Из статьи-интервью журналу »Эбони», октябрь 1994 года, «Где я встретил Лизу Мари и как я сделал ей предложение»:«Ее отец [Элвис] приводил ее на наше шоу, где мы выступали, все девять из нас… Это было настоящее семейное шоу — единственное семейное шоу в Лас-Вегасе, на которое допускались дети. Элвис приводил свою дочь, Лизу Мари. Она сидела в первом ряду, а рядом с ней телохранители. Потом они приводили ее за кулисы, и я встречал ее, мы разговаривали. Это происходило довольно часто. Она приходила снова, и снова, и снова. Это было настоящее событие. После этого я довольно долго ее не видел. Знаете, это было как два корабля в ночи — здравствуй и до свиданья .»
Дверь открылась, на мгновение впуская в гримерную неясный шум множества людских голосов. В комнату вошел Джозеф. — Как настроение, мальчики? — спросил он, пристально осматривая одного за другим сидящих перед зеркалами пятерых сыновей. — Все о’кей, Джозеф, — ответил за всех Майкл. Ломающийся голос прозвучал немного резко. — Это всего лишь еще один концерт. Мы уже выступали в Вегасе, большое дело. Майкл, сильно вытянувшийся за последнее время, худой подросток шестнадцати лет, в отличие от своих братьев, был уже готов. Он стоял в углу, перед большим, от пола до потолка, зеркалом, и придирчиво поправлял то оборки своего белого с блестками костюма, то аккуратную круглую афро-прическу. Волнения на его лице заметно не было. — Прекрасно, — Джозеф Джексон довольно улыбнулся. — А где девочки? — Я… я только ненадолго отошла, прости, Джозеф… — в дверь протиснулась смущенная и испуганная Ла Тойя, таща за руку маленькую Джанет. Малышка, равно как и ее старшая сестра, была уже одета для сцены — в розовое обтягивающее вечернее платье и с перьевым боя этого же цвета на шее. Джанет сегодня предстояло, в перерывах между выступлениями братьев, развлекать публику комическими скетчами на пару с братом Рэнди. Зрителям нравилось смотреть, как восьмилетняя кроха изображает секс-символ прошлого Мэй Уэст или диву Шер. — Где ты шлялась? — Джозеф сделал шаг по направлению к дочерям. Ла Тойя замерла, ее глаза расширились, а рот приоткрылся от страха. — Через полчаса ваш выход! О чем ты думала, черт возьми, когда посмела уйти без разрешения?! — Мы… Ребби пошла позвонить домой, мы хотели прогуляться и пошли с ней… — лепетала она, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать. — Прости… Слезы все-таки хлынули, размывая тушь, оставляя на смуглых щеках черные дорожки. Джозефа это привело в еще большую ярость: — Не реви! Не смей плакать, я сказал! Что ты наделала! — Он обернулся на шорох позади и набросился на вошедшую Ребби: — А тебя где черти носят? — Джозеф, мне уже двадцать пять, я замужем и у меня дома больной ребенок. Думаю, я имею право на один телефонный звонок. Молодая красивая женщина, с безупречным макияжем и высокой прической — хоть тотчас на сцену, старалась выглядеть уверенно, но ее выдавали чуть подрагивающие пальцы. Она ожидала, что отец ее ударит. — Не груби отцу, — проворчал Джозеф, а все присутствующие подавили вздох облегчения — самое страшное было позади. — Займись лучше Тойей. Чтобы через десять минут ее лицо было в полном порядке. Он уже положил руку на дверную ручку, как вдруг хлопнул себя по лбу и стремительно повернулся к детям. — Совсем забыл. Шел, чтобы рассказать об этом, и совсем вылетело из головы. У вас появилась маленькая сестричка. Да вам, наверно, уже сказали. Самодовольно улыбнувшись, Джозеф покинул гримерную. — Значит, это не сплетни, — Тито нахмурился и отложил расческу. — У Джозефа есть незаконный ребенок. — Он так горд, что даже противно! — Джермейн ударил кулаком по столу. — Нами он не гордился никогда! — всхлипнула Ла Тойя. Ребби, шепча что-то ласковое, снимала с ее лица грим, чтобы нанести новый. Майкл промолчал, смотрясь в зеркало. До выступления оставалось еще двадцать минут. Он начал пританцовывать, не обращая внимания на спор за его спиной. Если он сейчас открыл бы рот, то просто расплакался бы. А ему это непростительно. Майкл ведь не Ла Тойя, от которой требуется красиво танцевать на заднем плане и открывать рот в общем хоре. Пусть Джозеф повторяет, что в его группе нет звезд, Майкл уже понял — без него группы не будет. Он начал танцевать «робота», мурлыкая про себя «Dancing machine». Мама ни за что не должна узнать о незаконном ребенке. Это разобьет ей сердце. Быстрее, еще быстрее… А если покрутиться и встать на носки? Замечательно, надо это запомнить. Поскорее бы на сцену, ведь там — совсем другой мир! Там нет Джозефа, чья любовь измеряется тиражами проданных пластинок, нет обманутой мамы, нет Берри Горди, который, видимо, никогда не разрешит им самим писать песни, нет братьев, изменяющих своим женам с группи. Нет предательства и споров, только музыка и любовь. И в том мире Майкл сам себе хозяин. Правда, от ломающегося голоса не скрыться даже там… Но ведь можно поменять тональность, кто ему запретит? Майкл начал напевать «I`ll be there» и не заметил, как его братья и сестры прекратили разговор. Джермейн перестал крыть последними словами Джозефа и вступил в середине, как обычно. Ла Тойя наконец перестала плакать, Джанет выскочила на середину комнаты и закружилась в танце, размахивая своим боа. Инцидент с Джозефом не был забыт, но Джексоны уже не воспринимали его так остро. Вдруг дверь открылась. На пороге стояли бессменный охранник семьи, Билл Брей, и Джозеф — с совершенно безумными глазами. — Мальчики, у нас сегодня особый гость. Если хоть что-то пойдет не так… — Джо выразительно погрозил Майклу кулаком и почтительно отошел в сторону, пропуская кого-то вперед. — О боже… — прошептала Ребби и уронила спонж. По комнате пронесся вздох — все девять Джексонов ожидали увидеть кого угодно, но не его. Лицо вошедшего мужчины было полнее, чем они привыкли видеть по телевизору. Он оказался не таким высоким и стройным, глаза прятались за большими темным очками, а одежда была совсем простой — джинсы и черный пиджак, но не узнать его было не возможно. Элвис Пресли по-дружески кивнул им и улыбнулся: — Я слышал, как вы сейчас репетировали. Очень впечатляет, молодые люди. — Спасибо, мистер Пресли, — заикаясь от волнения, ответил Джеки. Остальные просто пялились на Короля, не в силах поверить, что это действительно он. Только Майкл стоял с независимым видом, гордо задрав подбородок. — Моей дочке нравится ваша музыка, и, если вы не возражаете, она бы хотела познакомиться с вами. Из-за спины Элвиса вышла светловолосая девочка лет шести-семи. На ней было белое платьице, чем-то напоминающее наряд сказочной принцессы. Голову украшала диадема, в ушах сверкали сережки — Джозеф про себя прикинул, сколько карат. В руках девочка держала виниловую пластинку, размером чуть ли не больше ее самой, какой-то сборник «Jackson 5». За девочкой вошли два шкафообразных телохранителя. В гримерке все пришло в движение. Джеки, Тито, Джейрмейн, Марлон, Рэнди, Ребби и Ла Тойя наперебой заговорили, представляясь дочери Короля, и охотно оставили на пластинке по автографу. Джанет, поставив свою закорючку, хотела было надуться — почему все вертятся возле незнакомой белой девочки, а не вокруг нее? Но Лиза оказалась очень милой: ей понравилось платье Джанет, она долго хвалила его (и тут же потребовала от папы точно такое же), и вот девочки уже болтали о чем-то своем. — Нам пора на сцену, — подал голос Майкл, которого эта суета порядком раздражала. Мистер Пресли, взяв с Джозефа обещание после каждого их концерта провожать Лизу Мари за кулисы, распрощался. А Лиза, потыкав пальчиком в свою пластинку и сосчитав подписи, обиженно выпятила нижнюю губу: — Тут всего восемь! — Это моей не хватает. — Майкл подошел к Лизе и присел перед ней на корточки. — Приятно познакомится, я Майкл Джексон. — Я знаю, — девочка улыбнулась, смотря, как размашистая подпись Майкла перечеркивает остальные восемь. — Меня зовут Лиза. — Надеюсь, тебе понравится концерт, Лиза.***
Зрители плакали от восторга — впрочем, как всегда. Ни один из Джексонов не взял ни одной фальшивой ноты, не сделал ни одного неправильного движения. Джозеф за кулисами потирал руки — это был успех, полный успех. Братья и сестры, воодушевленные теплым приемом, превзошли самих себя. Видя, как отец из-за занавеса улыбается и показывает поднятый кверху большой палец, они заражались его энтузиазмом — все, кроме Майкла. Бегство на сцену на этот раз не помогло ему избавиться от проблем. На душе было тяжело, его не оставлял вопрос — что же теперь будет с мамой? На мастерстве душевные метания никак не отразились, он был безупречен. Никто, даже брат Джермейн, наиболее близкий к Майклу, и подумать не мог, что сердце младшего брата обливается кровью. Чтобы сосредоточиться и привести мысли в порядок — все-таки он был профессионалом и не имел право подвести зрителей и свою семью — Майкл решил выбрать в зале кого-то одного и обращаться непосредственно к нему. Он уже делал так раньше, и это срабатывало. В первом ряду, между двумя охранниками, сидела Лиза. Она слушала с необычной для ребенка серьезностью, иногда хлопала в такт маленькими ладошками. Майкл начал петь только для нее. К середине шоу он так разошелся, что махал ей со сцены рукой и подмигивал; казалось, фраза из старого попурри «Я буду там» предназначалась ей и только ей. Присутствующие репортеры, терялись в догадках и пытались вычислить предполагаемую пассию Джексона. — Неплохо, — сдержанно похвалил их Джозеф, когда Джексоны, потные, усталые и счастливые, собрались в гримерке. Девочки сразу же спрятались за большой ширмой. Конечно, Джо мог бы договориться об отдельной комнате, но так ему было удобнее присматривать за всеми сразу. Зашелестела одежда, братья и сестры заговорили все разом. Ребби хвалила Джанет, одновременно переодевая ее; Майкл и Джермейн не поделили полотенце и начали бросаться им; Тито тихо рассказывал Джозефу, что видел за кулисами людей Берри — «они не хотели отпускать нас в Вегас, а теперь, наверно, будут всем говорить, что это была его идея». Когда над общим шумом поднялся зычный голос Брея, вся семья — дети с удивлением, Джозеф спокойно — обратились в сторону двери. — Спасибо, Билл, — Джо жестом отпустил его, приняв из рук Билла серебряное ведерко, наполненное льдом. Изо льда выглядывала бутылка дорогого шампанского. — У нас сегодня есть, что отметить — день рождения вашей новой сестренки, Джо Вонни. Ну-ка, Джеки, сгоняй за бокалами. Воцарилась мертвая тишина. Джеки не сдвинулся с места. Майкл, которого не оставляли мысли о матери, не в силах больше этого выносить, сорвался с места и убежал. Он шел быстрым шагом через игральные залы отеля MGM, не оборачиваясь и не смотря по сторонам. К глазам подступили слезы, дышать стало тяжело. Иногда люди узнавали Майкла, обращались к нему, но он только ускорял шаг. Голоса людей, треньканье игральных автоматов, крики Джозефа слились для него в надоедливый гул, от которого болела голова. — Майкл! Майкл Джо Джексон, сию секунду остановись! — подбежал запыхавшийся Джозеф, схватил за плечо. Майкл дернулся, сбрасывая руку. — Что на тебя нашло, мальчик?! — Ты еще спрашиваешь, — младший Джексон исподлобья смотрел на старшего. — Ты подумал о маме, Джозеф? О том, как ей будет больно? Джозеф сконфуженно замолчал. — Сынок, — наконец с трудом выговорил он, — жизнь штука сложная. Всякое случается. Я думал, что встретил женщину, которая меня любит. Меня, понимаешь? Не потому, что я могу что-то для нее сделать, а просто потому что я есть. Я никогда не чувствовал ничего похожего в нашей семье. Вы боитесь меня, не понимаете, что я вам добра желаю, поэтому так строг… — Я не хочу этого слышать, — Майкл стиснул виски пальцами, будто бы у него болела голова. — Это чушь и вранье. Все, что я знаю — ты сделал больно маме и я никогда не прощу тебе этого. Слышишь, Джозеф — никогда! Отец занес руку для удара. Сын не отступил — он смело смотрел Джозефу в глаза. — Ты никогда больше меня не ударишь. А если ударишь, я не выйду на сцену. Не слушая больше Джозефа, Майкл бросился бежать.***
Отель, где они выступали, оказался громадным. Бары, рестораны, дискотека и несколько игральных залов — здесь было все, что душа пожелает. Отделавшись от отца, Майкл, засунув руки в карманы, бесцельно слонялся туда-сюда. — Посмотри, это же Майкл Джексон! — шепнула за его спиной пожилая леди с подсиненными волосами такой же подсиненной, как она, подруге. — Да что ты, Майкл Джексон — миленький маленький мальчик с круглыми щечками. А этот какой-то тощий, сутулый, и весь в прыщах. Совсем не похож, — уверенно возразила вторая леди. Майкл ссутулился еще больше и пошел дальше вдоль рядов с игральными автоматами. С некоторых пор его перестали узнавать на улицах так часто, как раньше, и это обижало. Он не виноват, что у него такое лицо! Майкл настолько не любил смотреть на себя в зеркало, что даже начал умываться в темноте. — Эй, — кто-то дернул его за штаны. — Не слушай эту злую тетку. Перед ним стояла Лиза Мари, в своем принцессином платье, в бриллиантах — и без единого охранника. — Ты что тут делаешь? — Дон и Тони не разрешили мне играть на автоматах, и я сбежала. — Лиза, — Майкл укоризненно покачал головой, — а ты не думала, что твои папа и мама будут волноваться? И Дону с Тони влетит. — Хм… нет, — девочка теребила рюши на своей юбке. — Но я очень хочу поиграть. Совсем недолго, — она умоляюще посмотрела на Майкла. Сбежать — этого иногда хотелось и ему самому. В конце концов, Майкл ведь это и сделал, сбежал от Джозефа. Он порылся в карманах в поисках мелочи. «Совсем недолго» не получилось. Сначала они потратили почти все деньги Майкла, потом выиграли, потом снова проиграли — но это было так весело! Лиза носилась по залу, дергая за ручки автоматов, Майкл ловил ее. В конце концов, девочка устала. Оставшихся денег хватило на два молочных коктейля, и дети устроились на скамейке в одном из внутренних двориков. Посередине из небольшого прудика бил фонтан. Здесь было тихо, как где-нибудь на окраине — ни за что не подумаешь, что это Лас-Вегас. Майкл тянул коктейль через трубочку, слушал веселую болтовню Лизы и неожиданно поймал себя на мысли — все это время он не думал ни о Джозефе, ни о Берри, ни о прочих проблемах. — А тебе нравится мой папа? — Лиза засунула трубочку в его стакан и немного отпила. Майкл смутился: — Ну… вообще-то, я больше люблю Джеймса Брауна. Я совсем не фанат твоего папы, прости, Лиза. — Это хорошо, — неожиданно обрадовалась девочка. — Папины поклонники бывают очень странные. Они спрашивают, что он ест и ходит ли в туалет. — Было бы странно, если бы не ходил, — развеселился Майкл. — Знаешь, меня тоже об этом спрашивают! Так глупо, — он засмеялся, прикрывая рот рукой. — Поэтому хорошо, что ты не поклонник. — Глубокомысленно заключила Лиза. — Будешь допивать? Вопрос сопровождал настолько жалобный взгляд серо-голубых глаз, что Майкл не устоял и уступил Лизе свой коктейль. Эта кроха определенно начинала ему нравиться. С ней было легко. Она не смотрела на прыщавое лицо и сутулость — Майкл ей нравился и таким. Ему захотелось сделать для нее что-то хорошее. — Я не фанат Элвиса, но некоторые песни люблю. Хочешь, спою? — Только чур, я выбираю песню! — Лиза, пролив несколько капель коктейля на платье, соскочила со скамейки и от восторга запрыгала на месте. — Хочу «Вива, Лас-Вегас»! — Как леди пожелает, — Майкл церемонно поклонился. Когда он распрямился, резко, как пружина, он уже не был Майклом Джексоном. Выражение лица, походка, движения — это был Элвис во плоти. Он крутил бедрами, прищелкивал пальцами, на его лице появилась типичная ухмылка Пресли, даже голос, казалось, стал ниже. Майкл пел и танцевал, Лиза хлопала в ладоши, а потом подбежала к нему, и они закружились вместе. Да здравствует Лас-Вегас, город «одноруких бандитов», неонового освещения и несбывшихся надежд! Почему-то сейчас, держа за руку эту маленькую девочку, Майкл подумал, что все еще может наладиться. Да, Джозеф поступил по отношению к маме как свинья, братья каждую ночь берут в номер группи, голос иногда не слушается, а прыщи не может вылечить ни один доктор, братья дразнят его Большим Носом, сольники занимают последние места в хит-парадах, дела у группы тоже могли бы идти получше — все это правда. Будущее было туманно и пугающе, но тем не менее, благодаря Лизе, он почувствовал надежду. Ничто не может длиться вечно — взрослые, Джо и телохранители Лизы, поставили на уши весь отель и нашли беглецов, едва отзвучала последняя нота песни. Майкл попрощался с Лизой до следующего концерта. И даже ругательства Джозефа не могли испортить ему настроения. Он с нетерпением ждал следующей встречи с маленькой принцессой.