Драгоценность

Айрилет злится – пыхтит, гневно раздувает ноздри, но молчит. Молчит, потому что знает, что если начнет свою гневную триаду – Кастиэль лишь рассмеется в ответ, назвав ее смешной. А ей вот совсем не смешно. Тогда в ход идут кулаки. Все так же пыхтя, она размахивает ими, пытаясь попасть в самые уязвимые места. Кастиэль профессионально уворачивается от ее атак, продолжая смеяться до неприличия громко. Айрилет чуть ли не ревет от обиды, пытаясь бить все сильнее, а не получается. Словно, стоило ей поднять руку для удара, как вся сила скатывалась в обливион со всеми проклятиями прилагающимися. У нее уже болят руки, по щекам текут крупные соленые капли, а она все бьет и бьет. Пытается, если говорить точнее. Кастиэль недоумевает, когда удары становятся все легче и легче, а затем и вовсе на нет сходят. Понимает – когда оборачивается, и видит Айрилет, уткнувшуюся взглядом в пол. Понимает, когда на этот самый пол падают драгоценные капельки слез. Когда видит подрагивающие хрупкие плечи. А он и понять не может, почему ему так хочется ее позлить, довести до белого каления, смеяться, но позволять бить себя. Хотя никому другому бы не позволил. Она ведь такая… такая невинная, смешная, маленький лучик солнышка, обнажающий остренькие клыки во время очередной сияющей улыбки. И пусть она всегда смеется, ведь у нее такой прекрасный заливистый смех. Но не плачет. Он рывком притягивает ее к себе, ладонью прижимая голову к своей широкой груди. - Да ладно тебе, - Айрилет не видит, но всеми фибрами души чувствует, что он улыбается. – Лучше ударь меня еще раз… - Дурак, - всхлип. – Дурак! – ее ладошка с громким хлопком сокрушается на его грудь. - … но не плачь, пожалуйста, - Кастиэль накрывает своей ладонью ее и мягко касается губами макушки. – Не плачь. И она уже не плачет. Лишь громкие отрывистые вздохи раздаются в пустой школе. Айрилет опять пыхтит, всем телом прижимаясь к нему. Кастиэль улыбается, прижимая к себе еще сильнее. Она ведь его драгоценное солнышко. Как он может позволить ей скрыться за хмурыми облаками?