***
Хёнджин на самом деле от Минхо ничем не отличается: такой же глупенький и ничего не видящий ребёнок, но ему довольно просто доказать истину. На самом деле, он готов на многое, если что-то в его интересах, а Феликс уверен, что сделает всё возможное, чтобы Минхо наконец-то признался самому себе и возлюбленному что он на самом деле чувствует. Ли младшему повезло, что намного проще понять, что творится у Хёнджина в голове: он никогда не скрывает своих истинных эмоций. Правда Ликс до сих пор не понимает: либо Хо глупый и слепой, что не видит реакцию блондина на него каждый раз, либо настолько загнал себя в угол, что совсем не воспринимает тот факт, что любим он может быть в ответ. И, если честно, второй расклад событий был уж очень не вдохновляющим, но Фел уверен, что Хван способен помочь Минхо выйти из этого состояния. Дело осталось за малым — убедить одного из глупышей, что они оба дорожат друг другом. А потом один глупыш разберётся со вторым самостоятельно без подручной помощи. Младший предугадывает момент, когда Джи пойдёт покурить на лестничную клетку, и сославшись на громадную кучу мусора на кухне, быстро кидает всякие пустые упаковки в пакет. Он бросает прощальную фразу Хо напоследок, чтобы тот не переживал о нём, а после очень быстро выбегает из квартиры, захлопывая слишком сильно и нервно дверь, чем вызывает невольное ойканье от человека на лестничной клетке. Друг смотрит на него вопросительно, изгибая бровь, а Феликс молча показывает ему пакет в руках, постепенно сокращая расстояние между ними. — Что это вдруг ты мусор решил выбросить? — После твоей готовки на кухне полный бардак потому что, — парирует легонько веснушчатый, стараясь снизить уровень подозрительности своей персоны. Он легонько толкает Хёнджина в бок, а тот всё же улыбается, смягчаясь. На него смотрят с улыбкой и он наконец-то совершает свою отговорку — выкидывает мусор с характерным звуком, который разносится по всему этажу, когда захлопывается мусоропровод. Феликс слегка брезгливо отряхивает руки, а Хёнджин смотрит в открытое окно, закуривая и выпуская дым наружу. Младший пытается тактично начать разговор, но, наверное, никак помягче не получится, поэтому ему остаётся лишь надеяться, что Хван не решится убежать от ответа. — Тебе не кажется, что Минхо слегка нервный сегодня? — на него ошарашенно оглядываются, а Ли строит волнующуюся мордашку. У Хвана прищур скорее даже слегка недовольный, но Фел всё равно замечает в глазах долю беспокойства. «Конечно, ещё бы её не было…». — По-моему, он ведёт себя как обычно, — выдаёт безразлично парень, закуривая нервно и много, — Шутит, смеётся, флиртует со мной. Обычный Минхо, в своём репертуаре. — Мне показалось, что он опечален чем-то, витает в облаках. О чём-то много размышляет, — на него снова оглядываются, неверяще хмурясь, а Феликс пытается улыбнуться, — Я вижу то, чего ты не видишь, Джинни. Такой у меня «дар», к счастью или не очень. — И о чём, по-твоему, он думает? — Хван всеми силами пытается показать недовольство, наверное, чтобы «проучить» Минхо за подколы в свой адрес, но Феликсу это кажется совсем безрассудным. Как маленькие дети… Но он не винит в этом никого, потому что оба — потерянные в своих догадках и плохих мыслях мальчики. — О тебе. Точнее, о вас. Хёнджин старательно держит сигарету в руках, потому что после этой фразы ему кажется, что последнее, что ему стоит делать сейчас — закурить снова. Минхо и беспокоиться о «мы», которых никогда и не было, — звучит как что-то совсем невообразимое. Блондин даже не мог верить, рассчитывать на то, что старший будет думать о них как об одном целом; они не пара, ничего в этом роде, да и намёков на это никогда не было. Их «мы» держится лишь на шатких подколах Хо, которые разбивают и так уже уставшее Хёнджиново сердце, потому что Хван и вовсе не верит, что за этими шутками может быть что-то серьёзное. Или он слишком недооценивает его? Может он вовсе всё это время считал его последним дебилом и оболтусом, когда на деле Минхо и правда пытался что-то сказать этим…? Тогда Хван уж точно будет чувствовать себя максимально паршиво, ещё более паршиво, чем от подколов старшего. — Почему ты так думаешь? — сигарета в руках начинает непроизвольно трястись. — Я вижу его насквозь, Джи. Возможно, я единственный, кто замечает то, насколько сильно этот дурак пытается казаться «в порядке». Он хочет казаться безрассудным, каждый раз подкатывая к тебе так, что ты воспринимаешь это всё в шутку, но на деле переживает, что ты не веришь ни единому его слову, — Феликс вздыхает, — Но он не станет говорить ничего первым. Я уверен, что он боится разрушить всё, предпочитая так до конца и вкидывать свои подкаты, граничащие с шуткой. Он знает, что ты не веришь ни единому его слову, поэтому предпочитает выражать свои чувства хоть так, наверное, не осознавая, что делает больно и себе и тебе, — веснушчатый поднимает серьёзный взгляд карих глаз, смотря в чужие обеспокоенные, — Я не могу его винить в том, что он делает. Да, его поведение пиздец какое невыносимое, но мы в силах изменить это, если ты мне поможешь, — Хёнджин вопросительно смотрит, — Думаешь, по тебе не видно, что он тебе нравится? Обижаешь… Тебя понять ещё проще, чем его. Хван недовольно фыркает, но непроизвольно краснеет, опуская взгляд куда-то в пол, сфокусировав его на тлеющей в ладони сигарете. Не то, чтобы он пытался скрывать свою реакцию на каждый выкидыш Минхо, но всё же не думал, что в остальных аспектах его чувства будет так легко раскусить. Феликс смотрит выжидающе, а Хёнджин задаёт последний вопрос. — Почему ты так уверен, что мы сойдёмся? — Потому что этот план реализовываю я. Думаешь, Чонин и Сынмин просто так начали встречаться в один момент, когда целый год убивались, вздыхая друг по другу, боясь подойти? Я всё это устроил. А они даже знакомы толком не были, это сложнее, — веснушки словно тоже начинают улыбаться после этих слов, — Я знаю, что Хо боится разрушить ваши отношения, которые есть сейчас, но лишь в твоих силах ему доказать, что разрушив то, что есть сейчас, вы обретёте что-то новое, что несомненно будет приносить радость вам обоим, — Феликс ухмыляться начинает, — Но, если честно, вы меня пиздец как достали с вашими пиздостраданиями друг по другу ещё со средней школы, это невыносимая пытка. Начните уже встречаться, умоляю. Иначе я взорвусь. Хёнджин принимается смеяться, а за ним это делает и Ли, но вслед всё равно кидает, что он серьёзно. И, конечно же, Хван это понимает. Туша сигарету о несчастное блюдечко на подоконнике, к младшему всё же оборачиваются с горящими глазами. — Рассказывай свой план. Давай улучшим жизни друг друга, Ликси, — и оба улыбаются довольно.***
Конечно, план Феликса был не из категории обычных и простых. Хёнджин не хотел сомневаться в его работоспособности, да и вообще ему хотелось верить в то, что он всё-таки сработает. Но, наверное, это было слегка нелепо, что они так бешено свалили из квартиры, что Минхо даже выкрикнуть их имена не успел. Пришли спокойно вдвоём с лестничной клетки, в размеренном темпе походили, а после вылетели на улицу, как будто они и не возвращались. Брюнет был не то что в шоке, а скорее, в тотальном ахуе, потому что он совсем не понимает почему Хёнджин, будучи таким нервным из-за того, что они не успевают, резко решил куда-то убежать. А они ещё с Феликсом не сказали куда, зачем и когда вернутся… Хо нервно перебирал пальцами концы своей толстовки, наверное, в первую очередь задумавшись о чём-то плохом: о том, что погубит его светлую в голову в который раз, но всё же, никто не в праве его винить за это. Всё происходящее, мягко говоря, странно… — Я так полагаю, салаты я буду резать один, — он как-то горько-горько усмехается, наверное, с непривычки. Отряхивает руки о ткань, кидает последний взгляд в сторону окна, где видит удаляющиеся две фигуры и думает, наверное, что что-то испортил он поистине важное….
.
.
— Ты точно уверен, что он будет в порядке? — Хван почему-то нутром чувствует состояние старшего, а затылком ощущает пронзительный взгляд куда-то прямо на него. — Возможно, сейчас в его голове слишком много мыслей, — Феликс выдыхает очень громко и печально, обращая своё внимание на друга, — Но, поверь, так будет лучше. Он бы никогда первым не начал разговаривать с тобой на эту тему, потому что трусишка тот ещё, да и опять волнуется, что ты станешь его слова воспринимать в шутку, — веснушчатый хмурится, — Вы такие идиоты, честно говоря… Не знаю как я вас терплю до сих пор. — Ты нас любишь. — Люблю. Именно поэтому попытаюсь сделать всё, чтобы вы оба наконец-то стали капельку счастливее. Конечно, им очень повезло, что магазины всё ещё были открыты с учётом праздника. Они вбежали как ошпаренные в продуктовый, надеясь, что на полках есть хотя бы малая часть того, что им нужно. Тесто… тесто… тесто… Честно, Ли совсем не горел желанием делать его самому: замешивать всё, ждать, когда поднимется, а потом ещё и заниматься с ним. Купив готовое, он был уверен, что сэкономит минут тридцать так точно. А у них двоих каждая минута должна была идти на пользу, потому что никто не хотел оставлять Минхо надолго наедине со своими мыслями. Хван всё ещё выглядел подавленным, будто он и Минхо совместно проживали состояние старшего. Ли пытался его растормошить, развеселить и хоть как-то отвлечь от этих мыслей, но всё же хоть на лице у Хёнджина появлялась улыбка, она пропадала также быстро как и расцветала. Ли знал, что нужно спешить. Продавцы странно провожали их взглядами, когда эти двое ушли из магазина, таща тяжёлые пакеты со всякой всячиной. И правда, в магазине не было толком людей, потому что он должен был закрываться, а тут заявились они: скупили оставшееся тесто, парочку пачек «Кузи», детское шампанское бутылок пять, обычное шампанское в таком же количестве, а после, громко крича, удалились. Выглядели они, наверное, слегка пьяными. Что, конечно же, было неправдой. Потом они побежали на другой конец района, чтобы купить, прости господи, красную краску. Хёнджин вопросительно смотрел на Феликса пока тот объяснял ему зачем это вообще нужно: — Возможно, Минхо не просто так обратил внимание на варенье в твоих волосах, сказав, что тебе пойдёт красный. А вдруг это его любимый цвет! А по моим наблюдения, люди больше верят в ту информацию, которая им ближе или связана с тем, что им нравиться, — он гордо показывает указательным пальцем в небо, — Конечно, я могу ошибаться, но ты не первый раз упоминаешь, что хочешь покраситься в какой-то яркий цвет. Вот появился повод рискнуть. Двух зайцев одним выстрелом, так сказать. — Это, конечно, не входило в мои планы, но погнали, — Ликс по правую сторону от него ярко-ярко улыбается. Младший, как знаток, консультировал его по поводу цвета. Хёнджин остановился на более ярко-насыщенном оттенке после долгого изучения пробников цветов в магазине. Конечно, у этого цвета подложка была более тёмная, но продавщицы его убедили, что примерно также будет выглядеть всё это дело и на его волосах; только, может, слегка поярче. Но в любом случае ему нравились оба оттенка, не то чтобы он собирался припираться. — Итак, может ты всё-таки расскажешь во всех подробностях, что мы будем сейчас делать? — Хван уставше смотрит куда-то слегка мимо Феликса, старательно пытаясь сфокусировать на нём взгляд. Беготня явно на нём хорошо сказалась… — Смотри, — веснушчатый прочищает пафосно горло, — Сейчас я быстро покрашу твои волосы. Повезло, что буквально пару дней назад ты осветлился и корни не успели отрасти, — взгляд карих глаз устремляется в сторону макушки, — Потом мы потихоньку начнем печь печенья. Пока я буду заниматься готовкой, ты как тот, кого нельзя подпускать на кухню, — слышится обидчивый звук, — Не отрицай и не обижайся, я правду говорю. Так вот, ты будешь распечатывать предсказания, чтобы мы потом сунули их в печенья. И сейчас самое смешное: во всех, кроме двух, ты напишешь одинаковые слова, а именно «У судьбы твоей очень много красного во внешности и в душе. Не бойся — рискуй и борись за своё счастье». А после, когда ты высушишься и приведешь себя в порядок, мы вернёмся в квартиру к Минхо. Самое главное нам — не забыть в какие мы положим два несчастных предсказания исключительно нам. Если что, мы скажем, что не удержались и уже выбрали себе два печенья, пока шли обратно. — Мне кажется, что ты очень замудрил… — слегка ошарашенно произносит Хёнджин, поправляя свои всё ещё осветлённые волосы. — Может быть, — бросает чисто ради приличия младший, хватая друга за руку, — Но теперь мы без лишних слов идём ко мне в квартиру. Минхо в это время смотрит тоскливо на часы, сводя брови к переносице. Возможно, ему слегка одиноко становится, когда он в принципе осознаёт, что заняться ему больше нечем. Салаты нарезаны, на телевизоре совсем ничего интересного, ведь каналы он пролистал абсолютно все, а подарки под ёлкой выглядят даже как-то слишком угнетающе. Он бросает на них косые взгляды, думая, будут ли они вообще подарены. Или всё также будут они одиноко под ёлкой лежать, ожидая, что про них когда-то вспомнят. На часах сейчас 19:28, а новогоднее настроение, кажется, только начало уходить..
.
.
У Феликса обстановка такая, что стоит получше прислушаться и ты словно услышишь пение ангелов. Он мирно работает с тестом, обращаясь с ним, наверное, слегка нежнее, чем нужно, а после спокойно загружает всю партию в предварительно разогретую духовку. В это время Хёнджин, сидящий буквально за стенку, ощущает себя так, словно голова у него взорвётся с минуты на минуту. Принтер его совсем слушать не хочет, шрифты красивые он выбирал более двадцати минут, и вообще ему кажется, что дизайнер из него так себе, как и программист. Он думал, что техника его любит, но стоило ему встретиться с компьютером Ли младшего, получилось в этом усомниться. На голове у него краска, из-за чего его макушка можно сказать пылает в прямом смысле — вот так посидит ещё несколько минут и она задымится. Феликс, когда решает проведать своего непутевого товарища, чуть ли не давиться сырым тестом, которое он почему-то решил всё-таки съесть: оно было слегка пресноватым. Под хохот блондина и недовольства красноголового, они всё же справляются и распечатывают три листа с одинаковыми предсказаниями. Началась совместная работа, которая заняла у них не так много времени. А там уже подходило время смывать краску, поэтому Ли со спокойной совестью прогнал друга приводить себя в порядок, предпочитая самому заняться вырезанием. Как оказалось, Минхо оказался действительно прав: красный Хёнджину пиздец как шёл, Феликс лично в этом убедился — наверное, не будь он таким ворчуном и занозой в заднице, он мог бы влюбиться, но, боже, нет, спасибо. Хёнджин слегка обеспокоенно смотрит в зеркало, следя за Феликсом, который ходит сзади него. Блондин собирает все печеньки в красивый прозрачный пакетик, завязывая напоследок резиночкой и идёт к другу, ободряюще улыбаясь. Хвану хочется улыбнуться в ответ, но всё же он предпочитает устремить свой изучающий взгляд в сторону приготовленных изысков. Ли протягивает ему лично приготовленное печенье, а красноволосый аккуратно «закрывает» его в своей руке, после чего убирает ладошку в карман куртки. На часах 10:46. Они успевают к Новому Году, который, им верится, изменит многие вещи в лучшую сторону.***
Минхо встречает их ошалевшими глазами, держа в руках тазик оливье. Он осматривает с ног до головы Хёнджина, наверное, пытаясь осознать, что ему не мерещится, а от количества выпитого алкоголя у него не поехала крыша. Конечно, от двух бокалов ему ничего не будет, но в данный момент он готов поверить буквально во всё, что угодно: планета взорвалась, они находятся в созданном искусственно пространстве или что они вообще роботы или марионетки, которыми умело играют великаны, потягивая их в нужном направлении за ниточки. Феликс смеётся с какой-то собственной шутки, не обращая внимания на однофамильца, который до сих пор не может придти в себя, а Хван, наоборот, смотрит выжидающе и прямо на Хо. Но ничего не происходит. Ничего необычного, в смысле. Старший шутит о том, что он был несерьёзен по поводу варенья, подходя вплотную. Он невольно берёт красные пряди в свою ладонь, чувствуя удушающий запах краски, и как-то невольно опускает глаза в пол. А после он забывает о Хёнджине вовсе, предпочитая уделить внимание печеньям, которые бережно хранятся у Феликса в руках. Побитое сердце отзывается привычной болью, сравнимой с уколом в вену, но Хван всё же улыбку на лицо натягивает и думает о том, что всё, что не делается — к лучшему. Минхо удивляется тому с каким желанием младшенькие налегают на принесённое ими шампанское, останавливая каждого из них рывком за шкирку. Они все смеются с этого, говоря, что, конечно же, они не напьются до беспамятства. По крайней мере, Хёнджин точно не планировал. — Пойду выйду, — оповещает Хван, хватаясь за куртку, в которой он находит пачку сигарет Chapman. Шагает в сторону балкона, не надеясь, что за ним пойдут следом. В конечном итоге, дела у каждого есть. На улице холодно даже в куртке, красноволосый чувствует это всем нутром до того, как ему удаётся закурить. Зажигалка в его руках выдаёт ему спасительное пламя с характерным звуком, а после сигарета в его руках становится его единственным способом согреться. Хёнджин не знает почему он начал курить. Наверное, запретный плод всегда сладок — слишком долго он хотел попробовать каково это, а когда выдался шанс сделать это без осуждения, когда многие начинают кличать тебя «взрослым», почему же ему этим не воспользоваться? У каждого было своё развлечение с сигаретами: кто-то глушил переживания, кому-то нравился табачный дым, разливающийся по телу, а у кого-то это просто переросло в привычку. И почему-то ему думается, что последнее это про него. Конечно, многое его в жизни гложило и гложет, но всё же он оказался личностью достаточно сильной, чтобы не пытаться убежать от своих проблем подобным образом. Да и вкус, конечно, ничего, но не такой, чтобы продолжать курить исключительно из-за этого. Возможно, иногда он мечтает, чтобы ему всадили подзатыльник за то, что он продолжает травить свой организм, предложили стимул, чтобы этого не делать. Но никто не приходит. И, может, не собирается. И каждый день проходит за очередной дозой табака в теле. Людей на улице почему-то оказывается на удивление много. Кто-то уже во всю запускает петарды и салюты, из-за которых Хёнджин, вечно пугаясь, цедит матные слова себе под нос, проклиная каждого кого забавляют подобные занятия. Может, он стал слишком старым и ворчливым, но, правда, даже дома его собачка не может спокойно существовать, шарахаясь от каждой новой волны людского безрассудства. А что тут говорить про людей. Но кто-то просто бредёт по улице, заводя слегка пьяный разговор с прохожими. — Долго будешь на холоде стоять? — неожиданно раздаётся мурчащий голос у него за спиной. — Волнуешься? — слегка язвительно выдаёт Хван, стараясь до конца, наверное, не выходить из образа маленького наглого ребёнка, — Или Феликс послал? — Что же сразу Ликси ты приплетаешь… — обидчиво выдают у него за спиной, подходя ближе, — Я сам пришёл, — на него смотрят с просьбой, — Поделишься? — Ты же не куришь. — Травить организм веселее вместе, чем одному. Улыбка Минхо заставляет Хёнджиново сердце подтаять, из-за чего он улыбается в ответ. На улице холодрыга правда несусветная, клубы пара вылетают изо рта обоих, пока только у одного из них это сопровождается и сигаретным дымом. Ли подходит к Хвану поближе, устраивая поудобнее свою чёрноволосую голову на чужом плече. Конечно, кажется, что никто не придаёт этому никакого внимания, но сердца обоих предательски выдают их с головой и, наверное, им повезло, что они не слышат грохота друг друга из-за своего собственного. Старший непроизвольно пальцами хрустит из-за напряжения. Он перебирает ими сначала низ своей несчастной куртки, которая была одета нараспашку, а после переключается на фаланги. Ли, не замечая, ногтями ковыряет кожу рядом с кутикулой, доводя всю ситуацию до крови. Он шипит, но чтобы отвлечься, а также чтобы свести подозрения к минимуму, решает всё-таки взять у Хвана зажигалку. Минхо наконец-то закуривает под обеспокоенный взгляд сбоку: наверное, всё-таки он всё слышал и обо всём догадывается, предпочитая промолчать; конечно же он не глупый ребёнок, конечно же он смышлёный, конечно же он внимательный и заботливый, но конечно же брюнет предпочтёт, чтобы это проигнорировали. А Хёнджин единственный, кто способен начать играть не по установленным правилам, которые вокруг выстроили против его воли. Но у каждого подобного исключения, которое кажется неприступной стеной, есть трещины. И Хван знает, что они появились уж слишком давно. Просто нужен был повод и желание сломать. Он винит себя за то, что не сделал ничего ранее, думая, что всё между ними — фальшивка. Но в его силах сейчас сделать всё правдой. — Они такие отвратительные, ха-ха-ха, — Минхо заливается хохотом, закрывая глаза и не замечая серьёзный и тревожный взгляд, направленный прямо на него, — Как ты это куришь? — Минхо. Брюнет отзывается на имя и его сердце пропускает удар от того, каким серьёзным тоном оно звучит. Хёнджин, наверное, впервые зовёт его подобным образом. И от этого ему страшно: ощущение, словно он как маленький ребёнок просто возьмёт и расплачется, предпочитая убежать куда подальше. Подальше с собственного балкона, подальше с собственной квартиры, подальше от собственного дома. Потому что, честное слово, у него сейчас мурашки пробежали по всему телу совсем не от холода. И ему это очень не нравится. — Хёнджин, ты чего? Ха-ха… Я пошутил, я же не заставлю тебя перестать курить их… — Ли вскидывает обе руки в жесте «Сдаюсь», наверное, пытаясь шутливо выйти из ситуации. Конечно, блять, Хван не говорит о сигаретах. Сигареты — это, наверное, последнее, что его вообще ебёт сейчас. И от неизвестности у него в горле ком. — Я знаю, что я прозвучу как полный идиот сейчас, но послушай меня, — Минхо наблюдает перед собой родной профиль, который кажется ему чужим. Собеседнику в данный момент оказывается уж очень тяжёло смотреть в глаза напротив. Ли боится, что не увидит в глазах Хёнджина его самого… — Пообещаешь? Он думает о том, что совсем не следует плану. Конечно, блять, Хо не успел посмотреть своё печенье с предсказанием и, конечно, он совсем не понимает всего того, что Феликс задумал. Но что-то ему подсказывает, что лучше поговорить обо всём сейчас, если судьба привела Минхо сюда на балкон. Прямо к нему. Прямо к такому нервному и жаждущего любви Хёнджину. Наверное, выпитый алкоголь делает своё дело прямо сейчас… И он не знает, стоит ли ему этого опасаться или поддаться. — Обещаю. И первое, что происходит: красная макушка с характерным звуком оказывается на плече, а нос, такой же красный от холода, утыкается в ничем не спасающую ткань пуховика. Тело под ним слегка пошатывается и слышится тихое ойканье, и обстановка становится какой-то более лёгкой и Минхо наконец-то оказывается легче дышать. — Хёнджин… — обеспокоенный шёпот слышится рядом с правым ухом, обжигая его. Сигарета уже давно находится где-то в снегу на улице, поэтому единственным правильным местом для освободившихся рук оказывается талия старшего, которая сейчас уж слишком близко. Ли в его руках дрожит то ли от стресса, то ли от холода, а Хван всеми силами пытается отгородить того от всего вышеназванного, хотя он понимает, что сам является причиной обоих недугов. Хо рвано выдыхает опять, но теперь в область шеи, решаясь также скрепить кольцо из рук на чужом теле. — Я знаю, что между нами произошло слишком много недопониманий, — Хёнджин начинает спокойно, но на самом деле боится как не знает кто, — Я знаю, что виноват, что никогда не воспринимал твои попытки флиртовать и доказать свои чувства серьёзно. Но и ты пойми меня, каждая из них правда выглядела так, словно ты издеваешься надо мной, — Хван очень хотел бы сейчас посмотреть в глаза старшему, но решается посильнее сжать того в объятиях. Минхо в его руках не двигается, по ощущениям даже не дышит, — Я знаю, что я дурак. Знаю, что не пытался никак с тобой поговорить, чтобы мы прекратили делать друг другу больно. Знаю, что меня можно во многом винить, но пожалуйста, Минхо, я тобой безумно дорожу. Хван отстраняется и смотрит в стеклянные глаза напротив. — Я люблю тебя, Минхо. По ощущениям, внутри старшего взорвалась целая сверхновая и он совсем теряется во всех своих эмоциях и словах, которые он хотел с самого начала сказать Хёнджину. Его руки, которые всё ещё покоятся где-то на спине парня рядом, начинают дрожать, и в попытке их утихомирить, Хо начинает притягивать к себе вплотную родное тело, чтобы почувствовать тепло живого организма, чтобы понять, что ему происходящее вокруг не мерещится. Боже, почему он вообще устроил всю эту хуйню с этими подкатами, что их так долго интерпретировали как шутку; Минхо всё это время был клоуном и последним ублюдком в глазах любимого человека. Зачем он вообще это начал…? И как долго Хёнджин терпел его? Насколько силён удар по бедному юношескому сердцу? Ли утыкается лбом куда-то Хвану в грудь, тихо всхлипывая, и шепча тихо-тихо, но слышно для присутствующего слова извинений. «Прости… Прости… Боже, прости меня, Хёнджин-и, я такой глупый…». Красноволосый выглядит таким подавленным, наверное, начиная думать, что Минхо всё-таки решился отказать ему; что Феликс всё-таки ошибся, а он надумал себе всего лишнего наперёд. Минхо поднимает на него заплаканные глаза, губы его искривляются в истерической гримасе и Хёнджину пиздец как больно. Но на его удивление, старший тянется ладошками к его холодным щекам. — Хёнджин, пожалуйста, боже мой, прости такого дурака, как я, который предпочёл бегать от своих собственных чувств и тебя, ссылаясь на то, что я тебе совсем не нужен и не достоин. Я бы и подумать не мог, что ты любишь меня в ответ, я о таком мечтать не мог, а ты… — на грани истерики шепчет родной голос, а Хван всеми силами пытается успокоить его тихими поглаживаниями по спине, — Я сам придумал себе, что мы так далеко друг от друга, что разрушу всё, что есть между нами своими глупыми чувствами, а на деле всё оказалось вот так… Конечно, я никогда не пытался шутить над тобой, над твоими чувствами, потому что тогда и я тоже смеюсь над самим собой. Пожалуйста, Хён-и, прости меня. Я тоже очень сильно люблю тебя… Заканчивая быструю и прерывистую речь, Минхо всё же тянется в сторону Хвановой шеи, обдавая её тёплым дыханием..
.
.
Заканчивается всё заплаканными глазами, оледеневшими щеками и большими надеждами на будущее, которое они теперь будут стараться строить вместе, чтобы между ними более не получилось такого же ужаса, который они пережили. Хёнджин за столом становится чересчур флиртующим и кокетливым, перепив слегка шампанского, которое он решает закусывать сыром, аргументируя это тем, что «так принято». Феликс шутит о том, что тот никогда не подчинялся установленным нормам, но всё равно забирает у Хвана оставшийся кусочек молочного продукта и следует примеру красноволосого. Блондин что-то вспоминает о бенгальских огнях, начиная говорить о том, что их нужно достать с балкона, а Минхо, к сожалению или к счастью, может обращать внимание лишь на Хвана, который стал раскрепощённее вести себя, предпочитая в открытую теперь подмигивать своему новоиспечённому возлюбленному. Брюнет неловко хихикает, оставляя Хёнджина наедине с алкоголем, напоследок проведя холодной рукой по открытой шее, чтобы присоединиться к Ликсу с подготовкой бенгальских огней. Зажигают они их на улице; от алкоголя и смеха становиться уж слишком тепло, чтобы замёрзнуть вот прямо сейчас. Минхо, как самый трезвый, держит старенький фотоаппарат в своих красных от холода ладонях, щёлкая парочку раз этих двоих на память, мысленно улыбаясь происходящему моменту, который он точно будет вспоминать спустя время. Блондин кричит что-то о печенье с предсказаниями, как будто он только вспомнил вообще о плане в принципе, а Хёнджин делает удивлённое лицо, ведь он правда уже совсем из головы выкинул то, что у них было подготовлено изначально. Дрожащими от холода руками, брюнет забирает из сумочки одно печенье и следит за тем, как остальные делают то же самое. От нетерпения он всё же первым разрушает оболочку и предварительно закинув готовое тесто себе в рот, он читает то, что написано на его бумажке. Где-то сзади взрывается салют, слышатся крики, но для Минхо, если честно, существует сейчас только он и Хёнджин, который улыбается ему в ответ после того, как он узрел то, что всё-таки написано было на клочке бумажечки. — Да уж, моя судьба и правда красноволосое чудо, — шёпотом начинает брюнет, наблюдая за двумя детьми, которые убегали друг от друга со снегом в руках, — И я уж точно буду бороться за него и наше счастье.***
Новогодняя ночь заканчивается тихими поцелуями в теперь общей комнате Минхо и Хёнджина, томными признаниями в любви и тихими совместными сопениями впоследствии, когда оба ребёнка уже полностью утомились. Феликс храпит где-то на диване в гостиной, даже не подозревая, наверное, насколько сильно на самом деле его план не пригодился. — То есть, блять, ты хочешь мне сказать, что ты просто проигнорировал мой план и начал самовольничать? — Хо просыпается от очень громкого басистого крика где-то со стороны собственной кухни. — Ну а что, мы же всё равно теперь встречаемся! — старший улыбается сквозь сон, думая, что сами справятся — он слишком хочет спать… — Хван Хёнджин, я тебя сейчас убью. А, может, всё-таки и нет. Но в любом случае, если что, он соскребёт своего парня со стены и поцелует каждую его ранку, чтобы тот не плакал. А как иначе? В конечном итоге, он пообещал, что будет любить его всегда. И это распространяется даже на нечто, что он увидит после перепалки с Феликсом.