Воришка

— Притворись моим альфой… Тэхён оборачивается на пугливый голос и смотрит в испуганные глаза омеги, мечущиеся с него на кого-то или что-то позади него. — Не рановато об альфах думать? — Пожалуйста, — слёзно просит омега, и альфа удивляется его наглости, но в большей степени смелости; омега, который до этого держался тише воды, ниже травы, вдруг просит о таком. Тэхён, удивленный таким поведением, обернувшись, обнаруживает у выезда из студенческой парковки старшекурсника. Раздражённо хмыкает и заводит мотоцикл, не желая участвовать в этом спектакле. Коротко смотрит на омегу, глаза которого едва видны из-под панамы, и взгляд его застывает на рукаве подозрительно знакомой толстовки, свисающей из не до конца застёгнутого рюкзака парнишки. Его глаза моментально вспыхивают, что не ускользает от омеги. — Стоять! Тэхён одной рукой хватает его за бомбер и грубо тянет на себя. Так близко испуганные глаза омеги кажутся просто огромными, и он наблюдает, как в них накапливается влага. На студенческой парковке зависает тишина, нарушаемая лишь перешёптыванием омег, сидящих на лавочке. — Это что? — альфа вытягивает из рюкзака свою толстовку и ждёт ясный ответ. — Ты крадешь мои вещи! И как только смелости хватило меня о помощи просить после кражи? Ты что, бессмертный? — Я… — Зачем? — повышает голос, всё ещё не выпуская его из захвата. — Я не хотел, — слёзы скатываются по щекам омеги, собираясь на подбородке крупными каплями. — Не хотел, но украл половину моих вещей из раздевалки. У тебя бзик такой на потную одежду? — Она не потная, — осмелев, Чонгук отвечает чуть громче, ещё больше его удивляя. — А какая? Назови мне хоть одну причину, которая способна объяснить мотив твоих поступков. Потому что я не понимаю. У тебя своей одежды нет или ты коллекционируешь толстовки? Может, ты их продаёшь? Мне просто интересно знать, зачем ты крадёшь чужие вещи. — Я беру только твои, — омега пытается отцепить его руку от бомбера. — Только мои? — пытливо смотрит альфа и дергает его ближе, когда тот в ответ кивает. — Как я удостоился такой чести среди стольких альф? Так, — задумчиво смотрит на него и сурово продолжает, — мы едем к тебе домой, и ты возвращаешь мне все вещи, которые украл. Садись. — Я боюсь, — выдавливает, глядя на скоростной мотоцикл. — Это я тебя боюсь. Кто знает, что ты сделаешь в следующую минуту? Может, у тебя с собой нож имеется? В тихом омуте черти водятся, знаешь ли, а у тебя, видимо, там демоны завелись. Говори адрес! — грубовато отвечает и вспоминает, где находится дом, к которому ему надо ехать. — Сиди и помалкивай! Вопреки ожиданиям Тэхёна, Чонгук к нему не жмётся, ссылаясь на боязнь скорости. Держится на расстоянии и сжимает кожаную куртку на его плечах. Доехав до жилого дома, альфа ждёт, пока омега слезет с мотоцикла, а потом и сам спрыгивает, глядя на его побледневшее лицо. — В порядке? — Д-да, — зуб на зуб не попадает. Дрожащими руками передаёт ему шлем и совсем тихо шепчет, — испугался. — Тогда почему крепче за меня не держался? — Ага, чтобы ты подумал, что я ещё и пристаю к тебе? — От маньяка, ворующего одежду, вполне можно такое ожидать, — напоминает, следуя за омегой в подъезд. — Я не маньяк! — шипит Чонгук, поднимаясь на второй этаж. — Я принесу всё сюда, подожди тут. — Ещё чего! Я зайду и проверю, чтобы ты ни одной вещи не забыл, — смотрит на растерянного омегу, не ожидавшего такого поворота событий, и подгоняет, — быстрее, я не могу часами ждать, пока ты решишься открыть дверь! — Блять, не кричи, мы в подъезде, — бурчит тот в ответ. — Тогда поторапливайся! Чонгук заламывает руки, покачивается с пятки на носок, блуждает по его лицу тревожным взглядом и, наконец, открывает дверь, без всякого желания впуская в дом непрошеного гостя. Тэхён снимает массивную обувь и заходит в уютную, приятно пахнущую квартиру. — Я сейчас, садись на диван, — говорит Чонгук и, небрежно кинув куртку на спинку кресла, уходит в другую комнату. Тэхён разглядывает множество книг и милых сувениров, аккуратно и по цвету расставленных на полке, и переводит удивленный взгляд на полку с кубиками Рубика самых разных форм и размеров. Берёт крошечный собранный кубик в руки и вскидывает бровь. — Он что, под микроскопом его собирал? — кладёт на место и изумлённо изучает эту странную коллекцию. Проходит больше пятнадцати минут, а омеги нет. Тэхен скрипит зубами и, не в силах больше ждать, идёт вслед за Чонгуком. — Ты испытываешь моё терпение! Стоило ему только зайти в спальню, как он столбенеет; кровать омеги превращена в гнёздышко из его одежды, рядом с которым плачет сам виновник. Льёт слёзы и, увидев его, быстро вытирает рукавом свитера покрасневшие глаза. — Сворачивай этот кокон и сложи в пакет, — спокойно говорит альфа, не обращая внимания на слёзы. — Нет… — Нет? — переспрашивает в неверии. — У меня течка скоро, — хнычет омега, жалобно глядя в его глаза. Запах клубники с нотками его шоколада наполнил эту комнату так, что дышать спокойно не получается. — А мне-то что? Как твоя течка связана с моими вещами? — нависает над ним альфа. — С твоей одеждой мне не так больно. Твой запах такой вкусный, вот я и не сдержался, понятно? — тараторит, испуганно глядя на него, и всё ещё сидит на кровати. — Ты в курсе, что означает твоё гнездование? — злится, глядя на это безумие, о котором он и не подозревал. — И как давно ты течки так проводишь? Я о наличии у себя этой футболки и позабыл уже, — вытягивает из кучки одежды помятую серую футболку. — Положи на место, — встаёт омега, ощетинившись, как кошка. Тэхён, ранее не наблюдавший за гнездующимся омегой, растерянно смотрит на Чонгука, готового наброситься на него из-за куска ткани; его ткани, между прочим. — Усмири свой пыл! — рычит приказным тоном альфа, глядя на вцепившиеся в футболку руки омеги. Резко дёргает, и Чонгук бьётся о его грудь. Альфа раздраженно вздыхает, а после замирает от прижимающегося к нему тела парнишки, жадно вдыхающего его аромат. Не может понять, каким образом оказался во всё это втянут. — Не забирай, пожалуйста. С ними мне легче провести течку, — жалобно просит, уткнувшись в его шею. — Блять, ну кто так спокойно говорит о течке с посторонним альфой? — Твой запах такой вкусный, Тэхён. Так бы и откусил кусочек, — водит носом и жмётся к нему. Бесстыдник! — Что-что, а кусать точно не надо, — быстро отвечает альфа, отцепив его от себя. — Не забирай, — омега смотрит печальным взглядом больших оленьих глаз и просит так, что желание отказать тает на глазах, — оставь, пожалуйста. — Может, ещё и мне остаться? — саркастически тянет альфа, — а что? В твоей квартире больше моей одежды, чем у меня дома. Тэхен растерян и ещё больше удивлён Чонгуком; самый тихий омега университета сначала просит притвориться его парнем, далее выясняется, что он крадёт его одежду и гнездуется с ней в своей квартире, а теперь в его глазах нет ни намёка на отказ на его предложение остаться. И всё это происходит в один день. Охуеть! — Эту я забираю с собой, — вытягивает тёмно-зелёную толстовку из кучки одежды с намерением забрать её и как можно скорее уйти отсюда. — Имей совесть! — восклицает, глядя на руки, потянувшиеся к одежде. — Как закончится течка, я всё верну. — Прекрати говорить об этом, — альфа, взвыв, хватается за голову и, не в силах больше смотреть на Чонгука, выходит из спальни, в спешке надевая куртку и ботинки. — А почему ты попросил притвориться твоим парнем? Кто-то пристает? — Старшекурсник один, — омега топчется рядом с ним в забавных носочках с цыплятами и скользит пальцами по боковому шву джинсов. — Он продолжает преследовать меня и приглашать на свидания, не понимая моего отказа. — Скоро поймёт, — коротко говорит альфа и не может перестать смотреть на покрасневшие пухлые щёчки омеги. Покусываемые губы настолько залипательны, что он пялится на них неприлично долго, — увидимся через неделю, — и выходит из квартиры от греха подальше. — Блять! — в который раз восклицает альфа, вспоминая омегу, на которого он до этого не обращал внимания. Как вообще можно было не обращать внимания на такой комочек нежности? Как он упустил из виду его большие глаза, а щёки? Внезапное желание укусить за эти пухленькие, покрасневшие от смущения щёчки едва ли удаётся контролировать. А тот факт, что он долгое время так незаметно тырил его вещи из раздевалки, чтобы провести течки безболезненно, вызывает приступ истерического смеха, переходящего в рык; что же это получается? Чонгук мечтал о нём во время течки, ласкал себя, думая о нём? И сейчас тоже, он лежит в ворохе его одежды и представляет его? — Блять! Тэхён, пока окончательно не сошёл с ума от этих мыслей, взревев мотором мотоцикла, уезжает со двора жилого дома…

***

Ким отсчитывает дни, не переставая думать о Чонгуке, проводящем течку в ворохе его одежды. Забавно, он и внимания на него раньше не обращал, а теперь выкинуть его из головы не получается. И сейчас, после его недельного отсутствия, он глядит на подходящего к нему Чонгука с огромным пакетом и едва заметно улыбается от его милого вида. Небесно-голубая рубашка заправлена в широкие джинсы, белые кеды едва выглядывают при каждом шаге, а неизменный атрибут его образа тоже находится на месте: белая панамка, из-под которой, чтобы увидеть глаза, надо ещё постараться. Он подходит и неловко покачивает бумажным пакетом. — Привет, — приподнимает панамку и смотрит обезоруживающе красивыми глазами. — Вот, как я и говорил, всё возвращаю. — Привет, — альфа забирает протянутый пакет, мимолетно коснувшись его похолодевших пальцев. — Спасибо, — расплывается забавной улыбкой, теребя край рубашки. — Я думал, ты убьёшь меня, когда узнаешь, что это я забирал твои вещи. — С чего ты так решил? — Ну, ты же ведь всегда такой серьезный, ни с кем не общаешься, накачанный, красивый, и плюс ещё у тебя мотоцикл, — омега жуёт губу и совсем тихо добавляет, — тебя все боятся. — А ты? — Тэхен, сбитый с толку этим «красивый», плохо скрывает довольную улыбку. — Уже нет. Ты хороший человек, и я очень благодарен, что ты позволил мне провести течку с твоим запахом. У этого омеги стыда совсем нет, откровенно говорит о таких интимных вещах. Тэхен ведь после этого не может не думать о стонущем течном Чонгуке, пропитанном его запахом. Мысли ему не подвластны, и они, не без помощи омеги, плывут совсем не в ту сторону. — И… спасибо, что отпугнул старшекурсника, он сегодня извинился и сказал, что больше так делать не будет. Тэхен молча смотрит на покрытые лёгким румянцем щёки омеги и играется с мелочью в кармане брюк. — Я пойду, а то на пару опоздаю. Пока, — говорит Чонгук и, улыбнувшись, вновь прячет глаза под полями панамки. Тэхён стоит, оперевшись о мотоцикл, и продолжает перебирать мелочь, глядя, как удаляется омега. Его голос, глаза, губы и невероятно сладкий запах клубники творят с ним что-то странное. Так как пар сегодня у него нет, Тэхён, взяв пакет с аккуратно сложенной в нём одеждой, направляется в сторону спорткомплекса. Тренировка более или менее приводит его голову в порядок, и он ловит себя на мысли, что спешит к раздевалкам убедиться, на месте ли его одежда. Но она на месте и не пропала ни через неделю, ни через месяц. Каждый раз после тренировки он практически бежит к своему шкафчику, не запирающемуся им специально, и глубоко вздыхает, обнаружив всю одежду на месте. Чонгук нашёл себе другую жертву? Собирается провести течку с чужим запахом? Или нашёл себе альфу? Тэхён сам себе удивляется, но перестать злиться не может. Чонгук, как и раньше, не пропускает занятия и учится усердно. Часто мелькает перед ним в коридорах и в столовой. Альфа каждый день видит его на студенческой парковке с друзьями, весело хихикающего и не обращающего на него никакого внимания. Тот продолжает жить тихой, спокойной жизнью, нарушив душевный покой альфы. — Привет, — Тэхен ловит его среди потока студентов, спешащих в столовую. — Не хочешь пообедать со мной? — Привет. Да, я как раз собирался перекусить, — смущённо отвечает Чонгук и прощается со своими друзьями. Сердце Тэхёна в груди делает кульбит от счастья. Он думает о том, в какой именно момент стал так зависим от улыбки и сверкающих глаз этого омеги. С каких пор появилось желание обнять и расцеловать не перестающие краснеть щеки Чонгука. Омега не ест, лишь берет кофе и протеиновый батончик. — Зачем тебе протеины, когда у тебя и так идеальное тело? — А? — застывает с батончиком у рта и растерянно смотрит на альфу. — Это не для похудения, мне очень нравится вкус именно этого батончика, — взволнованно шуршит оберткой и, откусив маленький кусочек, кладёт его обратно на стол. Тэхён с прищуром вглядывается, запоминая обёртку, и отпивает кофе, дальше слушая рассказ омеги. Чонгук густо краснеет, когда их взгляды пересекаются, и чуть было не обжигается горячим кофе. Рассказывает о предстоящих экзаменах и по-детски жалуется на противного химика, желающего его завалить. Тэхён лишь смотрит, кивает время от времени и открыто любуется им, задерживаясь глазами на хорошеньких губах и плюшевых щёчках. Несомненно, студенты в столовой следят за ними, готовые распустить сплетни. Но кого это волнует, когда самый прекрасный омега сидит перед ним и болтает не переставая, временами очаровательно улыбаясь. — У тебя ещё есть пары? — Нет, — отвечает, надевая панамку. — Тогда я отвезу тебя домой, если хочешь, — альфа тянет его шапку назад; ему жизненно необходимо видеть глаза, в которых играют блики солнечного света. — А ты не будешь гонять, как в прошлый раз? — Не буду, — улыбается, пропуская его вперёд. Когда они доходят до мотоцикла, Чонгук начинает нервно теребить в руках свою шапку, глядя то на байк, то на него. — Не бойся, главное, держись за меня крепко, хорошо? — Хорошо, — уверенно отвечает омега и, пристроившись сзади, обвивает его торс руками. Тепло его тела, сладкий запах, щекочущий нос, и частое дыхание на затылке заставляют Тэхёна на минуту замереть, прислушиваясь к своим ощущениям и бешеному ритму сердца. Взревев мотором, трогается с места и неспешно доезжает до дома Чонгука. — Почему ты смеёшься? — удивленно вкидывает брови, слушая восхитительный смех Чонгука. — Сегодня ты прямо-таки полз. — Я хотел, чтобы ты подольше меня обнимал, — открыто сообщает альфа и не может глаз оторвать от омеги, который чудо как хорош и растерянно хлопает глазами, пока Тэхён встаёт с мотоцикла и подходит ближе, — я хочу поцеловать тебя. Обескураженный его заявлением, Чонгук отступает назад и смотрит на него испуганными глазами, в которых явно читается несогласие с его желаниями. Тэхён себя ругает за спешку, так напугавшую омегу. — Прости, Чонгук, — говорит с сожалением и, развернувшись, собирается вернуться к мотоциклу, когда его останавливает голос. — Я не против. Не веря своим ушам, Тэхён оборачивается и долго смотрит, пытаясь разобраться, послышались ли ему эти слова или на самом деле омега их произнёс. Быстро настигает его и, подняв за подбородок голову, заставляет Чонгука посмотреть на себя. Закрыв глаза и выпятив губы, тот подаётся вперёд и ждёт, когда Тэхён его поцелует. Альфа счастливо улыбается губкам-трубочкам и легонько целует его в одну щёку, а потом в другую. Эти сладкие щёчки — первое, что он хочет испробовать вдоволь, и он не отказывает себе в этом удовольствии, отмечая, насколько мягкими они оказались на ощупь. — Ой, — неожиданно дёргается Чонгук, когда альфа кусает его. — А нечего иметь такие вкусные щёки, — нежно говорит и водит носом по его шее, где пульсирует жилка от частого сердцебиения. — Сходишь со мной на свидание? — Да, — выдыхает Чонгук после секундного колебания, запускает руки под его кожанку и неуклюже обнимает. — Я заеду за тобой завтра в шесть, — целует в кончик носа и, развернувшись, садится на мотоцикл, широко улыбаясь смущенному омеге. его омеге…

***

Чонгук задумчиво трёт виски, глядя на свою одежду в шкафу. — Поверить не могу, что я иду с ним на свидание. Перебирает вещи, останавливая свой выбор на чёрных джинсах и рубашке в крупную клетку. Подкрашивает глаза и увлажняет губы розовым блеском, заправляет за ухо выбившийся локон и задумчиво смотрит, думая, не слишком ли это. Стрелка часов неумолимо приближается к половине шестого, и Чонгук тянется к телефону, чтобы проверить, есть ли сообщение от Тэхёна, как вспоминает, что они в принципе номерами не обменивались. Закинув телефон в рюкзак, закрывает окно, чтобы наверняка не забыть это сделать, и видит во дворе знакомый мотоцикл, а рядом и альфу, один вид которого пускает дрожь по телу. Как долго он его уже ждёт? Резко задёрнув шторы, Чонгук смотрит на себя в зеркало последний раз и, не желая заставлять альфу ждать ещё полчаса, хватает рюкзак, надевает панамку, кеды и, закрыв квартиру на ключ, бежит по ступенькам вниз, на свидание с тем, к кому омеги даже подойти боятся, не то что заговорить. Вечно в черной одежде, с суровым взглядом и без единого намёка на улыбку, он вызывает страх в сердцах омег, как и восхищение. — Привет, — подходит к альфе, поправляя на плече лямки рюкзака, и смотрит, как Тэхён, оперевшись о мотоцикл, смотрит на него в ответ; он одет в чёрные широкие брюки с большими карманами по бокам, обтягивающую водолазку и чёрную кожаную куртку, в карманы которой засунуты его руки. — Давно приехал? — Десять минут как. Позволишь? — получив разрешение, альфа тянет руку к шапке, выбившийся локон из-под которой выглядит как его очередная слабость. Этот парень целиком и полностью выглядит как его слабость, и, не отказывая себе в удовольствии смотреть на него, Тэхён поглощает его взглядом, вдыхает клубнику полной грудью и глаз отвести от небрежных локонов не может. — Выглядишь потрясающе, — приблизившись к нему, целует в щёчку и, отодвинувшись, смотрит на его блестящие губы, а потом и на крохотную родинку под полной нижней губой, бесстыдно притягивающую к себе взгляд, — поехали? Чонгук на ватных ногах приближается к мотоциклу, своей милашностью приводя Тэхёна в восторг, и, пристроившись сзади, руками крепко обхватывает его торс. Льнёт к нему, ставя подбородок на его плечо, и Тэхён спиной чувствует, насколько глубокий вдох делает омега — обнюхивает его, бесстыдник. — Куда мы едем? — В Каннам, там есть одно очень интересное заведение. Но перед этим я хочу спросить, есть ли у тебя аллергия на шерсть? — Шерсть? — удивленно переспрашивает Чонгук и, навалившись, пытается заглянуть ему в лицо. — Да, Чонгук, шерсть, — отвечает альфа, глядя в растерянные глаза. — Нет, — кадык Чонгука дёргается от метнувшегося на его губы взгляда альфы, — у меня нет аллергии. — Превосходно, — отвечает, не сводя глаз с таких манящих губ, — держись крепче, воришка, — подмигивает ему, замечая быструю смену настроения. — Я не воришка, — слабо бьёт по его плечу, — всегда будешь об этом напоминать? Тэхён ничего не отвечает, тронувшись со двора жилого дома, едет в район, где есть необычное кафе, которое Чонгуку точно понравится. Это свидание должно быть особенным и запоминающимся, чтобы потом вспоминать о нём с яркими эмоциями и легкой грустинкой. Доехав до заведения, Тэхен паркуется и вместе с Чонгуком заходит в кафе. Он предполагал, что омеге понравится кошачье кафе, где кошки спокойно разгуливают по залу, спят на диванчиках и едят корм, купленный посетителями, но не до такой степени. Глаза того заискрились счастьем и, широко улыбаясь, он кинулся тискать пушистого котёнка. Переходил с одной кошки на другую в твёрдом намерении погладить каждую из них в этом кафе. Устроившись за столиком, Чонгук гладит котёнка, лежащего у него на коленях, и рассказывает о своей жизни, задаёт вопросы и внимательно слушает ответы. Ест с аппетитом и расплывается в счастливой улыбке, заставляя сердце альфы учащенно биться. Большие глаза и блестящие губы не дают тому сосредоточиться, отвлекая. — А почему я? — вдруг ни с того ни с сего спрашивает Чонгук, серьёзно глядя на него. — Что почему? — ждёт, пока официант унесёт пустые тарелки, и продолжает. — А ты почему попросил помощи именно у меня? — Тебя все боятся. — В тот день в твоих словах не было и намёка на страх. Ты почему-то был уверен, что я помогу. — Вовсе нет, мне было очень страшно. Я тогда подумал, если меня увидят в твоей компании, то тот старшекурсник перестанет за мной ходить. И моё счастье, что моя невнимательность стала моим спасением. — Да, ты спалился совершенно случайно. Но меня интересует вот что. Долго ты собирался мои вещи таскать? — альфа задает вопрос, а сам смотрит на свернувшуюся клубочком кошку на коленях омеги. — До тех пор, пока ты бы не узнал. — Настолько нравится мой запах? — Настолько нравишься ты. Тэхён, кажется, дышать перестаёт от такой прямолинейности. С таким милым и одновременно смелым и неординарным омегой он встречается впервые, это как сбивает с толку, так и притягивает силой необычайного обаяния. Его хочется разгадать, а он одним предложением раскрывает все карты. — Что? — Чонгук удивленно вскидывает бровь, крепче обнимая белоснежного кота. — Говорю как есть. Ты мне давно нравишься, а одежду я начал собирать примерно два месяца назад. Думал, одолжу пару штук и всё, этого будет достаточно. У меня течки начались недавно, и мой цикл ещё не нормализовался. Пары вещей с твоим запахом оказалось недостаточно для меня, поэтому я брал все больше и больше, будто это было самой правильной вещью на свете. — Я никогда в жизни не встречал такого, как ты, — не сдерживая улыбку, смотрит на раскрасневшегося Чонгука, — и мне очень жаль, что я не замечал тебя до этих пор. — Мне тоже жаль. Тэхён в голос смеётся и припомнить не может, когда в последний раз так хорошо проводил время. — Хочешь, я завтра принесу пару своих вещей для тебя? — Нет, до течки ещё далековато, — отвечает омега, взмахнув рукой. — Боже, Чонгук, ты говоришь о течке с человеком, заинтересованным в тебе, — лучше бы ему перестать говорить о таких откровенных вещах, это лишает его рассудка. — Я сказал, что ты нравишься мне. И я знаю, что я тоже тебе нравлюсь, так почему мне нельзя говорить о таком естественном процессе, как течка? Я не стыжусь этого, — заявляет, гордо вздёрнув подбородок. — Дело не в том, что ты должен этого стыдиться. Совершенно нет, — спешит заверить омегу. — Тогда в чём? — В том, что моё естественное проявление желаний напрямую зависит от твоего проявления желаний, даже не находясь в процессе этого. Ты говоришь о течке, — Тэхен наклоняется вперёд, и омегу призывает сделать то же самое, — и у меня появляется непреодолимое желание взять тебя прямо на этом столе, — прошептав и легонько коснувшись губами мочки уха, он отстраняется, удовлетворенно глядя на пылающие щёки Чонгука. — Теперь понимаешь, о чём я? — Да, ты тоже любишь говорить как есть, — отвечает Чонгук, откинувшись на спинку дивана, а после отпивает из стакана воду, стараясь не столкнуться с его глазами. — Так и есть. Посидев ещё немного и вдоволь насладившись обществом мурчащих кошек, они решают прогуляться по ночному Каннаму. Тэхён невзначай касается руки Чонгука, а после крепко сжимает ее в своей, большим пальцем поглаживая тыльную сторону ладони. Глядит в небо, где в россыпи звёзд пишется их судьба, и счастливо улыбается, переводя взгляд на причину своего счастья. Куда только его глаза всё это время смотрели, раз упустили из виду такого омегу? Одна тема разговора сменяется другой, пока они гуляют по парку и возвращаются обратно к мотоциклу. По пути домой Чонгук всё так же обнимает его, прижимаясь ближе, и бесстыдно вдыхает его запах. Стыд и Чонгук несовместимы, и Тэхёну это нравится до помутнения рассудка. — Приехали, — с нескрываемым сожалением сообщает альфа, потеряв тепло чонгукова тела. Этот вечер прошёл слишком быстро, и его не покидает чувство, что он упустил многое, постарался недостаточно, чтобы Чонгук остался доволен и счастлив. — Спасибо, это было моё первое и самое лучшее, судя по всему, свидание. Мне безумно понравилось, — говорит Чонгук, теребя ремешок рюкзака и останавливаясь около двери в подъезд. — Мы пойдём туда ещё раз? — Приглашаешь на свидание? — весело спрашивает Ким, глядя в ничуть не растерянное, но безумно смущённое лицо омеги. — Да, приглашаю. Пойдёшь со мной на свидание? — дерзко отвечает. — С тобой я куда угодно пойду, — альфа без разрешения Чонгука снимает панамку с его головы и, наклонившись, целует сначала одну, потом другую щёчку. — Не вздумай кусать, — ладонями прячет вспыхнувшие щёки, — тебе они больше, чем я, нравятся. — Они у тебя плюшевые. Можно я ещё раз поцелую? — Нет. — Нет? — проникновенно смотрит в большие чёрные глаза и опускает взгляд на блестящие губы, которые Чонгук каким-то образом умудрился успеть подкрасить. — Да. Одно слово Чонгука, и всё самообладание Тэхёна, поддерживаемое с таким трудом, покидает его. Наклоняется к нему и, глядя на готовые к поцелую губы, незамедлительно накрывает их своими. Целует нежно, целомудренно, без языка и прочего. Переплетает свои пальцы с его дрожащими и вкушает сладкий вкус омеги, оседающий на его губах сладостью клубники. До чего же сладким он оказался, так неуклюже-нежно отвечающий ему, так тянущийся к нему и жаждущий его внимания, которым Тэхён ни за что не обделит. Восполнит все месяцы ожидания Чонгука сполна. Оторвавшись от губ, смотрит в глаза, в которых собраны все звёзды галактики и целует кончик носа, обнимая долго и крепко. — Я согласен пойти с тобой на свидание, — разомкнув объятия, снова целует в щёчку там, где находится очаровательный шрам и, улыбнувшись ему, идёт к мотоциклу, — и ещё, — говорит чуть громче, повернувшись к нему вполоборота, — шкафчик в раздевалке не закрывается и ждёт своего воришку. — Я не воришка! — слышит возмущённый возглас и широко улыбается в ответ. — Спокойной ночи, Гу, — улыбнувшись омеге, трогается с места и вплоть до своего дома не может убрать дурацкую улыбку с лица. Ну и вляпался же он…

***

Чонгук на крыльях любви залетает в свою квартиру и пищит от счастья, падая на кровать в позе звёздочки. Таким счастливым он себя давно не чувствовал. Альфа, в которого он влюблён, сначала напугал его до чёртиков, а потом пригласил на свидание. Не веря в реальность происходящего, касается своих губ, расплывшихся в улыбке, и думает о том, насколько нежным первым поцелуем его одарил Тэхён. Облизывает их, чувствуя привкус шоколада, и прячет лицо в подушке от смущения. На следующем свидании они едут в парк устраивать пикник. Уютные объятия, вкусные бутерброды и разговоры обо всём. Чонгук полностью растворяется в объятиях альфы, которым он если раньше был просто увлечён, то сейчас влюбился по уши. Так и проходит месяц в плену у сладостных чувств; в универе обедают вместе, а потом гуляют, вечером идут в кино или посещают интересные кафе Сеула. Тэхён внимательный, заботливый и очень нерешительный; не может понять, как сильно Чонгук жаждет поцелуев в губы вместо покусываемых щёк. Альфа очень осторожен с прикосновениями, его руки не опускаются ниже талии, а так хочется, чтобы Тэхён прижал к себе и поцеловал глубоко и долго. К себе приглашать тоже не спешит и на его приглашения деликатно отказывается, ссылаясь на разные причины. Чонгук неспешно прогуливается по торговому центру после занятий, не дожидаясь Тэхена с тренировки, и останавливается перед магазином нижнего белья, сильно сомневаясь в правильности своего поступка и последствий, которые он повлечёт за собой. Скорее всего, это не сработает, но попытка не пытка и, не желая больше мучаться мыслями о своей несексуальности и невозможности вызвать в альфе те чувства, которые его самого распирают, он идёт на отчаянный шаг. — Это бред, — говорит, но на покупку решается. Вытаскивает из кармана джинсовки телефон, заранее зная, кто ему звонит. — Да, Тэ. Я в тц, нужно было кое-что купить, прости, что не дождался тебя. Хорошо, буду ждать, — сбрасывает и тоскливо смотрит на фотографию на экране телефона. Это селфи они сняли на пятом свидании; в тот день они кормили уточек в реке и очень много смеялись. Точнее, Тэхён смешил его, а потом говорил, что у него самая прекрасная улыбка на свете. Заставлял смеяться и смотрел на него долго, казалось, вот-вот поцелует. Но Чонгуку так только казалось. И если первоначально он думал, что им нужно время привыкнуть друг к другу, то через месяц отношений без единого поцелуя в губы, он начал безжалостно копаться в себе и искать недостатки во внешности. Сидя на лавочке у торгового центра, смотрит на приближающегося альфу и весь подбирается под его встревоженным взглядом. — Привет, Гу. Почему сбежал? — обнимает его, оставляя на лбу поцелуй. — Что случилось? — Ничего. Просто нужно было кое-что купить. — Что купил? — Да так, мелочь. Совсем не важно. Отвезёшь меня домой? — крепко обнимает его, вдыхая запах. — Не хочешь погулять? — целует в макушку. — Нет, — приподнимает голову и просящим взглядом смотрит снизу вверх. Прикусывает свою губу и на его губы смотрит. — Хорошо, я отвезу тебя домой. Чонгук после очередного провала понуро плетётся за альфой и не может понять, как Тэхён не замечает такого явного желания поцеловаться. Разве он много просит? Молча доезжают до дома, также молча идут к подъезду Чонгука. — Может, зайдёшь, фильм посмотрим. У меня есть шоколадный торт, выпьем чай или просто поболтаем? — попытка не пытка, Чонгук? — В следующий раз, малыш. Сейчас у меня есть дела, хорошо? — Конечно, — отвечает Чонгук, скрывая обиду. Улыбается поцелую в щёчку и заходит, не дожидаясь, когда альфа отъедет. От досады внутри хочется плакать, но Чонгук не позволяет себе этого. Стискивает зубы, решаясь пустить в ход покупку этой же ночью. Плакать сейчас не время. Громко хлопает дверью, скидывает с себя обувь и тяжёлыми шагами подходит к дивану, кидая на него рюкзак, в котором находится то, на что он очень сильно надеется. Вытаскивает из него маленький пакетик и спешит в спальню, чтобы взять комплект белья, бонусом к которому является сегодняшняя покупка. Делает глубокий вдох, прежде чем снять с себя одежду и надеть кружевное белье. Пристально-придирчивым взглядом изучает себя в зеркале и отходит на шаг назад, ставя руки на талию и оглядывая себя с разных сторон. — Вроде неплохо, — жуёт губу, думая, не посчитает ли его Тэхён извращенцем, выйди он к нему в таком откровенном виде. Выбора у него нет, либо пан, либо пропал, и напряжение в нем нарастает с каждой секундой. В любом случае надо поговорить с ним, выяснить, в чём проблема, и либо найти выход из ситуации, либо расстаться. Искренне надеется, что до второго варианта не дойдёт, и, не снимая комплект, валится на постель. Лениво лежит, перебирая в пальцах пряди волос, и слышит звук входящего сообщения. Медленно встаёт, понимая, что своей медлительностью отсрочивает неизбежное. — Так! Сейчас или никогда! Полный решимости идёт к рюкзаку и, вытащив телефон, во всплывающем окне видит сообщение от Тэхена. tete: я переживаю за тебя. ты выглядел расстроенным, не хочешь поговорить? — Такой внимательный, что же ты не видишь, что я твоей ласки хочу? — грустно вздыхает и набирает ему, слушая короткие гудки. — Да, всё хорошо… не переживай… я сейчас хочу большой кусок торта и перестановку… да, перестановку хочу… ты же занят, я и сам справлюсь… ладно, буду ждать. Чонгук завершает вызов и чувствует себя на удивление спокойно. Неторопливо идёт в ванную и надевает бежевый халат, завязывая пояс на талии бантиком, подкрашивает губы малиновым тинтом и немного подкручивает ресницы для более соблазнительного взгляда. Голова немного кружится, но в общем он чувствует себя хорошо. Звонок в дверь, и Чонгук ощущает, как сердце начинает громко барабанить с явным намерением выпрыгнуть из груди. Прячет свои оголившиеся плечи, приподнимая халат за воротник, и спешит к двери. — Привет. Я не успел переодеться, извини, — Чонгук ловит его странный взгляд, — так и будешь стоять? Заходи. — Привет, — наконец отмирает Тэхён и быстро заходит в прихожую, снимая кроссовки и вешая кожаную куртку на крючок, старается не смотреть в его сторону, быстро проходя внутрь. — Ты из-за перестановки так переживал? — Да, — омега подходит к нему со спины и обнимает. — Не стоит из-за этого переживать, Гу. У тебя есть я и всегда помогу тебе. — Да. — Обещай, что будешь мне обо всем говорить, — поворачивается в его объятиях лицом к нему. — Хорошо, обещаю. И он это обещание сдержит, вот прямо сегодня он всё ему скажет. — Ну что? С чего начнём перестановку? — отодвинувшись от него, с энтузиазмом потирает ладони. — С меня. — Что? — Я хочу начать перестановку с меня. Из этой точки до точки на кровати. Обязательно на руках, — пока альфа находится в полнейшем шоке, Чонгук тянет конец пояса на талии, развязывая его, и скидывает халат с плеч, оставаясь в одном кружевном белье с розовыми чулками выше колен с объемными бантиками на рантах. — Чонгук. — Очень хочу, — шепчет, приближаясь к нему. Встаёт на носочки и тянется к его губам. — Чонгук, — руки Тэхёна ложатся на его плечи, но не притягивают к себе, а наоборот, останавливают. Распахнув глаза, омега уже не скрывает свою обиду, как и подступающие слёзы. Альфа без слов его ранит прямо в сердце. — Всё настолько плохо? — дёрнувшись в его руках, он отходит назад и, быстро подняв с пола халат, надевает на себя, всхлипнув пару раз. — Гу-у, не плачь. — Скажи, что я делаю не так? Ты даже не целуешь меня. Тебе нравятся опытные, да? Но как мне стать опытным, если ты даже приблизиться к себе не даёшь? И вообще, — раздраженно скидывает руку со своего плеча, смело глядя ему в глаза, — я альфа, или ты? Почему я должен проявлять инициативу в желаниях? Я отвечу сам: потому что это желание есть только у меня. Давай, сядем, — толкает его к дивану, принуждая сесть, — и поговорим. Что не так? Ты хоть понимаешь, как сильно я накручиваю себя из-за твоей нерешительности или нежелания. Я пока не могу понять, в чём именно. Скорее всего, в нежелании, да? Моё тело недостаточно сексуальное? Оно полное? — Остановись! Твоё тело идеально, оно просто охуительно. Прекраснее тебя я никого в своей жизни не встречал, Гу. Как ты мог о таких ужасных вещах думать? — с сожалением смотрит в его покрасневшие глаза и вытирает дорожки слез. — Ты даже целовать меня не хочешь. — Ты не представляешь, насколько сильно я этого хочу, — уверяет его в обратном. — Так сильно, что ни разу не поцеловал, — язвит омега, сильнее кутаясь в халат. — Ты такой хрупкий, нежный омега, у которого ещё не было отношений. Я боюсь напугать тебя, боюсь, если поцелую, то не смогу остановиться, — целует его руки. — Я хочу, чтобы твой первый раз был особенным. — Тэ, я люблю тебя, и всё, что связано с тобой, для меня уже особенно. Тэхён столбенеет от этих слов и смотрит на него, не моргая. — Я тоже люблю тебя очень сильно, Гу. Но ещё сильнее я боюсь сделать тебе больно. Тэхён понятия не имел, что Чонгук так сильно переживал. Хотел перейти к интиму, когда омега начнёт ему полностью доверять. — Снимешь халат? Я хочу посмотреть на тебя, — Чонгук встаёт и, смело глядя на него, снимает халат и кидает к нему на колени. Розовые чулки с симпатичными бантиками — последняя капля в чаше терпения альфы. — Мой смелый мальчик, ты вообще понимаешь, насколько ты хорош собой? Тэхён одним рывком встаёт, хватает омегу в охапку и сразу языком вторгается в его рот, жадно глотает его стоны и прижимает к себе, трётся своим стояком и, накрыв ладонями ягодицы сквозь тонкое белье, мнёт их от души. Приподнимает одну ногу, потом и другую, заставляя омегу ногами обвить свой торс. Чонгук отвечает пылко, страстно, сам трётся о его член, распаляя желание. Он хотел перестановку, и альфа обеспечит её, относя его в спальню и укладывая на кровать, глядя сверху вниз на идеальное тело и пропорции. — Ты купил это сегодня? — поддевает указательным пальцем лямку и вновь поднимает её на плечо. Припадает губами к соску сквозь ткань, лижет влажно, сжимает зубами, пока руки оглаживают тонкую талию, спускаясь к офигенным бёдрам, так и напрашивающимся на укусы. Лёгкими поцелуями спускается вниз по животу и целует головку члена сквозь розовое кружево трусиков, выбивая из Чонгука греховно-сладкий стон. Пальцами проникнув под ткань белья, от души сминает ягодицы. Глядя ему прямо в глаза, целует возбужденную плоть и посасывает через намокшее бельё от выделившейся смазки аккуратный член омеги, наслаждаясь откровенными всхлипываниями мечущегося на постели Чонгука. Тэхён, с чувством ругнувшись, глядит, как на белоснежной коже проступает бордовый след от его укуса. Кожа Чонгука светится, как мрамор, и Тэхен с удовольствием отмечает очаровательный румянец на щёчках и манящие чёрные глаза, в которых не утонуть — чистый грех. Этот парнишка ворвался в его жизнь ураганом, снес на пути все барьеры альфы, заставил влюбиться в себя и теперь смотрит на него жадными глазами. Тэхён перестаёт ласкать член омеги и приподнимается на локтях. Чёрные волосы Чонгука оттеняют светлую кожу. Альфа восхищенно разглядывает его, будто хочет убедиться в реальности происходящего. Чонгук, за которым в университете закрепилось прозвище самого скромного, тихого омеги, распластанный лежит под ним и тянет к нему свои руки, тоже приподнимаясь, а потом и вовсе слезая с кровати с решительным блеском в глазах. — Сядь на край кровати, — говорит Чонгук, и альфа, тяжело дыша, выполняет просьбу-приказ. Сев на край матраса и откинув голову назад, скользит взглядом по округлым формам и сжимает в руках покрывало, когда Чонгук опускается перед ним на колени, ставя ладони на его бедра и раздвигая их. Член уже больно давит на ткань брюк, и альфа кусает кончик языка, следя за пальцами, расстёгивающими ремень. — Я не буду смотреть тебе в глаза, когда возьму твой член в рот, потому что стесняюсь. Дай мне только привыкнуть, и я удивлю тебя. — Чонгук, — притягивает его лицо к себе и целует жадно, глубоко, мокро. Слишком много Чонгука, он везде. Проник под кожу, поселился в сердце так быстро, что мысли о том, как он раньше жил без него, причиняют дискомфорт. — Всё. Теперь не мешай мне, — заявляет, отстранившись от его губ и возвращаясь к его брюкам. Тэхён, опираясь ладонями о матрас, приподнимается, чтобы Чонгук мог снять с него брюки вместе с нижним бельём, и ухмыляется от его округлившихся глаз. Облизнув губы и заправив волосы за уши, Чонгук неуверенно проводит рукой по члену вверх-вниз, размазывая большим пальцем белёсую каплю предэякулята по головке, а после, вылизывая ее горячим языком и пуская дрожь по телу альфы, медленно погружает её в рот и давится от непривычных ощущений. — Не мешай, — повторяет и вновь, но уже более уверенно, погружает член в рот, старательно работая языком, и Тэхён в одобряющем жесте гладит его по голове, запуская пальцы в волосы и давя, чтобы взял поглубже. Чонгук до невозможности послушен, берет глубже, подавляет рвотные позывы и ускоряет темп, максимально расслабляя горло. Его мычание вибрацией отдаётся по телу альфы, и откинув голову назад, тот полностью отдаётся ощущениям. Когда Чонгук с причмокивающим звуком выпускает член изо рта, альфа смотрит в его глаза, наполненные слезами и горящие так, как никогда раньше. Большим пальцем вытирает слюну с уголка покрасневших губ омеги и целует жадно. Поднимает с пола, держа за плечи, и прижимает к себе до хруста костей. С пошлым звуком разорвав поцелуй, смотрит на него нежно, лаская тело осторожными прикосновениями; белоснежная кожа Чонгука, с которой Луна поделилась своим светом, идеально смотрится под его ладонями. — Хороший, послушный мальчик, — довольно улыбается, глядя на дрожащие ресницы и распухшие губы омеги. — Встань в коленно-локтевую, Гу. Нет, — останавливает его порыв снять с себя белье, — не снимай. Мне очень нравится. Ты отлично постарался, выбирая его для меня. — Мои трусы намокли, — отводит взгляд в сторону. — Гу, — гладит его по волосам, — я все вылижу. Поэтому в коленно-локтевую, малыш. И не снимай белье, ты выглядишь в нем очень горячо. Чонгук, густо покраснев, взбирается на кровать и делает, как ему велено. Когда матрас под весом альфы прогибается, обернувшись, смотрит, чем там занят альфа, и выпускает то ли стон, то ли всхлип от укуса на ягодице. Большие руки Тэхёна сжимают его половинки, разводят их и, оттянув в сторону трусики, он языком слизывает вытекающую смазку, заставляя омегу поджимать пальцы на ногах. — Тэ, — хрипит в подушку, притянутую к лицу, и сдавленно мычит в неё, пока альфа начисто вылизывает его дырочку от смазки. Слишком хорошо, слишком много ощущений за раз. Едва держится на дрожащих коленях, когда язык Тэхёна проникает внутрь. — Глубже, Тэ. Тэхён гладит его бёдра, сжимает до красных отметин и вылизывает горячую узость омеги, смакуя его вкус. Втягивает нежную кожу, посасывает и целует. Доводит Чонгука до исступления, заставляя просить и умолять о большем. — Хороший мальчик, — целует место укуса на ягодице и, крепко обхватив тонкую талию, тянет на себя. Пальцами собирает вытекающую смазку и размазывает по налитому кровью члену, приставив головку, входит одним плавным движением и замирает, давая привыкнуть к себе, — всё хорошо? — Хорошо, — шепчет Чонгук, обвив его поясницу ногами, — всё хорошо. Поцеловав взмокшее плечо, Тэхён почти выходит из него, а потом вновь медленно толкается внутрь, закатывая глаза от эйфории. Наращивает темп и с ума сходит от такого просящего Чонгука. — Ещё… глубже… прошу… Его голос действует безотказно, его глаза, в которых отражается вся галактика с миллиардами звёзд, его руки, тянущиеся к нему, губы, так нуждающиеся в поцелуях. Он так слаб перед этим мальчиком, что, не отдавая себе отчёта, втрахивает его в постель, подминает под себя, широко раздвигая ноги, крутит набухшие от возбуждения соски, сжимает талию. Закидывает его ноги на плечи, держит за ягодицы и вгоняет по основание член в потрясающую горячую узость Чонгука, вскрикивающего от особенно глубоких толчков. Кожа его блестит от пота, а руки комкают покрывало в руках, мечась на кровати. — Хороший мальчик, — повторяет, видя, как ему это нравится, — мой послушный воришка, Гу. Перевернись на живот и выгнись для меня, покажи свою очаровательно вкусную попку. Чонгук скулит от этих слов, перевернувшись, выпячивает задницу и сам раздвигает ягодицы, уткнувшись головой в подушку. Громко стонет от резкого проникновения и крупно дрожит, чувствуя подступающий оргазм. — Давай, малыш. Вместе со мной, — шепчет Тэхён и, ухватив пальцами подбородок омеги, поворачивает его голову к себе, насколько это возможно, вгрызается кусачим поцелуем в его распухшие губы, — сейчас! — Чонгук сжимается вокруг его плоти и громко вскрикивает от ошеломительного оргазма. Пару раз толкнувшись, Тэхён кончает следом и, поцеловав его вспотевшую спину, выходит, глядя, как из оттраханной дырки вытекает смесь из его спермы и смазки омеги. Притянув его за талию, всем телом прижимается к его спине и вдыхает клубничный запах, уткнувшись в загривок. Покрывает поцелуями шею, плечи, спину, грудь… подминает под себя и, сняв с него топ, припадает к обнаженным соскам, попутно освобождая его и от промокших насквозь трусиков. — Тебе плохо? Ты весь дрожишь, — обеспокоено спрашивает, видя, как он трясется всем телом. — Гу? — Все хорошо. Просто ты вызвал у меня течку, — отвечает Чонгук, не открывая глаз. — Течку? — альфа озадаченно смотрит на него. — Тебе больно? — на этот вопрос омега только хнычет, протягивая к нему руки и обвивая ими его шею. — Вылижи, а потом трахни меня как можно глубже и сильнее, и мне не будет больно, — глядя прямо в глаза, бросается такими словами. — Я хочу, чтобы на моём теле не осталось ни единого места, куда бы не прикоснулись твои губы. Хочу, чтобы от моего запаха не осталось и следа, чтобы весь пропах тобою. Хочу твои пальцы там, боже, как же я хочу тебя. — Перевернись, быстро, — Тэхен помогает ему, удобнее устраивая на подушке, и звонко шлёпает по ягодице, с восторгом наблюдая, как на ней появляется отпечаток от ладони. Шире раздвигает его ноги и, собрав пальцами вытекающую смазку, протягивает их к лицу Чонгука, капризничающего от нетерпения. — Попробуй, насколько ты вкусный, — погружает пальцы в его рот, а другой рукой, скользнув меж ягодиц, массирует колечко мышц, погружая один палец в пульсирующую дырочку. Влажные стенки сжимаются вокруг его пальцев, когда он добавляет второй, а юркий язык омеги скользит меж его пальцами во рту Чонгука. Кажется, он с ума сходит от такого открытого, нуждающегося Чонгука, которого до этих пор знал как примерного тихого омегу, и впадает в безумие от мысли, что он мог лежать под другим альфой, не полюби омега его. Вытаскивает пальцы и изо рта, и из дырочки. Резко дёргает его наверх, держа за талию, и ладонью давит на поясницу, заставляя сильнее выгнуться, открывая весьма пикантный вид. Запах клубники въелся в кожу, кажется, уже течёт по венам, а смазка, стекающая по бёдрам, впитывается в чулки, оставляя на розовой ткани расплывчатые дорожки. Высунув язык, Тэхён облизывает его бедра, кусает ягодицы, лижет дырочку, проникая языком внутрь. Потом, приставив головку члена к входу, трётся ею вверх и вниз, погружает член на половину, а потом вытаскивает, дразня и заставляя Чонгука скулить в подушку. И его мучает, и себя этим наказывает. — Только мой, — резким толчком выбивает из омеги хриплый стон и сам рычит, хватая его за загривок и глубже вгоняя член по самое основание, так, что яйца бьются о бёдра. В этом сумасшествии тонет не только он сам, но и Чонгук, раз просит ещё глубже, ещё резче. Пять дней… Пять дней проходит в таком безумии, в проверке всех поверхностей в доме на прочность. Чонгук такой ненасытный, умоляющий, скачущий на его члене, а потом засыпающий, надувая опухшие губы. Отсасывающий ему, а потом устало наваливающийся на его грудь. Выпрашивающий ещё, а после плачущий от переизбытка эмоций и чувств. Такой красивый, вкусно пахнущий и любимый. — Чулки были созданы для твоих ног, — говорит он, сидя за столом на кухне, и ненасытным взглядом смотрит на стройные ножки Чонгука. Потянув его на свои колени, скользит пальцами в крупную сетку чулок и сжимает его бедро, глядя, как омега, совершенно не стесняясь ни его, ни своей наготы, из стакана с напитком берёт кубик льда и кладёт в рот. Тэхён раскрывает свои губы, следя за перекатывающимся во рту льдом. Тянет поближе омегу, решившего его подразнить, и накрывает его губы своими, принимая лёд и передавая его обратно Чонгуку до тех пор, пока он окончательно не тает во рту. Отстраняется от холодных губ и, вынув из стакана ещё один кубик, проводит им по губам омеги, влажной дорожкой спускаясь по шее и к выемкам ключиц, откуда он языком слизывает капельки воды. Прокладывает дорожку льдинкой дальше, к горошинам затвердевших сосков. Соприкосновение холода с горячей, возбужденной кожей выбивает из него протяжный, ласкающий слух стон. Не сдерживая себя, Тэхён укладывает Чонгука на стол и, широко раздвинув его ноги, проникает в растраханную, но всё ещё такую узкую дырочку омеги. Положив руки по обе стороны от Чонгука, вбивается в его тело, сжимает ладонями талию, натягивая на свой член до упора. Так хорошо, так глубоко, так правильно. Громкие стоны Чонгука только распаляют его желание и, наклонившись к нему, он впивается в его губы, проглатывая его стоны. Зарывается в его волосы, фиксируя голову и не давая отстраниться. Как можно пить и никак не напиться? Как Чонгук может быть таким горячим, таким охуенно развратным и милым одновременно? Перехватив его под поясницу, прижимает к себе и, сжимая в крепких объятиях, кончает внутрь, застонав ему на ухо от ощущения сжимающихся стенок вокруг члена. Садится на стул и крепче обнимает омегу, пресекая его попытку встать. — Давай посидим ещё чуть-чуть, а потом примем душ вместе, — предлагает, рвано дыша ему в шею. — Тебе нравится, когда член потихоньку обмякает внутри меня? Ещё один кинк? — почти что шепчет омега, навалившись на него всем телом. — Допустим, да. И много ты их уже насчитал? — Ну, во-первых — мои щёки. — Да, твои щёчки я обожаю. — Во-вторых — секс в нижнем белье. — Верно, — соглашается, гладя его волосы. — В-третьих — мои бёдра. — Хороший мальчик, верно подметил. У меня кинк именно на твои бёдра. Люблю их кусать, люблю, когда ты так сладко стонешь подо мной, когда просишь ещё и ещё. Люблю то, как мило ты морщишь носик в момент оргазма, люблю тебя всего. Осыпает поцелуями взмокшую шею Чонгука и гладит по лопаткам, чувствуя что от запаха клубники мало что осталось — омега насквозь пропах им. — Ты плачешь? — держа за щеки, приподнимает его голову со своего плеча. — Мне никто никогда не говорил таких слов, — шепчет, вытирая покрасневший нос. — Ну и правильно. Признаваться тебе в любви буду только я, — целует истерзанные собою же губы и смотрит на взмокшие ресницы. — Я каждый день буду говорить тебе, как сильно я тебя люблю. Ты появился в моей жизни и украл не только одежду, но и моё сердце. — Тэ, — Чонгук прячет лицо на его груди, и Тэхён практически видит, в какой довольной улыбке растянулись его губы. — Люблю сильнее, чем очень. — И я тебя люблю.

Мы не случайно выбираем друг друга. Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании.

Фрейд