Недосягаемый

Лёгкие, маленькие крылья сейчас были сложены на спине, только перья игриво развевались навстречу лёгкому ветру. Они поблескивали золотом на ярком, палящем солнце. Удивительно, но сегодня на улице не наблюдалось ни облачка. Снег под ним уже начал понемногу таять, оставляя влагу на одежде, но ему было всё равно. Он привык к заснеженной горе, как к родному дому, настолько часто он тут бывал и не всегда по личной прихоти. Модди обещал выйти ещё минут двадцать назад, а теперь он сидит и ждет его у самого порога и долгожданная «красавица» всё-таки выходит. Только вот не накрашенная и ни капли не изменившаяся, так что назревал вопрос, чем он так долго занимался. — Я собрал всё необходимое. Кажется, Пугод задремал за ожиданием. Собирать шалкера так долго мог только Модди. Голос заставил дернуться, в панике ища то, что могло бы в теории коснуться его, но парень всё прекрасно понимал, стоя не так близко, и наблюдал как перья слегка вспушились в лёгком испуге. Усталость мигом проходит, даже злиться сил не находилось. Они слишком давно не ходили вместе, а тут Модди ещё и согласился поработать над базой Надзирателей. Такого чуда, как работа с Модди, Пугод не припоминал со второго сезона. Тогда всё было иначе. Не было никаких крыльев, как и проблем исходящих от них. Баловались, называя друг друга всеми возможными редкими драгоценностями, глупо и долго обнимаясь, что Пугод лишь успевал выскакивать из них под предлогом жары. А сейчас второй зависим от полетов. Казалось, его замучила вся ситуация с прошлого сезона и теперь он отыгрывался как мог. Пугоду большего не надо, продуктивное времяпрепровождение в компании он ценил, а вот Модди вышел лишь под предлогом работы из дома. На деле он не собирался задерживаться за полезным делом. Он недавно нашел более красивое место, где можно уединиться, нежели яма с вечным песком в лёгких. Пугод был действительно вовлечён в процесс, а Модди наблюдал, лениво заполняя разметку песчаником. Шляпник за несколько месяцев научился летать действительно изящно, показывая всю красоту своих крыльев, пышных волос, что развевались на встречном ветру, и безусловно, стройной худой фигуры. В каком-то плане, эта худощавость была даже нездоровой, но красила его уж точно. Модди успел подметить это ещё во времена, когда Пугод не был так далёк. Действия резкие и быстрые, отличаются от его парения на крыльях, кажется, весь этот образ ангелочка не вяжется с реальностью и это даже огорчало. Хотя, в самом же деле, слово «ангел» прекрасно описывало его недосягаемость. Модди настойчив, правда, лишь на словах. Неприкосновенность бесила с каждым днём всё сильнее, но он не хотел ничего испортить, не хотел, чтобы его звезда потухла. В солнечных глазах читалось непонимание и даже лёгкое недовольство тем, что он опять отлынивает. Как же хотелось взять его за руку, чтобы тот молча плёлся за ним, но нельзя, хоть убей. Язык болтает без умолку, Модди даже потерял суть собственного монолога, но Пугод с конечным цоком соглашается, пересиливая собственное нежелание бездельничать. — Почему мы используем ноги? Захныкал тот, кто на своих крыльях преодолевает даже незначительные расстояния, мол «Модди, я напомню, что у тебя тоже существуют элитры». — Что б не расслаблялся. — Да я самый напряжённый и заинтригованный человек на свете! — О, боги, только не завышай ожиданий. — От тебя ожидать только худшего можно. — Закрой глаза. — Модди бы закрыл их вручную, не будь одной проблемы. — Э? Пугоду потребовалось резко остановиться, чтобы обработать сказанное. Модди редко делал для него сюрпризы, по крайней мере в последнее время. Неужели решил исправиться? — Закрой! С опаской, Пугод решает довериться и идти на голос. Выглядит унизительно и он надеется, что это того стоит. Лёгкая трава под ногами сменилась густой, кажется, вперемешку с цветами. Он не был уверен, но с повеселевшим «открывай!» он лицезрел поле, усеянное разными цветами, преимущественно белыми и желтыми и с губ слетает лишь: — Ты серьёзно? Скорее действительно удивлённое, чем злое, он заполняет неловкую тишину смешками. И он послушно исполняет просьбу Модди, присаживаясь, мня под собой достаточно высокую траву, не исключено, что с приличным количеством всякой живой дряни, типа муравьев, а то и хуже. Пугод сидел, все ещё не понимая, что Модди хочет, он просто роется в кустах. Он хотел бы пошутить, но не успевает, ведь тот находит потерянную вещь. Это был венок, и Пугод готов был расхохотаться, искривляя губы в попытках противиться этому. И всё-таки, ему не удается. Модди выглядел серьезным, и при этом таким по-ребячески наивным, что без смеха на него и не посмотришь. Однако его лицо хмурится, намекая, что в его действиях нет ни капли иронии. Это заставило поутихнуть и не на шутку удивиться, когда Модди оказался на слишком близком расстоянии за последнее время. Пугод беспомощно смотрел на него, ведь отодвинуть ни его, ни себя он сейчас не в состоянии. Что-то внутри щелкает и заставляет тепло растечься по телу приятными воспоминаниями. Это заставляет усомниться в собственном здравомыслии, но он будто просыпается с тем, что Модди отходит от него. Теперь на его шляпе красуется венок, а ранее жёлтая лента теперь похожа на пушистую и смотрелась забавно. — Это всё, что я хотел тебе показать. Честно признается Модди, улыбаясь как-то по-хитрому, что заставляет Пугода по-детски надуть щеки и завыть от злости, что тот снова повелся на чужую уловку, которая отвлекает их от работы. Хоть он и сомневается, что вообще злился. Чувства давно для него стали чем-то необъяснимым. С конца прошлого сезона, если быть точнее. Тогда он стал чаще взаимодействовать с Модди, да и из плохих воспоминаний остался разве что мост. С новым сезоном разногласий стало куда больше, а сейчас он будто вернулся в прошлое. С теми же эмоциями и ощущениями. Не хватало лишь чужих прикосновений, что сейчас кажутся только незабвенной мечтой. С каких пор он стал таким мягким? Пугод не любил прикосновения, поэтому считал новую особенность скорее даром, нежели проклятьем, и счастью его не было предела. Однако сейчас две несовместимых зависимости боролись в нём и думал он лишь о чем жалеть будет больше. Он отчаянно противился мимолётным всплескам желаний побыть в объятиях одного конкретного мужчины. Не понимал как ему может быть настолько скучно, что мысли об этом заполонили голову. Не может Пугод потерять крылья. Это стало неотъемлемой частью его жизни. Тогда почему сейчас он идёт на дрожащих ногах, вместо того чтобы взлететь? На трезвую голову он не хотел таким заниматься, но он не пьет. Точнее, не пил до вчерашнего вечера. Жираф и впрямь отличный собутыльник, что держит язык за зубами, и не важно, что он не помнит ни единого сказанного им слова. Пугод не знает, зачем он дождался, пока протрезвеет. Голова гудела и неприятно кружила, занося в стороны, это было странно, что он отходил от алкоголя приличную половину дня. На языке ещё крутилась противная горечь, тело немного потряхивало, а самого его распирали сомнения. Каждый шаг давался тяжело, земля уходила из-под ног. Перед порогом ком больно пронзает горло, обжигая глазницы, но он не собирается останавливаться, натягивая улыбку и с характерным хлопком вламываясь в помещение. — Модди! Ты срочно нужен мне! — Если ты потащишь меня работать, то не сегодня, я должен Жирафу помочь. Эм, ты выглядишь подозрительно, а ещё у тебя нездоровые мешки под глазами. В обычное время Пугод бы просто стыдливо прикрылся шляпой, отмахиваясь тем, что он в порядке и не нужно о нем беспокоиться. Но сейчас он сомневается в том, что он в порядке. Пугод подходит осторожно, скорее подкрадываясь. Модди с опаской отходил назад, пока не упёрся в стену, неспособным выбраться так, чтобы не задеть приятеля, можно сказать, он позволил загнать себя в ловушку. Он не мог прочесть Пугода. В его глазах сейчас сочеталась вселенская тоска с отблеском надежды. Но чего тот ждал, он не понимал. Тонкие пальцы хватаются за мех плаща, чуть зарываясь в него, чтобы позволить себе приблизиться к человеку, и при этом не упасть ни то от скопившегося волнения, ни то от того, что голова все ещё шла кругом. Ещё долго ему будет стыдно посмотреть в глаза самому себе. — Пакет, остановись. Мы ещё можем выбраться не задев твои крылья. — Да плевать мне на крылья! В душе больно кольнуло от собственных слов. Ему было не плевать. Это самая дорогая вещь для него и сейчас он осознанно идёт на глупость. Взгляд такой замученный, усталый, кажется, постепенно стекленел. Пугод бессильно опускает голову так, чтобы случайно не ударить парня напротив цилиндром. Модди чувствует запах не выветрившегося перегара. — Модди, Его тихо позвали. Так необдуманно, что ещё некоторое время ему пришлось молчать. — скажи мне честно, какой самый глупый поступок от меня ты запомнил? — Глупее того, что ты собираешься сделать, уже не будет. — Замечательно. Запечатли этот момент моего позора поярче. Пугод прикрывает глаза, соприкасаясь губами. Чужое дыхание теперь ощущается особенно горячим, опаляющим не только лицо, но и спину. Больно закусив губы, Модди мычит, отстраняется. Зрелище не из приятных, каждое пёрышко сгорало, обращаясь в пепел. Он старался держать Пугода, но тот уткнулся в предплечье, кося ноги и утягивая их вниз. Тот весь сжался, покрываясь дрожью. Модди и представить себе не мог какие муки он может тогда испытывать, но в чужих объятиях тот извивался и выгибался слишком неестественно, что-то мямля, тяжело дыша, иногда и вовсе вскрикивая от боли, стараясь остановить слезы и всхлипы о жилетку. Всё это уложилось в жалкие минуты, но теперь у Пугода за спиной красовалось разве что два красных пятна. Должны зажить в ближайшее время, но уже сейчас Модди обнимал его как в последний раз. Модди гладил Пугода, будто тот был не человеком, а чем-то неземным, изучал каждый его кусочек, понимая, что он ничуть не изменился. Всё такой же. Он всё так же приятно умещается в его руках, припадая к груди. Только сейчас он скорее стыдился всей этой ситуации, боялся поднять взгляд, ведь прямо сейчас он дал слабину так резко, что казалось из малой трещины это превратилось в огромную дыру, идущую по швам. — Это останется между нами. Сиплым голосом это звучало и являлось утверждением. Не стоит выносить это на публику. Они придумают глупую отмазку, почему Пакет лишился крыльев, сейчас это мало важно. Расстояние было наконец сокращено, теперь можно было сплести руки, вытирать чужие слезы, можно почувствовать, как слабые руки пытаются его оттолкнуть и то, что после восстановленных сил Пугод вынесет ему мозги. Будет ныть и жалеть о содеянном. И Модди его выслушает, перебирая изящные пальцы в своих пухлых руках. — Это худший первый поцелуй из всех вариантов, которые я мог себе представить. — Заткнись!