***
— Твой отец будет зол, — произнесла Гермиона, делая шаг в глубь комнаты. Перед ней предстали покои, которые и близко не стояли с каморкой, где ночевала она. Изысканной красоты мебель, большие окна, реликвии, расставленные на каждом углу, дорогие ткани и ковры. Всё это напомнило ей о том, что Драко был другим. Чистокровный волшебник в мире магов и сын парижского судьи у маглов. Он стоял на ступень выше везде, и порой её это озадачивало. Гермиона не считала себя той, кто был способен заинтересовать такого, как он. В её глазах Драко Малфой всегда был снобом, который не видит дальше собственного носа, осуждает каждого за неправильно заправленную рубашку и не общается с теми, кто ниже его по статусу. Но в один день он разрушил все её стереотипы, представ в облике принца, что желал подарить ей целый мир. — Он не бывает в другом состоянии, — усмехнулся Драко. Она ощутила, как его руки легли на её плечи, бережно стягивая тёплую мантию и отбрасывая её на стоящий рядом стул. Гермиона улыбнулась, когда он провёл подушечками пальцев по её коже, медленно опускаясь вниз по предплечью и кладя ладонь ей на живот. Драко рывком притянул её к себе, она спиной ощутила широкую грудь и повернула голову вбок. Гермиона уткнулась носом в его шею, касаясь губами кожи. Он рвано выдохнул. Она ощутила, как его пальцы скользнули по её плечу, дотронулись до подбородка, приподнимая его и заставляя взглянуть в его глаза. Гермиона видела в них утреннее небо, такое же яркое, пробуждающее в ней незабываемые чувства. Лишь он смотрел на неё как на самое дорогое сокровище во всём мире. Обходился так, словно она изысканной красоты украшение, за которым охотятся миллионы, но оно досталось лишь ему. Драко всегда бережно прикасался к ней при встрече, но спустя пару мгновений уже крепче удерживал в своих объятиях, будто боясь, что она вот-вот ускользнёт. Он восхищался её умом, наслаждался красотой и не мог насытиться обществом. Если бы ему предложили прожить рядом с ней всю жизнь — он бы не думал ни минуты. Гермиона была уверена в этом. Она чувствовала то же самое и не могла понять, чем заслужила подобное. Он появился из ниоткуда, просто однажды пришёл купить цветы, а дальше превратил суровую будничную жизнь, наполненную счастьем для другим, в рай лишь для неё. И даже если его отец появится здесь — она смирится. Потому что больше без него жить не захочется. — Я тебя люблю, — шептал он, смотря ей в глаза. Гермиона потянулась к его лицу, медленно проводя пальцами по бледной коже. Драко улыбнулся. Рядом с другими он ухмылялся или надевал маску безразличия, но лишь для неё сохранял тёплую улыбку, наполненную нежностью и заботой. — И я люблю тебя, — ответила она и придвинулась к его лицу. Рядом с Драко не страшно было делать первые шаги, наоборот, её тянуло к нему, словно он являлся свежим воздухом после невыносимой духоты. Гермиона едва коснулась его губ своими, когда Драко поцеловал её. Руки Малфоя скользнули по её спине, медленно очерчивая каждый изгиб, а после легли на талию, сжимая её пальцами. Она положила свои ладони на его плечи, привставая на носочках, чтобы быть ближе к нему. — Драко, нас… Она отстранилась, смотря в его глаза, где горел огонь. Это было столь же необычно, как солнечное затмение, только при последнем тьма поглощала свет, а перед ней жар плавил холод. — Не заметят, — он улыбнулся и пригнулся ближе к её лицу. — Только ты и я, Гермиона. Больше никого. Она улыбнулась и смущённо опустила глаза, Драко вновь коснулся её губ, а после отстранился, беря Гермиону за руку и утягивая в глубь собственных покоев. Она, будто под гипнозом, шла за ним и не могла понять, что пришло в голову Малфоя на этот раз. Но в мгновение, когда он остановился около окна, Гермиона прикрыла лицо руками. Мысль, озвученная ею вскользь, теперь была реализована прямо на её глазах. Огромное окно с видом на Нотр-Дам, широкий подоконник, застеленный покрывалом, и книга. Та самая, которую ей так и не выдали в библиотеке. Смотритель беспокоился за каждый экземпляр, хранившийся у него, и старинные фолианты редко выдавал крестьянам. Гермиона взглянула на улыбающегося Драко, который сам уже светился от её радости. Он забрался на подоконник, а после подал руку ей, Гермиона взяла его за ладонь, переплетая их пальцы, и села спиной к нему. Драко притянул её ближе к своей груди и положил подбородок на женское плечо, вдыхая аромат полевых цветов. Его объятия, заветная книга в руках, вид на собор, чьей историей она восхищалась, — всё это казалось сном, о котором можно было только мечтать. Но он воплотил это желание ради неё. — Я не могу в это поверить, — трепетала Гермиона. Она боялась даже открыть эту книгу, лишь положила на неё ладонь, проводя подушечками пальцев по обложке. Драко улыбнулся и погладил её руку. — Твой восторг стоил Непростительного в сторону библиотекаря, — выдохнул он. Её глаза округлились, и она повернулась на него, поражаясь сказанному. — Ты проклял месье Дюбуа? — не веря его словами, спросила Гермиона. — А как иначе я бы получил книгу? Ты толкаешь меня на преступления, — спокойно ответил он, наслаждаясь её реакцией. — Но так же нельзя, нам нужно срочно вернуть книгу, его накажут… Но Драко вновь коснулся её губ, прикрыв глаза. Короткий поцелуй теплом разнёсся по их телам. Когда он отстранился, Гермиона, всё ещё в страхе за несчастного библиотекаря, рвано выдохнула. — У них копия, Грейнджер, — ответил Малфой. — Они снимали её с книги, которая у тебя в руках… Она быстро заморгала, а после прищурилась, осуждающе смотря на Драко за его шутку. В ответ он улыбался. Поэтому у неё не получилось долго злиться, и уже через минуту она села обратно, откидывая голову на его плечо, и взглянула на заветный фолиант. Гермиона касалась витиеватых линий, цветных вставок и вырезанных букв, всё ещё не рискуя открыть заветную книгу. Она казалась настолько исключительной, что сама возможность подержать её в руках была верхом везения. — А можно мне взять её ненадолго? — прошептала она. Драко усмехнулся. — Она твоя, — ответил он. Гермиона вздрогнула и вновь привстала, смотря прямо в его глаза и пытаясь найти там долю шутки, но в этот раз он был совершенно серьёзен. — Но я не могу принять такой подарок, Драко, — отрицательно покачала головой она. — Это слишком дорого для меня… — А ты дорога мне, — улыбнулся он. — Эта книга будет пылиться в библиотеке веками, и вряд ли кто-то здесь её прочтет. А тебе она подарит куда больше радости… Она обняла фолиант и заулыбалась. Гермиона росла в семье магловского портного, который зарабатывал разве что на хлеб. И единственный подарок, что Гермиона получила, — это образование. Она хорошо помнила, как отец работал месяцами за бесценок на местного учителя, чтобы тот обучил его дочь грамоте. Больше она ничего не желала, ей было достаточно. И сейчас, взяв в руки настолько ценную вещь, она не могла поверить в реальность. Гермиона не сделала ничего ради заветной книги, но получила её. Это было бесценно. — Я её верну, — выдохнула она. — Прочитаю и верну. Драко тихо засмеялся, а после взял её руку в свою и коснулся губами тыльной стороны ладони. На его лице играла улыбка, когда он, не отпуская её запястье, вновь взглянул в медовые глаза, в которых струилось тепло. — Разумеется, — произнёс он. — Когда вернёшься в этот дом хозяйкой. На этот раз она улыбнулась и, отложив книгу, встала с подоконника. Гермиона поправила своё платье, а после потянула Драко на себя. Обхватив его лицо руками, она поцеловала Малфоя, аккуратно и нежно, пытаясь вложить в это все свои чувства. — Мы разве не будем читать? — ухмыльнулся он. — Планы изменились, — шепнула она и вновь придвинулась к нему. Гермиона не знала, как именно осуществить задуманное, но чувствовала тягу сделать это прямо сейчас. Её тело словно наливалось свинцом от мыслей о предстоящем, кожа горела, а сердце билось в разы чаще. Ей было страшно, но не оттого, что она шагала в неизведанную пропасть, а от понимания, что может оказаться совсем неподходящей для него. Она не знала, опытен Малфой или нет, но почему-то была уверена, что он куда больше подготовлен, чем она. Она робко поцеловала его в подбородок, а после опустила руки на его рубашку, поглаживая плечи сквозь тёмную ткань. Гермиона выдохнула, прикрыв глаза, а после коснулась губами его шеи, оставляя короткий поцелуй. Она потянула пуговицу из петли, пытаясь сосредоточиться и не переживать, но пальцы предательски дрожали. Заметив её волнение, Драко перехватил запястья Гермионы. Она взглянула на него в страхе, что сделала неправильное. — Ты не должна… — Но я хочу, — ответила она. — Хочу, чтобы это был ты. Он коснулся её щеки большим пальцем, медленно поглаживая и смотря в глаза. Драко видел в них детское волнение, что боролось с неуверенным желанием. Словно она хотела угодить ему вопреки собственным страхам. — Мы можем в другой раз… — Нет, — твёрдо произнесла Гермиона. — Не знаю, была ли тут другая… — Не было, — в такт ей ответил Драко. — В этой спальне не было ни одной девушки, кроме тебя. И я предпочитаю, чтобы это осталось таковым. Гермиона покраснела и придвинулась к его лицу. — Значит, я хочу запомнить, как стала первой девушкой в этой спальне… — она прошептала ему прямо в губы, видя, как последняя нить самообладания в нём обрывается. Драко ухмыльнулся, его ладонь скользнула на её шею, обхватывая горло, он смотрел на неё несколько секунд, прежде чем поцеловать. Малфой старался быть нежным, словно боясь, что она разобьётся на его глазах, но желание овладеть причиной своих грёз было сильнее. Он сорвался на грубость, жадно сминая её губы, опускаясь поцелуями по подбородку. Его рука легла на её затылок, запрокидывая голову Гермионы назад, он коснулся зубами её шеи, слыша рваные вздохи. Его это лишь распаляло, Драко все крепче сжимал её в своих объятиях, целуя с желанием, подобным голодающему. Она чувствовала, как внутри неё закручивался клубок эмоций. Он всё сильнее утягивался с каждым разом, когда Драко касался её, показывая, насколько Гермиона дорога и важна. Даже в плотском наваждении он старался ей это доказать, напомнить, что она для него значит. С её губ сорвался тихий стон в момент, когда он прикусил кожу, а после медленно провёл по ней языком. На мгновение он отстранился и приподнял её, Гермиона обняла Драко за шею, а через несколько секунд ощутила под собой холодное покрывало. Он навис над ней, разглядывая лицо и волосы, что разметались по тёмно-зелёной ткани. В его глазах она видела любовь — настолько пылающую, что Гермиона буквально горела изнутри, чувствуя его взгляд. Малфой опустился, чтобы вновь оставить на её губах поцелуй, когда дверь в комнату открылась. Он только успел поднять голову, увидеть своего отца и нескольких горожан из его приближённых. Разгневанный Люциус прошёлся по Драко взглядом, полным осуждения, словно его сын только что совершил главную ошибку в жизни. Гастон подбежал к Драко и схватил его, оттягивая от Гермионы. — Ведьма! — воскликнул Люциус. — Отец, что ты… — Молчать! — крикнул старший Малфой. — Ты околдован! Гермиона поднялась с кровати, страх окутал её тело. Дышать стало тяжело, словно ей на горло легла сильная рука, перекрывающая доступ к воздуху. Гермиона ощутила дрожь и услышала биение собственного сердца. Паника застилала разум. Но она не успела даже двинуться, как Люциус схватил её за руку и прислонил к коже зачарованный амулет, который сразу же оставил ожог на её теле. От резкой боли Гермиона закричала, а Драко попытался вырваться. Он хотел спасти возлюбленную, но Гастон в ответ лишь шепнул заклинание — совсем тихо, чтобы никто не услышал. В момент, когда вся толпа, ворвавшаяся в покои, со страхом посмотрела на Гермиону, Драко обмяк в руках Гастона, бессознательно падая на пол. — Ведьма! — воскликнул один из мужчин. — Сжечь! — кричал второй. Их было всего шестеро, но крик, что они создавали, казался ей рёвом толпы. Бежать уже было некуда. Люциус смотрел на неё с отвращением и крепко сжимал руку, не позволяя спастись, Драко был без сознания, а люди понимали, что она исчадие зла…***
Драко очнулся в своей кровати, чувствуя остаточную слабость от заклинания Гастона. Он потёр глаза, пытаясь восстановить в памяти прошедшие события. Воспоминания медленно просачивалась в его разум, прогоняя картины прошедших событий, постепенно отрезвляя его ото сна: вот он видит отца в обед, после приводит Гермиону, Драко смотрит в её глаза, когда она лежит под ним — такая беззащитная и желанная, что здравый смысл покидает. А дальше: «Ведьма!..» Он резко поднялся на кровати, оглядываясь по сторонам. Драко увидел пустую тёмную комнату и скомканную женскую мантию на стуле возле входа. На стене близ двери были следы пальцев, словно кто-то хватался за неё, пока его пытались вытащить из комнаты. Гермиона. Малфой поднялся с кровати и подбежал к окну. На Париж уже опустились сумерки, но яркий свет от огня на площади Парви отражался в его стеклянных глазах. Он приоткрыл рот, понимая, что сейчас происходит. Драко не думал — им двигал страх за ту, что сейчас могла умирать. Поэтому он схватил мантию и палочку, а после вырвался из комнаты. Малфой бежал по коридорам собственного поместья, он чуть ли не скатывался с лестницы, стараясь успеть. Драко выбежал за пределы мэнора и попытался аппарировать, но магия ему не поддавалась. Люциус предугадал. Малфой выругался и помчался уже быстрее, прямо к Собору Парижской Богоматери, перед ступенями которого обычно совершали казнь. На этот раз он не мог остаться в стороне. Сценарий, по которому он работал годами, дал первую трещину, но ему было всё равно. Ей нельзя было умирать. От одной мысли об этом весь мир обрывался, а душа отказывалась жить, словно у него вырывали сердце, оставляя лишь пустоту. Малфой пытался отгонять от себя эти домыслы. Он верил, что не даст ей погибнуть, не позволит умереть. Драко всегда был впереди отца ровно на шаг, поэтому мог переиграть. В его понимании, Люциус не мог победить, больной рассудок отца не был способен лишить Драко самого дорого. Её. Поэтому сейчас, спотыкаясь о камни, не чувствуя боли или усталости, Драко несся к площади Парви. Он слышал ветер и крики людей и жил надеждой, что всё получится. Малфой верил, что сможет спасти её, не осознавая, что его появление способно обернуться ещё большей трагедией. Как только он шагнул на площадь, его заметил Люциус. Их взгляды пересеклись всего на мгновение. А после Драко увидел её… Гермиона, полностью в белом, стояла, привязанная к высокому столбу, а к её ногам подносили всё больше хвороста для костра. Люди кругом ликовали, желая ей смерти и ожидая зрелища. Драко попытался двинуться к ней и сразу ощутил лёгкое покалывание во всём теле, а после пустоту. Он попробовал пошевелиться, но не получилось. Сзади он почувствовал палочку. — С крыльца собора лучше видно, — голос Гастона он теперь узнал бы из тысячи. Люциус ухмыльнулся и кивнул. Драко, не контролируя своё тело, поднялся по крыльцу Нотр-Дама и замер. Он не мог даже шелохнуться, только смотреть на неё, Гермиону, которая стояла в шаге от смерти. Её лицо исказилось в страхе и боли, она глазами искала поддержки, но все, как один, обвиняли её в колдовстве и принадлежности к самому аду. Никого не было рядом. Ни желающих помочь, ни желающих спасти. Только зрители, пришедшие взглянуть на очередную казнь.***
Старший Малфой шагнул ближе к ней и развернул свиток. Он прочистил горло, последний раз посмотрел в глаза сыну и зачитал: — Гермиона Грейнджер обвиняется в колдовстве, проституции и совращении мужчин для очернения их рода, — громко произнёс он, слыша довольные возгласы. — Приговор: смерть. — Ведьма! — Блудница! — Демон! — Чудовище! Слова сыпались с разных сторон площади Парви, желая уничтожить её окончательно, разрушить сознание за несколько минут до истинной погибели. Зачем убивать тело, если перед этим можно измучить душу?.. — А мы ей верили! — Она училась с нашими сыновьями! — Продавала проклятые цветы! От каждого возгласа она сходила с ума. Добродушные люди, которые улыбались ей в глаза, теперь хотели её смерти. Это отравляло её чистую душу, уничтожая веру в тех, с кем она общалась раньше. Никто из них не разбирался, не искал причин и не желал её оправдать. Они словно ждали, что кто-то оступится, чтобы его убить. Людям не нужны были доказательства, выяснения, где правда, а где ложь. Они хотели зрелища, публичной казни ради забавы. Им нравился этот процесс. Наблюдая за каждой смертью, все они надеялись, что на следующее утро их жизнь станет проще и лучше. Это ведь намного легче? Найти невинного человека и назвать его причиной своих бед. В этом и была горькая правда — людям всегда нужен виноватый. Человек, которого можно окрестить злом, обвинить во всех грехах и сжечь с мыслями, что после они перестанут быть чудовищами. Люциус подошёл к Гермионе, презрительно смотря в её глаза. Она олицетворяла то, во что старший Малфой отказывался верить, была той, кого он презирал не только за рождение, но и за близость с его сыном. Ведь Гермиона, настоящая ведьма, позволила Драко познать не верную идеологию чистокровного наследия, а паразитирующую реальность любви к выродку сего мира. Истинное кощунство. — За всё нужно платить, грязнокровка, — шипел Люциус. — Я не позволил бы тебе одурманить моего сына. Она горько усмехнулась, отрицательно качая головой. У неё не было шансов, и Гермиона это знала. — Это зовётся любовью, — ответила она. — Впрочем, вам откуда знать… В ответ он лишь оскалился и ударил её по лицу, Гермиона зашипела, но после вновь посмотрела в его глаза. Они были похожи на те, что она любила, но полностью пустые, без намёка на душу. — Смерть этому чувству, — произнёс он. — И начнётся она с тебя. Она засмеялась прямо ему в лицо, видя гнев, который буквально впитывался в его кожу. Он злился, осознавая, что ещё никогда люди на краю смерти не были настолько дерзки. — Настоящая любовь никогда не умрёт, — ответила Гермиона. — Тогда взгляни на Драко. Он видит твою казнь, — последнее, что он произнёс. Гермиона посмотрела на застывшего любимого, который не мог пошевелиться. Его тело не было ему подвластно, иначе бы он её спас — она это знала, его выдавали глаза. Боль, стоявшая в них сейчас, была сравнима лишь с той, которую испытает она через несколько секунд, когда огонь коснётся её тела. Люциус вознёс факел над собой, смотря в лица горожан, что с жаждой крови разглядывали Гермиону. — Смерть ведьме! С этими словами он коснулся пламенем хвороста, и огонь, цепляясь за каждую ветку, начал разгораться.***
А он мог лишь наблюдать. Сейчас Гермиона смотрела прямо ему в глаза с той же нежностью, с которой целовала, обнимала и рассказывала о радостях. Она всё ещё любила Драко, даже когда его отец приговорил её к смерти. Грейнджер действительно была ангелом, чистым и светлым человеком, который погибал под гнётом нечестивых маглов и магов, что отказывались её принять. И он это видел. Драко обещал ей мир, любовь, помощь, поддержку и заботу. Уверял в том, что всегда будет рядом, готовый подставить плечо, спасти от любой угрозы и спрятать от зла. А в итоге он стоял и смотрел на то, как пламя постепенно обжигает её кожу, касается белоснежного платья, которое горит прямо на ней. Она кричала, её голос срывался от боли, по щекам текли слёзы, а тело пылало, продлевая ужасную пытку, не давая спокойно умереть. Только утром он боялся увидеть её в подземелье, а теперь смотрел на то, как она погибает. Не было страшнее боли, чем наблюдать за мучениями дорогого человека и не иметь возможности помочь — это казнь его души. Тело Драко не слушалось его, а сознание впитывало образ умирающей любимой. Каждую гримасу боли, оглушающий крик страдания и ликование людей, которые стояли перед костром и радовались тому, что на одного человека в их мире стало меньше. Гнилом мире. И в эту минуту он ощущал, как сердце исчезает из груди, словно его вырывают голыми руками, оставляя ужасную пустоту, которую больше ничем не заполнить. Больше не будет её смеха, улыбки, шуток, слов, голоса. Её не будет. Гермиона Грейнджер умирала на его глазах, а он был только зрителем, который обязан смотреть и чувствовать обрушение мира на собственные плечи. Ведь без неё уже ничего не имело значения. Она не вернётся с книгой, не станет его женой, у них не будет семьи и детей, до жути похожих на мать. Никакого чтения на подоконнике, объятий холодными вечерами за собором, подарочных фиалок и прогулок под луной. Настоящее погибало, утягивая за собой будущее, оставалось лишь прошлое, которое лезвием будет цеплять его сердце, напоминая, что она никогда не вернётся. Всё кончено. Не было заклинания, которое её ему вернёт, не было шанса на то, что всё будет как раньше или что он сейчас проснётся. Как бы ни хотелось верить в то, что реальность это сон, — она останется реальностью, которая тяжким грузом лежала на тебе. — Мой мальчик, — голос священника послышался рядом, — мне жаль. Святой отец, который пускал их в Собор для встреч, теперь вместе с ним смотрел за смертью, за тем, как жизнь покидала её. В этот момент мир для Драко закончился. Он всё еще стоял на ступеньках святого Собора Парижской Богоматери. Видел смерть любимой — ни в чём не повинной девушки — от рук ликующего отца. В его душе поселилась надежда, что это не конец, но разум твердил, что никак иначе это назвать нельзя… Июль, 2005 год Франция, Париж — Легенда гласит, что любовь юноши и магия Нотр-Дама спасли её, — говорила она. — Девушка погибла на костре, но её душа теперь навсегда связана с его. — Вы сказали, что это интересно, — хмыкнул студент. — При всём уважении, миссис Малфой, но у моей матери романы на полке увлекательнее. Гермиона прищурилась, смотря на группу, для которой вела экскурсию. Все они начали переглядываться между собой и негодовать, обвиняя создателя легенды в скудной фантазии. — Значит, вы послушаете продолжение? — более громко спросила она, студенты замолкли. — Чудно. Переходим к следующему экспонату. Она подошла к стеклянному витражу, внутри которого лежала старинная книга с умело выведенными узорами. На несколько мгновений Гермиона ощутила трепет, словно вновь видит её первый раз и не может поверить в возможность к ней прикоснуться. Тёплые воспоминания мерно потекли по телу, наполняя приятной истомой и заставляя улыбаться. — Спустя несколько лет юноша понял, что больше не стареет, — она взглянула на группу. — Его близкие умирали, пропадали, а он всё оставался таким же, как в одна тысяча пятьсот втором году. Ни днём старше. И в этот момент она заметила фигуру, которая появилась на пороге Собора. Настолько яркая и исключительная, что способна затмить не только людей, но и помутить сознание. Для её души и сердца он всегда был особенным. Драко стоял позади всех, опираясь спиной на колонну и с интересом слушая её рассказ. Он знал эту историю — не только потому, что приходил каждый день на её экскурсии, но и потому, что был частью этой легенды. Самой её сердцевиной. — Он назвался дальним родственником и остался жить в Париже, ежедневно стоя у порога Нотр-Дама и вспоминая любимую, которую потерял, — произнесла Гермиона. Стоящая рядом девочка шмыгнула носом и вытерла платком подступившие слёзы. Гермиона склонила голову набок, видя заинтересованность в глазах зрителей. — Ровно через сто лет у порога Нотр-Дама он встретил девушку, разносившую приглашения из замка. Он решил, что это чудо, потому что у неё было лицо его любимой, — Гермиона облизнула губы и вновь посмотрела на книгу. — Он посчитал себя сумасшедшим, думал, что постепенно сошёл с ума от тоски и скорби. Гермиона опустила голову, вспоминая его мучения. В то время она не могла взять в толк, что происходит с Драко, к которому тянулось её сердце. Ей хотелось ему помочь, потому что невыносимая боль от созерцания его гонений поселилась глубоко в её душе. Но Гермиона не знала, что делать. Хотя ответ был настолько близко, что стоило всего лишь протянуть руку и прикоснуться. — Это продолжалось, пока в один день она не нашла в поместье книгу. Ту самую, что он подарил возлюбленной. Прикоснувшись к ней, девушка вспомнила прошлую жизнь, как любила его и как сгорела от этого чувства, — закончила свой рассказ Гермиона. — А это правда, что парижане до сих пор верят в это? — воодушевился один из студентов. — И каждые сто лет ждут, что они найдут друг друга? Гермиона улыбнулась и кивнула. — Париж верит во всё, — сказала она, вспоминая злосчастный костёр, на котором заживо горела. — И в ведьм, и в проклятия, и в историю влюблённых, прошедших сквозь время, чтобы быть вместе. Последние слова она произнесла на тон тише, смотря на Драко, стоявшего позади группы. Гермиона часто обращала внимание на него, когда заканчивала свой рассказ. Всё пыталась уловить боль в его глазах, но той не было. Он был счастлив. Ей же всегда было тяжело вспоминать, через что они прошли, но вместе с этим Гермиона благодарила судьбу. Отобрав одну жизнь, ей подарили сотни. Это стоило боли, пролитых слёз и страданий во время каждого расставания. Мир и правда сводил две души — одну помнящую, а другую потерявшуюся. Первая искала вторую, помогая вспомнить прошлое. И лишь тогда обе обретали счастье. Май, 2002 год Франция, Париж В юношеские годы Драко никогда не отличался особой терпимостью. Единственному сыну, наследнику чистокровного рода и особенному по праву рождения всё доставалось сразу, если он того желал. Да, порой приходилось трудиться, идти на хитрости, но он всегда получал своё в кратчайшие сроки. В то время ожидание в несколько дней казалось ему истинным адом, а теперь срок в годы стал неотъемлемой частью его жизни. Его успокаивало лишь знание. Раз в сто лет у порога Нотр-Дама он найдёт своё счастье. Встретит любимую там, где когда-то потерял. У неё будет другое имя, семья и история жизни. Но это всегда будет она. Его Гермиона, которая обожала читать, острить в ответ и любила настолько, что готова была умереть. Такую невозможно больше найти — лишь дождаться. И он научился. Выжидать годами и каждый день приходить к излюбленному Нотр-Даму — всё ещё в страхе, что когда-нибудь её упустит. Со временем Драко понял, что проклятие не позволит потерять из виду Гермиону, но всегда переживал, что это может случиться. Возможно, потому что один раз он уже лишился её и больше не мог позволить истории повториться. Поэтому в любую погоду, праздник, дату он бродил у Собора Парижской Богоматери. Верил, что в один момент увидит всё то же лицо, которое с новым веком для него становилось лишь краше. Считалось, что любовь приедается и ты привыкаешь к человеку, — с ней было иначе, она не могла стать обыденностью. — Простите, — знакомый голос коснулся слуха. Драко обернулся и встретился с ней взглядом. Всё так же очаровательна, с добрыми глазами, неподражаемой улыбкой и мягкими чертами лица. Ради этого стоило приходить сюда каждый день и послушно ждать её слов, которые вновь заставят жить. — Прекрасных дам прощаю лишь за поцелуй, — с улыбкой ответил он, смотря на неё. Она покраснела и кротко улыбнулась, заправляя тёмную прядь за ухо. Драко внимательно следил за тем, как её пальцы аккуратно поправляют причёску, а глаза смотрят на него так, словно она помнит, что они знакомы сотни лет. — Прекрасные дамы не раздают поцелуи тем, кого не знают, — ответила она и провела рукой по своей сумке. Драко подошёл ближе к ней. Он не знал её имени, даты рождения или страны, откуда она прибыла, но родственней души найти бы не смог. Даже не помня его, она умудрялась дарить незабываемое чувство. Просто существуя. — Драко Малфой, — с улыбкой сказал он. — Гермиона, — ответила она и протянула ему руку. — Гермиона Грейнджер. Её слова эхом раздавались в его голове, вторя тем, что были сказаны сотни лет назад недалеко от Дворца Правосудия. Их ему говорила девушка, которая продавала фиалки и обладала душой, что теперь связана с его. Вариант, где это бы сочетание повторилось, ничтожно мал и практически невозможен, но, вопреки тому, перед ним стояла всё та же Гермиона Грейнджер. Драко обхватил её запястье, ощущая, как она вздрогнула, а после пригнулся, оставляя поцелуй на тыльной стороне ладони. Гермиона в ответ лишь больше покраснела. Она потянула руку на себя, прижимая её к груди. — Интересное сочетание, — произнёс Драко. — Мои предки переехали в Париж больше полувека назад, — мечтательно говорила она. — Их не приняли, и они вернулись в Британию. Но знаете… Она оглянулась по сторонам, рассматривая площадь Парви, по которой гуляли люди. — Я была здесь лишь однажды, но чувство, словно провела не один десяток лет, — выдохнула Гермиона и вновь посмотрела на Драко, что не мог оторвать от неё взгляда. — Поэтому я выбрала его местом стажировки. — И что же приобрела Франция в вашем лице, мисс Грейнджер? — последнее слово он произнёс медленно, будто наслаждаясь. — Историка, — пояснила она. — Мне обещал экскурсию по Собору один из лучших преподавателей Франции. Я его ищу… Она достала из сумки клочок бумаги, смотря на выведенные буквы. — Вы знакомы с месье Турнье? — воодушевлённо спросила Гермиона. Драко показательно закатил глаза, словно она сейчас произнесла фразу настолько дурную, что мир бы содрогнулся. — Скверный человек, — ответил он. — И крайне скудный знаток истории Собора. Гермиона недоверчиво прищурилась, рассматривая нового знакомого. Драко в ответ лишь развёл руками, словно сожалея, что её выбор пал на подобный экземпляр. — Позвольте мне самой решать… Послышался скрип массивной двери, и оба оглянулись. Оттуда вышел священник, который осмотрелся по сторонам и, заметив пару, сразу же направился к ним. — День добрый. Вы, должно быть, мисс Грейнджер? — поинтересовался он. — Добрый, святой отец, — кивнула она. — Всё верно, это я. На несколько мгновений он замешкался, а после грустно улыбнулся, не сводя с неё взгляда. — Месье Турнье просил передать, что не сможет сегодня провести вам экскурсию, — пояснил святой отец. — Вы можете прийти завтра, он точно будет здесь. Гермиона закусила губу и обняла себя за плечи. Разочарованное лицо выдавало печаль, а поникший взгляд сразу же заставил Драко тяжело выдохнуть. — Месье Малфой? — воодушевлённо произнёс священник и улыбнулся, а после радостно посмотрел на Гермиону. — Мисс Грейнджер, позвольте представить вам Драко Малфоя. Святой отец положил руку ей на плечо, а после указал ладонью на Драко. — Его семья привнесла в это место немало трудов и даже пожертвовала для нас дивную реликвию, — говорил он. — Даже месье Турнье не сравнится в знаниях с этим человеком. Возможно, Драко будет рад рассказать вам о Нотр-Даме? Малфой довольно ухмыльнулся и вновь посмотрел на растерянную Гермиону, которая ещё минуту назад грубо намекала ему, что не нуждается в помощи. — Возможно, — ответил Малфой. — Изумительно, — обрадовался священник. — Уверен, это будет прекрасный рассказ. Но вынужден вас оставить. Святой отец сразу же удалился, а Гермиона свела брови к переносице. Малфой, пользуясь ситуацией, лишь улыбался и ждал, пока она попросит его помочь. Просьбы, что слетали с её губ, всегда были подобны музыке, и их стоило ждать веками. Гермиона выдохнула, словно борясь с собой, а после пристально посмотрела в его глаза. — Можно вас попросить? Он видел, насколько тяжело ей давалось каждое слово, поэтому в ответ подошёл ближе, склонив голову набок. Драко видел, что Гермионе неуютно. Он понимал — нужно подождать. Но соблазн был слишком велик, желание прикоснуться к ней, прижать к себе и оставить поцелуй на губах сводило его с ума. — Конечно, — шепнул он, а после подал ей руку. — Начнём? Она кивнула и сделала шаг назад, после чего зашла в здание Нотр-Дама. Драко хмыкнул и последовал за ней, помня, что до её любви оставались лишь небольшой рассказ и ровно одно прикосновение.***
И хоть Драко показался ей весьма обаятельным, Гермиону всё равно не отпускало ощущение, что в этом человеке заложен скрытый интерес. Казалось, что он знал каждое её слово наперед, чувствовал то же, что и она, уделял внимание моментам, волнующим и её. Человек, которого она встретила пару часов назад, словно знал её вечность, и больше всего пугало, что в сердце это вызывало лишь тепло. Ещё в момент, когда он оглянулся, она ощутила в животе узел, который всё туже скручивался, пуская приятную негу по телу. В то мгновение она не придала этому значения, но после всё чаще стала ловить себя на подобной мысли. И за всю экскурсию смогла осознать, что он творил с ней странное, неизведанное и непонятное. Этим он её пугал, но его улыбка, настолько очаровательная и притягательная, заглушала любое опасение. И ей потребовалось несколько минут для осознания факта — Драко был слишком соблазнительным мужчиной, чтобы не пожелать оказаться в его объятиях. — Гермиона? — его голос заставил её выбраться из собственных мыслей и посмотреть на него. Драко стоял около небольшой витрины со старинной книгой. Позабыв о своих смятениях, она сразу же подлетела к нему и увидела тот самый фолиант, о котором некогда читала в учебнике по истории. Гермиона прикрыла рот рукой, восторженно рассматривая витиеватую обложку с узорами и старинные страницы. — Это ведь даже не копия, — покачала головой она. — Подлинник, самый настоящий. И этот блеск в глазах, как пять веков назад, ни с чем не сравнимая радость, греющая сердце. Гермиона вновь смотрела на эту самую книгу, поражаясь тому, насколько та прекрасна. А Драко наблюдал за ней, пытаясь запомнить каждую деталь её лица. — Хочешь подержать? — спросил он. Её глаза округлились, а сердце забилось чаще от осознания, к чему она имела возможность прикоснуться. Гермиона уже хотела закричать, что согласна, но вдруг отступила, понимая, что это могло оказаться ловушкой. — Нет, — отрицательно покачала головой она. — Как можно? Это экспонат. Драко лишь улыбнулся и, достав ключ из внутреннего кармана пиджака, открыл витрину, доставая оттуда фолиант. — Моя семья отдала эту книгу собору около четырёхсот лет назад, — произнёс он. — С одним условием: любой Малфой может прикоснуться к ней. Он протянул ей фолиант. Гермиона несколько минут завороженно смотрела на него, борясь с собственным желанием притронуться к исторической реликвии. В один момент она выдохнула и улыбнулась, взяв ценность в руки. Мгновение, и словно разряд тока прошёлся по всему телу. Она прикрыла глаза, и воспоминания заструились перед ней. Вот на дворе одна тысяча пятьсот второй год, она влюблена в чистокровного волшебника, чей отец отлавливает грязнокровок. После аутодафе, где Люциус её сжигает, заставляя Драко смотреть на её погибель. А дальше лишь года, всё новые и новые века, где каждый раз она посещает Нотр-Дам и видит рядом Малфоя. А после её смерть — одна, вторая, третья, и он всё рядом с ней стоит. Он уверял, что продолжит любить и будет всегда ждать её у порога Нотр-Дама. Гермиона открыла глаза и увидела перед собой уже не незнакомца, предложившего экскурсию по Собору Парижской Богоматери, а любимого Драко, который послушно ждёт её из века в век и утверждает, что она любима. — Драко… Она положила книгу на стол, а после сразу подбежала к нему, буквально бросаясь на шею. Гермиона коснулась ладонями его кожи, медленно поглаживая и вдыхая аромат сандала. А он, стиснув её талию, прижимает Гермиону ближе к себе, жадно сминая губы. Поцелуй, которого стоило ждать несколько лет, чтобы после насладиться… — Я соскучился, — прошептал он, как только отстранился. — И я, — ответила она, смотря в глаза, подобные утреннему небу. Май, 2005 год Франция, Париж Драко ждал её у порога Нотр-Дама. Сидел на лавочке и разглядывал площадь Парви, по которой гуляли люди. Когда-то его отец сжигал здесь тех, кого считал недостойными рождения. Он делал это прямо перед Собором Парижской Богоматери, и Драко надеялся, что за каждое деяние и надругательство над святым сейчас Люциус горит в аду. Именно из-за него Драко страдал, видел смерть любимой не один раз и прожил непозволительно много лет, наблюдая за гниющим миром. Это было ужасно. Но вместе с этим Драко был благодарен. Теперь он мог вечность наслаждаться той, кого любил, прожить с ней сотню жизней и осчастливить, как и обещал. Это стало важнее любой зоны комфорта. Настоящая любовь, которая никогда не умрёт. Он подарил ей бессмертие в своём сердце, тонкой нитью утягивая по всей линии времени, которое прожил. Это был честный обмен — любовь к Гермионе его окрыляла и делала счастливым, а он взамен позволял ей жить вечно. Идеальное решение, если бы не было омрачено смертью. — Драко, не крути палочкой, — прошептала Гермиона и села рядом с ним. Малфой взглянул на древко, а после убрал его во внутренний карман пиджака, Гермиона так же запрятала свою поглубже в верхнюю одежду. — Нравится? — спросил он, смотря на конец палочки. — Знаешь, когда я покупала старую, продавец не мог понять, почему ни одна мне не поддаётся, — усмехнулась Гермиона. — Если бы я знала, что моя ждёт меня в Париже через несколько лет, жить бы стало проще. Драко улыбнулся и коснулся рукой её щеки, смотря в глаза, полные любви. Единственное постоянное, что он мог себе позволить. — Это наш с ней удел. Ждать тебя, — произнёс он, а после поцеловал. Когда-то на этой самой площади Драко смотрел на её смерть, а сегодня целовал, зная, что впереди у них ещё сотни лет счастья. Если ради этого нужно страдать — он готов. Его Гермиона стоит всей боли, что он способен испытать.