цепляясь за чужие плечи. Вдыхает немного воздуха, задерживает дыхание и жмурится. Сильно-сильно жмурится. Он убирает руки, не дышит и сквозь ветер впервые за пять лет слышит голос любимого человека. — Арс! Испуганный шёпот навсегда останется в его памяти. Когда Арсений распахнёт глаза, он увидит весь ужас на лице Шастуна, падающего в бездну. Он переворачивается в полёте и смотрит на самого близкого человека в своей жизни. Впервые за пять лет Антон произнёс одно единственное слово. Впервые за пять лет посмотрел максимально осознанно. Секунды кажутся вечностью, а за ними следует удар о воду. Громкий всплеск и тишина. Ветер больше не свистит, волны не шумят. Арсений понимает, что он натворил. Спасение Антона было в трёх секундах. Он не проверил. Просто отпустил, решив, что пора. Но ведь можно было ещё побороться. Шёпот остался в памяти, как самый громкий крик. Арсений вернулся домой только поздно вечером. Скорая, полиция, поиски тела на дне Невы. Он заходит в их маленькую квартирку с видом на эту самую Неву, в которую он только утром уронил своего самого близкого человека. Не разувается, ходит по комнате, разглядывая счастливые совместные фотографии пяти-, шестилетней давности. Вот они на первом курсе институтов, а вот их поцелуй на школьном выпускном. Они тогда сбежали ото всех, только чтобы сделать это фото. Он достаёт его из рамки и читает надпись на обороте: «Если падать — то вместе, если тонуть — то в одной реке». Он забирает фотографию с собой и гонит на мост. Луна освещает город, когда Арсений привычно бросает машину и идёт к перилам. Утром отсюда упал Антон. В объятиях ночи по ту сторону стоит Арсений. Одной рукой он держится за перила, а в другой сжимает ту самую фотографию с выпускного. — И в конце мы все утонем. Голос Антона чёткий, будто тот стоит сейчас за спиной. — Я люблю тебя, Антон. Последние слова улетают в ночное небо, а Арсений — вниз. Их последними словами стали имена друг друга. Они родились с разницей в месяц и умерли в один день. Погибли на одном мосту. Вместе утонули в одной реке. Фотография утонет, бумага размокнет, чернила растекутся. Интернет будет гудеть почти год, а души двух самых любящих парней на А будут каждый рассвет встречать на мосту, на котором попрощались с прошлыми жизнями. Однажды они родятся вновь и встретятся на этом мосту, когда один со слезами, застывшими в глазах, захочет спрыгнуть, а второй вдруг спросит: — Рассвет сегодня красивый, да?