Утопая во грехе

Эми шагнула к нему, и крест выпал из вмиг ослабевших пальцев; постыдный страх вжал Джона спиной в стену, едва не уронил на пол мужчину, дрожащего и задыхающегося от ужаса перед лицом зла, занявшего тело молодой девушки. Джон не мог вспомнить ни одной молитвы, язык онемел, сердце металось в грудной клетке, как мотылек в банке, ломилось в решетку ребер, и Уорд мелочно надеялся, что оно не выдержит, лопнет от ужаса, как перезревший плод — от избытка сока, и он умрет, его душа оставит тело раньше, чем демон успеет до нее добраться, однако Господь не спешил спасти раба своего и равнодушно наблюдал за тем, как к святому отцу, бледному, оцепеневшему, качаясь деревцем на ветру, приближалась Эми. Несчастная девочка; в том, что произошло, была вина Джона; и пришло время ему за это расплатиться. У Эми не было лица: из пустоты, поглотившей черты девушки, к Джону тянулась окровавленная костлявая рука. Пальцы коснулись мужской щеки почти ласково, Уорд сглотнул, отчаянно жмурясь, но распахнул глаза, истошно хрипя сквозь стиснутые зубы, ощутив неестественно крепкую хватку на своем горле. Демон держал его за шею, сдавливал, приподняв священника над полом. Джон беспомощно болтал ногами, царапая холодную стену; прикоснуться к руке демона он не мог. Это было… ужасно. Отвратительно. Тугой комок поднялся вверх по пищеводу, Джон поперхнулся, захлебываясь желчью, закашлялся, смаргивая слезы, и невольно дернулся всем телом, когда Эми, приблизившаяся к мужчине вплотную, положила тонкие белые руки ему на грудь. Рука, растущая из ее лица, с хрустом вывернулась под неестественным углом, продолжая держать Уорда за шею. Священник засипел, содрогаясь, попытался мотнуть головой, но безобразные пальцы, по-паучьи взметнувшись, ухватили его за подбородок, цепко фиксируя и не позволяя отвернуться. Руки Эми тем временем гладили его бока, скользили снизу вверх и обратно, обхватывали спину, массировали сведенные напряженной судорогой бедра; Джон надрывно дышал сквозь прикушенную губу; по подбородку стекали кровь и слюна. Лучше бы он умер тогда вместе с родителями Эми; смерть предпочтительнее, чем видеть то, на что демон толкал девушку. Похоже, Джона, и так запятнавшего себя слабостью и трусостью, решили совсем развратить, утопить в грехе; мужчина, стиснув зубы, попытался оттолкнуть руки Эми, но демон стиснул пальцы, едва не ломая ему челюсти. Святой отец сдавленно взвыл, упираясь затылком в стену, а ладони Эми сжали его бедра, а после — обхватили ягодицы. Джон заколотился, будто в припадке, ощутив, что Эми начала снимать с него сутану; слабое сопротивление Уорда демон подавлял без труда: уродливые пальцы так смяли горло святого отца, что на какое-то время он потерял сознание. Джон провалился в темноту, в безграничную пустоту, в которой он бы охотно остался навсегда, однако его заставили прийти в себя, вынудили открыть глаза и зайтись в беззвучном крике от омерзения и ужаса. Джон уже лежал на полу, без сутаны, со спущенными до колен штанами, а Эми, склонившись над мужчиной и упираясь влажными ладонями ему в грудь, раскачивалась, жестко насаживаясь на твердо стоящий член. Девушка двигалась размашисто, упираясь босыми ступнями в пол, билась промежностью о пах Джона, пока демоническая рука вталкивала пальцы ему в рот, щипала и тянула за язык, оттягивала щеки и царапала небо. Уорд мычал, пытался вытолкнуть пальцы изо рта, вскинул руки в отчаянной попытке оттолкнуть Эми, которая этого не хотела — демон заставлял ее быть такой. Джон не слышал ее стонов и дыхания, только порочные шлепки и хлюпанье, чувствовал, как Эми тесно и горячо обхватывала его собой, скользя по его члену. Собственное возбуждение пугало; как он мог этого хотеть? Как мог пожелать одержимую девушку, которой требовалось спасение, помощь, а не… эта грязь, безобразие! Джон попробовал сжать зубы, но пальцы демона оказались мраморно-твердыми, и он мстительно запустил ногти в щеку Уорда, и священника оглушило от боли. Он глухо застонал, а Эми опустилась на колени, слегка откинувшись назад, ее движения стали плавными и частыми, она тесно нанизывалась на Джона, прокручивая бедрами и поджимая ягодицы, и мужчина выгнулся от жаркого отклика, который сотряс все его тело. Святой отец втянул носом воздух, силясь мысленно отгородиться от происходящего; он не сдастся, не позволит демону осквернить его душу. Тело — лишь бренная оболочка, но его веру не смогут пошатнуть происки Дьявола, однако Эми принимала его в себя до упора, потирала соски мужчины, а затем положила руки Джона себе на грудь, и мир сузился до одной только девушки. Пространство заполнил торжествующий хохот, звучащий со всех сторон, пока Джон мычал сквозь пальцы, ритмично толкающиеся ему в рот, пока священник мял мягкую девичью грудь, а Эми подпрыгивала на нем, заполняя себя им. — Видишь, как сладко подчиняться, священник? — произнес голос, в котором сливались звериный рык, женский плач и крик ребенка. — Поддайся мне… Прими меня… Ты же этого хочешь. Хочешь, как и ее щель. Ее податливую горячую щель. Ты можешь ее получить. И не только ее. Хочешь? Скажи мне, что хочешь — и я дам тебе все! Все! В обмен на душу… Джон хотел закричать, сказать демону, что ему это не нужно, что он пришел ради Эми и всех, кого отравило царящее здесь зло, но все слова позабылись, голова блаженно опустела, и все, что он мог, это только тянуться к Эми, вбиваться в нее с низу, судорожно подкидывая бедра, и держать ее за ляжки, вминая пальцы в девичьи ноги до синяков, пока она развязно щипала себя за соски. — Позволь греху наполнить себя, — вкрадчиво уговаривал голос, — грешить — это так… приятно… Джон только хрипел в ответ, жадно толкаясь в Эми; хотелось провести в ней вечность, сливаясь во едино сутки напролет, брать в рот ее соски, заполнять не только влагалище, но и вставить в анус, чтобы девичьи ладони были на его члене, были в нем… Уорд ломался, постепенно сдаваясь под натиском дьявольского удовольствия, и когда он уже был готов кончить, демоническая рука вытащила пальцы из его рта, замахнулась и обрушилась мощным ударом на грудь священника. Раздался треск костей и рвущейся кожи, плоть лопнула, кровь разлетелась красными брызгами, и Эми под дьявольский, издевательский смех запустила руку в пробитую грудную клетку Джона, захлебывающегося собственной кровью. Он ощутил, как девушка прикоснулась к лихорадочно пульсирующему сердцу, не прекращая нанизываться на член, все еще стоящий ровно, но как только нежные девичьи руки начали выцарапывать сердце Джона, живое, еще бьющееся, из груди, священник забился в конвульсиях. — Твое сердце принадлежит ей, — провозгласил голос; Уорд смог только кивнуть. Да… Пусть Эми забирает все, пусть рвет его на части, делает, что хочет, только бы и дальше ему было так хорошо в ней, только бы это не прекращалось!.. Но все оборвалось, закончилось. Потому что Джон проснулся. Будильник назойливо звенел прямо под ухом, истошно и требовательно, как школьный звонок. Мужчина с трудом оторвал гудящую голову от подушки, щурясь на циферблат, который показывал девять часов. Отключив будильник, Уорд перевернулся с живота на спину и закрыл лицо руками; он лежал так несколько секунд, пока дверь в спальню не скрипнула, приоткрывшись; комнату заполнили запахи свежезаваренного чая, тостов и жареного с луком бекона. Матрас на кровати просел под чужим весом, и чуткие пальцы коснулись голого мужского плеча. — Вставай, — тихо проговорила Эми, — пора пить таблетки. Ты и так пропустил вечерний прием. — Да… Заработался. Совсем вылетело из головы, — Джон мутным спросонья взглядом посмотрел на девушку, на которой женился совсем недавно, сразу после ее совершеннолетия. Их брак вызывал порицание со стороны общества, Уорда обвиняли в растлении, им с Эми пришлось в итоге уехать в Джорджию, но мужчина ни о чем не жалел. Он считал себя обязанным заботиться об Эми, но пока получалось так, что это она заботилась о нем. — Не будешь принимать лекарства — опять начнешь гоняться за монстрами по лесам, — пошутила девушка, — а я буду лазать по стенам и кататься по полу. — В любом случае я смогу изгнать из тебя зло, — весело парировал Джон, садясь на постели; девушка фыркнула, сморщив нос. — В прошлый раз ты стукнул меня крестом по лбу, и у меня выросла шишка больше, чем рог у носорога. — Зато помогло ведь, — заметил Уорд и, смеясь, увернулся, от замахнувшейся на него жены, — это было почти четыре года назад. Не думал, что ты такая злопамятная! — Ты поднял руку на девушку, грубиян, — обвиняюще заявила Эми и повалила хохочущего мужа на постель. Девушка хватала его за бока, потешно рычала, пытаясь забраться на Джона сверху, зарывалась лицом ему в шею, кусая, присасываясь ртом; мужчина задыхался от смеха, катаясь по постели в попытке увернуться от проворных рук Эми. Липкое, противное ощущение кошмара постепенно отступало, сон забывался, терялся в закоулках сознания. Барахтаясь в складках одеяла под набросившейся на него девушкой, Джон не видел, что крест, висящий над зеркалом, перевернут.