***
Врач сказал, что эта хрень активируется, когда Тэхён переживает стресс. А стресс Тэхён, который стал айдолом, переживал ох как часто. Поэтому в его гардеробе появились накладки на соски и даже спортивные лифчики для парней-омег, чтобы грудь не натирало, а она была такая чувствительная, что и рукой было больно прикоснуться. Тэхён даже почти привык к тому, что его грудь почти всегда полная и опухшая. Врач посоветовал сцеживать собирающееся молоко, но делать это в доме, полном парней… В общем, он делал это украдкой вечером в ванной, слушая скулеж Хоби-хëна, как сильно ему надо прям вот щас отлить. Сцеженное молоко безжалостно выливалось в унитаз, а молокоотстос прятался на дно его чемодана, под слоем носков и трусов — так туда точно никому бы в голову не пришлось полезть. Тэхён думал, что он неуловимый ниндзя и ни одна живая душа в общаге не была в курсе его щепетильной проблемы, но омега совершенно недооценивал человека, который и сам был как хороший шпион. И он видел, как Тэхён морщится, когда грубая ткань футболок и рубашек касалась его тела, и как хëн что-то прячет в своём чемодане. Они проводили много времени вместе — самые младшие и самые проказливые, они рубились в игры до утра и делали невероятные блюда из каких-то объедков. Но это общение все равно не позволяло знать о хëне каждый секрет и мелочь, а Чонгуку очень хотелось.***
За неделю до течки Тэхёну стало почти невыносимо носить футболки, поэтому поздно ночью, когда все спали, он стягивал с себя верх, а утром просыпался вместе с Сокджин-хëном спозаранку. И этой ночью он сначала внимательно прислушался к тихому храпу Намджун-хëна и сопению Чимина сверху, а потом снял с себя футболку, едва сдерживая стон облегчения. Он положил руку на левую грудь, чувствуя под ладонью опухшую железу и твердый сосок. Несмотря на вечерний ритуал сцеживания, грудь быстро наполнилась молоком, которое вытекало даже при малейшем нажатии. С дивана Чонгука послышалась возня, и Тэхён отдернул руку, пряча торс под одеяло. Он вглядывался в темноту, высматривая мальчика, который не переставал ворочаться. Чонгуку часто снились плохие сны — наверное, это его проблема из-за стресса, и Тэхён каждый раз хотел прижать макнэ к себе, чтобы никакой дурной сон не смел его тревожить. Шорох повторился, а потом Чонгук сел на диване, кутаясь в одеяло. — Хëн? — тихо позвал он. Тэ вздрогнул. — Тэхён-хëн? — Да, — прозвучало хрипло, и Тэхён откашлялся. — Да, Чонгук-а, чего не спишь? — Я… Сон плохой приснился. Тэхён вздохнул, понимая, что мальчик снова мучается от кошмаров. — Хëн? — снова робко позвал он. — Могу я… полежать с тобой? Ким не знал, что ответить: вроде он полуголый под одеялом, а его односпальная армейская кровать такая маленькая, но голос Чонгука звучал так жалобно, что он не смог отказать. Парень тихо угукнул, и Чонгук тихонько пробрался к нему, умудрившись ничего не снести в этой кромешной тьме. Тэхён подвинулся, оставляя Чонгуку достаточно места, чтобы тот мог лечь к нему вместе со своим одеялом. Мальчик лег на бок, повернувшись к нему лицом, и Тэ даже в темноте видел его блестящие черные глаза. Чонгук наверняка будет потрясающе красивым альфой, когда подрастет, а его детская милота сменится горячей сексуальностью. Но пока — он маленький альфочка их группы, и Тэхён не переставал умиляться ему. Он тихонько ткнул его пальцем в нос и пощекотал подбородок, на что младший поморщился и попытался вырваться из его рук. Ага, не тут-то было! Они немного поерзали и успокоились, а Тэхён укутался в одеяло так, что весь вспотел, но выбираться оттуда он не хотел вообще. — Хён, — снова тихонько заговорил Чонгук, — ты мне доверяешь? Тэхён ласково улыбнулся, потискав его за щечку. — Конечно, Чонгук-и, что за вопросы? Ты же наш любимый макнэ! — Нет, я имею в виду… как другу. Ты доверяешь мне как другу? — Что-то случилось? — нахмурился Ким, не понимая, что же случилось с мальчиком и откуда такие вопросы. Вместо слов чонгукова рука вынырнула из-под одеяла и потянулась к напрягшемуся Тэхёну. Он не успел осознать, когда пальцы макнэ отодвинули в сторону его одеяло, обнажая ключицы. Ким вовремя перехватил его руку, сжимая запястье своими пальцами. — Гук, что ты делаешь? — Хëн, — Чонгук поднял на него свои большие влажные глаза, пытаясь взглядом дать понять, что ему нечего бояться. — Ты можешь мне доверять. Я не буду осуждать тебя или смеяться. Мы ведь не властны над своей природой. — О чём ты… Что ты несешь, Чонгук? Чон вытянул руку из его цепких пальцев и настойчиво отодвинул в сторону одеяло, обнажая верхнюю часть его торса. Даже в темноте он мог хорошо видеть пухлую грудь и мокрые потеки под сосками. Тэхён вспыхнул алым, а его глаза заслезились. — Откуда ты узнал? — хрипло спросил он. — Я просто очень наблюдательный, — робко улыбнулся Чонгук, не отводя взгляда от его сосков. Это было немного смущающе, но в то же время что-то странное зашевелилось в тэхëновом животе от этого взгляда. — Это из-за гормонального сбоя, — тихо сказал Тэ. — Я поздно стал полноценным омегой и теперь каждый раз, когда я испытываю какой-то стресс, начинается… это. — У тебя идет молоко, — даже как-то восхищённо произнес младший. — Да, практически постоянно — с нашим-то темпом жизни. Повисла тишина, пока Тэхён смотрел на макушку Чонгука, а Чонгук — на его грудь. Понятное дело, мальчик ведь никогда не видел парней-омег с лактацией. — Х-хëн, — практически беззвучно сказал Чонгук, не поднимая глаз, но Тэхён услышал. — Да? Что такое? Чон махнул головой, и спрятал руку под одеяло. — Ничего, забудь. — Да ладно, скажи мне. Чонгук набрал в грудь воздуха, как перед прыжком в воду, и выдал: — Ты когда-нибудь его пробовал? — Что, прости? — Т-ты пробовал… своё молоко? Казалось, время застыло. Храп Намджуна-хëна звучал почти отрезвляюще, потому что Тэхён думал, что умрет от стыда и неловкости. — Господи, Гук-а, — со стоном сказал Тэ. — Н-нет, никогда, я выливал его, когда сцеживал. Младший кивнул, как бы говоря, что понял-принял, и тогда до Тэхёна дошло, о чём хотел попросить его Чонгук. — Ты… ты хочешь его попробовать, Чонгук-а? Чонгук вскинул голову, и их глаза встретились. Щеки у обоих горели, как светофор. Спустя несколько мгновений обдумывания Чонгук все-таки робко кивнул. У Тэхёна спëрло дыхание — он правда собирается дать попробовать своё молоко их младшему? Странное чувство в животе не утихало и, кажется, именно оно и двигало Тэхёном, когда тот спустил со своего торса одеяло, ложась повыше на подушки. — Спустись на уровень моей груди и положи под голову одеяло. Чонгук тут же резво послушался, будто только и ждал отмашки. Он улегся на свернутое одеяло, и облизал губы, не отрывая глаз от тэхëновой груди. Тэхёну же казалось, что от его взгляда молоко полилось само, спускаясь по коже вниз и впитываясь в ткань. — Хорошо, молодец. Теперь… — Теперь мне надо взять в рот? — с любопытством спросил младший, задирая голову. Тэхён думал, что сгорит от стыда, поэтому просто кивнул. — Только аккуратнее, ладно? Они… эээ… очень чувствительные сейчас. Чонгук ответил ему сосредоточенным кивком и лег ближе, его дыхание опаляло тэхëнову потную кожу. Он облизал губы снова, и те оказались в жалком миллиметре от распухшего соска. Внезапно кожи под ним коснулся мокрый язык, и Тэхён еле сдержался, чтобы не застонать от этого ощущения. Чонгук же языком собрал потëкшее до этого молоко, а после почти невесомо коснулся им соска. Тот затвердел мгновенно, сморщившись, и стал плотным. — Пососи его, — тихо сказал Тэхён, и младший послушался. Его милые пухлые губы сомкнулись вокруг соска, обволакивая чувствительную кожу теплом и влагой, а после Чонгук нежно его пососал. Тэхён тихо замычал из-за этого чувства, пока все внутри стягивалось в один большой клубок. Чонгук, который только начал пробовать, а потому был робким, сосал сначала и правда аккуратно, чтобы не причинить ему боль. Но Тэхёну не было больно, ему было почему-то очень хорошо. Поэтому Ким вплел пальцы в черные волосы младшего, притягивая его ближе к своей груди. — Сильнее, распробуй, — шепотом сказал Тэ, и тот его послушал. Он начал сосать сильнее, облизывая языком его сосок и наполняя рот теплым молоком. Тэхён чувствовал себя невероятно, особенно когда младший вошёл во вкус и начал сосать требовательнее. Он положил руку поверх его припухшей груди и слегка нажал, чтобы молоко шло сильнее. — Хëн, — позвал он, с чмоком оторвавшись от опухающего красного соска. — Оно сладкое, чем-то похоже на банановое. Тэхён бы рассмеялся, если бы Чонгук не припал снова к его груди, начиная с силой сосать. Киму казалось, что по всей комнате раздаются причмокивания и звуки сглатывания, когда младший набирал полный рот молока. Со временем Чон стал более требовательным и почти навалился на Тэхёна сверху, свободной рукой трогая второй сосок. Тэхён раздвинул ноги под одеялом, чтобы легший на него сверху мальчик мог удобнее устроиться. Господи, он и не думал, что это так приятно — когда сосут твою грудь. Между ягодиц стало влажно, а член немного подергивался, но Тэхён был сфокусирован на сосущем его молоко Чонгуке. Мальчик оторвался от соска, его губы тоже были распухшие и немного испачканные в молоке. — Тут закончилось, — немного обиженно протянул он и припал ко второму соску. Тэхён прикусил губу, поглаживая Чона по голове, пока тот терзал вторую грудь своим ртом. Тому наверняка понравились чужие руки в волосах, потому что он почти мурлыкал с полным ртом, забывшись, что они в комнате не одни. Он продолжил сосать, нажимая на грудь рукой, и Тэхён чувствовал, как тот вытягивает из его соска молоко. Со временем молока становилось меньше, Чонгук сосал интенсивнее, высасывая последние капли, пока в груди не осталось молока совсем. Мальчик оторвал рот от соска, поднял голову и облизал влажные губы. — Оно кончилось? — спросил Гук, надув губы. Тэхён тихо рассмеялся, потрепав его по волосам. — Да, ты высосал то, что было. Теперь нужно время, чтобы набралось ещё, — Тэхён потрогал пустую грудь, чувствуя под ладонью непривычную плоскость. — Но это не проблема, обычно хватает нескольких часов — и грудь опять полная. Чонгук кивнул, нахмурив брови и как бы вычисляя, когда же эти несколько часов закончатся. — Вообще, вау, она ещё никогда не была такая пустая, — удивленно сказал ему Тэхён, указывая на плоскую грудь. — Молокоотсосом все не соберешь. — Хëн, хочешь… Хочешь я буду? — спросил Чонгук, тут же краснея щеками. Тэхён захлопал ресницами, смущаясь тоже. — Я никому не скажу, клянусь. — Тебе… Так понравилось? Чонгук кивнул, и Тэхён внутренне завизжал — он и не думал, что его дурацкая мутация может кому-то понравиться. — Хорошо, тогда мы можем это делать иногда, когда у меня будет набираться много молока. На этом и решили. Тэхён нацепил на себя футболку, чувствуя облегчение от того, что соски и грудь больше так не болят, и притянул младшего в свои объятия. Никого уже не удивляло то, что они спали вместе.***
Тэхён любил такие пробуждения — когда не надо было торопиться куда-то по расписанию, под ухом не гундосил менеджер-хëнним, а ещё пятеро по очереди не стучались в комнату с требованием шевелить активнее булками, а то опоздают опять. Сегодня он мог себе позволить нежиться в постели столько, сколько душе угодно, потому что омежий организм подарил ему внеплановый выходной. На этом можно сказать спасибо и попрощаться, потому что остальное подарком не назовешь — Тэхён уже чувствовал, как начинало тянуть поясницу, а грудь болела так, что трение лёгкой ткани одеяла заставляло поморщиться. Он слегка поëрзал, вытягивая руку из-под одеяла и отбрасывая его в сторону, чтобы с тихим кряхтением помассировать грудь. — Хëн, началось? — услышал он за своей спиной хриплый ото сна голос, а затем почувствовал, как тёплое тело прижалось к его, откинув собственное одеяло. Насыщенный запах смородины забился в ноздри, и Тэхён едва не урчал от удовольствия — его любимый рядом, тёплый, нежный, обнимает за талию и трётся растрёпанной макушкой о его плечо. — Ещё нет, но скоро. Выспался? — Да, спасибо тебе большое, что выбрал меня своим парнем. Чимин-хëн обзавидуется, что мне не надо на работу. Тэхён со смехом пихнул его в бок, слыша приятный бархатный смешок в ответ. Старшие ещё с самого дебюта привыкли, что они как два кусочка пазла, которые разделить было невозможно, поэтому новость об их отношениях пусть и не шокировала, но всё же беспокоила — они были слишком молоды, горячи и безрассудны, никто не знал, чем кончатся их отношения и к чему может привести их возможный разрыв. Но годы шли, они росли и их отношения менялись вместе с ними — они дали друг другу обещание не позволить чувствам уничтожить годы кропотливого труда, так что на работе они становились профессионалами и коллегами, а за её пределами нежились в кровати, делились своими чувствами, выясняли отношения в полвторого ночи, но неизменно мирились и принимали друг друга. Чонгук был самым чутким, самым нежным и добрым альфой из всех, кого Тэхён встречал, а встречал он многих. Он получал кучу приглашений на свидание, букеты цветов, дорогие подарки, клятвы в вечной любви, но безжалостно отказывался, рвал и выбрасывал всё, что не было подарено его альфой. Разве могли эти животные, движимые инстинктами с помутненным из-за его внешней красоты рассудком, сравниться с тем, кто целовал его в лоб по утрам, гладил его живот, когда мучил предтечный синдром, варил ему какао и жарил мясцо, когда сам был на диете? Он развернулся и прижался к Чонгуку ближе, обвивая его торс своими ногами и чувствуя внезапный прилив любви — может, виновата была наступающая течка или собственные размышления, но Тэхён едва сдерживался, чтобы не покусать его мягкие щёчки (пусть уже и не такие мягкие, как несколько лет назад). — Ты начал пахнуть сильнее, — хрипло пробормотал ему в шею Чонгук, вдыхая полной грудью. Ещё несколько лет назад, когда они только начали свои отношения (у Тэхёна ушло чуть больше двух лет, чтобы понять, что его вставший член и мокрая задница — это признаки симпатии и желания, а не то, что чувствуют все омеги, когда кто-то пьёт их молоко), он спросил, чем пахнет, и маленький Чонгук, покраснев до самых кончиков чёрных волос, заикаясь, ответил: — М-молоком. Тэхён больше не нервничал столько, сколько ему пришлось перенервничать в самом начале карьеры, так что периоды лактации были не такими частыми, как прежде. Чонгука это немного расстраивало (да и Тэхёна, откровенно говоря, тоже…), но больше он всё же был рад, что хëн мог заниматься в темпе вместе с остальными, а не переступать через себя и боль, чтобы не отставать от альф. Организм Тэхёна больше не катал его на американских горках, и теперь молоко выделялось только в периоды течек, когда гормоны были на пике. Но Тэ больше не жаловался — честно говоря, они с Чонгуком оба были в восторге от этой его особенности, которая когда-то смущала и заставляла прятаться по углам. Это был их секрет, один на двоих, моменты единения, которыми Тэхён очень дорожил. Ему нравилось баловать Чонгука, нравилось его нежить, и альфа обожал его ласки, он никогда не отстранялся, когда у Тэхёна появлялось желание потискать его или зацеловать. Это было не проявлением слабости, а проявлением любви, так что омега с радостью прикладывал его к своей груди в моменты страсти или нестерпимого желания поделиться чем-то сокровенным. Сейчас течка была уже на пороге, грудь набухла ещё несколько дней назад, но они оба делали вид, что ничего необычного не происходит — оба ждали, когда Тэхён потечёт по-настоящему. — Болит? — заботливо спросил Чонгук, аккуратно разминая наполнившуюся грудь. — М-м… Немного, но терпимо, — капризно пробормотал Тэхён, подаваясь вперёд к ласкающей руке. Он обычно спал в пижамных штанах, в то время как Чонгук предпочитал дрыхнуть в одних трусах, но из-за надвигающейся течки ему не хотелось пачкать одежду, так что в этот раз они оба легли спать почти голые, и прямо сейчас это было очень кстати. Тэхён чувствовал, как член альфы заинтересованно дёрнулся, когда омега тихонько застонал из-за пальца, кружащего по его соску, и между ягодиц стало вмиг влажно. Он толкнулся вперёд на пробу, потираясь своим возбуждением о твёрдый член Чонгука, и ощущая, как щекотно выдохнул тот ему в ухо. — Хочешь сейчас… или подождём? — спросил Чонгук, поднимая на него свои блестящие круглые глаза. Чёлка мягко спадала на его лоб, заставляя парня выглядеть ещё моложе, прямо как в те годы, когда они только познакомились, дурачились вместе и влюблялись. Тэхён кончиками пальцев убрал волосы с его лица, открывая ровные брови и поблескивающий пирсинг — все эти примочки не делали альфу тестостероновым монстром, и Тэ очень дорожил тем, что Чонгук смог сохранить мягкость сердца в мире шоу-бизнеса, где они были вынуждены существовать. — Может, сейчас, малыш? Пока мы оба соображаем, — омега игриво улыбнулся, при этом прекрасно зная, что Чонгук даже в гон оставался в своём уме и никогда бы не смог сделать что-то против его воли. Но внезапно жутко захотелось пофлиртовать, что уж тут поделаешь. — Да, конечно, хëн, — тут же закивал альфа, и его глаза предвкушающе загорелись. Их губы встретились на полпути, лениво и влажно скользили друг напротив друга, пока руки ласкали тёплые после сна тела. Чонгук обнял его за спину, прижимая ближе к себе и спускаясь ниже, на поясницу, чтобы помассировать ямочки. Тэхён нахально залез в трусы парня, тут же обхватывая уже твёрдый влажный ствол, и они задвигались в одном темпе. Трение сводило Тэ с ума, руки альфы были в опасной близости от ягодиц, грудь скользила напротив твёрдой груди Чонгука, маленькие чувствительные соски которого так и манили дотронуться до них губами. Между их телами стало влажно, и Тэхён с чмоком разорвал поцелуй, чтобы опустить вниз голову и увидеть стекающую струйку выделившегося молока. — Пора, милый, — поторопил он альфу, прекрасно зная, как долго тот ждал. Чонгук нервно сглотнул и нетерпеливо наклонился, притягивая Тэхёна за талию ближе к себе, когда внезапно омега отстранил его от себя — не слишком далеко, но Чонгук обиженно захныкал, — стянул собственное бельё и отбросил его ногой в сторону — оно уже пропиталось выделившейся смазкой. — Прости-прости, — пробормотал он, чмокая Чонгука в морщинку между бровей, и вплëл пальцы в растрëпанные волосы. — Пей скорее. Дважды ему повторять не надо — Чонгук благоговейно приблизился к его груди и вдохнул запах молока, а после приник губами к ареоле. Даже простое прикосновение посылало мурашки вниз по позвоночнику, а когда альфа раскрыл губы и обернул их вокруг твёрдого соска, в голове словно рванули фейерверки. Тэхён почувствовал себя дома, в комфорте, окружëнный запахом своего любимого и заботящийся о нём. Все его инстинкты радостно вопили, потому что Чонгук довольно постанывал, пока посасывал его грудь — не слишком сильно, но достаточно, чтобы молоко начало выделяться всё больше. — Вот так, милый, — подбадривал он альфу, закинув бедро ему на торс и чувствуя, как тот начал потираться своим возбуждением о влажные тэхëновы ягодицы. — Вкусно? Чонгук согласно замычал, не отвлекаясь от своего занятия, второй рукой сминая другую полную грудь. Альфа уже не был тем малышом с хилыми ручонками и меняющим кринжовые снэпбэки со скоростью света, но Тэхён просто обожал, как их возмужавший младшенький, набивший целый рукав, с раскачанным торсом и острой линией челюсти, таял в его руках и поскуливал, соскучившись по сладкому молоку. Тэхён чувствовал себя пусто, ему было мало просто губ и языка, которые ласкали его чувствительный сосок, так что он ловко пропустил руку меж их телами, чтобы приспустить бельё Чонгука. Тот дëрнул бёдрами, чтобы помочь снять трусы, но на большее не был способен — не хотел отрываться от той сладости, которой Тэхён с ним делился. Член в его ладони горячо пульсировал, Тэ чувствовал, как по бедру густой струйкой бежит терпкая смазка, и её было достаточно, чтобы прямо сейчас войти в разнеженное тело — губы Чонгука хорошо позаботились, чтобы расслабить его, а течка уже давно приготовила его тело для альфы. Он провёл твёрдым стволом по ложбинке между ягодиц, собирая смазку, чтобы облегчить скольжение, пока Чонгук, словно в бреду, двигал бёдрами ему навстречу. Тэхён сам направил его внутрь, и член легко проскользнул до самого конца, наполняя. Омега коротко застонал, продолжая одной рукой гладить Чонгука по волосам, а второй массировать его предплечье. Альфа рвано задвигался внутри, насколько это позволяло то мизерное пространство, которое было между их телами. Бедром Тэхён притягивал его ближе, подмахивал тазом, помогая входить глубже в себя. Он обожал заниматься любовью так, телом к телу, не оставляя ни миллиметра между ними. Может, это было немного неловко, неудобно и слишком медленно, но ему безумно нравилось это чувство, словно границы между телами стёрлись, делая их единым организмом. Чонгук сладко чмокал губами, смакуя молоко, и тэхëнова голова кружилась от одного только вида альфы, с благодарностью наслаждающегося всем, что только мог дать ему Тэхëн. Он напоследок лизнул измученный сосок и поднял голову, встречаясь взглядом с затуманенными глазами Тэ — тот почти вошёл в то состояние во время течки, когда его перестанет волновать вообще всё на свете, кроме альфы и их общего удовольствия. Совсем скоро ему захочется быть помеченным им везде и пометить альфу самого, укутаться в его запах, позволить позаботиться о себе и отдаться в руки тому, кто любит его самой чистой и искренней любовью. — Хочу оставить немного на потом, — поделился он с Тэхёном, и тот ласково улыбнулся, большим пальцем стирая капельку молока с уголка его губ. Он облизал палец, чувствуя собственный вкус на языке, и нежно чмокнул альфу, ощущая внутри глубокие медленные толчки. Длинные сильные пальцы скользнули на его мягкое бедро, ощутимо сжимая и помогая двигаться в едином темпе. — Позаботься обо мне хорошенько, альфа, — доверительно сказал Тэхён, поглаживая рукой его влажные волосы. — Конечно, хëн, — со всей готовностью ответил Чонгук, и Тэ знал, что тот позаботится о нём лучше, чем кто-либо ещё. Он приник губами к его, сливаясь в глубоком поцелуе, и отпустил себя, позволив альфе раскачивать их тела в медленном ритме. Через два дня, когда течка отступит и инстинкты притупятся, а сознание прояснится, он очнётся в тёплой постели, умытый, изнеженный, переодетый в любимую пижаму и с тёплым вкусным завтраком на прикроватной тумбочке, и снова с трепещущим сердцем осознает — сегодня Чонгук — тот самый Чонгук, маленький альфа их группы, молчун и нелюдимый стесняшка, — любил его больше, чем вчера, но не сильнее, чем будет любить завтра.