Я не умею наполовину дружить или любить.
Либо всё отдам, либо вообще ничего.
Ну вот и закончились летние каникулы. Пролетели, как говорится, незаметно. Жаль, что у нас нет такой роскоши, как, допустим, у российских школьников, что отдыхают три летних месяца. Кому-кому, а им точно повезло со школой. Но хоть что-то чем ничего. Встала я в этот раз даже рано. Наверное это из-за дикого желания встретиться со своей школьной подругой — Минджу. Она на каникулах уезжала отдыхать на Чеджу. И связывались мы с ней только по видеосвязи, что очень расстраивало, ведь мне сильно хотелось провести это свободное именно с ней. Встаю со своей мягкой кроватки и сладко тянусь так, что аж косточки начинают хрустеть, и не переодеваясь, иду, шурша пушистыми тапками по полу, в ванную комнату. Умываюсь холодной водой лицо, чтобы наконец, проснуться. Остатки сна уходят с водой и наступает время чистить зубки. Для меня это отдельный ритуал! Прежде чем взять в руки щётку, я включаю на телефоне успокаивающую музыку и втыкаю наушники, отключившись на время от реального мира; погружаясь в мир, где можно расслабиться и отдохнуть от нелёгких проблем жестокого мира. Каждый день я слушаю музыку, что задаёт ритм моей неспокойной жизни. И могу гарантировать хорошее настроение, — возможно, только на какое-то время — и какое никакое спокойствие. Музыка начинает мелодично играть в наушниках, а вслед за ней звучит женский голос, что постепенно движется то вверх, то вниз по звукам различной высоты. Я пританцовываю, наслаждаясь жизнью, не забывая делать круговые движения щёткой. Смотрюсь в зеркало, думая, чем заняться сегодня вечером, ведь он свободен, так как эта злая карга дала мне выходной. Во что я до сих пор не особо верю — жду какай-то подставы со стороны библиотекарши. Может порубиться с Ликсом в приставку? Или маме помочь с ужином? А может с Минджу по-тусоваться? Решив, что позже подумаю, чем же всё-таки займусь, я выплёвываю белую пенку. Женский голос медленно становиться всё тише, тише и тише и в конце концов, песня завершается. Я промываю рот водой и вытаскиваю наушники из ушей, слыша, как начинается довольно печальная песня о двух возлюбленных, что не могли быть вместе из-за различных обстоятельств. Выхожу из комнаты и направляюсь в кухню, где сразу подмечаю записку на холодильнике, что приклеила мама в спешке. Отрываю её безо всякого труда и читаю в слух: — Срочно вызвали на работу, поэтому приготовь завтрак сегодня сама. И да, постарайся не спалить кухню, как в прошлый раз. Целую, мама, — я долго пялюсь на криво нарисованный смайлик, который счастливо улыбается. А после резко хлопаю себя по лбу, шепча под нос лестные словечки. — Когда она уже об этом забудет? — открываю дверцу холодильника и сканирую взглядом его содержимое, не забывая в голове делать пометки, что можно съесть, а что — нет. Достаю йогурт, что уже давно находится в холодной, белой как снег коробке, что, в общем-то удивительно, ведь всё сладкое быстро кончается именно из-за меня. Сажусь за стол, прихватив из выдвижного шкафчика чайную ложку. Пихаю в рот йогурт и смотрю в окно, за стеклом которого светит яркое солнышко. В тот день, — когда, по мнению мамы, я чуть не спалила кухню, — тоже была солнечная погода. … Я с большим трудом распределяю липкое тесто по сковороде, частично жалея о том, что решила что-то приготовить. Продолжая вытягивать тесто по поверхности, я тяжело вздыхаю, осознавая, какую уже непоправимую ошибку совершила. Мало того, что продрала глаза сегодня рано, так ещё и пиццу на завтрак решила приготовить! Закончив с тестом, я беру в руки кетчуп и обильно им мажу будущую пиццу. В моей комнате громко начинает звонить телефон, отчего я резко вздрагиваю и поскальзываюсь на линолеуме. Болезненно приземлившись на пятую точку, я издаю стон, что выражает всю мою боль. — Простите, мои дорогие соседи, — крикнула я в пустоту, зная, что соседи за стенкой меня точно услышали, ведь именно у них с утра по раньше то пианино, то скрипка. Музыку, я конечно, всем сердцем обожаю. И соседей, кстати, тоже, потому что мелодия Циммера «He's a Pirate» теперь отточена настолько, что девчонка спокойно сыграет её с закрытыми глазами. Я уверена. Поднявшись с пола и топая до своей комнаты, я издаю звуки, похожие на какое-то кряхтенье. Наверное, старость меня настигла. Не удивлюсь, если увижу на своей темноволосой башке седые пряди волос. Наконец, добравшись до комнаты, я с раздражением хватаю телефон, на котором красуется надпись «Бэмби». — Если ты сейчас не найдешь хоть одну разумную причину своего звонка, то я клянусь, что найду тебя и тогда… — я угрожающе проговариваю слова тихим и одновременно громким голосом; то повышая его, то убавляя до шёпота. Я уже собираюсь сказать, что сначала её убью, а после воскрешу, чтобы рассказать её маме о том, что она втихаря со мной жареную курочку ест, а ведь ей до сих пор нельзя. И всё из-за того, что однажды ей стало плохо именно из-за курочки, и в итоге всё, что она съела, вышло наружу. В общем, еда выбрала не тот (иной) путь. И всё это произошло в присутствии Ким Суён — мамы Минджу. Та тогда такую панику развила со словами: «А вдруг это отравление?». Но всё обошлось, и с Ким всё в порядке. Врач в больнице (в которую они всё-таки поехали, чтобы Суён наконец успокоилась и была уверена в том, что это не отравление) дал ей небольшие рекомендации по поводу еды, так как оказалось, что у моей подружки было всего лишь несварение желудка, а не отравление (если спустя 1-8 после приёма пищи еда всё же выбрала путь иной — это отравление). Врач попросил пока на некоторое время отказаться от вредной пищи. Минджу же тогда хорошенько досталось от матери, и она целый месяц не ела ничего из того, что раньше было в её рационе. Но даже сейчас Суён тщательно следит за питанием Минджу и категорически запрещает ей есть жареную курочку, так как до сих пор за неё волнуется. Я уже собираюсь выдать свою угрозу, как меня благополучно перебивает Ким. — Ты собралась? — произносит она, проигнорировав слова, что я сказала ранее. — Куда? — произношу я, вспоминая примерный план сегодняшнего дня, в котором отсутствует пункт «встреча с друзьями». Да и вообще, в мои планы сегодня входило сидеть дома и никуда не выходить. — Йеджи… — пугающе протянула она моё имя. — Это я тебе должна тут угрожать, — я тщательно начинаю перебирать в своей голове воспоминания последних дней. — Айщ! Ты обещала пойти со мной на встречу! — после её слов я закатываю глаза так, что аж белки, наверное, видно. — А-а, так ты про это… — в моей памяти всплыл отрывок нашего разговора неделю назад. Тогда Ким попросила сходить с ней на встречу, где будут парни из колледжа, в который она собирается поступить после окончания старшей школы. — Мне тут пару штрихов осталось сделать, и я уже буду выходить. — В смысле? Каких штрихов? — с каким-то замешательством спрашивает подруга, пока я захожу в ванную и смотрюсь в зеркало, — решая, мыть мне голову или же нет. — Да стрелку на втором глазу осталось сделать… — не задумываясь, говорю я. — Эй, Хван! Ты кого пытаешься обмануть? — как она догадалась, что я вру? Но на этот вопрос я сразу же слышу ответ. — Ты же стрелки не умеешь рисовать. Вспомни, когда мы с тобой решили пойти к нашему однокласснику на вечеринку, я попросила тебя нарисовать мне стрелку на левом глазу, так как прошлая смазалась из-за грёбанной мошки, что попала мне в глаз. А ты взяла и сделала из меня какую-то хеллуинскую панду! — возмущённо воскликнула Минджу, пока я пытаюсь сдержать свой смех, воспоминая, какая красивая была она в тот день. Даже фотографии есть. — В общем… Йеджи, у тебя есть пятнадцать минут, и если ты за это время не поднимешь свою ленивую задницу, то я лично вытащу тебя из квартиры. — Ладно. Дай мне пять секунд — и я буду готова. Я отключаюсь быстрей, чем Ким, тем больше её раздражая. Кладу телефон на полку и включаю в ванной воду. Сначала она меняет температуру; то горячая, то прохладная, а после нормализуется и становится тёплой. Волосы я мою быстро; наливаю шампунь, мылю всё до красивой пушистой белой пенки, а потом смываю и наношу какую-то золотистую штучку (имеется ввиду маска для волос), чтобы мои волосики блестели и хорошо расчёсывались. Заканчиваю и накидываю полотенце на мокрую голову. И… Чувствую запах гари. Чёрт! Моя пицца! Я собираюсь уже бежать в кухню, где горит моя несчастная пицца, — на которую я потратила столько сил, времени и нервов! — но поскальзываюсь и снова приземляюсь на пятую точку. А ведь когда нам клали, чтоб его, этот кафель, то с абсолютно полной уверенностью нас уверяли, что он менее скользкий, чем тот, что мы хотели изначально. Шарлатаны! Чтоб вам на голову цемент упал, обманщики. Я с таким большим трудом поднимаюсь, держась за бортик, чувствуя такую невыносимую боль, впервые за свои восемнадцать лет сложной жизни. Мне даже кажется, что я сломала копчик. Но у меня нет времени раздумывать над этим, ведь моя пицца горит, а вместе с ней и мои последние нервные клетки. Забегаю на кухню, тяжело дыша и глотая тёмный дым, видя, как мама открывает окно, выключив плитку. Похоже, забыла что-то дома, а тут это… Пожар, устроенный собственной любимой дочуркой. — К плите, чтобы больше не прикасалась, — говорит мамочка, смотря на меня так, будто вместе с этой пиццей сгорела её последняя надежда на то, что я научусь нормально готовить еду. — И ручки свои держи, пожалуйста, подальше от спичек и электрических зажигалок, — проинформировала меня мама, словно ребёнка, который не знает технику пожарной безопасности (хотя по глазам матери можно сказать, что так оно и есть). … Я поднимаюсь со стула, отгоняя воспоминания. Пора выходить, если не хочу опоздать и получить выговор или чего похуже (наказание).***
Я сижу в кресле, не касаясь лбом окна, ведь уже спустя несколько секунд слышу «ай!» от спереди сидящего в противоположной стороне парня, чья бедная головушка пострадала от столкновения со стеклянной поверхностью. Я даже не удивляюсь, ведь если корейские водители чем-то известны, то только тем, что довольно хреновенько водят. «Зато быстро и с ветерком!» — вспоминаю слова одно старенького водителя с седыми волосами. Ага, не то слово. Только если пробок нет, вот тогда уж и быстро. В школу я еду на автобусе, запихнув в уши наушники, где уже по второму кругу начали играть песни, что знает вся Южная Корея. Выглядит ли это романтично и атмосферно? Нет! Напомню, это реальность, а не дорамка, к моему сожалению. Голова сама собой снова поворачивается в сторону окна, за которым мелькают здания, магазины и школы различных форм и размеров. Повернув голову, я снова смотрю на того парня, что ударился лбом об окно автобуса и, поняв, что он собирается сделать, выдёргиваю наушник из уха и хочу сказать, чтобы тот не смел этого делать, но тут же слышу: — Бабушка, — обратился он к женщине с сединой на висках, что стояла недалеко от него и крепко держалась за поручень. — Присаживайтесь, мне несложно постоять, — добродушно говорит парень, в то время пока его друг и сосед в одном лице, что сидел рядом, вылупил глаза и уже готов покрутить пальцем у виска, говоря тем самым, что темноволосый дружок совсем кукухой поехал. — Ах ты, отродье человеческое! Ты меня совсем старой считаешь? И в гроб готов меня положить? Вот оно, молодое поколения! Ни стыда, ни совести! — возмущается женщина средних лет на весь автобус, не забывая размахивать руками во все стороны. Я отворачиваюсь обратно к окну и опускаю голову так, что волосы закрывают полностью лицо. Перехотелось мне помогать парнишке, что явно не ожидал такой подставы от старушки. Не дай боже она решит атаковать меня этой сумочкой (за защиту незнающему парню от этих «несчастных» старушек), которой уже вооружилась и готова убить любого. Вижу свою остановку и кричу водителю: — Остановите здесь, пожалуйста. Я выйду, — я протискиваюсь сквозь тела и выпрыгиваю на тротуар. На удивление быстро прохожу оставшийся путь до школы, что был не особо длинным для меня (если бы на моём месте была Минджу, то уже начала бы ныть, что у неё болят ноги). Только я захожу во двор учебного заведения, как тут же оказываюсь зажатой в крепких объятьях. — Йеджи-и! — радостно протягивает подруга моё имя, пока я отвечаю на её объятья. После нескольких минут обнимашек, Ким взяла меня под локоть и потащила к школе. — У меня столько новостей, — Минджу начала быстро-быстро тараторить, заполняя мою оставшуюся память. Я уже думала остановить подругу, ведь мозг отказывался воспринимать информацию (а ведь сегодня только первый день учёбы, а мой мозг уже кипит как чайник, что оставили на плите), но она сама замолкает на несколько секунд, смотря в одну точку. Проследив за её взглядом, я наткнулась на мужскую спину. Не успев ещё даже подумать о том, кто это, знает ли его Минджу, как она выпаливает: — Подожди, я сейчас озвучу такую новость, от которой ты просто упадёшь и не сможешь встать. Она стремительными шагами преодолевала расстояние между ней и неизвестным парнем, а я лишь старалась не отставать о неё. Подойдя к незнакомцу, она похлопала пальчиками по его плечу, после чего он повернулся и мило ей улыбнулся. — Йеджи, знакомься. Это Хёнджин — мой парень, — сказала Ким, не отрывая свой влюблённый взгляд от парня, а я готова действительно упасть и не встать. Это, мать его, тот парень из метро!