***
Проведя ещё несколько часов в теплом семейном кругу, выслушивая истории про поездку на дачу и жалобы на правительство, Оля покинула семейное гнездо и отправилась обратно на промёрзлые городские улицы. Когда же она вышла из здания, первой её встретила непроглядная ночная темнота, разрываемая лишь тёплым желтоватым светом фонарного столба. А второй до неё докатилась мелодия, одновременно знакомая и в то же время загадочная. Найти её источник не составило большого труда: в открытом кузове своего пикапа с гитарой наперевес сидел Ингви и, казалось, не замечал никого и ничего вокруг. Сложив ноги одна на другую и вытянув их вдоль кузова, он лениво придерживал гриф, пока корпус инструмента покоился на затянутых в джинсы бёдрах. Металлические пальцы бархатным боем вышибали из серебряных струн чистейший звук, будто со студийной записи. Мало кто ожидает подобной лёгкости и грации движений от человека таких размеров и такой комплекции. Однако в руках чернорусского казака гитара разливалась ленивой речкой настоящей души — близкой, знакомой каждому, а потому неописуемой. Он наконец закончил, и крохотная электронная трубка, которую он держал во рту, испустила клубок голубой дымки. Гитара мягко опустилась на колени великана, и вечер вновь утонул в привычной полутиши — череде мелких, еле-заметных звуков, которые сознание уже почти не регистрирует. — Выглядишь угрюмее обычного, — небрежно бросила Оля, подходя поближе. — Новый год на носу. Не пристало благородному человеку веселиться в тоскливую зимнюю пору. — Значит мне повезло родиться челядью. Забирайся, надо прокатиться кой-куда, — дверь пассажирского места открылась с лёгким щелчком, раздавшимся по всему двору, — если конечно у тебя нет унылых дел поважнее. Она легко и непринуждённо запрыгнула на переднее сиденье, закинув ноги на торпедо. Кажется, даже недешёвые кожаные сапоги, купленные в Космограде, начали медленно, но верно стаптываться и стираться в мелкую крошку. Хотя восемь лет, наверное, более чем приличный срок для этого. Ингвар не заставил себя долго ждать. Словно мешок с картошкой, он рухнул на водительское сиденье. В принципе, просторный чёрный бомбер действительно придавал им определенное сходство. На лацкане небрежно болтался значок с огненным коловратом — таким же, как на куртке у Оли. Великан щёлкнул тумблером на одной из коробочек, свисавших с приборной панели. — Ну, рассказывай. — Улица Вещих Вод, — Оля сделала небольшую паузу, чтобы навигатор обработал запрос. Лишь услышав одобрительный ответ, она продолжила, — там дальше я покажу дорогу. Сестра пропала с радаров, надо проверить. — А ты не слишком-то волнуешься. — Блин, знаешь, она девочка взрослая. Думаю, как-нибудь и без меня в жизни разберётся, — Оля отвернулась к окну и застучала по нему пальцами. — К тому же, не думаю, что что-то серьёзное случилось. Может просто в учёбе закопалась или типа того. — Хм. Звучит, будто ты пытаешься убедить не меня. Парой стремительных движений, Ингвар завёл машину. Металлические пальцы обернулись вокруг дуги руля. Двигатель стального зверя замурчал, как пробудившаяся ото сна рысь. Пикап вновь подскочил на полметра в воздух и вскоре понёсся по направлению, указываемому бортовым помощником. Мимо проносились узенькие, обезлюдевшие улицы. После повсеместного внедрения автоматически пилотируемых автомобилей и частных ховер-каров, способных подниматься на большую высоту, наземные дороги стали значительно менее загруженными, а потому огромные эстакады и многополосные трассы ушли в небытие, не считая лишь нескольких исключений для особых ценителей устраивать полулегальные гонки на интроциклах. Теперь на месте бывших шоссе и проспектов высились чудовища из бетона и стали, где в каждой квартире каждый день разгоралась, теплилась и затухала жизнь. — Какие планы на Новый Год? — Ненавязчиво спросила Оля, оторвав взгляд от бронестекла автомобиля и переведя его на собеседника. — Да думал смотаться в Харбин, — небрежно отвечал Ингвар, — давно хотел повидать тамошние места. — Ты? В Харбин? Думаешь распугать всех желторосских модников? — Смейся-смейся. Вот перееду на Дальний Восток, найду себе невесту-японочку, пойду работать в музей железной дороги, а долгими зимними вечерами стану писать романы. Про рыцаря, прекрасную даму и китайского дракона. Кончики его усов забавно подёргивались, словно отплясывая трепака. В глазах, до того сосредоточенных исключительно на дороге, блеснул какой-то озорной огонёк, то ли от удачной шутки, то ли от искреннего, безумного, русского авантюризма. Ах если бы кто знал, насколько далеко готов зайти наш человек в своём стремлении расширить границы бытия. Мера эта исчислению не поддаётся. — Пф-ф-ф, прибереги свои побасенки для азияток, — беззлобно фыркнула Оля, вновь отвернувшись к стеклу, и устремляя свой взгляд в сторону городских пейзажей. Традиционные резные фасады соседствовали с вычурной неоновой рекламой «цифрового призрака» Егора Летова. Тут и там сияли билборды, с которых доброе лицо Цесаревича Всероссийского поздравляло подданых с праздниками. Реклама домашних печек, поездок на остров Рюген (или как говорили в славянском блоке «Руян»), новых протезов и пищевых стимуляторов — всё сливалось в одну кавалькаду цветастых образов, вытягивавших время из каждого, кому довелось путешествовать по земле. «Вы прибыли в место назначения» — пропищал своим противным высоким голоском бортовой помощник. Прокравшись по узким закоулочкам дворов, «экипаж», под чутким руководством Оли, наконец остановился прямо у крыльца, казалось бы, очередных бетонных нео-изб. Угрюмый серый фасад не мог похвастаться красивыми резными кумирами или хотя бы барельефами. Малое, в сравнении с мегатеремом, количество этажей — всего лишь двадцать штук — заставляло здание выглядеть как скучный обрубок настоящего дома. Лишь поблекшая роспись придавала ему хоть какой-то жалкой самостийности. Как старая потрёпанная шинель, смотрелась облезлая краска — последний повод для хоть какой-то гордости и заявки на статус больший, чем гипер-землянка. Пройдя через более-менее приличный подъезд к потрёпанному временем и постояльцами лифту, Оля вместе с Ингви поднялась на седьмой этаж, который выглядел так, будто застал Третью Отечественную войну. Слезавшая со стен штукатурка казалась кусками сгнившей кожи, облуплявшейся с разложившихся мышц. Плесень, разъевшая потолок, мерещилась трупными пятнами в бледном неоне полуживых ламп. Из нескольких дверей, расположившихся на этаже, нужная оказалась опознана почти сразу же — некогда единственная, выглядевшая чисто и опрятно, теперь она могла похвастаться лишь тем, что на ней просто скопилось меньше грязи, чем на других. Стук. Ещё один. Затем ещё. Звонок. Один, другой, третий. Ожидание перерастало в тревогу. Даже с поправкой на поздний час, сестра как-то слишком не спешила открывать дверь. — Ладно! — Выпалила Оля, отскакивая от двери, — вскрывай! Не могу больше ждать! — Уверена? Может лучше… — Вскрывай! За ущерб я потом сама с ней рассчитаюсь. Её тело пробивала еле-заметная дрожь. Ольга засунула руки в карманы куртки, чтобы хоть как-то сдержать копившуюся внутри бурю волнения. Ингви подошёл к двери. Металлические пальцы его ладоней сплющились и одним резким движением просочились между массивом железной преграды и несущим её проёмом. Ни один мускул на лице великана не дрогнул, когда замок стрельнул в сторону, словно маленький артиллерийский снаряд. Дверь распахнулась. — Милости просимо, — пробасил Ингвар, отойдя в сторону и сделав гротескный приглашающий жест рукой. Тяжелые подкованные сапоги гулко ступили на кафельное покрытие пола. Раздавшийся грохот ударной волной разрезал толстый слой густой тишины. И тут же всё вновь затихло. В затхлой атмосфере одинокой квартиры отчётливо слышался лишь звук капающих капель. В нос неприятно бил сильный запах человеческих экскрементов. Оля осмотрелась по сторонам и, недолго думая, стремительным шагом кинулась обыскивать помещение. Гостиная и спальня пустовали. Когда же нога девушки переступила порог кухни, взору Ольги открылась картина, которую никто из её родных не мог бы представить и в страшном сне. На холодном полу кухни лежало коченеющее тело Тишки. Купленный для учёбы импортный ноутбук «Сандзюро» валялся чуть в стороне, протянув свои оптоволоконные щупальца к портам на голове девушки. Всюду валялись упаковки различных препаратов: риталин, модафинил, норадреналин и ещё несколько названий, которые Оля раньше не встречала. Бегущие по забрызганному монитору строчки кода издавали зловещее синее свечение — единственный источник света во всей комнате. Оля одним движением, будто пантера, прыгнула к сестре. Проверила пульс — слабый, но, к счастью, пока что не линейный. Нужно было вспоминать, что «шапки» делают для резкого выхода из киберпространства. И вспоминать нужно было быстро. Она стрельнула взглядом в Ингви. — Ведро воды! Живо! Бугай стремительно метнулся в сторону ванной комнаты. Взгляд Ольги заскакал по сторонам. Лекарства, цифры и провода слились в калейдоскоп кислотной рейв-вечеринки, где музыкой стало биение чужого сердца. Если не поторопиться, мозг Тишки поджарится, превратив черепную коробку в маленькую обугленную домовину. Тонкие пальцы затрепетали над клавиатурой. Все скудные знания о компьютерах, полученные в академии, сейчас судорожно старались оказаться полезными. И вот, вроде бы, нить соединения удалось разорвать — цепочка Тихомириного сознания начала стремительно подниматься из глубин общей сети, проходя один уровень подключения за другим. Как вдруг экран завыл демоническим красным — спохватился «паковый лёд», один из первых уровней защиты глубокой сети. Программы-защитники сочли Тишу вредоносным ПО и не давали ей выбраться в безопасную гавань. В этот момент в комнату ворвался Ингвар с ведром холодной воды на руках. За пару шагов он подскочил к холодильнику и выгреб из него весь лёд, который там скопился. Время пришло. Коротким взмахом руки, Оля выдернула из головы сестры все провода разом. Все, кроме одного — центрального, тянущегося прямо к височной доли. И тут же окунула её лицом в ледяную воду. Пришло время вытаскивать последний шнур. С презрительным щёлканьем пластиковый набалдашник выскочил из головного порта, и последнее оптоволоконное щупальце утянулось в свою нору, сокрытую в корпусе ЭВМки. Спустя ещё пару секунд в холодной воде, Тиша пришла в себя. — Никогда не проворачивай со мной такое! — Завопила она, откашлявшись. — «На холодную» даже самые отбитые «шапки» не выскакивают! — А что мне было ещё делать? Ждать, пока ты совсем окоченеешь?! К щекам Тихомиры вновь начал подступать естественный румянец. И пусть кожа всё ещё отливала мертвецки-бледным холодом, но хотя бы первые признаки возвращения из мира цифры уже проглядывались. Полураспахнутый халат плохо скрывал девичье тело и даже невооружённым глазом не составляло труда заметить, как сильно Тиша исхудала. Казалось, острые лезвия рёбер скоро прорежут тоненькую плёнку кожи на груди. — Где твой домовой? Кто за тобой присмотрел бы, если бы мы сейчас не заявились? — Д… Домовой? — Взгляд девушки растерянно заскользил по кухне, — а… А сколько сейчас времени? Какое сейчас число? — Двадцать девятое стуженя. Пока ещё. Одиннадцать часов вечера. — Чёрт! Я же! Да я! — Тишка вдруг заметалась из стороны в сторону, судорожно пытаясь отыскать что-то бешеными глазами, — браслетик! Оля, Боря, вы не видели здесь валялся такой, красненький, как смородинный? Мне кровь из носу нужно его найти! Девушка принялась бесконтрольно шариться по всем кухонным шкафам, пулей летая от одного к другому. У Оли задрожали губы. Пальцы рефлекторно сжались в кулак. Но стоило ей краем глаза заметить, как Ингви прячет в карман бомбера тот самый браслет из смородиновых бусин, как внезапный шторм эмоций пошёл на убыль. Вдох — до четырёх — выдох. Взяв в руки ведро с ледяной водой, она подкралась к увлеченной поисками сестре и, дождавшись момента, ладонью плеснула ей в лицо. Тишкин вскрик вновь прорезал спёртый комнатный воздух. Однако это её успокоило, и, хотя бы на минуту, но девушка перестала летать из стороны в сторону, как пришибленная муха. — Сколько ты была в сети? — Н-не знаю… Не помню. Со вчера. Кажется? — Тогда тебе сейчас нужен хороший, крепкий сон, а не какой-то там браслет, — спокойно и жёстко отвечала Оля, подавляя любые намёки на дрожь и готовность сорваться на крик. — Нет! Ты не понимаешь! Мне надо! Сегодня у меня… мероприятие, вот! И его нельзя пропускать! — Что за мероприятие? — Не скажу! — Тиша показательно насупилась. Её руки сложились на миниатюрной груди, как две согнутые осинки, — ты тогда меня не пустишь никуда! — Пфф, глупышка, — тон Ольги сделался мягче. Теперь она почти что мурчала: нежно, с неподдельной сестринской заботой и любовью. Она аккуратно погладила свою взбунтовавшуюся сестрёнку по длинным каштановым волосам и расплылась в тёплой дружелюбной улыбке. — Ну как же ты не понимаешь, маленькая моя сестрёнка… Я и так тебя никуда не отпущу. Ингви! Одной железной рукой, без каких-либо видимых усилий, великан сгрёб Тихомиру в охапку и взвалил себе на плечо. Та даже пискнуть не успела. — Закрой её в комнате, пускай проспится. Заедем за ней утром. Под аккомпанемент девичьих визгов и протестов, Ингвар понёс свою пленницу в спальню. А Ольга, тем временем, решила чуть пристальнее осмотреть квартиру. Даже поверхностный анализ уже говорил о многом. Домашний стол-печка «Сопка» стоял выключенным уже какое-то время — значит домовой давненько покинул свою обитель. Мусорка полнилась использованными презервативами и упаковками от лекарственных препаратов. Толстый слой пыли скопился на всех поверхностях в гостиной и в кухне, кроме холодильника, столешницы, всё ещё мерцающей зловещим синим ЭВМки и странного набора камешков, лежащих на подоконнике. Однако одежда в прихожей выстирана и выглажена, пускай ещё не убрана в шкаф. К тому же теперь, когда ситуация хоть немного успокоилась, Оля обратила более пристальное внимание на мерзкий, зловонный запах, стоявший по всей квартире. Найти его источник она так и не смогла — возможно, конечно, причиной стал весь мусор, скопившийся в доме за долгое время и давно сгнивший до трупного состояния, но что-то подсказывало, что дело тут в другом. Вернулся Ингви. В руке он сжимал тонкую ниточку маленьких багряных ягодок и какой-то флаер с непонятным содержанием. — Нашла что-нибудь? — Ничего конкретного. Откуда запах? У меня от него уже голова кружится. — Какой запах? — Ты разве не чувствуешь эту вонь? Как будто кто-то вспорол обгадившегося порося. Великан хмыкнул и, показательно запрокинув голову, шмыгнул носом несколько раз, будто бы принюхиваясь. Однако эмоция спокойного пренебрежения не сошла с его лица ни на секунду. — У меня сломан нос, я сейчас не чувствую запахов во-об-ще. — Везёт тебе, — фыркнула Оля. — Вернёмся к теме. Вот что интересно: дом в запустении, но одежда почищена и выглажена. — Я тебе отвечу почему, — с этими словами Ингвар протянул ей флаер. На тонкой глянцевой бумажке белым печатным глаголичным шрифтом было выведено название клуба — «ЧЕРНОВОДЬЕ». Чуть ниже, той же глаголицей, но уже стилизованной под рукописную: «29 стуженя, с 23:00 до 8:00 новогодняя рейв-вечеринка «Ар-Декаденс». Новоблагословенная улица, дом 4, строение 11. Дресс-код и фейсконтроль на входе». — Думаешь, она планировала пойти туда? — Оля вновь глянула на флаер, — «Ар-Декаденс». Какие идиоты придумывают названия для таких мероприятий? — Это название коллектива, который организует рейв. Я о них наслышан. — Маргиналы? — Хуже. Техно-шаманы. — Блять… — Оля отвернулась и окинула взглядом помещение. Всё, увиденное ранее, начинало складываться в определенную картину. Но чего-то пока не доставало. Что-то всё-таки выпадало из общего пазла, — ладно, других зацепок у нас нет. — Зацепок? — Я хочу понять, чем таким занималась моя сестра, что перестала выходить на связь с семьёй. И более того, я хочу найти того урода, кто подсадил её на это. Ингвар лишь отстраненно пожал плечами. Он убрал скомканную листовку в карман, как будто его это совершенно не заботило. — Тогда собирайся, мы уже опаздываем на представление.***
Шёл второй час ночи. Ольга стояла, прислонившись спиной к кузову пикапа, и нервно подёргивала взятое на прокат коктейльное платье. Всё-таки подол оказался чересчур коротким и еле-еле доходил до середины бедра. Чёрная атласная ткань приятно контрастировала с молочно-бледной кожей. Тонкие линии протезов ненавязчиво расползались по всему телу, словно изведанные маршруты на карте. Оля нанесла немного магической мази на кожу вокруг левого глаза и подняла взгляд к еле видневшемуся небу. Между мрачных стен мегатеремов и блестящих эстакад воздушных трасс падали хлопья предновогоднего синт-снега. Она покрутила браслет из смородиновых бусин на запястье. Забавно, как у большинства людей не бегут мурашки по спине и рукам от холода. Не только из-за температуры в городах, но и просто потому что пластик на такую реакцию не способен. Ингви заканчивал возиться с переодеванием. Когда дверь ховер-кара наконец захлопнулась, Оля даже не сразу заметила разницу. Великан изменился не сильно: камуфляжная футболка сменилась простенькой чёрной сорочкой с косым воротом. Армированный бомбер со значком на лацкане остался в машине. И только нео-шаровары со множеством карманов, подбитые берцы, да каракулевая шапка со светящейся тульей по-прежнему были на своём месте. Смысл дресс-кода для женщин в том, чтобы выглядеть красиво и повышать престиж посещаемого заведения. Смысл дресс-кода для мужчин в том, чтобы не противоречить смыслу дресс-кода для женщин. И самое главное, универсальный смысл дресс-кода совершенно для всех: никакого, в том числе скрытого, оружия в публичном заведении. Поэтому все карманы Ингви опустошил заранее — и на это ушло значительно больше времени, чем на смену одежды. Оценив друг друга взглядом, они молча проследовали ко входу в клуб. Под неоново-синей иероглифической вывеской «ЧЕРНОВОДЬЕ» удобно расположилась одинокая дверь, на страже которой стоял кинокефал — человек с головой пса. Две электронные искорки питбульих глаз оценивающе оглядели новых посетителей. Ольга краем глаза заметила табличку «полканам вход воспрещен», прежде чем вышибала впустил их. Как только Оля с Ингваром пересекли порог, на них обрушилось десятибалльное цунами самых различных звуков, связанных лишь толстым кордом пульсирующей рейв-музыки. Вокруг шныряли туда-сюда фиолетовые пиджаки, рыжие ленточки ткани на голой коже, кольчужные юбки и чёрные плащи с голубым подбоем. Кислотная молодёжь колбасилась под убийственно громкую какофонию техно-панк музыки, пока «шапки»-энтузиасты подключались напрямую — голова к голове, рискуя спалить теменные нейрошунты от незащищенного соединения. В залитом неоном клубе не виднелось ни намёка на ново-александровский стиль цивилизованных районов Москвы. — Я пойду выспрошу бармена, может он что-то видел. Если буду нужен, переключайся на мыслесвязь, — сообщил Ингвар и, не дожидаясь ответа, растворился в толпе беснующихся подростков. Оля осталась один на один с враждебным окружением. Но куда более важной деталью оказался запах: приторный, чрезмерно яркий аромат лимона и корицы, бьющий по носу словно стенобитная кувалда. Он не давал покоя Ольге. Однако вечноменяющееся, мельтещащее, гудящее и пульсирующее окружение не давало сосредоточиться ни на секунду. Девушка стала осторожно продираться через танцующие ряды кислотной молодёжи. Куда? Ответ простой: куда-нибудь в хотя бы чуточку более спокойное место. Куда-то, где можно хотя бы на секунду присесть и перевести дух. Покинув танцпол, она рухнула за свободный столик и схватилась за голову. От лимонного запаха уже начинала кружиться голова. Но вместе с тем по телу Ольги разлилась приятная теплота, исходящая откуда-то из глубин тела. Оля окинула взглядом танцпол: в калейдоскопе энергичных движений, которые только с большой натяжкой можно было назвать танцем, колотились десятки тел. Большинство из них — простая уличная молодежь, беспризорники и работяги, вкалывающие удаленно через глазные импланты с дополненной реальностью или «моднейшие» очки с полупрозрачным дисплеем. Для таких скучная жизнь давно превратилась в бесконечную игру, перекладывание унылых бумажек сменилось битвами с драконами и выбиванием «голды». Впрочем, не о них сейчас речь. Всю однородно разномастную массу посетителей разбавляли своим присутствием эльфы-туристы из Германии, бледнолицая белоглазая чудь и даже один, видимо заплутавший, человеколось. Рядом, на мягком диванчике, примостился элегантный матово-чёрный силуэт. Оборванный грязный балахон разбивал иначе гладкие формы, закутанные в вакуумный скафандр. Карбоновые накладки плавно огибали тонкие, но крепкие — явно мужские — руки, сильные мышцы бёдер, скатертью расстилались по плоской груди и животу. — Feeling unwell? — Прозвучал бархатный, с лёгким металлическим оттенком, голос. Тонкая смесь мужской и женской тональности прозвучала будто бы из глубины бескрайней бездны, а не из человеческих уст. — Отъебись, сраный омар, — резко ответила Оля, держась за голову. Универсальные импланты-переводчики отлично позволяли носителям разных языков понимать друг друга. — And here I thought you Russians were far more welcoming. Он уселся поудобнее, закинув ногу на ногу и откинувшись на мягкую спинку малинового дивана. — Here looking for someone? — А тебе какое дело? — Just curious. It's not like the way you look just screams about it. And screams so loud that even a humble Omar like myself could notice. Омары — кочевники, жадные до технологий отшельники, живущие на внешней обшивке Космограда. О них ходили самые разные слухи: от того, что они похищают людей, до того, что строят собственную эндопланету в недрах Земли. Но одно было ясно точно, омары — прирождённые шпионы и спекулянты информацией. Их гладкие стройные тела легко терялись как в толпе людей, так и в тенях любого из переулков каждого мегаграда. — Чего ты хочешь? — Oh, nothing in particular no. — Ты выглядишь как кто-то, кто бывает здесь часто. — Maybe I do get here often. Or maybe it's my first time here. Who knows? — Русая девушка. Худая. Бледная кожа. Веснушки. Похожа на меня. Видел её? — The one whose bracelet you're wearing? — Он даже не повернул головы в сторону Оли, вместо этого отхлебнув немного из своего стакана через аварийный впуск. — Откуда ты… — Let me just say you're yet to uncover this place's main secret. And perhaps the answer to your question is not the one you're looking for. — Скажи, кто из этих недорезанных техно-шаманов мне нужен, и возможно твоя голова не превратится в цветочную вазу на моём подоконнике. Омар молчал, как будто его не волновало ничего мирское. В его позе виднелось что-то от античных статуй — горделивая идеальность пропорций, словно математически выверенное положение рук и ног, манящая аура превосходства. Оля сама не заметила, как стала заглядываться на этого призрака в чёрном карбоновом доспехе. Он неспешно поднял подбородок, словно выйдя из раздумий. — Сударыня, — прозвучал гавкающий голос откуда-то со стороны — таким как Вы не место среди всей этой шушеры. Проследуйте за мной, я проведу вас в VIP-ложу. Оля оторвала взгляд от омара и, повернувшись, увидела перед собой источник звука — здоровенного охранника с головой пса, стоявшего буквально по ту сторону столика от неё. Стоило ей повернуть взгляд обратно, омар уже исчез со своего прежнего места. Теперь ей точно ничего не оставалось, кроме как последовать за своим нежданным эскортом. Она поднялась на ноги, которые чуть не подкосились, и поплелась за охранником мимо резвящейся, разгорячённой груды молодых тел. Всё время пути её не отпускал усиливающийся с каждым шагом запах лимона и корицы. От него кружилась голова, сердце колотилось чаще, а дыхание сбивалось на тяжёлые полустоны. Заскучать Оля не успела, прежде чем оказалась перед одинокой пласт-сталевой дверью второго этажа. Стоило тонкой заслонке отвориться и перед взором девушки предстал просторный и уютный кабинет, залитый холодным пурпурным светом. Единственное, что в нём выбивалось из привычного вида кабинетов подобного типа — на удивление крупный камин, укрывшийся в дальнем углу комнаты и подключённый к местной вентиляции. Человек в него, конечно, не пролез бы, но размер всё равно несколько удивлял. Слева от входа, сразу за широким еловым столом, расположилось громадное окно — от пола до потолка — из которого как на ладони виднелся танцпол, барная стойка и столики для одиноких посетителей. Напротив двери же, в противоположном от окна конце комнаты, стоял тёмный угловой диван, отделанный натуральной кожей — она давала приятный отсвет под светом потолочного неона. — Не стойте в дверях, проходите, — промурчал бархатный мужской голос из-за стола. Как только Ольга вошла в помещение, дверь за ней незамедлительно захлопнулась. Когда глаза чуть пообвыклись в лиловом полумраке, девушка увидела стоявшего у окна молодого мужчину. Выглядел он совсем не так, как обычные посетители: строгий бордовый костюм нео-александровского фасона, подогнанный чётко по точёной фигуре; небольшие, сверкающие светодиодные запонки; короткие и аккуратно уложенные тёмные волосы с лёгким проблеском седины на висках. Он стоял к Оле спиной, оперевшись рукой на стекло. — Такой шум и гам там внизу, не правда ли? Не хотите выпить? — Он сделал пас рукой в сторону небольшого холодильника, стоявшего рядом со столом, — угощайтесь, прошу. Я вижу, Вы истощены. — Я воздержусь, — ответила Оля. — Вы не представились. — Так ли важно моё имя? — Я предпочитаю знать, в чьей компании нахожусь. — В таком случае, возможно, Вам будет полезнее знать, что я прихожусь этому заведению скромным хозяином. — Полезнее. Всё ещё не знаю твоего имени. Оля с силой сжала зубы. Надменность напыщенных пижонов редко добавляла ей сил для поддержания вежливой беседы. Особенно когда вместо удобных боевых сапог на ней были туфли с каблуком, а вместо армированной куртки — коктейльное платье. Сейчас как никогда была бы кстати верная сабелька. Да Оля согласилась бы даже на самый завалящий кастет! Но ничего из этого под рукой не было. Голова адски гудела, приторный запах лимона и корицы никак не отпускал. Её глаза заскользили по телу мужчины. Он оказался на удивление красивым — хорошо сложён, широк в плечах, с сильными руками… — Расслабьтесь, — нежно промурлыкал он, обернувшись к ней лицом. — Вы напряжены. Присядьте, Вы вся красная. — Я постою. Действительно, почему она раскраснелась? Оля не могла понять до конца, но что-то в этом мужчине с идеальными чертами лица и нахальной ухмылкой на губах пробуждало в ней непривычные чувства. — Русая девушка, похожа на меня, — выпалила она, вскидывая руку, — ты дал ей этот браслет? Из-за него же меня пустили сюда, нет?! Он улыбнулся, ощерив острые как колья клыки. — Может да, а может и нет. Кто знает, много людей проходит здесь. В частности много девушек, я всех уж и не упомню. А это, — он небрежно указал на браслет, — всего лишь безделушка, чтобы они меня не забывали. — Ах ты… — Манипулятор? Проходимец? Ублюдок? Поверь, ничего нового ты мне уже не скажешь, — он стал медленно идти навстречу Оле, сокращая расстояние шаг за шагом, — зато я могу помочь открыть тебе новые горизонты, о которых ты не скоро забудешь. Оля не смогла даже занести кулак. Зато она почувствовала растекающуюся внутри истому и неожиданное тепло чуть ниже живота. «Афродизиак», — она наконец поняла, что за запах пропитал клуб, и почему так резвилась молодёжь. — Что, не получается? Какая жалость, — он подошёл вплотную к Оле, его руки обвили её узкую талию, — зря ты пришла сюда с этим браслетиком. Теперь тебя ждёт та же судьба, что и твою ненаглядную сестричку. Собрав остатки воли, Оля прижалась к нему вплотную и обхватила широкий торс руками. Её пальцы заскользили по облегающей ткани костюма на спине, чтобы очень скоро, наконец, найти недостающий кусок пазла. У мужчины не было хребта. Его голова загорелась в огненном вихре, обнажая бесовскую морду, пронизанную жилками железных трубок и кабелей. Это оказался огненный змей — чудовище, охотящееся за одинокими, тоскующими женщинами. Его нечистые челюсти защёлкали, из пасти, промеж зубов вырывалось зловещее пламя. В один момент, тонкая пласт-сталевая дверь отлетела в сторону, и огромный чёрный силуэт сбил беса с ног. Оля не успела опомниться, как оказалась на полу, глядящая на Ингви, на то как он лупцует своими пудовыми кулаками беса по раскалённой морде. Со следующим ударом змей взорвался снопом красных искр. Обернувшись клубком пламенного света, он выскользнул из-под великана и шмыгнул в камен. Ингвар подскочил на ноги и в два шага оказался рядом с Олей, помогая ей подняться. — Ты как, цела? — Ты… Но… Как ты? — Думала, в спецназе учат только двери вышибать? Я видел, как тебя утащил этот боров. — Но афродизиак! — Так у меня же нос сломан, забыла? А теперь живо вставай! Перуново войско, в следующий раз прежде чем лезть в авантюру хоть маякни мне мыслишкой! — Это огненный змей… — Да, я заметил. Давай, нельзя дать летавцу уйти! Оля с трудом встала на ноги. Голова ещё кружилась, даже просто стоять ровно оказалось проблематично, что уж там идти. И только колени начали сдавать, угрожая повалить девичье тело обратно на пол, вдруг организм будто наполнился необычайной лёгкостью так, что ещё немного и Оля взлетит. Ингвар поправил девушку на своём плече, схватив её поудобнее, от чего с бледной руки Ольги свалился пресловутый рябиновый браслет. В следующее мгновение он разлетелся в дребезги под кованым каблуком богатырского берца. Не теряя больше ни секунды, Ингвар бросился к выходу с Олей на плече. Только когда великан усадил затянутый в чёрный атлас зад девушки на переднее сиденье автомобиля, к Оле начали возвращаться силы. Количество видимых объектов постепенно сократилось вдвое, неприятная тёплая кровь снова начала растекаться по всем конечностям, а голова перестала описывать незримые хороводы. Железное чудовище снова заревело разбуженной рысью и тут же подскочило в воздух. Ингви вдавил педаль в пол, и ховер-кар понёсся вперёд, набирая высоту. Зачарованным глазом Оля увидела взлетающий ввысь огненный шар, мечущийся меж стен мега-теремов и рекламных вывесок. — Вон он! — Да вижу! — Ингвар дёрнул коробку передач, — в бардачке, доставай. Тонкие девичьи руки стремительно открыли небольшой ящичек. Из него, прямо на колени к Оле, вывалился крупнокалиберный пистолет ПТ-22 «Куница», производства ИжГрупп. Она тут же подхватила эту ручную мортиру и высунулась из своего окна. — Подведи поближе! Мимо проносились цветные взрывы неона. Над головой пулями свистели потоки машин. Снизу зиял лабиринт домов и перекрестий подвесных улиц. И среди всего этого калейдоскопа образов где-то впереди маячил убегающий огонёк. Волосы Оли, до того собранные в тугой хвост, растрепались под напором плотных потоков воздуха. Расстояние до огонька стремительно сокращалось. Что было еле различимой точкой, превратилось сперва в кляксу на горизонте, а вскоре и вовсе в отчётливый силуэт. Она сняла пистолет с предохранителя. Зашелестели сервоприводы в суставах. Внутренние механизмы старательно пытались компенсировать тряску автомобиля. Но этого не хватало. Оля несколько раз сдавила пусковой крючок. «Куница» выдала три последовательных залпа, каждый из которых отозвался болью по всему телу девушки. Все три патрона прошли насквозь. Огненному шару свинец оказался ни по чём. — Его так просто не возьмёшь! — Крикнул Ингви, пытаясь переорать рёв мотора и потоки ветра. — Да вижу, блять! Сука, вот почему колдовка уезжает на Лысую Гору именно тогда, когда она нужна? — Оля оттянула затвор ПТ-22 и принялась нашёптывать заговор, — Медь к телу, а тело к меди, а от окаянной горы пламень пусть колет тебя как булавка в тело. С каждым словом на гильзе, виднеющейся из патронника, расползались горящие синим пламенем жилки. И как только они сплелись в единый запутанный узор, Оля отпустила затвор. Вновь загудели суставные сервоприводы. Девичьи пальцы титановой хваткой впились в шершавую рукоять ручной мортиры. И когда небольшой голографический прицел наконец сошёлся на мгновение с беглым огоньком, Оля дала залп. «Куница» взорвалась снопами сине-рыжего пламени, выплюнув зачарованный сгусток свинца со скоростью свыше 600 метров в секунду. Пуля прошла сквозь змея навылет, но чары, даже наложенные дрожащим от тряски голосом, сделали своё дело. Кровоточащее тело влетело в лобовое стекло мчащегося ховер-кара. Ингвар дёрнул руль и машина улетела в крутой кювет, рухнув на подвесную улицу, словно подбитый сокол. Подушки безопасности сработали безотказно. Оля с Ингви выбрались наружу. Передний бампер смялся, решетка радиатора прогнулась внутрь корпуса, а капот держался лишь на честном слове. В паре метров от разбитого носа ховер-кара валялась пока живая тушка огненного змея. Тянущийся кровавый след не позволял перепутать его с каким-либо случайным трупом. Оля осмотрела свой пистолет. Выходное отверстие напоминало передок автомобиля. Впрочем сближала их лишь степень раскуроченности. — Этот теперь только в ремонт, — озвучил её мысли Ингвар. Оля вскинула «Куницу» и выпустила последний патрон в ещё живого змея. Крупнокалиберный патрон разворотил как тело бедолаги, так и корпус орудия, не оставляя шанса на выживание ни тому, ни другому. Девушка отбросила пистолет в сторону. — Теперь только на свалку. Не успели они расслабиться, как в воздухе зазвучали сирены. Асфальт под ногами оказался залит бледным, жёстким светом. Над головами зависли несколько десантных кораблей, из которых на тросах спустилось около полудюжины витязей в мрачных бронекостюмах с мерцающим двуглавым орлом на рукавах. ОБЧС — Отдел по Борьбе с Чрезвычайными Ситуациями. В простонародии «Чёрная Сотня», милицейский спецназ. Из мегафонов звучали приказы, типичные для задержания: руки за голову, мордой в пол, не двигаться и т.д. Ольга с Ингваром, конечно, подчинились. Даже двум наёмным богатырям не сдюжить против черносотенцев. Но и сидеть 15 суток под Новый Год тоже не слишком хотелось. Запястье Оли раздвинулось, и из него просияло голографическое удостоверение поленицы. На несколько секунд суета стихла. — Отставить! — Пророкотал командный голос. Ещё мгновение спустя, спецназовцы помогли подняться нерадивым арестантам, — капитан Шашков, отдел внутренних дел по Тверскому району. Приношу извинения. — Да все свои, Ваше Благородие, — отвечала Оля, отряхивая подол платья. Не сказать, чтобы она считала глянцево-чёрное забрало экранировано-заговорённой каски кем-то «своим», но ссориться с правоохранительными органами мало кому идёт на пользу. — Огненный змей. Окучивал людей в собственном заведении. Ловили «на живца». — Огненный змей, значтся… Нехорошо. Летавцев отстреливать, конечно, можно, но докладную заполнить всё равно надо будет. — Само собой, Ваше Благородие. — Ваше Благородие! А с этим что делать? — Донёсся голос одного из бойцов, осматривающего Ингви, — этого в базе нету. В отделение, на дознание? — Он со мной, — выпалила Оля, практически не думая. Она не могла видеть капитанских глаз, отчего становилось только тяжелее. Гнетущее ощущение подневольности, давление от невозможности считать реакцию собеседника. Невозможность даже отдаленно представить, что за мысли роятся по ту сторону тонированного щитка. Неизвестность. Вот, что пугает больше всего. Капитан опустил голову. Пошаркал ботинком по асфальту. — Пустите его, господин ефрейтор. Ребята делают нашу работу. Да и праздник скоро. — Спасибо, Ваше Благородие! — Бросьте. Но в следующий раз вам может так не повезти. Так что лучше позаботьтесь об этом. — Будет сделано, Ваше Благородие, обязательно. — Засим позвольте откланяться. Отделение, по машинам! И… сделайте что-нибудь с трупом. С этими словами, спецназ схватился за тросы и вновь взлетел ввысь, на свои бронированные челноки. Всего пару минут спустя, машины скрылись, как будто и в помине здесь не оказывались. Оля вздохнула с облегчением. — Попомни мои слова, однажды эта твоя скрытность нас сведёт в могилу. — Однажды. Но видимо не сегодня. Он кривенько улыбнулся своими пышными усами. Ольге не оставалось ничего, кроме как закатить глаза и отложить этот вопрос на другое время. Всё равно ничего путного из серьезных разговоров сейчас не выйдет. Да и сил на них особо не хватало. — Ладно, пёс с тобой. Собирайся, поехали за Тишкой. А то светает скоро, а нам ещё бы в магазин заскочить по-хорошему. — А с этим что делать будем? Оля вновь глянула на раскуроченный труп, валявшийся на тротуаре. — Эх… тащи его к ближайшей мусорке. Так и поступили. Ингвар взвалил на плечи всё то, что осталось от огненного змея, и понёс к ближайшему баку, удобно устроившемуся прямо у входа в мегатерем. Оля, само собой, следом. Затолкали летавца в контейнер, как смогли, да подожгли. Благо, ему дополнительного розжига не понадобилось, и так хорошо занялся. Прикрыли разве что крышкой, чтобы горелось лучше, да дым меньше валил. Да так и стояли молча, в ожидании, пока, наконец, последние его остатки истлеют. И всё смотрели на искорки, взлетающие в тёмном предрассветном небе. На то как они кружатся, вздымаясь под порывами восходящего воздуха, да тухнут, оторвавшись слишком далеко.***
За праздничным столом собралась вся семья. Мать, отец, Оля с Тишкой, и даже Ингвара пригласили. Ведь негоже приличному русскому человеку быть одиноким на праздник. Пусть он хоть сто раз благородный и веселиться ему не пристало. Все были чем-то да заняты, мама салата наложит, отец чай разольёт, а Оля всё сидит, заполняет десятый отчётный бланк. Хоть ты и богатырь, а самосуд на Руси никогда почётом не пользовался. Так что документация должна быть в порядке. — Я уже просто не могу! Сучья бюрократия, почему всё так сложно-то?! — Не ругайся за столом, — мягко одёрнула её мать, — это ещё цветочки. Знала бы ты, сколько документов приходится составлять и заполнять депутатам. Оля лишь закатила глаза. И продолжила молча писать «протокол ликвидации особо опасного представителя нечистой силы», что вызвало лёгкий смешок со стороны Ингви. Но вот зазвучали фанфары, на телеэкране появились стены Московского Кремля, послышались слова «бросай, потом допишешь». Стихла праздничная суета, все, включая бокалы, поднялись со своих мест. Императрица Всероссийская, Государыня и Самодержица, поздравляла своих подданных с наступающим праздником, вспомнив как о горьких поражениях, так и о громогласных победах минувшего года. Наконец забили куранты. Наступал двухтысячный год от пересотворения мира.