***
Арсений наливает немного виски в стакан и заливает колой, которая, кажется, стоит в холодильнике еще с мальчишника. Не остается Антон и без пасты, которую Арсений все же сумел приготовить и даже не испортить. За эту неделю он наконец-то опробовал кухню в своей новой квартире. Да, работа актера такова, что у тебя или физически нет времени говорить, или желания заниматься хоть чем-то после съемок. На журнальном столике возле телевизора уже все накрыто, только Антон, откинув голову назад, словно не замечает этого, будто белый потолок квартиры куда интереснее. Гнев Арсения сменяется на милость, когда он видит Шаста. Да, ему плохо, но младший сам не дает шанса на помощь. Попов не понимает, что больше терзает его душу — чужая боль или отстранение. — Так, у меня, в отличии от тебя, дома нет новенькой PS5, или Xbox, или Nintendo Switch, поэтому из развлечений кино и кровать, — Арсений только через секунду понял, какой контекст у подобной фразы, но он ведь хотел сказать совсем иное. — В общем, можем посмотреть кино или поговорить, но судя по твоему настроению, второе не очень удачное решение. А наилучшее решение — выспаться перед завтрашней свадьбой. Я даже не буду отправлять тебя домой, можешь расположиться на моей кровати, — старший правда думает, что самое лучшее, что сейчас можно сделать, это просто уснуть, а завтра, когда множество забот нахлынет с самого утра, уже не хватит времени на душевные терзания. — Ого, я могу спать в кровати самого Арсения Попова, самого брезгливого человека в мире, — выдает младший и наконец-то смотрит на Арсения, расплываясь в ехидной ухмылке. — Ты смотри, дошутишься, я не буду твоей невесте разъяснять, откуда у тебя фингал под глазом, — хотел сказать строгим тоном Арсений, но сам начинает смеяться, толкая Шастуна в бок, отчего тот почти заваливается на сидение всем корпусом. Смех смехом, а Арсений и правда не позволил бы никому спать в своей постели… кроме Антона. Попова не может не радовать, что его младший хотя бы немного повеселел, правда улыбка с его лица сползает довольно быстро. — Так, я понимаю, что спать ты точно не пойдешь, так что остаются только фильмы. Выбирай, смотрим «Последний аксель» или «Хищники»? — Ты же снимался в обоих этих фильмах? — Антон приподнимает одну бровь и складывает руки в замок на своей груди. — Именно, а главное, что ты это помнишь. — Арс, ты даже в таких ситуациях Арсений. — И что это значит? — Арс смеется, но его выдает лишь улыбка и подергивания плечами. — Ну ты всегда такой Арсений, типо… ну ты какой-то особенный даже в таких ситуациях, — Антон потирает шею рукой, отводя взгляд от собеседника, продолжая смотреть на уже остывшую пасту на столе. — Ой, да ну тебя, ты ведь меня понял, не издевайся, — Шаст отмахивается от него и быстро поднимает тарелку, начиная уплетать стряпню старшего. По телу Арсения расплывается что-то теплое, когда Антон называет его «особенным». Обычно, Попов в свою очередь слышит что-то вроде «забавный» или «странный», не говоря уже о более оскорбительных вещах. Кажется, только Шастун считал его не «причудливым», а именно индивидуальным. Прежде чем тоже приступить к еде, Арсений включает «Титаник», а Антон приподнимает одну бровь и, со свисающей со рта спагетти, смотрит на старшего. — А почему это? Может что-то повеселее? Я готов даже «Бешеных псов» смотреть в сотый раз. — Чтобы ты опять в любовь поверил. Парень ради жизни своей любимой пошел на отчаянный шаг! — Вообще-то на той доске они могли и вдвоем разместиться. — Мда, так себе из тебя романтик, — но Арс все же включает фильм и, пока еще идут титры, поднимает стакан. — Чтобы твоя свадьба прошла без казусов, а долгой и счастливой жизни я пожелаю вам завтра, — Попов уже тянется стаканом к Шасту, но тот сразу отпивает половину стакана и возвращает его на стол. Странное, конечно, поведение для Шаста, но возможно ему правда нужно немного отвлечься от завтрашнего дня.***
Прошло уже двадцать минут фильма, ДиКаприо уже выиграл билет на Титаник, а Шастун не проронил ни слова. Не сказать, чтобы ему было супер интересно, он то и дело запрокидывал голову назад, смотря буквально несколько секунд в потолок. Старший же наполнял бокал уже в четвертый раз. Он думает, что это слишком, ведь им далеко не двадцать один, а провести всю свадьбу в похмелье — самое ужасное, что можно представить. Попов и дальше продолжает следовать правилу — на этот вечер никаких упоминаний свадьбы, правда ему самому удается это плохо. — Может вызвоним Диму и Сережу, второй полюбому не спит, и тоже где-нибудь тусуется, или можно по видео набрать, — Арс даже не знает, почему эта идея пришла к нему в голову, наверное, он не знал, что еще сказать Шасту, не знал, что его успокоит. Наверно, поддержка друзей нужна была больше Попову, чем младшему. Арсений уже начал тянуться к телефону, что лежал на краю журнального столика. — Не надо, не напрягай их, — говорит Антон, наконец-то обращая внимание на действия старшего. — Ты никого не напрягаешь, на то и нужны друзья, чтобы прийти в тяжелый момент, — Арс снимает телефон с блокировки, но чувствует, как его ладонь охватывают с двух сторон. — Пожалуйста, не надо, давай проведем это время вдвоем, я не хочу никого видеть, — проговаривает почти шепотом Антон, смотря на собеседника щенячьим взглядом. А у Арсения словно электрические импульсы по телу пробежались. «Проведем это время вдвоем» еще долго всплывает в его мыслях бегущей строкой. Арс лишь кивает и откладывает телефон на тумбу, что стояла рядом с диваном, чтобы совсем не обращать на него внимания. Антон же возвращается на привычное место и вновь пытается вникнуть в сюжет. Арсений же застыл и никак не мог сконцентрироваться на фильме. Это ведь всего фраза? Они часто говорят подобное на сцене, от чего фанаты визжат. Но сейчас, вдвоем, оставшись совсем одни, это вызывает такое странное чувство. Старший всегда знал, что Антон для него особенный. Сначала он воспринимал его, как младшего брата, или думал, что воспринимает именно так. Как бы ни было странно, но именно куча видео фанатов в социальных сетях о «влюбленном» взгляде Арсения заставили его задуматься. Но признать, что чувства куда сложнее, Арсений не хотел. У Шаста была девушка, которая буквально завтра станет его женой, сам Попов уже имеет статус «разведенки», да и вообще он просто коллега. Но нельзя не согласиться с тем, что от подобных высказываний, как сейчас произнес Шаст наедине, сердце сжимается. От этих мыслей хочется выпить, тем более виски совсем его не брал. Бокал Шаста также был пуст, поэтому Попов принялся наполнять стаканы дурманящей жидкостью. Он немного ближе сдвинулся к центру, чтобы дотянуться до второго бокала, и, когда тот был почти наполнен, он почувствовал тяжесть на своем плече. Это Антон удобно расположился на нем, заваливаясь всем корпусом. Арс, кажется, даже вздрогнул. Он аккуратно пытается закрыть бутылку, чтобы особо не шевелиться и не спугнуть разнеженного Шастуна. Он даже решается не доливать в бокал газировку, чтобы сохранить момент. Старший думает, что еще немного и младший вырубится, но, нет, он также смотрел фильм, только уже не сводя глаз с экрана. Попов бы хотел также удобно устроиться, но тогда бы точно спугнул маленький комочек ростом почти два метра. Это был настолько интимный момент, что сердце Арса даже на секунду начало биться чаще. Кажется, что в этом такого, за годы туров на плече Арсения спала, кажется, вся команда «Импровизации», и он в том числе. Но сейчас, вот так, наедине, это было что-то особенное. На любовных моментах фильма Шаст начинает ерзать, что только сильнее раздражает. Плечо и так затекло, еще и младший пытается себе поудобнее местечко найти. — Мне неудобно, давай по-другому, — Попов откидывается, закидывая одну руку на спинку дивана. Антон, недолго думая, садится рядом, прикладывая голову к тому же плечу, утыкаясь носом в грудь. Попов встрепенулся, когда горячее дыхание Шаста прокатилось по торсу. В таком положении они не провели и пяти минут, как Шаст заныл. — Теперь мне неудобно, — бурчит младший, демонстративно показывая на свои ноги, которые он уже не знал, куда деть. — Ты как ребенок, — проговаривает Арсений и немного закатывает глаза, отводя затылок назад. Но, недолго думая, он хватает Шаста за щиколотки и дает понять, что ноги нужно вытянуть. А младший легко поддается, хоть и сильно раскрывает глаза от удивления. Теперь стопы младшего стоят на диване, а колени лежат на бедрах Попова. Голова Антона не сразу оказывается на плече, тот еще несколько секунд смотрит в ярко голубые глаза его коллеги. Как сильно они напоминали море. Они всем напоминали море, в котором можно было бы утонуть. А возможно Шаст этого и хотел. Арс же казался таким спокойным, не показывая ни одной эмоции, пока по лицу Шаста можно было легко считать его состояние. Младший немного ерзает, чтобы устроиться поудобнее, но теперь ему так тепло. Фильм смотреть, конечно, неудобно, но зато так приятно. И запах Арсения, кажется, уже полностью поглотил его. От него пахнет каким-то фруктовым гелем для душа, и спреем с запахом «свежести». Да, Арсений любил такие штучки, и не раз разбрызгивал их на ребят во время общих ожиданий в гримерке. Кажется, «чистота» теперь точно у Шаста ассоциируется только с Поповым. Шаст не думает о фильме, он думает только о коллеге, на чьем плече очень удобно расположился. Такая поза казалась ему неправильной для пары парней, но стало как-то наплевать. Все равно их никто не видит. Он смотрит на Арса и понимает, что они прошли через взлеты и падения, через неудачи и успех, но он практически ничего не знает о его личной жизни. Знает только, что сейчас у Арсения никого нет. Но нравиться ли ему кто-то, общается ли он с бывшей женой… Они называют себя друзьями, но правда ли они настолько близки? Антону хочется быть ближе, возможно, гораздо ближе, чем друзья. Теперь и эта мысль тревожит его, не говоря уже о предстоящей свадьбе. Кажется, он окончательно запутался. — Арс, — Антон подает голос, смотря на Арсения сверху вниз. — М, — выдает старший, не решившись что-то даже сказать. — Почему ты развелся с бывшей женой? — Антон понимает, он может прямо сейчас отхватить. Он лезет в чужое прошлое, в которое вход забаррикадирован лучше, чем к средневековому замку с его огромными стенами и рвом. — Если ты хочешь примерить мои проблемы на свои отношения, то это бесполезно. У каждого свое, — выдает Арсений, даже не повернувшись, словно фильм куда интереснее разговора, и эта тема его особо не трогает. — Нет, просто ты никогда этого не рассказывал. Тебе не стоит держать это в себе, ведь мы… друзья, — младший мешкает, ведь он сам не может ответить на вопрос «кто они друг другу?». Коллеги? Тогда было бы странно постоянно проводить время вместе вне шоу. Друзья? Возможно, только к близкому ты можешь вломиться посреди ночи за день до свадьбы, и он не будет мучить тебя вопросами. Но они так мало знают друг о друге. Младший лишь на секунду задумывается о том, что он как маленький котенок устроился на теле Арсения, а тот вполне это позволяет. Может, это что-то большее. Антон все еще не сводит глаз с профиля Попова. «Он красивый, да, он и правда красивый.» Молчание длиться еще несколько минут, и Антон уже отчаялся хоть что-то услышать, поэтому переключился на фильм. — Мы разошлись по самой обычной причине для всех артистов. Я хотел успеха, хотел больше выступать, хотел сняться в кино. А она хотела любви и внимания, которое я не смог дать в том объеме, который ей требовался, — Арсений сглатывает, и Шаст это замечает. Кажется второй уже откровенно пялится на друга. — Но я правда рад, что все произошло именно так, я снялся в кино, нашел себя в новом жанре, стал частью «Импровизации», — Арсений выдерживает небольшую паузу. — Я нашел тебя, — старший переводит взгляд на Антона, что все время смотрел на него, поэтому было сложно не заметить выступающий румянец на лице. — Нашел такого громадного кота, который любит вести себя, как ребенок, — и Арсений начинает смеяться. То ли шутка была так хороша, то ли напряженный момент резко сменился. Антона же это совершенно не смешило. Он начинает сильно толкать старшего в бок, отчего тот падает на спину и продолжает смеяться, но Антон достает главное оружее — щекотка, которую Попов не выносил. Арс пытается отпихнуть и одновременно защитить бока, пока Антон безжалостно пытается залезть под кожу. У старшего просто не остается выбора. Он через смех обхватывает младшего руками, притягивая к себе, и заваливает на бок, отчего Антон снова у него на плече. Кажется, это место теперь зарезервировано для него. Смех прекращается, как только Шаст перестает брыкаться и пытаться достать руки из объятий Арсения. Антон замирает, ведь голубые глаза так близко. Они настолько близко, что дыхание ощущается на щеках и ползет к шее. Кажется, на концертах они бывают на еще меньшем расстоянии, но это не концерт. Здесь нельзя все списать на шутку или образ. Кажется, этим двоим вполне комфортно лежать на узком диване в обнимку. Арсений все еще не расцепил рук. Да и как тут отпустишь. Они лежат, продолжая смотреть друг на друга. Почему Антон раньше не замечал мелкие морщинки вокруг глаз, когда старший немного приподнимает уголки губ? Почему Арс никогда не предавал значения зеленым глазам Шастуна? «Это ведь такая редкость» — думает он про себя. Попов немного ослабляет руки и переносит одну под голову Тоши. Младший же делает что-то невообразимое для него самого, он лишь ближе прижимается и утыкается носом в шею, обхватывая руками спину. Арсений даже немного опешил, но положил руку на светлую макушку, а вторую обвил вокруг талии. Мечтал ли он о таком вечере, чтобы лежать в обнимку под музыку из «Титаника», который уже подошел к концу, с самым особенным человеком в его жизни? Нет. Он запрещал себе думать о таком, и сейчас запрещает. «Ему просто нужна поддержка, он просто устал.» — оправдывает себя Попов, даже за несколько часов до свадьбы, не готовый принять свои чувства к этому мальчишке. Антон же сильнее сжимает футболку Арсения в руках и пытается прижать ноги к себе. Ему так спокойно, он не хочет уходить. Не хочет отпускать. Он не хочет думать о завтрашнем дне. Его пугало все это. В любой другой ситуации, Арсений бы позволил себе лишь гладить светлые волосы, но, словно чувствуя боль Антона от нескончаемых раздумий о правильности своего выбора, он позволяет себе несколько поцелуев в ту самую макушку. Слишком ли это? Возможно, но Попов сам не мог смириться, что уже завтра почти бесповоротно потеряет возможность просто вот так лежать у него дома. А что будет, когда у Антона будет ребенок? Арс не хочет думать об этом, отдаваясь пьянящим чувствам, которые невозможно скрывать. — Все будет хорошо, — шепотом проговаривает Арсений. — Я рядом, — следует еще один поцелуй в макушку. — Мы рядом, — вновь подает голос Арсений, хотя последнее было сказано только для того, чтобы Антон не подумал лишнего и не разгадал чувств старшего. Арсений чувствует, как ворот его футболки становиться мокрым, а едва слышные всхлипы все же доносятся сквозь тишину. Антон больше не может. Он больше не может притворяться и делать вид, что все хорошо. Старший продолжает поглаживать его макушку, уткнувшись в нее носом. Он сам готов расплакаться, видя младшего в таком состоянии. Пусть Антону уже тридцать, он все еще маленький ребенок для Попова. Он до сих пор радуется мелочам и расстраивается даже из-за маленьких неудач. Он готов взять все проекты на себя, но его каждый раз трясет перед концертом от волнения. Арс хочет защитить его от этого мира. — Я запутался, — прорезается голос Антона, который закусывая губу, чтобы не издать лишнего звука. Арсений немного отстраняется, пытаясь посмотреть на младшего. — Я запутался в своих чувствах, — Антон наконец-то поднимает глаза, в которых отражается множество огоньков. Красные, опухшие, но все еще прекрасного зеленого цвета. Попов видел слезы Шастуна. Видел, как тот плачет от смеха, видел, как тот плачет после выступления от сдавших нервов, видел, как тот плачет от подарков фанатов. Но сейчас это совсем не похоже на все предыдущее. Боль и тоску в этих глазах нельзя не заметить. Этот мир так жесток к этому мальчишке. Арсений кладет ладонь на подбородок Антона, и поглаживает щеку большим пальцем. Младший лишь немного поддается вперед, но Арсению достаточно и этого. Он целует его, мягко, нежно, не надавливая. Он чувствует, как Антон хватается за руку, что придерживает подбородок. У Арсения все словно в тумане, он чувствует чужие губы, которые лишь немного приоткрываются, словно позволяя продолжить. Внутренний голос кричит, он просит Попова вернуться в реальность, но, кажется, он только сильнее отдаляется от нее, когда чувствует, как чужой язык проходится по его губе. Не в силах сопротивляться желанию прикоснуться к худощавому телу через задравшийся свитшот, он касается кончиками пальцев талии, продвигаясь к ребрам. Но идиллия заканчивается, как только запястье Попова сильно сжимают, а губы резко отстраняются. Антон сразу присаживается, упираясь руками в диван, а до Арсения наконец-то доходит, что произошло. Младший даже не поднимает взгляд и быстро вскакивает с дивана, добавляя вслед: — Я на балкон, покурить, — Антон скрывается на террасе, по дороге захватив пачку сигарет, что лежала на комоде перед телевизором.***
«Что ты блять творишь?!» — кричит внутренний голос Арсения. — «Ты полез к нему за день до свадьбы, прекрасный ты друг, как ты теперь собираешься с ним работать, в твои оправдания с алкоголем никто не поверит, как ты собираешься смотреть ему в глаза?» — все эти мысли мелькают в его голове. — «Кажется, я сделал только хуже». Арсений понятия не имеет, что делать. Что сейчас сказать? Выдать как шутку? Как смотреть на него завтра? Попов лежит на диване уже порядка пятнадцати минут, а Антон так и не вернулся за все это время. «Я бы тоже не вернулся» — думает про себя старший. Лишь одна мысль дает призрачную надежду — «Он ведь не отстранился сразу, он даже ответил». Мысль может и давала надежду, но на что надеяться Попову, если парень, по которому он убивается с самого знакомства, завтра женится. Арсений немного остыл и, посмотрев на часы, понял, что Антона нет уже минут двадцать, а выскочил он в одной кофте, хотя на улице не было и +10. Попов все же находит силы подняться, взять куртку и направиться к выходу на террасу. Если уж Антон откажется вернуться в теплую квартиру, то куртка хоть немного спасет. Старший застает Антона, сидящего на кафельном полу и выкуривающего третью сигарету. Понять, что эта не первая, оказалось достаточно просто, ведь в пепельнице рядом уже лежала пара окурков. В пепельнице, которую он купил специально для Шаста. Арсений стоит, как завороженный, наблюдая за тем, как младший выдыхает дым, осматривая ночной город, который, как оказалось, совсем не спит. Постоянно проезжают машины, и слышны разговоры соседей ниже. Можно отвлечься хотя бы на что-то. — На улице холодно, давай вернемся в квартиру, — Арс даже не знает, где нашел силы вымолвить хоть слово, но реакции не последовало. Это разбивало его еще сильнее. Кажется, он совершил ошибку, кажется, их отношениям конец. Надеть куртку старший уже не предлагает, он просто накидывает ее на плечи младшему, а тот старается укутаться в нее как можно сильнее. Арс не знает, как поступить, не знает, какие эмоции сейчас испытывает Антон. Он не знает, как подступиться. Старший прислоняется к стене и медленно сползает вниз, садясь рядом с Шастом. Между ними лежит пачка сигарет, откуда Арс достает одну штуку и прикуривает, накрывая руками пламя. Они сидят так еще минуту, но первым тишину нарушает Антон: — Ты ведь не куришь, — как-то чересчур спокойно говорит младший. Арсений как раз делает затяжку, и уже пытается найти себе оправдание, но его вновь опережают. — Курение убивает, — Шаст поворачивается к Арсению и вроде даже поднимает уголки губ, но старший не успевает это заметить. Арсений ничего не сможет придумать, поэтому выпаливает первое что приходит в голову. — Я сделал такую глупость, прости. Я не хотел, это ошибка. Завтра… — Мы все совершаем ошибки, — перебивает его Антон, он все еще сидит с сигаретой в руках, словно растягивая ее, потому что знает, что, как только закончиться эта, он возьмется за новую. Арсений же повернулся к своему собеседнику и сжался то ли от страха, то ли от леденящего ветра. — И я совершил главную ошибку, не признавшись тебе раньше, — снова затяжка и новая порция горечи. — Не признался в том, что ты для меня не просто коллега. Поэтому позволь мне сделать это сейчас, — Антон тушит сигарету о пепельницу и затем тянет руку к ладони Попова. Позволить взять за руку, словно ответить: «Я готов тебя слушать». И Арсений делает это, полностью доверяя Антону. Длинные пальцы младшего стали совсем холодными. — Я люблю тебя, Арсений Попов, — кажется, у Арсения перехватило дыхание, он постоянно смотрит то на свою ладонь, то на Шастуна, что наконец-то посмотрел ему в глаза. — И я сделал огромную ошибку, решив, что ты мне не нужен. Я жалкий трус, испугавшийся осуждения и собственных чувств, — Арсений впервые не может подобрать слов. Казалось бы, мальчишка, которого он не раз выручал в момент ступора, загнал в тупик его самого. Кажется, старшего разорвет от смешанных чувств, поэтому вопросом он разбивает всю романтику. — Но как же свадьба? Ты ведь любишь ее? Кажется, я только запутал тебя своими чувствами, я такой идиот. — Арс, — Антон придвигается чуть ближе и кладет свою ладонь на скулу старшего. Он пристально разглядывает его глаза, синеву которых можно было заметить даже в полумраке. — Я не хочу больше врать себе. Я хочу любить того, кого хочу, а не кого правильнее. Я чувствую себя мразью, ведь игрался с чувствами Иры, не принимая своих собственных. Если кто и совершил ошибку, то это я, сделав предложение, — Арсений кажется прямо сейчас сойдет с ума. Если Попов метался между своими чувствами, то какого было Антону? Это бьет еще сильнее. Но и не дают покоя бабочки, что наконец-то затрепетали крыльями в его животе. Антон любит его. Не как коллегу, не как друга, а как мужчину. Кажется, об этом Арс мечтал, или, скорее, запрещал себе мечтать. — Если я прямо сейчас скажу, что хочу тебя поцеловать, я буду ужасным другом? — первое, что приходит на ум Арсения. Антон, конечно, знал, что коллега «особенный», но кажется еще не скоро привыкнет к таким выкрутасам. — А я буду ужасным женихом, если позволю тебе это сделать, — и на лице Антона загорается настоящая улыбка. Неподдельная, искренняя, которую Попов не видел, кажется, целую вечность. Антон сам поддается вперед, упираясь рукой в ляшку Арсения. Он выжидает пару секунд, заглядывая в голубые глаза, и целует, едва касаясь, словно боится спугнуть. А импровизатору так и хочется взять его прямо сейчас, усадить на свои бедра и целовать. Но это лишь его фантазии. Шастун не отдаляется, а даже пытается углубить поцелуй, но старший отстраняет его, кладя свои ладони на скулы младшего. Тот лишь смотрит на него, как щенок, у которого забрали игрушку. Вот в этого Шаста влюбился Арсений. Веселого, озорного и по-детски наивного. — Я тоже люблю тебя, — выдает Арс, снова оставляя короткий поцелуй на пухлых губах. А в глазах Антона снова загораются искры. Прекрасность момента нарушают лишь мысли: «Свадьба уже сегодня». При чем данная мысль не покидает головы обоих. Хотелось бы верить, что это все лишь страшный сон, который скоро закончится.***
Парни переместились уже на привычный диван, когда Арса начало трясти от холода, а Антон уже хотел закурить четвертую сигарету. Попов, конечно, сам не безгрешен, но постоянно пытался избавиться от пагубной привычки Шаста. Сначала в гримерке подсовывал книжки о вреде курения, которые, конечно, младший променял на игры. Прятал пачки, разговаривал, даже пластыри купил, хотя прекрасно понимал, что они не работают. Но все безуспешно, хотя у него еще есть время попробовать что-то новое. Они старались не думать о навалившемся, хотелось просто раствориться в друг друге, запечатлеть этот момент признания, но свадьба не покидала их головы. Одновременно смущало и терзало чувство стыда: Арсения за то, что он, кажется, все испортил, а Антона, что так долго лгал. Они накидывают идеи, как поступить, и вроде пришли к чему-то разумному, хотя мысли о том, чтобы Антон сбежал со свадьбы, как невеста из мелодрамы, и прыгнул к Арсению в кабриолет, тоже проскакивали. В конце концов сошлись на том, что в первую очередь нужно просто поговорить, и, конечно, принять Антону больший удар на себя. Хотя, это и так бы случилось. Одно только представление, как родители будут смотреть на младшего после новости об отмене свадьбы, заставляли вздрагивать. Только поглаживание по голове хоть как-то успокаивали. — Какая же я мразь. Бросить девушку в день свадьбы и сказать, что ухожу к мужчине, — и это была чистая правда. Нет, Антону точно не стоило корить себя, он смог признаться в первую очередь себе, что был не прав, и даже был немного горд собой. — Я словно в дешевой драме, в которых ты снимаешься, — Антон делает серьезное лицо, но, видя выражение лица Арсения, который прямо сейчас готов забрать свои признания в любви назад и сбросить младшего с балкона, смеется. — Рад, что ты можешь шутить даже в такой ситуации, — Арсений лишь вздыхает, пусть Антону уже почти тридцать, он все еще для него мальчишка, которого он будет прижимать к груди и гладить по голове, пока все его тревожные мысли не уйдут прочь. Ему хотелось хоть чем-то помочь. Поговорить вместо него, самому решить финансовый вопрос, но все, что он мог сейчас, это просто быть рядом. — Хуже будет только, если я прямо сейчас скажу, что хочу тебя, — продолжает смеяться Антон, а лицо Арсения выражает сразу три разных эмоции: удивление, непонимание и задор. Это было слишком неожиданно. — Кажется, ты уже это сказал, — не выдерживает Арсений и начинает хохотать с Антоном. — Это я от тебя такого понабрался, — говорит Антон, но прекрасно знает, что сказал это специально, и по всей видимости Арсений тоже, ведь буквально через пару секунд Шастун почти вплотную придвигается к импровизатору, заглядывая в глаза. Они кажутся ему такими яркими, словно в бушующее море добавили ультрамарин, и вся это красота была видна даже при тусклом свете ламп. Арсений же впервые смущен сильнее Антона, хотя на камеру они были совершенно противоположные. Попов казался таким уверенным, даже самовлюбленным, за что его периодически хейтили. А Шаст, как называли его фанаты — маленький кот, которого мог смутить даже комплимент. Хотя, Арсению тоже нравилось такое прозвище. Особенно, когда он вспоминал, как этот большой человек спит. Двухметровый парень отлично сворачивался в комок на заднем сидении автобуса в туре. Наверное именно совместные поездки действительно сблизили команду «Импровизации». Одно дело, когда вы на съемках в Москве: приехал, снялся и уехал. А совсем другое тур, где вы постоянно вместе. Конечно, не обходилось без ссор за опоздание, или из-за привычки Арсения везде фотографироваться. Попов смотрит в зеленые глаза и невольно прокручивает самые яркие моменты их совместной работы. Антон был всегда готов его сфоткать с очередным памятником или на дереве. Господи, а это дерево, на которое они решили залезть пьяные, сделав из этого соревнование. Как Окси им еще головы не оторвала в тот момент? Или как по приезду в Омск они всегда остаются у родителей Арсения? Было в этом что-то родное и уютное. А главное, что Антон всегда был рядом. Как и сейчас, они смотрят в глаза друг друга, понимая, что упустили слишком много времени и уже успели наломать дров, которые теперь будут разгребать вместе. Антон действует первый. Он запускает пальцы в темные волосы и сокращает расстояние до нуля. Их губы сливаются в мягком поцелуе, где никто не пытается сразу перейти дальше. Арсений отрывается буквально на секунду, усеивая уголки губ множеством маленьких поцелуев. Шастун цепляется за широкие плечи, пока старший оглаживает его талию. Антон же не может ждать, ему с каждой минутой хочется лишь больше и больше. Он углубляет поцелуй, обвивая своими руками шею, и садится на бедра Попова. Младший проводит руками по трапециевидной мышце и заползает руками под кофту. Арсений подчиняется, но не проявляет инициативы, поэтому Антон, в прямом смысле, берет все в свои руки. Он берет запястья Арса и перекладывает ладони на оголенную талию, но старший сразу их убирает. — Ты правда хочешь этого прямо сейчас? — голос кажется еще более низким, пока Попов пытается насытиться воздухом, оторвавшись от Шаста. — Уверен, что все нормально? Ты не должен этого делать, если чувствуешь себя паршиво, мы еще… — Попов, можешь просто помолчать? Я хочу этого, я представлял это, прошу не отталкивай меня, — Арсений ошеломлен. Он до сих пор не может поверить, что все это не сон. Что чувства, которые он пытался скрыть даже от самого себя, взаимны. Что прямо сейчас напротив сидит парень из его мечт и говорит такие непристойные вещи. Хотя мысли Арсения о том, как он хочет провести эту ночь, были куда хуже. Попов сново прильнул к губам парня, теперь они казались куда слаще. Он никогда и представить не мог, что после его брака кто-то сможет вскружить его голову. Да с такой силой, что он готов пожертвовать собой и отдаться на растерзание родственникам несостоявшейся пары в лице Антона и Иры. Это были последние мысли Арса о том, что завтра им предстоит тяжелый день, а пока он хочет раствориться в человеке, что уже целует его шею. Старший запускает ладони под свитшот, сжимая ребра, которые можно было буквально пересчитать одно за другим. Он больше не хотел отстраняться от чужих губ, но приходится, ведь Арсений встаёт, разрывая поцелуй. Антон лишь смотрит на него, пытаясь понять, что парень от него хочет. — Пойдем в спальню, — почти шепотом проговаривает Попов, протягивая руку вперед. И Шаст цепляется за нее, потому что теперь он может не скрывать, как давно хотел это сделать. Как давно прокручивал в голове фантазии, которые, казалось, никогда не станут реальностью. Антон сидит на краю кровати, пока напротив стоит рослый мужчина. Он кладет ладони на его скулы и целует сначала в лоб, потом в нос и в последнюю очередь касается губ. Шаст хочет снять эту надоевшую футболку, а Арсений и не против. Длинные пальцы поглаживают подтянутое тело. Антона восхищало, что Арс всегда держит себя в форме, и в их плотном графике еженедельно находит время на зал. После легкого толчка в плечо, младший оказывается на кровати, а сверху, словно дикий зверь, нависает Арсений. Когда Шаст представлял себе секс со старшим, ему казалось, что он будет жестким и даже властным, но сейчас он другой. Да, он точно может задать жару, но быть ласковым и нежным тоже в его стиле. Арсений позволяет себе стянуть свитшот Антона и целовать его шею, ключицы и грудь. Он слышит лишь громкие выдохи. Отключить голову и полностью отдаться процессу было действительно сложно. Теперь голову Арса не покидали мысли о том, что Антон, наверное, никогда не спал с парнями. Попов только сильнее убеждается в своей теории, когда он начинает стягивать джинсы. Шаст подтянул ноги к себе, словно пытаясь скрыться, а ладонь переместилась с простыней на лицо. — У тебя был секс с парнями? — Арсений все же решает не молчать. К тому же он сам понимал, что это правда странная ситуация в глазах младшего. Антон отрицательно качает головой. Теперь Арс понимает, что у него нет возможности облажаться. Импровизатор кладет свою ладонь поверх чужой, в надежде заглянуть в зеленые глаза. Но Шаст отводит взгляд, сгорая со стыда. В его голове столько мыслей, столько страхов. Ему даже казалось, что все происходящее вполне можно назвать изменой. Как бы он ни относился к Ире, она была прекрасной девушкой, просто ей нужен не Антон. Из мыслей в реальность младшего возвращает лишь поцелуй. Кроткий, но настолько чувственный. Арсений словно простраивает дорожку из поцелуев от губ, через шею и грудь, наконец дойдя до живота. Он оставляет несколько на бледном прессе, попутно оглаживая ладонью набухшую плоть. Антон даже поджимает губы, пытаясь скрыть любой звук, и Арс это замечает. Ладонь с перстнем на безымянном пальце проскальзывает под резинкой боксеров, касаясь в самом чувствительном месте. Лишь пара движений сверху вниз, и Шаст уже не сдерживается. Он дышит громко, периодически облизывая губы, что сохли от теплого воздуха. Но это, кажется, только начало. Арс проходится языком от самого начала, беря розовую головку в рот. И тут Шаст не выдерживает. Он стонет, и Арсению это нравится. Он представлял себе коллегу именно таким: скромным, зажатым и стесняющемся даже собственного голоса в такие моменты. Но он точно не планирует останавливаться, продвигаясь все больше и больше, слыша все больше и больше стонов. — Арс, — подает голос Шаст, рассматривая парня, что пристроился между его ног. Но когда голубые глаза смотрят прямо на него, хочется со стыда сгореть. Какая же это грязная картина: твой коллега сидит перед тобой на коленях, а руке у него твой член. Антон вытягивает руки вперед, желая лишь прикоснуться к чужому телу. Вновь поцелуи, вновь касания, что разжигают страсть только сильнее. Арсений усаживается на кровать, опираясь спиной об изголовье. — Иди ко мне, — шепотом проговаривает старший, притягивая Антона за руку. Тот седлает его бедра, чувствуя, что, кажется, импровизатор тоже на пределе. Арс достает из тумбочки бутылку смазки, и на Шаста начинает накатывать паника. Он никогда не занимался этим с парнем, он понятия не имеет, что делать, он боится разочаровать. — Постарайся расслабиться и обязательно говори, если тебе больно или неприятно, хорошо? — Антон убедительно кивает. Он даже представить не мог, что Арс будет настолько внимательным, это немного успокаивало. Но все тело сжалось само по себе, когда Попов проникает одним пальцем. Голова кругом от насколько странных и непривычных ощущений. Антон кладет голову на плечо Арса, пока тот растягивает парня уже двумя. Он стонет, сам не понимая, то ли от небольшой боли, что все равно присутствовала, то ли от наслаждения и новых ощущений. Шасту казалось немного нечестно, что только он получает удовольствие. Поэтому он расстегивает ширинку, проводя длинными пальцами по твердому органу. Арс прикусывает плечо, а затем оставляет на нем влажный след от поцелуя. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Третий палец проникает уже сложнее, от чего Шаст выгибается, стараясь найти удобную позу. Он сжимает чужой член, проводя большим пальцем по головке, распределяя выступившую смазку. — Тебе приятно? — вновь интересуется Арсений. Он хочет его, хочет прямо сейчас, но понимает, что может сделать только хуже, особенно в первый раз. — Да, — на выдохе говорит Антон. — Я хочу тебя. Это было неожиданно не то что для Арсения, даже для самого Шаста, который никогда бы не подумал, что скажет такое вслух. Арс придерживает Шаста за талию и перекладывает спиной на простыни. Он снова разглядывает, пытаясь каждую секунду насладиться видом перед собой. Это был предел мечтаний: абсолютно голый Шастун лежит прямо перед ним, пытаясь дышать как можно глубже, скрываясь от него за ладонями. Снова поцелуи, чувственные, глубокие, сладкие и даже резкие. Арсений разрывает их только для того, чтобы найти презерватив и распределить по нему смазку. А Антон наблюдает и боится то ли спугнуть зверя, то ли боли, которой не избежать. — Если будет слишком больно, скажи, — Арсений снова говорит одно и тоже. Безусловно забота важна, но, кажется, Шаст сам сейчас повалит его на кровать, взяв все в свои руки. Но уверенность исчезает, когда он чувствует, как член проникает в него. Это совсем другие ощущения, нежели с пальцами. Ему правда больно, потому что это первый раз. Предварительная растяжка спасает, но этого недостаточно. Арсений не двигается, он дает привыкнуть, расцеловывает каждую родинку на лице Шаста. Но тот, подождав совсем немного, уже сам начинает двигать бедрами, создавая трение. Тогда Арс делает первый толчок, совсем медленный. Затем быстрее и глубже. На третий раз он срывает с уст Шаста громкий стон. Он наблюдает, старается не навредить. Но понимает, что все хорошо, когда Антон притягивает его лицо ближе, впиваясь в губы. Арс старается двигаться равномерно, постоянно поглядывая на партнера. А тот выгибается, поглаживая свой член, полностью растворяясь в наслаждении. Эту прекрасную ночь ничего не испортит, кроме утра, которое наступит совсем скоро. Но они справятся со всеми невзгодами, ведь они наконец перестали врать сами себе.***
Парни заваливаются на кровать, мечтая уснуть после столь насыщенного дня, но мысли не дают покоя. У одного в голове лишь куча идей о том, как сообщить об отмене свадьбы. А Арс прокручивает все возможные исходы, когда их близкие узнают о их отношениях. Но все это лишь препятствия на большом пути, которые они обязательно пройдут, но позже, завтра, которое наступит лишь после сна. Но, даже оглядываясь назад и думая о том, что еще предстоит впереди — они счастливы. Ведь уже, казалось, в последнюю секунду они сделали выбор в пользу себя, наплевав на правила и предрассудки. Прекратив говорить себе: «Уже слишком поздно что-то менять». Никогда. Никогда не поздно.