Часть 1
13 января 2023 г. в 23:07
Решиться преодолеть многолетний страх быть брошенным и обманутым, рискнуть всем ради любви, что стучится в твои двери – на такое способен только по-настоящему сильный человек. Томас Барроу определенно не считал себя сильным, а отчаянным и безрассудным – однозначно. Только истинно рискованный человек готов оставить все ради призрачной идеи любви, которая ускользала от него долгие годы.
Но вот, наконец, ему удалось ухватить эту нить…
Путешествие из Англии в Америку оказалось куда более выматывающим, чем Томас мог предположить. Постоянное нахождение посреди океана внушало уныние. Без всяких сомнений, Томас Барроу был человеком дела, человеком, не готовым сложить руки и ничего не делать. Даже в самых поразительных, подчас унылых снах, он представлял себя вечным двигателем, творящим дела. Чтобы кто не говорил о мистере Барроу, но свою работу он всегда исправно выполнял.
Гай Декстер видел этот груз тревог, чувствовал чужой страх, но не торопился предлагать свою помощь или успокаивать, кроме обещаний в том, что по приезду их жизнь круто изменится. Томас верил мужчине и мечтал. Мечтал о близости и о том, о чем Гай так виртуозно умалчивал, но что огнем плескалось в его глазах. Предвкушение неизбежного счастья. Вопрос лишь в том, когда наступит этот момент. Сколько еще Томасу нужно ждать, чтобы наконец заслужить любовь…
Нет, конечно же, Гай демонстрировал свои чувства – аккуратно и очень деликатно, но с огромной настойчивостью, заставляя кровь кипеть в жилах. Их путешествие из одного уголка земли в другой продлилось несколько недель, и за это время Томас потерял счет легким прикосновениям и случайным касаниям пальцев. Однажды они едва не поцеловались. Всему виной стал старый миллиардер, решивший выбраться ночью на палубу, подышать воздухом, тем самым нарушив момент их близости. Время тянулось, а вместе с ним желание Барроу становилось все более вязким, чувственным и глубоким.
Дом Гая оказался довольно внушительным, в два этажа, зданием, выполненным в современном классическом стиле, который Декстер охарактеризовал как «дань уважения родным берегам». Хотя он и не был ровней Аббатству, Барроу остался впечатлен. Два этажа с мансардой окружал целый экзотически сад, наполненный обилием растений и деревьев, которых Томас никогда не видел, а их аромат и вовсе дурманил голову. Словно он выпил добрый стакан виски, и его качало на перине из облаков. Подъездную дорожку к дому сопровождали пальмовые деревья, благородно тянувшиеся высоко к небу.
Прислуги было не много, собственно этот момент Томас уточнил еще в пути. Один лакей, горничная, кухарка, садовник (он же отвечает за чистоту бассейна) и водитель, которые тут же стали шептаться, когда им был представлен таинственный англичанин. Когда-то Барроу уже прислуживал в поместье примерно с таким же количеством персонала, но тогда все было иначе. Тогда рядом с ним не было Гая.
— Не слишком ли роскошные апартаменты для дворецкого? – это были первые слова, сказанные Томасом, когда он очутился в спальне, которую отдали в его распоряжение. И его удивление было предсказуемым: такой дорого и стильно убранной комнаты он еще не видел.
— Я бы с радостью отдал в твои владения собственную спальню, - Гай улыбнулся знакомой, едва смущенной улыбкой, и кивнул в сторону балкона. – Но я могу предложить это.
Томас первым ступил на балкон, оказавшийся на деле террасой с видом на бассейн и зеленые холмы, виднеющиеся вдалеке. Солнце медленно клонилось к горизонту. Сердце забилось в рваном ритме, когда он вдохнул полной грудью. Пахло сладким нектаром из сада, а еще свободой.
— Это удивительное место, - он сказал это вслух, но не понял этого. В глазах защипало от нахлынувших чувств. Казалось, сердце не выдержит такого счастья и вот-вот издаст свой последний ошалелый стук, чтобы замолкнуть навсегда.
Когда чужие сильные руки опустились на плечи, чуть сжимая напряженные мышцы, Томас был готов умереть в ту же секунду. Свободный, влюбленный и чувствующий тепло желанных рук – этого было для него достаточно. Но Гай Декстер не собирался отпускать его в мир иной, у него в планах была долгая и счастливая жизнь для них обоих.
— Хочу, чтобы ты запомнил раз и навсегда, что это теперь и твой дом тоже, - теплое дыхание пощекотало у виска, разгоняя табун мурашек вверх-вниз по спине.
Томас не смог сдержать громкого вздоха, когда горячие губы оставили сухой поцелуй за ухом. Рядом с Гаем легко можно было почувствовать себя любящим, желанным и нужным. Особенно нужным. Возможно, все дело в том, что он был актером и знал ключ к человеческим эмоциям, знал, как демонстрировать страсть, когда ее нет, но Томас был уверен, что все, что происходило сейчас, не было «пантомимой».
— Обернись.
Этому шепоту хотелось следовать всю жизнь. Идти за ним, как за оазисом в жаркой пустыне, изнемогающий от жажду.
Он не сразу заметил, что на террасе есть и вторая дверь. Еще до того, как задать свой вопрос, Барроу уже знал, каким будет ответ.
— Куда ведет та дверь?
Гай улыбнулся. Его глаза излучали теплый блеск, отражая свет заходившего за горизонт калифорнийского солнца. Он скользнул ладонью по руке Томаса вниз до запястья. Их пальца переплелись.
— Я позвал тебя с собой, потому что понял, что хочу прожить свою жизнь с тобой, - Гай прижал их сцепленные пальцы сначала к своей груди, а после поднял выше и поцеловал ладонь Тома. – Я далеко не молод и хотя часто влюблялся, никогда не испытывал настолько сильных чувств, как при нашей встрече. Я не прошу тебя о большем, просто будь рядом. Но, если ты однажды захочешь, - свободной рукой мужчина указал на вторую дверь, - я всегда готов отдать тебе свою спальню и всего себя тоже.
Влечение и желание – это то, что чувствовал Томас. Еще в Даунтоне, когда мистер Декстер делал ему намеки, он знал, чем все закончится. Но он даже мечтать не мог, что ему подарят нечто большее, чем одну ночь. Он давно утратил надежду на счастье и взаимность. Собственное будущее казалось предрешенным – он должен был состариться, полируя фамильное серебро Кроули, наблюдая, как постепенно покрывается плесенью и прогнивает некогда роскошный замок.
Сказать что-то он не посмел. Как и не посмел отстраниться. Наклонившись вперед и немного приподняв голову (Гай был выше на пару дюймов), Томас позволил губам накрыть чужие – тонкие и мягкие. И весь страх испарился. Ладонь мужчины легла на затылок, притягивая ближе. Поцелуй был мягким, даже благоразумным. Но от него вконец сбилось дыхание.
— Я бы хотел целовать тебя всю жизнь, - Томас сказал это тихо, шепча в приоткрытые губы и ловя жаркое дыхание Гая. Он не открывал глаз, поэтому, когда его лицо вдруг стали осыпать поцелуями из груди вырвался глухой звук, похожий на стон раненого пса, которому, наконец, дали воды и пообещали дом.
В спальне Декстера витал аромат бренди и его одеколона. Стены, выкрашенные в сапфировый цвет, словно плавились, когда свет из разожженного камина пустил тени плясать по ним. Солнце почти зашло. Приглушенного света от камина и одной свечи, оставленной на прикроватной тумбочке, им оказалось вполне достаточно.
Тело Гая тоже хранило в себе тайны прошлого и отголоски войны. Он сражался за свободу и не боялся пуль. Томас поклялся себе, что больше никогда не позволит себе быть трусом.
Они раздевали друг друга медленно, смакуя этот момент как дорогой напиток. Пальцы дрожали и не слушались, когда Том расстегивал пуговицы на рубашке Гая. А тот улыбался и целовал его лицо и висок, шею и ключицы. Тело откликалось на ласки с ошеломительной настойчивостью. Хотелось попросить время замедлить свой ход, чтобы прочувствовать каждую деталь, запомнить, как самую главную драгоценность.
Кровать бесшумно прогнулась под весом двух тел. Они не торопились. Изучать друг друга, точно зная, что вас никто не побеспокоит, и торопиться тоже не куда, потому что никто вас не гонит, оказалось слишком хорошо. Знать, что ты хозяин самому себе – освобождение и прерогатива.
Томас не заметил, как они скинули с постели подушки и одеяло. Простыня местами сбилась, но это не могло помешать им. Гай оказался не столько пылким, сколько нежным любовником. Такой заботы и волнения со стороны партнера Том еще никогда не получал. Его оберегали, как сокровище. Им дорожили, а этого было уже достаточно, чтобы отдать всего себя.
Испарина проступила на лице Гая, но он продолжал двигаться и целовать. О, он не прекращал целовать и делал это с откровенным удовольствием! На его красивом лице сменялись десятки эмоций, он то подступал к своей грани, хмурясь и облизывая губы, то снова входил в кураж и отдавался страсти, как объятиям Господа. Вряд ли можно было найти другого такого человека. Томас точно знал, что их встреча подарок судьбы. Он был готов поверить в Бога, если наутро случившееся и их путешествие не окажется лишь прекрасным сном.
— Давай, милый, ну же, - Гай нахмурился, очевидно, подходя к кульминации, но ему хотелось, чтобы они достигли блаженства вместе. – Хороший мой…
Томас почувствовал, как его буквально скручивает в узел, а затем потолок над их головами взорвался буйством красок и огней. Они спрятали стон в поцелуе и совсем не важно, чей он был, главное, что, когда Том устало открыл глаза, почувствовав поцелуй на виске, на него смотрели с ласковой улыбкой.
Глубокой ночью, спустившись на кухню и перекусив, они вернулись в спальню Декстера и легли в постель. Кровать была огромной даже для двоих, но они все равно жались друг к другу, сплетаясь в объятии как в коконе.
— Пусть на новом месте тебе приснится хороший сон.
— Ты рядом со мной. Лучше уже не может быть.
— Все возможно, - шепнул Гай сонно и поцеловал возлюбленного. – Давай вместе строить счастливую жизнь, о которой мы так мечтали.
Барроу уснул в крепких объятиях, точно зная, что с рассветом тепло чужих рук никуда не исчезнет. Так и случилось.