Перемены. Волшебный театр абсурда

      Первый учебный день оказался чрезвычайно насыщенным. На завтраке я обнаружил, что от большинства блюд меня воротит, а тыквенный сок я теперь на дух не переношу. Что большинство ребят не заморачиваются гигиеническими процедурами, а потому от некоторых всё ещё разит Хогвартс-экспрессом. На истории магии я заворожённо наблюдал за плывущими в воздухе пылинками, а после с трудом вспомнил, как зовут темноволосую девушку с мокрыми глазами. Чжоу Чанг.       «Кажется, она мне нравилась», — подумал я. Теперь же она не вызывала ничего.       Зельеварение стало настоящей пыткой. Первая ошибка — сесть рядом с Роном. От друга заметно пованивало и потом, и старой одеждой. Некоторые ингредиенты смердели так, что даже подойти к ним было невозможно. А некоторые творения юных рукожопов (я согласился со Снейпом насчёт кретинов-студентов и их талантов в этом деле) вызывали тошноту и мигрень. К концу занятия я был зелёным, а в моём котле варилась невероятная дрянь. Что туда положил, я не смог бы сказать и под сывороткой правды. — Мистер Поттер, вы умеете читать? — раздался язвительный голос над ухом. Драко Малфой упустил смешок. — Д-да, — проблеял я, стараясь удержать в себе завтрак. — Что написано в рецепте?       Я промычал, роняя голову на стол и поджимая к животу колени.       Снейп очистил мой котёл и, ухватив пальцами меня за виски, поднял моё лицо от стола. — Посмотрите на меня, — тихо прошипел он.       Я с трудом разлепил глаза и увидел на лице Снейпа промелькнувшее удивление. — Идите в больничное крыло, Поттер, — прорычал Снейп. — Поздравляю вас, вы поставили новый рекорд — попасть в лазарет в первый же день.       Я с трудом оторвал себя от стула и побрёл прочь из класса. Когда я проходил мимо Гойла, из его котла вырвался клуб вонючего дыма. Я зажал рот рукой и пулей вылетел наружу. За дверью сразу стало легче. Когда я выбрался из подземелий, моё самочувствие уже пришло в норму, так что я решил не появляться у мадам Помфри. Ещё успею, как пить дать.       На обеде меня атаковали Рон и Гермиона, пытаясь выяснить, что со мной было. Я честно рассказал им о запахах. — Может, у тебя стал очень чувствительный нюх? — спросила Гермиона. — Такое бывает. — Но раньше-то не было, — возразил Рон. — Мало ли, — пожала плечами Гермиона, — вдруг прорезался. Я знаю, что можно попробовать.       Девушка достала палочку и произнесла какое-то заклинание. Мне мгновенно стало легче дышать. Запахи еды отодвинулись на второй план, вонь от лучшего друга перестала бить в нос. — Гермиона, ты просто волшебница! — воскликнул я.       Девушка хмыкнула и задрала нос. — Что это за заклинание? Как надолго его хватит? — Через час нужно обновить. Это фильтрующее воздух заклятие устраняет неприятные и сильные запахи. Odor purgatio. Я пользовалась им, когда мы вычищали крысиные гнезда в доме Сириуса. — А мне не показала! — возмутился Рон.       Девушка пожала плечами и сменила тему на экзамены и будущую профессию. Рон изъявил желание стать аврором. Я подумал, что с таким нюхом мне лучше стать лесником, но промолчал.       На прорицаниях случилось закономерное — заклятие перестало действовать, я забыл его обновить. Рон, конечно же, его не запомнил, а потому ему пришлось тащить потерявшего сознание меня прочь от провонявшей благовониями аудитории. Я пришёл в себя после того, как Рон плеснул мне в лицо водой в туалете. — Ты меня напугал, дружище, — завопил Рон, отчего у меня чуть не треснул череп. — Учи скорее это заклинание, а то так и будешь блевать на половине уроков. — Меня стошнило? — вяло поинтересовался я. — Да, прямо на «оракул». — Прости. — Да ничего. Пойдём, на ЗОТИ опоздаем.       Если кто-то ещё сомневался в умении Амбридж вызывать к себе ненависть, то больше таких наивных людей не осталось.       Я решил не рубить с плеча, а сначала подумать. Когда Парвати Патил задала вопрос о практике и экзаменах и получила ответ, что при хорошем владении теорией, практика не составит труда, я предложил Амбридж выполнить финт Вронского и даже любезно готов помочь ей с теорией. Или же обратиться к теории, если в шкафу заведётся боггарт. — Вы сказали, что ничто не угрожает нам вне школы. Тому же боггарту я обязан подсунуть учебник или указ Министерства, что ему не место в моём шкафу? Неужели ничего плохого с людьми не случается? Не было за последний век двух магических войн, где страдали обычные люди, никак не причастные? — Мистер Поттер, вы забываетесь! Минус десять баллов с Гриффиндора. Все тёмные маги и преступники либо мертвы, либо сидят в Азкабане. — Почему вы решили, что Волдеморт мёртв? Вы серьёзно думаете, что с ним справился годовалый малыш? — Но это же были вы! — Вот именно, потому могу сказать: он жив. И нам бы очень не помешала практика в защите, если кое-кто развяжет третью магическую войну. — Жду вас завтра в пять часов на отработке, мистер Поттер. И передайте это, — она написала что-то на клочке пергамента и вручила мне, — вашему декану.       Я поднялся с места и вышел из класса. МакГонагалл обрадовала меня отработками у Амбридж на всю неделю. Вспомнив свой провал на прорицаниях, я попросил поменять мне расписание. — Что же случилось такого, что вы решили бросить столь занимательную науку? — спросила МакГонагалл, безуспешно пытаясь скрыть сарказм в голосе. — У меня вдруг прорезался нюх, очень чуткое обоняние, — я слегка покраснел. — Увы, я не могу выносить запах благовоний и… хереса в классе. — Какого ещё хереса? — удивилась декан. — Которым злоупотребляет профессор Трелони, мэм. — И что же вы хотите выбрать взамен прорицаний? — Руны, мэм. Они не пахнут, — пожал плечами я.       Декан хмыкнула, долго молчала. — Руны изучаются с третьего курса. Вы не успеете их изучить к СОВ. — Я очень постараюсь, мадам. Но честно предупреждаю, что в класс прорицаний больше ни ногой. — Что у меня в ящике стола, мистер Поттер? — вдруг спросила МакГонагалл.       Я сделал глубокий вдох. — Пергамент, овсяное печенье, чернила, перья, коробочка чая эрл грей, льняные салфетки, веточка лаванды… — Спасибо, мистер Поттер, этого достаточно. Я поговорю с профессором Бабблинг. А теперь уходите. И будьте благоразумны.       За ужином Анджелина Джонсон крайне не обрадовалась тому, что я буду отсутствовать на отборе нового вратаря для квиддичной команды.       На следующий день я заметил, что могу гораздо лучше сосредоточиться на учёбе. Подзуживание Малфоя я перевёл в разряд белого шума, а перепалку Рона и Гермионы слушал так, будто она на иностранном языке. Профессоров же я слушал внимательно. Уход за магическими животными, конечно, омрачался отсутствием Хагрида, но новый профессор Граббли-Дерг не опустилась до флоббер-червей. Наблюдать за маленькими деревянными человечками было весьма интересно.       Чары, как и трансфигурация, оказались не столь сложными, как в предыдущие годы. Словно кто-то четыре года дёргал меня за рукав и орал в одно ухо, чтобы до меня дошли только самые простые заклинания. Применение исчезающих чар так понравилось, что, когда у меня наконец получилось, я заставил исчезнуть сначала свою улитку, затем и улитку Рона.       Я поднял восторженный взгляд на Макгонагалл, та ответила искренней улыбкой и десятью баллами для факультета. Гермиона почему-то выглядела рассерженной. Я вернул ошеломлённому Рону его улитку. Сам же уселся на стул и заставил свою улитку исчезнуть ещё пять раз.       От Амбридж я не ожидал ничего хорошего, но то, что она придумала, стало для меня неожиданностью. К концу отработки я шипел как разъярённый кот и стискивал зубы до скрипа. Когда женщина приблизилась ко мне, я отшатнулся — мерзкий запах окутывал её плотным коконом. — Не прикасайтесь ко мне, профессор, — рыкнул я. — До встречи завтра.       Десятки нарисованных кошачьих глаз с фарфоровых тарелочек сверлили мне спину.       Я старался не заваливать предметы и даже умудрился взять учебные материалы по рунам за третий курс. Однако выцарапывание на тыльной стороне левой ладони фразы «я не должен лгать», отбирало слишком много времени, домашние задания приходилось делать ночью, а спать — в любую свободную минуту.       В пятницу кровь с ладони залила пергамент, на котором я писал. Амбридж одобрительно хмыкнула и схватила меня за руку до того, как я её отдёрнул. Все инстинкты взвыли, а голова взорвалась болью. Я отпрыгнул от гадкой женщины и зло посмотрел на неё. — Я просил вас не прикасаться ко мне!       Вылетел из кабинета и хлопнул дверью.       Набрав книг, я засел в дальнем углу библиотеки, желая поскорее разобраться с заданиями по чарам и зельеварению. А ещё найти в учебниках какое-нибудь заклинание для запахов — ситуация становилась хуже, и обычное заклинание могло неожиданно развеяться через пятнадцать минут, а не через положенный час.       О своих проблемах друзьям я ничего не сказал. Ночью мне снилось, что я бегу за золотым огоньком по Запретному лесу, старая листва едва слышно шуршит под ногами, а лёгкие наполнены потрясающими ароматами природы.       Субботняя тренировка была отвратительной. Я во всю наслаждался полётом и свежим воздухом в то время, как мой рыжий друг пропускал мяч за мячом. Слизеринцы на трибунах были правы. Даже если на воротах поставить мешок соломы, он будет лучше.       В гостиной понурый Рон засел за учебники, я же дописал эссе по рунам и теперь следил за закатом в окне. — Гарри, — позвал меня знакомый голос. Я оглядел гостиную и нашёл взглядом кота. Тот сидел у ног Гермионы и пытался украсть клубок ниток, из которых она вязала дурацкие шапочки для домовиков. — Пойдём прогуляемся. Захвати мантию.       Я сорвался с места и на минуту скрылся в спальне. Затем быстрым шагом направился на выход. — Эй, ты куда? — возмутился Рон. — Мне нужно на воздух, — честно ответил я. Духота гостиной и запах большого количества людей меня утомили. — А эссе? — Гермиона сверлила меня взглядом. — Я закончил, — с этими словами я покинул гостиную.       Кот ждал у главного входа, а затем припустил со всех лап к хижине Хагрида. Я не отставал. — Оставь мантию где-нибудь здесь, она понадобится на обратном пути, — сказал кот.       Я послушался, оставив мантию под перевёрнутым ведром, а затем двинулся за котом в чащу леса, не чувствуя страха, только предвкушение. Мы шли некоторое время, пока небо не потемнело. Кот вывел меня на небольшую полянку и приказал встать в центре. — Ты зря закрылся в каменной клетке, тебе надо иногда гулять, — проворчал кот. — Сейчас будем навёрстывать. Закрой глаза и дыши, почувствуй воздух, землю, атмосферу этого места. Постарайся раствориться в нём.       Я дышал, чувствовал, впитывал, но чего-то не хватало. Внезапно меня скрутило коротким приступом боли, а затем я сорвался с места. Мысли пропали, только работа мышц, ветер в лицо и ощущение первобытного счастья, звериной свободы. Ночные запахи дыхнули в лицо и повели за собой в чащу леса, уже не казавшуюся такой зловещей…       Я проснулся от холода. На востоке серело небо, а сам я лежал на пожухлой траве. Из-за деревьев виднелась хижина Хагрида.       Я с трудом поднялся и обнаружил, что на мне ничего нет. Теперь понятно, зачем была нужна мантия-невидимка. — Ты бы предупредил, я бы разделся заранее! — крикнул я, понятия не имея, услышит ли кот. — Ты бы замёрз, — ответил вышедший из-за ближайшего дерева поганец. Он снова был хорош собой, шерсть лоснилась, пушистый хвост стоял торчком. — Теперь ты вернёшься ко мне? — с надеждой спросил я. Эти несколько дней в одиночестве дались мне тяжело. — Да. Я всё расскажу. Одевайся, а то совсем продрогнешь. Я тут палочку твою захватил, горе-волшебник, — кот лапой пихнул перед собой тонкую деревяшку.       Я поднял палочку, чудом призвал из леса свои кеды, а вот с одеждой так не вышло. Накинул мантию-невидимку и отправился в замок. — Что это было со мной? — Это ты давал выход своей звериной сути. Тебе нельзя жить далеко от леса, рощи или ещё какой природы — периодически тебе нужно место, чтобы просто побегать. — Я как Люпин? Я теперь опасен? — Ну, разве что для мышей или птиц.       Я хохотнул, настроение было прекрасным. — И в кого же я обращаюсь? — В меня, — ответил кот. — Невелика моя суть, — хмыкнул я. — Но-но! Чем я тебе не угодил? — Ты говорил, у меня будет звериная ипостась. — Ипостась, да. А суть-то у всех одна, кошачья. Это твоё бессознательное, магия твоей крови, и ей нужен контакт с природой. А ипостась зависит от твоей судьбы и твоего характера. Если ты охотник, то твоя ипостась — ягуар. Если правитель — то лев. Если ты следопыт — оцелот. Если воин — то тигр, если мыслитель — то манул, если защитник — то рысь. Это основные. Есть там ещё всякие ирбисы, каракалы, неко и другие непростые коты, это детали. — И какая у меня ипостась? — Пока не знаю. Обычно наследие принимают в более зрелом возрасте, когда уже твой жизненный путь определён. Вот ты чего бы больше хотел? — Я бы хотел не быть одиноким. С этим наследием последних друзей теряю. — Семью? — кот забежал вперёд, заглядывая мне в глаза. — О, да. Всегда мечтал. — А убить этого вашего, Волун-кого-то-там? — Да не хочу я его убивать! Но должен! Я вообще не хотел и половины из того, что со мной случилось! Такое ощущение, что меня натаскивают на убийство Волдеморта последние четыре года. Мне страшно, мне одиноко, мне сложно! Ещё и Дамблдор меня избегает в последнее время. Амбридж издевается, шрам болит… — Шрам? Послушай, Гарри…       В этот момент я зашёл в замок и замер, прислушиваясь. Шикнув на кота, я пошёл короткими путями в гостиную Гриффиндора. Каким-то чудом проскользнул внутрь и прокрался в спальню.       «Все, дай поспать», — отрезал я, собираясь выспаться за воскресенье и ещё немного посидеть над рунами и заклинаниями.       В понедельник Гермиона получила «Ежедневный Пророк», а Амбридж — звание генерального инспектора Хогвартса. Я обнаружил, что из-за событий в школе всем потихоньку становится плевать на меня, как на вчерашнюю новость. Кто-то по-прежнему шушукается за спиной, кто-то подходит и говорит, что верит мне и Дамлбдору о том, что известно кто возродился.       Весь урок у Бинса я просматривал книгу заклинаний в поисках нужного. Иначе придётся палочкой махать под носом каждые пять минут. — Гарри, чем ты занят? — прошипела Гермиона. — Твоё «odor purgatio» уже не работает, — прошептал я в ответ, — надо что-то посерьезнее.       Гермиона странно на меня покосилась и снова уставилась на призрака.       Я нашёл, что искал, но не был уверен в успехе. На крайний случай я припас влажный платок.       На уроке зельеварения я отсел от Рона на самый крайний ряд, понадеявшись, что здесь мне будет удобнее. Первое заклинание слетело через десять минут после начала занятия, второе продержалось добрых сорок минут, но фильтровало не всё. Выбор места был неудачным — справа от меня были шкафы с ингредиентами и заспиртованными гадами. Укрепляющий раствор в котле вышел почти таким, как надо, только радости это принесло мало — удушливая вонь накатила с новой силой. Судорожно прижав мокрый платок ко рту, я поднял руку, чтобы уйти с урока. К сожалению, в этот момент Снейп был занят устранением результатов работы Невилла. — П-профессор, — выдавил из себя Невилл. — Что ещё случилось, Лонгботтом? — Т-там Гарри, кажется сейчас, — звук моего падающего тела, — упадёт.       Мне потом рассказали, как это было: Малфой высказался в своей типичной манере, вызвав смех слизеринцев. Снейп метнулся ко мне. Приоткрыл веки, прощупал пульс. — Погасить огонь, результаты мне на стол. И всем вон. Мистер Малфой, проследите.       Гермиона клялась, что своими глазами видела, как Снейп подхватил меня на руки и быстрым шагом вышел из класса, но не в подземелья, а в неприметную дверь между стеллажами, в свой кабинет.       Снейп уложил Поттера на диван и бросил горсть пороха в камин. — Больничное крыло! Поппи! Ко мне в кабинет, быстрее.       Медиведьма появилась через минуту и уставилась на диван. — Чем это его на этот раз? — удивилась мадам Помфри. — Я и пальцем к нему не прикоснулся, — прошипел мужчина. — Он потерял сознание на уроке, но его зелье не было тому причиной. И он сидел достаточно далеко от Финнигана и Лонгботтома, чтобы не пострадать от их безмозглых действий.       Мадам Помфри бросила диагностирующее заклинание. — Повреждений нет, но с ним что-то происходит. — Он пытался проделать этот же фокус на прошлом уроке, но я прогнал его к вам. — У меня его не было, — удивилась ведьма.       Снейп презрительно фыркнул. — Ему вновь мало славы.       Медиведьма подняла парнишке веко и посветила палочкой. — Северус, ты раньше видел такое? — обратилась она к Снейпу.       Зрачок от яркого света сжался в тонкую вертикальную линию. Мадам Помфри наложила ещё одно заклинание, над лицом мальчика замерцали яркие вспышки. — Он не притворяется, — заключила она. — Забирай его к себе, — махнул рукой мужчина.       Помфри удалилась через камин, забрав ученика.       Я очнулся и сразу поморщился, не открывая глаз. — Не кривляйтесь, молодой человек, — услышал я голос мадам Помфри.       Я осторожно открыл глаза. Снова в больничном крыле, о чём уже знал по запаху, а знакомый потолок подтверждал это. Медиведьма заглядывала мне в глаза и хмурилась. Что-то в них её беспокоило. — А теперь рассказывайте, что произошло, и почему вы не обратились ко мне неделю назад.       Я вздохнул. Пришлось рассказать. — Я… стал остро чувствовать запахи. И когда они очень сильны, мне становится плохо. Я перестал посещать прорицания, но с зельями такая штука не пройдёт. Я нашёл пару заклинаний, но отчего-то они быстро слетают. Последнее вообще не помогло. — Хм, — мадам Помфри присела рядом на стул и задумалась. — Если всё так серьёзно… Я должна проверить.       Она достала из кармана фиал, открыла его и сунула мне под нос. Дикий смрад опалил рецепторы, меня перекосило. Я не успел ничего сделать, только отвернуться, и меня вырвало. — Что ж, — мадам Помфри лёгким движением палочки убрала лужу, — вы правы. Вместо заклинаний я бы посоветовала вам воспользоваться артефактом, но, боюсь школа такими не располагает, и вам придётся заказать его по почте. Думаю, в Гринготтсе вам помогут. А пока обратитесь к профессору Флитвику. — Спасибо, — я принял стакан воды и жадно отпил сразу половину. — Я пойду, у меня занятия.       Перед обедом я успел к Флитвику чтобы спросить заклинание. — Да, юный мистер Поттер, конечно же я вам помогу! — воскликнул маленький профессор. — Мы даже можем подобрать нужные чары, чтобы повысить эффективность! Зайдите сегодня вечером, я буду ждать вас к шести часам.       Вместо прорицаний я засел в библиотеке, перечитывая конспект Гермионы по рунам за третий курс и думая о письме в Гринготтс. Я не знал, как попасть в банк, как оплатить заказ, да и ключа от сейфа у меня не было. В последний раз за меня покупки делала миссис Уизли, и я старался не думать, как бы забрать у неё мой ключ и какого хера он вообще у неё.       На занятии Амбридж я честно пытался молчать, но когда речь зашла о Квирелле, не смог сдержаться. Фразу про преподавателя, у которого Волдеморт из затылка торчал, даже Пивз переложил на частушки.       Амбридж назначила отработку на тот же день, но я, набравшись наглости, предложил не менять традиции и расписание экзекуций, таким образом, освободив себе вечер понедельника для Флитвика. Ошеломленная Амбридж согласилась. — Очень интересный случай, мистер Поттер, — восторженно подпрыгивал Флитвик передо мной, сидящим на стуле. — Ну-ка, ещё разок попробуйте!       Я снова наложил на себя Odor purgatio, но заклятие словно смыло водой уже через минуту. — А давайте попробуем вот так! — Флитвик взмахнул палочкой, выписывая сложный крендель, и я пошатнулся, словно пыльным мешком ударенный. — Это… несомненно работает, профессор, но ощущения… пчхи! Буто меня подушкой хотят придушить… пчхи! Очень старой подушкой…       Я в очередной раз оглушительно чихнул, и жуткое ощущение пропало.       Флитвик смотрел на меня как на чудо. — У меня есть ещё масса вариантов! Давайте продолжим!       Я удручённо кивнул. — Конечно, профессор.       Вернулся я в свою гостиную за минуту до отбоя. Нос распух и болел, но исправно фильтровал запахи. Я чувствовал, будто потерял что-то важное, однако в спальне возрадовался и такому решению, так как банный день у мальчиков, видимо, случается гораздо реже, чем у девчонок.