Unearthly

Счастье. Что из себя представляет счастье? Свобода выбора? Любовь? Деньги? У каждого найдётся свой, индивидуальный ответ на этот вопрос. Ведь у всех имеются собственные желания, цели и идеалы. В этом и заключается индивидуальность личности. «Быть может, счастье — это просто тихое дыхание рядом со мной на подушке?» - в очередной раз думает Артём, слушая мирное сопение, чувствуя мимолетные вздрагивания. Глеб был красив везде, всегда и со всех сторон. Что дома, в мешковатой пижаме, в объятиях Депо, что на сцене, разгоряченный, открытый, доминантный. Сейчас Голубин спит под боком старшего, закинув на него ногу. Артём слегка поглаживает по внешней стороне бедра, блаженно закрыв глаза. Внезапно послышался голос. Любимый голос, который и заворожил юношу в свое время. Бархатный, басистый, но слегка усталый. – Не спишь? - спросонья поинтересовался блондин. – Как видишь, не сплю. - Слегка передёрнув крепкими плечами, он сильнее прижал к себе младшего. Тот, в свою очередь решил понаглеть, закинув вторую ногу на пассию, уже чуть ли не лежа на нем. – Тебе нормально? – Саркастично осведомился шатен. – Да заебись.. – Фараон снова закрыл глаза, но тут же встрепенулся. – Чё, ночной жор проснулся? – захихикал Депо, за что получил несильный удар в грудь. Но, Шатохин был не из тех кого легко унизить, так что он не нашел ничего лучше, чем звонко шлёпнуть Голубина по верхней части бедра. Тут то Глеб проснулся окончательно. Не выдержав такого нахальства, младший ткнул того куда то в район паха. Началась игривая драка, то подушками, то еще чем. Депо с пол-оборота перевернул блондина на живот и подмял того под себя, надежно зафиксировав руки нижнего своей широкой ладонью. Второй он взял того за тонкую талию, и чуть наклонившись, тихо произнёс: «Я сверху, я выйграл..» Голубин презрительно покосился на старшего через плечо, и фыркнул: – И чё ты предлагаешь? – Умеешь же ты удивить… - Бульвар потянулся к ящику, где хранились все элементы их ночных игрищ. Выудив лубрикант, он равномерно нанес его на тонкие пальцы, и слегка приспустив боксеры нижнего до низу худых бёдер, надавил на белёсую поясницу, в безмолвной просьбе слегка прогнуться. Затем, он проник в задницу Голубина сразу двумя пальцами. Глеб любит его грубость в постели, хоть не говорит вслух, не в его это репертуаре.      На щеках блондина появляется еле заметный румянец, но он все равно дерзко вскидывает подбородок, метая ледяные молнии взглядом, смотря все так же через плечо.       «Поздно. Я вижу твою похоть». Младший не может. Или попросту не хочет оставлять это просто так. Он ёрзает, пытается глубже насадиться на пальцы, при этом не подавая ни единого намека на то, что он так же возбужден. — Люблю твое упорство. Хоть оно зачастую переходит на прямое упрямство. Люблю то, как гордый на сцене Фараон ночами принимает меня. У Глеба была милая привычка утыкаться лицом в пушистые подушки, когда слышал что то подобное из уст Артёма. Он не отказался от неё и в этот раз. Как никак, описывает в своих песнях он далеко не то, как прогибается от члена в жопе. Фара сдался, оставляя всё в руках старшего. Тем временем, пальцы заменились на нечто большее. Депо вошёл только головкой, но это уже выбило из блондина мягкий вдох. Затем он стал ритмично толкаться в горячую узость, с каждым рывком проникая все глубже, и не только туда. Попадая так же в сердце и память согревая его. Он чувствует, что запомнит эту ночь надолго. И не прогадал. Шатен слегка поменял угол проникновения, попал по простате, на что Глеб охотно отвечал громкими стонами, подергиванием коленок. Верхний уже во всю вдалбливает обезумевшего от удовольствия Фару, у которого то и дело плыло в глазах, искрились тысячи звезд. В ход пошла рука актива, который стал ритмично их «танцу» надрачивать Голубину. Тот лишь сильнее прогнулся, и прохрипел: – Я близко.. Это заставило Шатохина слегка притормозить, уперевшись спиной к изголовью кровати и усадив пассию на член. Затем достал из заветного ящика наручники. Блондин косо глянул на него. – Хочу чтобы ты немного поработал. – Опережая вопросы, так и светившиеся в глазах Фараона, ответил Депо. Убедившись, что конечности надежно закреплены за спиной, он убрал и свои руки за голову. – Издеваешься блять? – Глеб слегка дернулся, едва не потеряв равновесие. Но похоть штука такая. Возбужденный разум не оставил выбора. Голубин ритмично приподнялся, и снова опустился. Куда уж там, но в такой позиции член проник куда дальше в нутро младшего, от чего тот вскрикнул, закинув голову назад. Мы на уроке физкультуры, или в кровати с любимым человеком? До чего старший его доводит. Он же был простым пацаном с района, играющим в футбол и стреляющим сижки у дворовых друзей. Продолжая насаживаться и вилять бедрами, Фара поинтересовался: – Долго ты собрался меня мучить? - его басистый голос дрожал, глаза беспомощно бегали, останавливаясь где угодно, но только не устанавливая зрительный контакт с Артёмом. – Сдаёшься? – Томно спросил второй, мучительно протяжно, с еле заметной иронией в зелёных глазах. Лёгкая ухмылка не сползала с губ, а руки переползли на острые тазобедренные косточки блондина. Что же, переспрашивать, как могло показаться, не пришлось. Шатохин аккуратно подхватил Голубина за талию и уложил на мягкие подушки. И ох чёрт, Глеб выглядел ну очень уж красивым в полумраке комнаты. Тонкие ноги были раздвинуты в стороны, коленки согнуты, точно он на приеме у гинеколога. Подтянутое, но в тоже время такое хрупкое, доступное тело было нечто прекрасным, неземным для Депо. А учащение дыхание и молящие, игривые глаза Голубина могли заставить излиться с позором прямо сейчас. Шатохину попросту не хватит слов, чтобы описать всю великолепность и изящность юного тела возле него. Устроившись между стройных ножек Фараона, Бульвар не удержался, оставив багровую отметку на ключице. А Глебу это ой как не нравится. Он называет это «телячьи нежности», и редко позволяет Шатохину такое удовольствие. Сегодняшняя ночь какая то особенная. Несмотря на свою позицию «нижний», блондин предпочитал свою доминантность в постели. Дескать, расслабься, а я сам сделаю что надо. Сегодня он подозрительно покорен. И это манит. Артёму это попросту нравится, как говорится, два сапога пара. Теперь ноги Фараона располагаются на его плечах и только верхний корпус находится на кровати. Вновь войдя, шатен стал постепенно пробиваться внутрь. Тогда то Голубин и обронил, такой грязный, громкий и протяжный стон, что остатки самоконтроля с хрустом надломились, оставляя лишь голые инстинкты. Бедра толкались внутрь податливого тела под собой, переходя уже на сумасшедший темп. Глеб уже давно не чувствовал затекшие, скованные руки за своей спиной, но сейчас это неважно. Слияние парней в одно целое, в головокружительном танце, в ночных забавах. Развратные звуки ласкали слух старшего. Шлепки двух разгоряченных тел друг об друга, судорожные вдохи и вульгарные стоны. Как незамысловатая мелодия. Заканчивается всё невероятно ярко, Депо кончил, успевая выйти, а Фараон почти сразу за ним. Лишенный сил после бурного оргазма, Глеб растекся по постели. Наконец то ему расстегнули противные наручники. Шатен упал рядом. Блондин тут же положил голову на грудь старшего, наслаждаясь стуком сердца под рёбрами. Под него и провалился в сладкую пучину сна.