…
Дождь мерно заливал окно мутными разводами, убивая всякие желание выйти наружу. В Питере все время так. — Не хочется мне туда, — Швед стрельнул глазами в окно, — сейчас. Да и вообще — тоже не хочется. — А зря, — Арик сдернул куртки с вешалки и с усмешкой кинул косуху в Шведа, — сейчас явится наш шеф, и отправит туда… тебя и меня. Дверь открывается на его последних словах, за ней Лайк — зашел и прислонился плечом к косяку, с загадочным выражением лица, в неизменных кожаных штанах и длинном пиджаке — будто сошел со сцены: Аксл Роуз в лучшие годы, но с более утонченным лицом. — Раз вы уже все поняли, — шеф таки прошел в комнату и устроился на подоконнике, напротив кресла угрюмого Шведа, — уточню единственное: миссия исключительно ознакомительная. Не светитесь. Димку я отправил изучить район. Подстрахует, если вдруг. Мне нужно знать, что там происходит и как. Без лишнего шума. Арик! Арик ловко поймал брошенную вещь — безделушка, на первый взгляд, — необработанный камушек на цепочке. На второй взгляд — что-то там было. Потаенное и необычное, какое-то заклятье даже, Швед в этом не был никогда силен — и всегда брал чистой силой. Арик же задумчиво повертел артефакт в пальцах, кивнул и без лишних слов упрятал в карман. — И еще кое-что. — Швед тоже выхватил из воздуха новый жезл, заряженный самим шефом, а Арик поймал брелок с металлическим треугольником. И вдруг нахмурился, поднимая цепкий взгляд на Лайка. Стало слышно, как дождь барабанит по окну. — Шеф… — На всякий случай, — перебил его Лайк и ласково добавил: — Валите. И Швед вдруг потерял опору, и провалился в портал. Видимо, времени и впрямь было в обрез.…
Жёлтые в свете фонарей деревья беспокойно шептались, терзаемые порывами ветра. — Удивительно, что рядом вообще что-то растёт. — Швед все еще смотрел вверх на архитектурное чудовище, щурясь на взвесь воды в воздухе и ощущая, как отросшие кудри мокнут и липнут ко лбу. — Швед, прекращай. Шеф узнает… — Арик так же напрасно пытался спрятать волосы, завязанные в хвост, под воротник кожанки. Кажется, внутрь ему тоже не хотелось. — Что, сдашь меня? — беззлобно фыркнул Швед. — Да зачем, он сам почувствует. — Арик глянул на напарника, проверил ауру, не сорвётся ли ещё раз. Аура в целом была ровная, чуть алело раздражение, но спокойная решительность перекрывала. Арик кивнул сам себе и направился прямо к подъезду, который в Питере, как известно, именуется парадным. Швед уныло поплелся за ним, пиная листья.…
— Ну что, Лаки, ингерманландская партия? — Завулон лукаво посмотрел на Лайка, ловко тасуя колоду длинными пальцами. — А что, отыграться захотел? — Лайк весело тряхнул головой, устраиваясь в кресло за журнальным столиком напротив Артура. Два тяжелых бокала рядом наполнились янтарной жидкостью, хотя Лайк даже бровью не повел. В соседней комнате говорил телевизор, звучало что-то тяжелое по радио. — Не зарекайся, — высший Тёмный тонко ухмыльнулся, глянув вперёд, отчего его угловатое лицо вдруг стало на удивление выразительным. — А как, кстати, твои орлы, — спросил он задумчиво, — справятся с заданием? — Справятся, — удивился Лайк, отставив бокал, — я же их на разведку отправил. — Ну-ну, смотри, — Завулон лениво расправил широкие худые плечи, продолжая тасовать карты; витиеватые кольца и перстни на пальцах вспыхивали колдовским блеском в свете ночных ламп. Лайк на секунду задержался взглядом на красивом движении рук, проверяя своих подчинённых, и вернулся в реальность, где тут же бодро скомандовал: — Артур, снимай кольца! Тот вздернул брови: — На раздевание играем? — Можем и на раздевание, — хмыкнул Лайк, — только условия прежние: без амулетов, без вероятностей. — Сам он уже стащил пару массивных перстней и браслет-оберег с левой руки. — Помню я правила, — кивнул Артур и вдруг проморозил Лайка прямым взглядом. — И старые должки — тоже. — Вот и скостишь, — азартно потянулся Лайк к картам, сосредотачиваясь только на игре; и действительно, что в разведке может пойти не так?…
Мха было много. Он нагло полз по их следам, чуть ли не натыкаясь на пятки. Жил в лифте, на стенах, свисал с потолка. — Да что ж его так много-то, — бурчал Швед себе под нос. — Я сожгу? — уже громче — Арику. — Нет, — бесцветно ответил Арик, поднимаясь по широкому пролету с узким окном к чердаку, куда лифт не ходил. — Силы экономь, — бросил через плечо. Цепочка треугольника-брелка тихо звякала об его карман. — Копейки… Разведка же, — выдохнул Швед недовольно, но послушался. Арик был главным в их связке. Он чувствовал напряжение друга так же явно, как то, что им было нужно сюда, на последний этаж. Дальше вероятности сплетались в тёмные, мутные узлы. А может, Швед просто не умел особо их читать. Откуда-то пахло дешевыми индийскими благовониями, бормотал телевизор. Дом жил. Но жил неправильно. Здесь была своя атмосфера, будто вместо восьми этажей на плечи давило ещё шестнадцать, выжимая, вытягивая по капле жизнь и энергию; усталость, замешанная с обречённостью, ввинчивалась в подсознание, липко висела в воздухе. Здесь все было каким-то неживым, и даже им, Темным, была противна эта чуждая, извращенная сила. Что могли чувствовать живущие тут люди, не хотелось даже представлять. Швед дёрнул плечами, тщетно пытаясь сбросить с себя это ощущение, и встал рядом с Ариком, перед массивной дверью наверх. Они переглянулись — нехорошее предчувствие усилилось у обоих. Швед шагнул было к двери, но Арик вдруг сильно взял его за плечо, увлекая к пыльному окну. — Что? — Ты… — Арик глянул на него косо, потом рывком поднял взгляд, встал напротив. Оранжевый свет с улицы залил ему лицо, зажег светлые глаза; тени легли мягко на смуглую кожу, скрывая правильную резкость черт, упрямый излом бровей и сломанный нос, едва очертили острую линию скул и губ. То ли цыган, то ли ведьмак, — на одну гипнотическую секунду, что они глядели друг другу в глаза, Швед почти осознанно залюбовался им. — …не подставляйся, — сказал Арик, хмурясь еще сильнее. — Плетут что-то наши высшие, не просто так тебя в прошлый раз занесло. Так что не геройствуй и вперед не лезь. Мало ли… второй раз не отмажем. — Прямой его взгляд говорил больше слов. Швед, все время душивший беспокойство из-за прошлого срыва, возмущенно вскинулся, радуясь возможности не говорить о своих ошибках. — Да ладно, Лайк свой! И своих не будет подставлять, что бы кто ни говорил! — Лайк высший. Это другое, Швед. Нам не понять его мотивов и поступков. Может, он и не будет. Только Завулон крутит им, как хочет. Что он захочет — то Лайк и сделает. Присмотрись на досуге. Веришь ли ты Завулону, друг мой? Швед хотел ответить, но растерял все слова, кроме глупого: — Почему? Арик молча смотрел на него, криво ухмыляясь, и по его лицу хищно бежали тени. — Вот и разница в опыте, — наконец ошарашенно выдохнул Швед, зачесывая свои мокрые, выгоревшие от солнца волосы со лба назад. Как никогда сильно он ощутил себя незначительной пешкой в чужой игре, когда знаешь, кто твой ферзь, но не знаешь, кто уберет тебя с доски. Светлые смиряются, Темные — злятся. Швед разозлился. Вскинулся, разом собираясь, вытряхивая ненужные мысли из головы. — Все! Пошли уже! — Он рванулся было к старой двери, желание скорее закончить и выйти из игры в обычную жизнь мгновенно перекрыло все прочее, но Арик ловко дернул его за рукав куртки. — Охренел?! — Взгляд напарника горел гневом, голос упал до рыка. — На этом нас и ловят! И свои, и чужие! Слетишь с катушек — от Светлых век не отделаемся. Успокойся. Он вдруг шагнул вперёд и обхватил лицо Шведа сухими горячими ладонями. Тот удивленно замер, взирая на напарника. Арик вздохнул. Взял себя в руки за секунды. — Лайк нас, может, и не прикроет. Мы не высшие, и великой мудростью не обладаем. Но и у нас кое-что есть. Мы — команда, понял? И у тебя есть мое плечо. Всегда. — Он снова очень внимательно посмотрел Шведу в глаза, чуть отодвинув прядь волос с лица, и у того внутри что-то дернулось. Шведу почему-то захотелось запустить руку Арику за все еще мокрый воротник, положить ладонь на горячую шею, и… — Понял, шеф… Я тоже. В смысле… Всегда, — очень быстро и невнятно промямлил Швед, с испугом прогоняя странные мысли. Где-то далеко внизу грохнул лифт. Арик скользнул пальцами по его обветренным скулам и отступил. — Теперь идем. Сумрак взвыл ветром — толкнул в грудь, бросил волосы в глаза. Сгустился душный мутный туман. Говорят, его много на глубинных слоях, но здесь он был уже на первом. Питер стоит на болотах. Вечных болотах, древних болотах. Помнит ритуальную кровь, тяжелый шаг войны. Помнит финских шаманов, царей и немецких фашистов, солдат, блокадников, ряды трупов на Ваське и красную воду чёрных зим. В сумраке Питера — это все. В сумраке Питера — нечем вдохнуть. Если б Швед мог, он выдрался из сумрака и бежал, бежал бы на вокзал, пешком бежал бы, и как можно дальше отсюда, на любом поезде, в любое место мира, лишь бы не оставаться здесь ни минуты. Но все было просто: Швед не мог. Дыхание Арика застывало морозным паром в воздухе. Закрыв глаза, он смотрел. Трактовать ощущения и вероятности Швед не был даже обучен, поэтому просто ждал рядом, сжимая едва теплый жезл в ладони, перебирая боевые заклятия в уме, чтобы быть наготове. Тройное Лезвие. Сеть Джона Ди. Щит Мага. Он чувствовал, как от жезла течет Сила, как тело напрягается, когда кровь смешалась с адреналином, как жжет, тянет мышцы — желанием действовать. Казалось, даже неприветливый Сумрак замер в ожидании. Самое сложное — он не должен потерять контроль в этот раз. — Там что-то есть, — отмер Арик. — Или кто-то. И к сожалению, нас они тоже засекли. — Но? — уточнил Швед, уловив его тон. — Когда мы входили — ты чувствовал присутствие? — Иных не было. Они снова обменялись взглядами. Темное нутро чердака встретило холодом и тишиной. Помещение казалось огромным, сходящиеся стены простирались вдаль и тонули в темноте. Сверху, через старые окна пробивался неровный свет от фонарей, и пыль вилась в его скудных лучах. Откуда-то из глубин памяти всплыло ощущение скрипящих досок. Но здесь потолочные балки были из бетона. Как и все вокруг. Свободное пространство было завалено коробками и ненужной сломанной мебелью. Ретроспективный хлам, выброшенный догнивать свой век в забвении; и среди него Арик и Швед, такие же лишние, как и теплое дерево среди мёртвого бетона. Швед как раз перебирался через поломанные ящики, когда его напарник замер, наступив на что-то, пригляделся и выругался. Под его грубыми ботинками белели остатки сколотого черепа. Человеческий, ошибиться невозможно. Арик потянулся в сторону и выудил длинную веревку-шнур с тысячей узлов, скривился — от вплетенных в нее заговоров. Швед углядел черные свечи и кривые фигурки из глины в соседнем ящике. — Ритуальные предметы, — Арик поднял голову, — это их схрон. — Или место сборов? Шабашей? — Знаешь, что еще меня напрягает? — В темноте глаза Арика казались черными дырами. — Лайк не отвечает.…
Лайк задыхался. Наведенный Пресс Силы лишил его любых движений, жгло глаза, горели лёгкие, его мелко трясло; Лайк шипел, пытаясь сбросить заклинание, и он бы легко справился, если бы Артур не кинул в него образ. Точнее — не затопил воспоминаниями: ощущения были так остры, что Лайк уже не знал, от чего точно он задыхается. Это был двойной удар и запрещенный приём, но Лайк был отчасти виноват и сам — очередной урок не вступать с Всетемнейшим в опасные игры. То, что он видел, и помнил, и ощущал снова скрутило его изнутри так сильно, что Лайк чуть ли не застонал в голос, лишенный всякого движения. Эта пытка для VIP-персон — лично для него. «Где твой брат, Тавискарон?» — нараспев произнесли в голове. Завулон чуть склонил голову, положив узкий подбородок на сплетенные в замок пальцы. Он чуть грустно улыбался, будто его расстраивало то, как Тавискарон глупо подставился. Лайк захрипел, сползая по креслу ниже. «Я не знаю, Великий». Невероятного усилия воли стоило выдать ровную мысль, будто Пресс его ничем не напрягает, будто это не его — жалкое, бессильное, почти беззащитное сейчас — тело бьется на кресле веселого темно-фиолетового цвета. «Не знаешь — или не хочешь знать?» — мягко укорили в мыслях. Лайк сжал зубы, резко вдыхая, — Завулон всегда знал, куда ударить, чтобы было больно. Он был раскрыт, без щитов и без пиджака, который тоже проиграл. Он выдавил воздух из легких и смог подумать: «Это не твоё дело, и не дело Дозоров, Артур. А только наше». И улыбнулся. Он ведь тоже был Высшим. Ускользнуть из-под Пресса было до обидного легко, простой ход со стороны Завулона — не как в тот раз, например, когда он скинул в Лайка неизученное тайское заклятье; и Лаки Шереметьеву пришлось очень быстро придумывать, как спасаться. И ничего, и придумал. Извернулся, как и тысячи раз до этого, и все почести за новое заклятье получил; здесь Всетемнейший сыграл честно — и право мощных воздействий тоже выдал. Так что в итоге Лайк остался не в претензии, каждый получил, что хотел, а это для Темных всегда важно. А бывало и наоборот. Бывало, что и Артур проигрывал, и Лайк копил свои козыри в рукаве. По-разному бывало. Эта игра длилась уже многие, многие годы. Живой, яркий страх захлестнул его тело снова, и он почти был готов восторженно просить ещё и ещё. Жизнь ощущается ярче, когда ты на грани смерти. Артур смотрел на него со снисходительным пониманием — они давно подсели на это оба. Теперь же воспоминания топили его, будто бы он пытался выбраться из-под бурного водопада, захлебываясь все новыми, обостренно сильными, — спасибо Завулону, всё это — т а к он не чувствовал никогда. Да, и, наверное, ни с кем. И тогда он сделал единственное — бросил в оппонента встречным образом, о том, что Лайк знал, но хотел бы хранить в тайне, и не давать повод, что знает, но приоритет сменился. Завулон отвлёкся на секунду, и этого хватило Тавискарону, чтобы сломать пресс, радуясь тому, что его часто окружали молодые Иные, броситься вперёд, коленом на стекло стола, чтобы уже по-настоящему вцепиться в ворот рубашки и жадно припасть к чужим губам: потому что выносить так издевательски поданные намеки было невыносимо даже для Иного. Лайк хотел мстить. Здесь и сейчас, отыграться вживую, физически, целуя развязно и несдержанно, ощущая, что ему позволяют это делать. Он даже не вспомнил, как ногой откинул ненужный журнальный столик, — не хотел отрываться ни на секунду, ведь он горел, изнемогая от жара внутри, и дорвался, измученный и доведенный до своего предела отнюдь не прессом; и стол упал, веером рассыпав карты, и пустые бокалы, и амулеты, и ещё какое-то дерьмо по тёмному ковролину, а Лайк ловко оказался на худых коленях Артура, пропавшим в его глазах — огромных и темных, как бездна ада, разного цвета, ледяных глазах. Лайк чувствовал, как сильные пальцы вплетаются ему в волосы, тянут, заставляя выгнуться на пределе гибко, пока другая рука ведёт холодными кончиками пальцев по вылезшим позвонкам, и этот контраст сносил ему разум. И бесконечную секунду спустя Артур, смеясь, остановил его, властно, одним чётким движением сменив их роли, разве что не похвалил… («Далеко пойдёшь, Тавискарон») — а нет, вот оно (унизительно, конечно, ну а что — проиграл — терпи теперь), и Лайк почти завыл, мертвой хваткой вцепившись в Артура, ибо влезть в его защиту мог... никто. Никто и Завулон, и Лайку, судя по всему, необходимо это знать и помнить. Но сознание плыло, кровь кипела в жилах, и все, абсолютно все, ощущалось слишком остро. И сквозь их сплетенные языки и едва уловимый тонкий вкус элитного вермута, Темный Завулон вытворял с ним такое, отчего Лайк хотел рычать в голос, но не мог оторваться, чтобы хотя бы застонать. Артур не целовал — имел — до полного сумасшествия в мыслях, звона в ушах и загнанного пульса. Так, что даже желание сопротивляться и ставить его на свое место сдохло где-то в волнах чистого кайфа. Проиграв сейчас, он все равно выиграл, как настоящий высший Иной. Как истинный Темный. И, сходя с ума от жара и желания, от ловких рук везде под его футболкой, Лайк, тем более, не мог услышать слабый зов Шведа, пробившийся сквозь вязкий, чужой Сумрак. Швед звал на помощь.…
Она ждала в конце коридора. Сидела у стены, обняв ноги, прислонившись спиной. Слишком молодая — Арик еще замер впереди высокой тенью, видимо, от удивления. Наверное, надо быть таким же старым и мудрым, как Лайк или Артур, или, не дай Тьма, Хена, чтобы без колебаний развоплотить такую — совсем еще девчонку. Швед жил первую жизнь. Арик мягко скользнул в Сумрак, укрывшись за выброшенным советским буфетом. Девчонка подняла глаза и улыбнулась. Увидела, их — увидела! Швед выругался, и что-то сверкнуло — ведьма вызвала удар силой, не двинув бровью. Представилась. Швед вовремя отскочил от посыпавшейся рухляди, на рефлексах, его щит был ставлен шефом. Сунулся в пролом, крикнул: — Дневной Дозор, красавица! Выходи, поговорим! Арик напротив него, снова в реальности, даже не отреагировал на грубое нарушение устава, — не до того было. Он сосредоточенно держал на пальцах Тройное Лезвие и тормозил. Сомневался. Оказалось, зря: девушка поднялась во весь свой невеликий рост, худенькая и хрупкая, и жахнула такой щит вокруг себя, что Швед присел. Что-то грохнуло, завибрировали стены и пол — странная у этих диких магия, — и снова все посыпалось, вынуждая отскочить с линии огня, прикрывая голову. Арик бросил Лезвие, и то ушло рикошетом в стену. — Хрень какая-то… — Пока Швед пытался определить уровень силы, Арик ловко оказался рядом с другом, прижавшись к раздолбанным ящикам спиной и плечом к напарнику. Швед выглянул. — Что ты в нее бросил? — Лезвие и Фриз, но, как видишь, не работает. То есть — неправильно работает. С места сойти не может, но заклятия кидает. Ситуация Шведу совсем не нравилась. Имеющаяся информация опровергалась на глазах. Лайка он не чувствовал тоже. Хмурый и напряженный вид Арика говорил о том, что он имел схожие мысли. — Уровень определил? — По ним ударило, оба пригнулись, и Швед почувствовал, как его силы ушли в поддержку своего щита. Завывал ветер, вызванный юной ведьмой. — Вот дерьмо, — процедил Арик сквозь зубы, снова вглядываясь в Сумрак. — Как бы не первый. Плюс что-то делает... свое такое. Силу забирает. — Он перевел резкий взгляд на друга. — Надо брать, и сейчас. Пока ее сестры не заявились. — Как брать-то? Ситуация изменилась, Лайк молчит… — спросил Швед, но напарник уже легко вскочил на ноги; в одной руке у Арика загорелся жезл, в другой, Швед почувствовал, он активировал амулет. Они не успели: прежде чем кто-то из них ударил, девушка шагнула в сторону, и из-за ее спины вышли еще две: абсолютно такие же, близнецы на одно лицо, в одинаковых куртках и драных джинсах. — Морок! — крикнул Арик и бросился вперед. Швед метнул Сети Ди его прикрыть — не подействует, так хоть ослабит, перескочил через подвернувшуюся под ноги стремянку, ругаясь на чем свет стоит — и на дурного Арика, и на высших, и кинулся следом. Сети все же повлияли на странный щит, но не сильно. Что же у них за магия такая, что даже великие ничего про них не знают?.. Все три ведьмы одновременно что-то сделали, вспыхнуло, ослепляя, Швед удивленно ощутил, что его толкнуло обратно, и энергия из щита вдруг ушла полностью; ударило — и он, прокатившись через голову по пыльному полу, влетел спиной в стену. Резко помутнело вокруг — на рефлексах он ушел в Сумрак. Арик успел и блокировать, и прикрыть Шведа — энергия потоком била прямо в полусферу его блока, видимую в Сумраке, высекая искры во все стороны; плясало перед глазами, вспыхивали ауры, волнуя пространство — питерский Сумрак жрал свою дань. Швед поднялся на локтях — ведьмы выглядели странно. Через секунду он присмотрелся и ничего не понял: близнецами были парни, но рисунок силы был общий — их источником была девушка. Свет и Тьма! Он никогда такого не видел. Арик держал оборону, Швед лихорадочно думал, отчаянно кусая губы. Должно было быть наоборот — Швед гораздо лучше держал бы оборону, чем думал! Все, что пришло ему в голову — это кинуть в удобный момент Опиум, может, выведет кого из строя. Так и случилось. Опиум соскользнул в напарника, и тот ощутимо зашатался, продолжая упрямо продавливать экран главной ведьмы. Из последних сил. Швед вызверился в голос, рванувшись к другу. Магия на диких действовала как-то криво, думать было некогда, и Швед забил. Все равно великим стратегом он никогда не был, великим Иным тоже, поэтому в три прыжка сократил расстояние, выхватил из кучи хлама гнутую арматуру и с размахом съездил по ногам сначала одного близнеца, потом второго по спине. Оба не устояли, оба отдали физическую энергию магии. Типичная ошибка новичков — слишком верить в магию. И старых Иных, кстати, тоже. Оба вырубились, наконец попав под Опиум. Не выдержал и Арик, и над ним раскрылся Вакуум — хитрое заклятье из амулета с цепочкой. Лайк предусмотрел. Не успел Швед порадоваться, как явилась Высшая. А потом его защиту сорвало, и Шведу показалось, что крыша пала на него, замуровывая заживо. И сама Тьма открыла ему свои объятия.…
Завулон отстранился первым. Этот поцелуй скорее был похож на укус, и Лайк без смущения переключился на его шею. Такую шею нельзя было оставить без внимания, и Лайк последовал своему желанию. Голос бархатно прокатился под его губами. Он не понял смысл сказанного сразу. Едва заметный терпкий запах одеколона и чужой жар отвлекали, дурманили. Оторвался, тяжело дыша и все еще касаясь кожи. — Твои люди, Тавискарон. — Завулон чуть повернул голову, почти коснувшись губами. Лайк ощутил, что тот легко улыбается. — Твои люди все-таки влипли. Лайк длинно вздохнул, неохотно отстраняясь. Зачесал волосы с лица назад. Щелчок пальцев — отрезвляющее заклинание. Второй щелчок пальцев — темный портал.…
Швед продрал глаза и увидел склонившегося над ним Лайка. — Очнулся, легионер, — весомо объявил Лайк, отклоняясь назад и сгребая шикарную шевелюру за плечо. — Швед, живой! — завопил Симонов откуда-то сзади. — Ефим? — позвал Лайк, обернувшись. Тут же подлетел и Ефим, хлопнул рукой по плечу, всунул в руки гостиничный стакан с горячим чаем, наверное, Димка Рублев заварил, и Швед вдруг ощутил, что с плеч гора свалилась. Или пресловутые этажи одного дома. Лайк смотрел на него внимательно, но с игривым огоньком в синих глазах. И Швед снова подумал — никакая он не пешка. Потому что Лайк — нормальный шеф. И мужик — нормальный. Иной, то есть. — А Арик? — спохватился вдруг Швед, предсказуемо обжигаясь чаем. — Да вот твой Арик, спит, восстанавливается. — А почему мы на одном диване? — удивился Швед, и правда обнаружив друга рядом — спящего и завернувшегося в плед лицом к стенке. — Потому что у меня один амулет, чтоб вас лечить. — Лайк пожал плечами, но в глазах у него плясали черти. Он был в непривычно простой чёрной водолазке с горлом, подчеркивающей плечи и общую его поджарость. Он тоже выглядел усталым. — Как все закончилось? — Швед решил ждать, пока чай остынет, и просто сжал стакан руками. Лайк отработанным жестом выудил пачку Лаки страйк и прикурил — в пальцах вспыхнул огонек. Затянулся и ответил, как всегда, прямо. — Вас обоих «отвампирили». «Выпили». Забрали силу. Очень интересным способом, кстати. — Он поднял руку, останавливая вопросы. — Димка почувствовал возмущения в Сумраке, но не смог с вами связаться, поэтому поспешил вмешаться. Заодно вызвал Ираклия с Ларисой Наримановной, но пока вас отбивали и вытаскивали, высшая и ее ведьмы ушли. Мы взяли одну, но у той стерта память. Может, серые что-нибудь придумают, но я бы не стал на них надеяться. Ефим и Симонов стоящие у стены обеспокоенно смотрели на Шведа. — А мы? — тихо спросил Швед. Лайк скривился. Стряхнул пепел изящным жестом. — Восстановитесь примерно недели через две-три. Я вас подлатал, но выбить быстрое восстановление будет делом невозможным. Никому это не надо. — Шеф, — подал голос Ефим. — Можно? — Пожалуйста, — Лайк повернулся к самому молодому сотруднику. — Я тут подумал. Арик и Швед — сильные Иные в нашей группе. Ну Ираклий еще и Лариса. Потом уже идем мы все, уровнем сильно ниже. Я бы не напрягся, ситуация рабочая. Но теперь и ты лишен сил. Ненадолго, но подозрения вызывает? Лайк хмыкнул, затягиваясь. Лицо его было сложным. То ли задумчивым, то ли задолбанным. — Как нас лишили сил? — вклинился Швед в затянувшуюся паузу. — А вам не понравилось? Или ты бы предпочел кого-то другого, Швед? Вошел Завулон. Обычно — через дверь. Тоже с закрытым горлом и в неизменном приталенном плаще ниже колен. Тоже черном. Водолазка Лайка тут же приобрела иное значение. Пили они вчера, что ли? Швед вдруг поймал насмешливый взгляд открывшего глаза Арика. — Не помню я ничего, — пробурчал Швед, опуская голову. Завулон фыркнул, присаживаясь на подлокотник дивана — не понравилось, видать. — Не пойму я вас, шеф… — окончательно растерялся Швед. В голове было совсем пусто. И глухо. Как в танке. — Подрастешь — поймешь, — пожал плечами Завулон. Обратился к Лайку: — Мне нужен твой герой на минутку, — он кивнул на Арика. Швед вскинулся, вспомнив их с напарником недавний разговор в доме. Это он помнил четко. — Ого, какой ревнивый взгляд. Не боись, воин, в свой Дозор не заберу. — Завулон нехорошо, понимающе ухмыльнулся, и Шведу вдруг стало как-то не по себе. — Да я тебе и не отдам, — заметил Лайк, — у меня на него планы. Завулон снисходительно хмыкнул, взглядом выразив про то, у кого здесь реальные планы, и, не дожидаясь младшего коллегу, шагнул прямо сквозь стену в соседнюю комнату. Арик выпутался из пледа и прошел следом. — Вам будет хотеться спать, — сказал Лайк Шведу после небольшой паузы. — Еще пару суток. Спите. Это часть восстановления от артефакта. Вы нужны в боевой готовности. И чем скорее, тем лучше. — И никакого другого способа нет? — не особо надеясь, спросил Швед, приложившись наконец к стакану с чаем. — Хм, — Лайк задумался. Потом встал, глянул в окно. — Ефим, найди машину, пока я объясняю. Симонов, Димка, соберитесь, все поедем, есть дело. Легионеры, попрощавшись, бодро разошлись, оставив в комнате Лайка у окна и Шведа на диване, запустившего руки в волосы. Голова начинала нещадно кружиться. — Шабаш, Швед, — тихо начал Лайк, — это не только девы и веселье. Это обмен энергией. Возможность получить силу. Женское и мужское начала связаны природой изначально, и поэтому считается, что самый большой выброс энергии получается именно при такой связи. Но это не совсем так на практике, — Лайк бросил прямой взгляд на Шведа. Швед внимал. — Наши дикие использовали амулеты, чтобы забрать вашу силу таким же способом, как если вы провели полноценный ритуал. — То есть я в бессознанке, этого самого… с дикими?! — схватился Швед за голову. — Хоть бы в чувство привели!.. Лайк усмехнулся. Многозначительно помолчал. — Нет, Швед. Их амулеты просто забрали вашу с Ариком силу. Наверное, будь вы в сознании, способ был бы классическим, так что можешь быть спокоен. Или не быть, если хотел обратного. — А что про выброс энергии? — Да, высокий обмен энергией можно так же получить при связи, близкой эмоционально. Не важен пол, только связь друг с другом. Есть теория, что такую связь ментально, не физически, можно разными способами получить и между близкими людьми, родными или друзьями, но она, во-первых, не доказана, а во-вторых, не наш вариант. Физическая же связь гарантирует восстановление. Швед закашлялся, вскинувшись на месте. — Это ты к чему, шеф? Арик хмыкнул от стены, где стоял с начала тавискароновой лекции. — Да так, на всякий случай, — Лайк усмехнулся какому-то слишком задумчивому Арику, и направился на выход. — Восстанавливаетесь. И желательно сделать это быстрее, — Лайк хлопнул дверью, оставив Шведа удивленно пялиться вслед. В следующий раз Швед проснулся от голосов: Наримановна высказывала кому-то в соседей комнате злым шёпотом. Сил напрягаться не нашлось, так что он услышал только что-то про мальчишество и дурную глупость, которая прячется за словом авантюризм, про опустошенного Лайка — почему-то прессом сил, и что их шеф теперь вторые сутки магически бесполезен, потому как истратил лечебный амулет на них с Ариком. — А если дикие на нас всем кланом нагрянут, что тогда? А светлые нас на этом поймают? — вопрошала Наримановна. Лайк что-то глухо отвечал. "Почему на нас с Ариком?" — совсем не понял Швед. — "Шеф в нашей ситуации определённо важнее". — Лариска, прекрати, давай не здесь… Разбудим. — А где, скажи на милость?! У нас два защищённых номера, ленивая ты скотина, Тавискарон! И во второй засели московские! — Тогда пошли в ресторан наверх, обсудим то, что им слышать не обязательно.…
На этом моменте Швед снова заснул и просыпался еще несколько раз, ощущая Арика где-то рядом — видимо, тот тоже не нашел сил уйти в свой номер. Шведа же нисколько это не волновало в своем сонном состоянии; ко всему прочему, Арику он доверял как себе. Прошло около суток, когда Швед очнулся от чужих разговоров рядом. То, как все собрались в номере, Швед все равно проспал, не справившись с сонным эффектом от воздействия амулета. А разбудил его яростный спор зашедших Симонова и Ефима о том, как устроена магия диких. Спорщики, впрочем, быстро угомонились — потому что вошел Лайк, и потому что данных об этом все равно не хватало. Лайк прошел мимо Ефима и с многозначительным видом опустился в кресло. — Босс, ты объяснишь…? — спросил Ефим. Швед согласно посмотрел на шефа. — Извольте, — Лайк откинулся на кресле, Арик давно уже сверкал глазами из-под пледа, а из соседней комнаты вошли Димка и Ираклий, отсалютовав очнувшимся кто чем: первый чаем, второй — пивом. — Когда я отправил вас с разведкой узнать про главную ведьму, что вы сделали? — Пошли разведывать? Как ты и сказал. — Молодцы какие. А надо было…? Димка за спиной Лайка хмыкнул, Ираклий улыбнулся. — А… — Швед растерянно обернулся на Арика. Тот вздохнул. — Надо было, — шеф выделил это слово, — узнать про объект наблюдения. Может, это вам и помогло бы. Ну да что уж. В этом есть некоторая… — Лайк рассеяно повертел большой этнический браслет на руке, — …моя вина. Тем не менее, полагаю, вы должны были помнить ту историю с оборотнями — братьями два года назад? Белый и его группа вели то дело, но я вас вызвал. — Никак нет, шеф! — радостно влез Симонов. — Мы тогда три дня бухали у тебя дома за встречу века. Лайк удивлённо обернулся: — А поймал их тогда кто? — Ну, — Симонов пожал плечами, — ты и поймал. Как щас помню. Второй ночью, посреди всего угара, ты встал от рояля, выдал какую-то дичь на стремном языке, прихватил вон его, — он кивнул на Арика, — прям за шкирняк, и вы отчалили порталом. Прикольно так, дым еще пошел. А на утро уже оформляли обоих в весьма помятом состоянии у нас на Банковой. Эльвирка тогда еще понять никак не могла, как вы в таком состоянии за три часа всего управились. А потом ты сказал, «ну нах, я шеф», и ушел к себе отсыпаться. Лайк задумчиво потер шею. — Неправильно вы как-то все помните… Мда, плохой пример. Но единственный. — Он вскинулся, и все остальные подобрались, глядя на своего шефа. — Как вы не помните, оборотней было трое. И еще был Темный маг. Главный. Залетный гастролер из Чехии. Без регистрации. Так вот маг был примерно уровня второго, но в своей узкой специальности достиг мастерства. Он умертвил третьего брата, но не дал ему уйти, подпитывая своей энергией (раньше это называлось некромантией, сейчас знание считается почти утраченным). В общем, маг завязал защиту братьев на не-живого. Поэтому им почти не нужны были щиты, а не-живого не трогали заклятья, призванные увечить живых. — У Тамары есть сестра? — спросил Арик. — У Тамары была сестра, — выделил голосом Лайк. — Темная Иная. Погибла при невыясненных обстоятельствах, которые нам было бы кстати узнать; но самое главное то, как Тамара на нее завязана. Примерно так же. Судя по всему, они были дикими обе, судя по всему, одна ненавидела другую, и даже умирая, не смогла отпустить свое чувство. И тогда свою роль сыграл город. Сестринская связь сохранилась даже после смерти одной из них. И Тамара пользуется ей похожим образом, как делал тот маг. А Сумрак Питера помогает связи держаться. Соответственно, у меня есть предположение, что в другом любом городе сила Тамары и вообще диких сильно упадет. — А почему знание утрачено? — спросил Ефим. — Эх, молодежь… — хмыкнул Лайк, — потому что для таких дел надо отдавать почти всю свою жизненную энергию. А какой Темный пожелает отдавать так много? Таких почти нет, — Лайк затянулся новой сигаретой. — Что неплохо. Нам же работы меньше.…
Тьма коридора соткалась в Завулона; он легко оседлал свободный стул, изящным изломом взметнулся неизменный плащ — весь этот опасно-интеллигентный вид молодого мага легко бы обманул менее опытных. Тавискарон таким не был, хотя вид оценил. — Сигарету? — Лайк подал ему пачку. — Или вина? Новости? Артур мотнул головой, затягиваясь предложенной сигаретой. — Я к тебе. Лайк заинтересованно поднял бровь. — Предлагаю помощь в твоем быстром восстановлении. Если ты понимаешь, о чем я. Все-таки, хотя моей вины здесь ровно половина, я не предвидел последствий и не удержался от провокации, и теперь хотел бы вернуть тебя в строй. Быстрым способом. Он вдруг резко перетек вперед, оказавшись прямо перед лицом Лаки. — Ооо, Артур, — протянул Тавискарон, — это что, подкат? — А ты хочешь, чтобы был? — А что тебе за это будет? — Надежные Иные в строю на этом этапе задания. У меня нет цели мешать вашим действиям. Тавискарон задумался, впрочем, не отстраняясь. — Раздумываешь? — Завулон склонил голову, мягко улыбаясь. Он был чуть выше собеседника. — Одесский разговор? — прищурился Лайк. — Нет, но все там будем, — выдохнул Артур низким шепотом прямо ему в губы. Жар едва коснулся лица, но Лайка пробрало по хребту. — Через неделю. — И невинно добавил, отстранившись: — Так что? Лайк восхищенно выругался, резко притянув его к себе за шею. Полог тишины Артур накинул сам.…
Резким силуэтом на фоне жёлтого окна выделялась тень Арика, в напряжённой руке подрагивал огонек сигареты. Магнитола рядом тихо играла что-то меланхоличное. — Ар? — позвал Швед и прислушался. Арик резко вдохнул. Магнитола пела. Дождём веки размыло, Меняй шило на мыло, Смотри, все полетело, Меняй душу на тело... — Арик? — Швед прошёл в комнату, почувствовав, что свет включать сейчас не надо. Меняй гада на тварь, Меняй свет на фонарь. — Мы с ней связаны. С Высшей. С Тамарой. — Арик мотнул головой, с размаха затушил сигарету о подоконник, обжигаясь, и не замечая этого. Отвернулся к окну. — Любые нити вероятностей ведут к ней. Все ведут, понимаешь?! Швед шумно выдохнул, и отпихнув ногой гостиничный стул, приземлился на подоконник рядом, подвинув Арика плечом. Тот яростно затянулся. — Вот говорят, Иные — круче, лучше, мудрее людей. Не болеем. Живем дольше. — Он сглотнул, тяжело, горько. — А смысл во всем? Смысл быть Иным? Темным, Светлым? — Он развернулся к напарнику. — Если выбора нет?.. — Ты сейчас как Светлый говоришь, Ар. — Швед бросил на друга обеспокоенный взгляд. Тот покачал головой. — Не как Светлый. Как серый в перспективе, может быть… Я тебя старше просто… Магнитола издевалась. Давай иди куда скажут И делай то что позволят, Тащи то, что загрузят — Тебе ведь все по плечу... — Знаешь… — сказал Швед, заглушив музыку. «…А я так жить не хочу» — …мне не нужно смотреть вероятности, чтобы предсказать то, что у тебя уже есть. — Арик поднял на него лицо. Швед смотрел прямо в его желто-зелёные глаза так притягательно близко — и ни секунды не сомневался в своих словах. — Я. И моё плечо. Только должен был сказать это раньше, — он опустил голову. Когда ты лучше меня, То ничего не меняй — А два воина в поле — уже отряд. Арик сверкнул глазами и притянул Шведа к себе, вцепившись в плечо. Поцелуй был горячий, нервный, жадный. С языком, яростью и отчаянием. И был лучшим ответом для Шведа. Неважно, как все сложится. Просто они будут вместе. — Кажется, нам было велено восстановиться? — Кажется, мы знаем, как это сделать…