Still waters run deep | В тихом омуте черти водятся

— Крапива и тень… Куст остролиста… Круг за кругом… Паук сплетает свою сеть на ветке. Тисэ слышала, как кто-то из гостей на аукционе назвал Элиаса Эйнсворта чародеем, но только сейчас она смогла сама в этом убедиться. По мере того как он говорил, их с Тисэ опутывали шипастые ветви — значит, странные слова ее хозяина наверняка были заклинанием. Не успела Тисэ и глазом моргнуть, как они вдруг оказались в совершенно незнакомом ей месте — напротив двухэтажного загородного дома в европейском стиле, вокруг которого был лишь лес. Архитектура и природа отличались от привычных Тисэ японских пейзажей. Неужели они переместились так далеко? — Это мой дом. А с сегодняшнего дня и твой тоже, — пояснил Элиас. Для того, кто купил человека на черном аукционе, этот Элиас был достаточно любезен. Хотя Тисэ всегда казалось, что рабовладельцы должны быть менее заботливыми и учтивыми. В книгах по истории Америки и Европы они были представлены как жестокие и беспощадные хозяева, воспринимающие рабов как движимое имущество. Скот, который от животных отличается только способностью понимать речь и вести себя в рамках человеческого этикета. Раз ее новый хозяин был не похож на образцовых рабовладельцев, Тисэ решила, что она вправе задать несколько вопросов: — Где мы? Как мы оказались под открытым небом? — Это английская деревушка к западу от Лондона. Тисэ была шокирована. Ей всегда говорили, что у нее невыразительная мимика, но ответ настолько поразил ее, что она не смогла проконтролировать эмоции. По ее лицу Элиас наверняка видел степень ее удивления. Тисэ решила не вдаваться в подробности магических перемещений, поэтому сменила тему: — Вы сказали, что я ученица?.. Тисэ хотелось прощупать границы своего нового статуса, потому что она не совсем понимала, зачем какому-то чародею понадобилось покупать ее аж за пять миллионов фунтов. Он упоминал что-то про «слэ беге», но разве это стоило таких денег? Элиас Эйнсворт рассматривал Тисэ безучастным критическим взглядом, легонько водя указательным пальцем по ее металлическому ошейнику. Кажется, он не собирался его снимать… Неужели он будет учить ее, не сняв цепей? Она правда ученица? Тисэ обратила внимание, что Элиас носил безупречно сидящие белоснежные перчатки, поэтому она вдруг подумала: «Вот так убьет и отпечатков не оставит…» А он ведь действительно мог ее убить, он же купил ее… И почему Тисэ показалось, что он добрый? Хотя Тисэ ждала, что чародей прикоснется к ней самой, а не к ее металлическим оковам. Она ведь была его новым приобретением. Неужели ему не хотелось как можно скорее потрогать ее, как дети с вожделением распаковывают и вертят в руках только что купленную желанную игрушку? — Видишь ли, ты стала ученицей чародея. Хотя этот термин устаревший и почти изжил себя. Тисэ попыталась осмыслить то, что сказал Элиас, но для нее любая информация об устройстве магического мира была в новинку, поэтому она даже не знала, как отреагировать. Не дожидаясь ее ответа, Элиас продолжил: — Но об этом потом. Сначала тебе нужно искупаться. «Даже искупаться разрешит? Может, и правда, добрый?» — снова начала сомневаться Тисэ, не успев составить о нем однозначного мнения за полчаса знакомства. Но чаша весов тут же качнулась обратно: чародей схватил цепь, прикрепленную к ошейнику Тисэ, и, держа ее как поводок, направился к дому. Тисэ ничего не оставалось, как последовать за ним. Когда они зашли в дом, Элиас снял свою черную накидку и легким движением руки повесил ее на крючок в прихожей. Его движения были необычайно грациозными и точными для такого громадного тела. Статус рабовладельца немного пугал, но в остальном этот чародей ассоциировался у Тисэ с лучшими проявлениями аристократизма: достоинство, выдержка, самоконтроль, уважение к себе и другим. Какой-нибудь другой хозяин наверняка воспользовался бы ей еще в здании аукциона, утверждая свое право владения новой собственностью. Неужели она действительно нужна этому Элиасу только в качестве ученицы? А с чего вообще Тисэ решила, что он должен относиться к ней по-доброму? Она ведь сама, в здравом уме и твердой памяти, продала себя на аукционе. Ей повезло, что ее приобрел такой сдержанный и интеллигентный покупатель. Хотя все равно лучше быть настороже: в тихом омуте черти водятся. Элиас повернулся к Тисэ и снова посмотрел на нее оценивающим взглядом. Почему-то теперь, когда он снял накидку, оставшись лишь в рубашке, брюках и перчатках, его взгляд казался Тисэ не беспристрастным, а заинтересованным. Возможно, даже чувственным, жаждущим… Он напоминал взгляды коллекционеров, заполучивших редкий и ценный объект искусства. Хоть такое сравнение и обезличивало Тисэ, оно ей льстило. Будет ли Элиас, как страстный коллекционер, любоваться ей, показывать ее другим, гордиться ей? А может, это всё Тисэ просто показалось из-за того, что Элиас начинал ей самой нравиться? Сложно самой себе в этом признаться, но, несмотря на свое угнетенное положение, Тисэ начинала симпатизировать этому загадочному чародею, который владел ей. Она была значительно ниже Элиаса, и ее взгляд естественным образом падал на нижние пуговицы его рубашки, аккуратно заправленной в брюки. Тисэ не решалась посмотреть на его лицо — не из-за того, что считала неуместным смотреть хозяину в глаза, а из-за того, что смущалась. Она ничего не знала о новом для нее мире, и ее нынешний статус был ей непривычен. Ей не хотелось сделать что-то не так или сказать глупость. Элиас посмотрел на закованные в кандалы руки Тисэ, и, словно бы отметив, что она не может закрыть дверь, сделал это сам. Он и правда выглядит внимательным и чутким. — Проходи, — вежливо сказал он, указывая на лестницу, ведущую на второй этаж. Чародей пропустил Тисэ вперед. Возможно, Тисэ это себе придумала, но ей казалось, что Элиас наслаждается тем, как она робко и пугливо поднимается в неизвестность. Это ведь новый для нее дом, и она не знала, что на втором этаже. Вдруг там вовсе не ванная комната, а какая-нибудь пыточная, а чародей просто прикидывается любезным и заботливым? Поднявшись на второй этаж, Тисэ обернулась, чтобы проверить, идет ли Элиас, и тут же уперлась лицом в низ его живота. Он был так близко! Тисэ мгновенно отстранилась, и ей показалось, Элиас заметил, что она начала смущаться. — Извините, — скромно и виновато промолвила она. — Ничего, — ответил чародей и начал расстегивать пуговицы на ее тонкой белой рубашке, в которой она была еще на аукционе. Элиас практически дошел до пуговиц, закрывающих грудь, и тут Тисэ выпалила: — Нет, нет, нет! Я сама справлюсь! Мне не нужна помощь, чтобы принять ванну. Элиас посмотрел на нее, не выражая никаких эмоций, а затем коротко усмехнулся и ответил: — О? Вот как? Ну ладно. Но, кажется, он не собирался позволять ей просто спокойно принять ванну в одиночестве. — Я жду, — продолжил он. Тисэ непонимающе посмотрела на него. — Чтобы принять ванну, нужно раздеться. Ты сказала, что справишься сама. Посмотрим, как ты это сделаешь, — сказав это, Элиас прислонился к стене, деловито сложил руки на груди и кинул взгляд на Тисэ, словно строгий судья, ожидающий представления. В оковах она действительно не могла свободно двигать руками. Тисэ чувствовала себя неловко не только от того, что она стояла полуголая перед незнакомым человеком, но теперь еще и от того, что она брякнула такую невинную глупость, даже не подумав, что не сможет раздеться сама. В глубине души она верила, что чародей снимет с нее оковы прежде чем запускать ее в ванную. Но теперь она понимала: свободы не будет. Он не собирался снимать кандалы… Теперь костюм Элиаса ассоциировался у Тисэ не с благородством и выдержкой аристократов, а с цепкой хваткой и безоговорочной властью дельцов черного рынка. Тисэ какое-то время молча потупилась в пол, но потом все же заставила себя снова посмотреть на Элиаса и сказала: — Я не могу раздеться сама. Разденьте меня, пожалуйста. Тисэ не могла поверить, что об этом просит. Ведь буквально минуту назад она была против и возмущалась. Как же так получилось? Она, вероятно, выглядела так глупо! Она и так вынуждена исполнять любые его прихоти, а сейчас еще и сама просит его раздеть ее! Как будто остальных указаний ей было мало. Какой стыд! — Теперь ты сама просишь меня раздеть тебя? — Элиас тоже обратил внимание на такое несоответствие. Вопрос чародея был риторическим, поэтому Тисэ надеялась, что ей можно не отвечать. Но, кажется, Элиас не собирался дальше ничего говорить. Тисэ чувствовала себя беспомощной. Но играть в молчанку становилось все более неловко, поэтому она ответила: — Да… — Посмотрим. Тисэ бросила на него возмущенный взгляд, но тут же опустила глаза, решив, что не имеет права так требовательно смотреть на своего хозяина. Попытка сопротивляться неконтролируемому как будто делала положение Тисэ еще более унизительным. Элиас снова усмехнулся и сказал: — Может быть, я раздену тебя, если ты как следует попросишь меня об этом. А пока что заходи в ванную. Тисэ не возражала. Она просто сделала, как ей велели. Чародей проследовал за ней и спокойным движением запер дверь изнутри. Тисэ всегда была впечатлительной, и этот звук захлопывающейся двери словно говорил ей о том, что они с Элиасом преодолели какой-то невидимый рубеж и теперь изолированы от привычного внешнего мира. Как будто теперь всё должно быть по-другому… Тисэ огляделась вокруг: она действительно находилась в ванной, а не в какой-то комнате пыток, как подумала сначала. Хотя она уже не сомневалась, что этот чародей мог бы устроить пытку и в обычной комнате. В интерьере ничего не привлекало внимания, разве что английские ванны оказались больше японских. И почему-то эта ванна стояла не некотором расстоянии от стен — практически в середине комнаты. «Странно», — подумала Тисэ, но промолчала. — Становись в ванну, — скомандовал Элиас. Когда она это сделала, Элиас подошел к ней и включил душ, закрепленный на держателе. — Ай, — воскликнула Тисэ. — Что такое? — нарочито заботливым тоном поинтересовался чародей. — Холодно. — А-а. Скоро станет теплее. В Англии нужно немного подождать, прежде чем польется горячая вода, — спокойно пояснил Элиас. — Но если ты настаиваешь… Элиас подкрутил кран с горячей водой, но лилась все еще только холодная. Потоки ледяной воды намочили волосы и одежду Тисэ. Ее белая рубашка насквозь промокла и стала просвечивать соски, сжавшиеся от холода. Элиас отошел от ванны и снова с важным видом оперся спиной о стену. Он наблюдал за Тисэ. Ее тело дрожало от холода, но щеки горели от стыда. Ее первоначальное нежелание раздеваться обернулось против нее же: просвечивающие через мокрую ткань соски делали ситуацию еще более неловкой, чем если бы она просто была голой. Металл кандалов и ошейника тоже похолодел от воды и липнул всей своей тяжестью к телу. — Пожалуйста, разденьте меня, — снова обратилась она с этой просьбой к Элиасу. — Как же отказать щеночку, дрожащему от холодной воды, — издевательски ответил чародей, изображая благодетеля. Он медленно подошел к Тисэ и несколькими пальцами легонько поднял ее подбородок, заставив ее посмотреть себе в глаза, отчего ей сделалось еще более неловко. Затем Элиас начал опускать руку вниз по телу Тисэ, расстегивая оставшиеся пуговицы на ее рубашке и как будто случайно прикасаясь к ней. Вода стала теплеть, но соски Тисэ все еще были сжаты — теперь, наверное, не от холода, а от возбуждения. Когда Элиас приближался, она чувствовала жгучее желание. Ее тело как будто насмехалось над ней, заставляя хотеть своего мучителя. Тисэ была вынуждена стоять голая и продрогшая, а он был в полном безупречном облачении. Она словно была настолько бесправной, что ей даже одежда не полагалась, и прикасаться к ней можно было только в перчатках. Интересно, прикоснется ли он к ней кожей? Расстегнув все пуговицы, Элиас сосредоточенно посмотрел на Тисэ, и вдруг швы на рукавах и плечах ее рубашки разошлись — она поняла, что чародей применил магию. Удивительно! Он сделал это силой мысли? Он ведь даже не двигал руками. Тисэ почувствовала легкое восхищение. Элиас шагнул за спину Тисэ и резко дернул ее мокрую рубашку, сорвав ее с тела: — Я выполнил твою просьбу. — Спасибо… — Ты еще сможешь отблагодарить меня. Элиас встал в свою привычную позу у стены, продолжив наблюдать за Тисэ. Интересно, он никак не отреагирует на то, что она теперь голая? Теплая вода становилась все горячее, и на плитке вокруг ванны начал оседать пар. После ледяного душа горячие струи воды обжигали. В комнате становилось жарко и душно. Оковы на теле Тисэ тоже грелись под потоками воды. Тисэ уже было некомфортно в горячем металле, она начала сжимать пальцы в кулак и еле слышно простонала: — Ай… — Что такое? — хладнокровно поинтересовался Элиас. Тисэ была уверена, что он понимает, в чем проблема, но делает вид, что не замечает раскрасневшейся кожи под оковами, не замечает того, как Тисэ сжимает руки в кулак и робко потягивает шею. — Металл нагрелся, и мне очень горячо. Не могли бы вы снять с меня кандалы и ошейник? — Как много просьб! Не думал, что на аукционе продают таких капризных рабынь. Элиас буквально за пару быстрых и размашистых шагов оказался рядом с Тисэ. Ей казалось, что он был раздражен. Уверенным и резким движением он закрутил краны, вода перестала литься, и в неожиданно навалившейся тишине Тисэ почувствовала себя как будто еще более голой. Стоящий у самого основания ванны Элиас обратился к Тисэ: — Повернись ко мне. Она сделала это. Чародей схватил цепь кандалов и резко поднял ее вверх. — Снять кандалы? Еще чего. Он вынул лейку душа из держателя и вместо этого вложил туда цепь, защелкнув какой-то замок, который Тисэ сначала и не заметила. Ее охватил страх. Теперь она была прикована руками к этому держателю. Ей было неловко от того, что она стоит перед чародеем абсолютно голая, в цепях, с задранными вверх руками. Ее вид, невольничий и несуразный, так сильно контрастировал с видом ее хозяина: одетого в идеально сидящий богатый костюм, свободного, сильного, статного чародея. Такой контраст делал Элиаса еще более привлекательным в глазах Тисэ. Он поднял держатель по штанге для душа и закрепил его практически на самом верху, из-за чего Тисэ пришлось встать на носочки. — Постой и подумай, стоит ли озвучивать такие наглые просьбы. Тисэ смущенно посмотрела в пол. Даже на носочках и с поднятыми руками она не была выше Элиаса. На мокрую и скользкую ванну она не могла как следует опереться даже кончиками пальцев, поэтому чувствовала себя еще более неустойчиво, хоть и знала, что крепление цепи не даст ей упасть. Если, конечно, Элиас этого не захочет… Чародей провел рукой вдоль позвоночника Тисэ, еле касаясь своими перчатками ее кожи. От этого Тисэ пробрало какое-то странное эйфорическое ощущение, она выгнулась и не смогла сдержать стон наслаждения. Легкие прикосновения к спине всегда приятно отзывались в ее теле. Из-за неконтролируемой реакции она, сама того не замечая, практически полностью прижалась грудью к Элиасу. Недозволенное прикосновение к нему показалось самой Тисэ дерзостью, и ей стало стыдно за свой порыв. Элиас как будто специально заставлял ее это чувствовать. Конечно, он купил ее за деньги, поэтому был вправе распоряжаться ее телом и ее действиями. Но чтобы еще и управлять ее чувствами! Буквально играть на них, как мастер на музыкальном инструменте, извлекая все более проникновенное и глубокое звучание… Такую власть невозможно было купить. Поскольку металл оков больше не грелся от воды, его температура опустилась до комнатной и перестала причинять дискомфорт рукам и шее. От стояния на носочках у Тисэ начали затекать голени, и она тихонько застонала. Тогда Элиас резко опустил держатель для душа, к которому была прикреплена цепь, из-за чего Тисэ пришлось сесть на колени — теперь ее руки были опущены на уровень края ванны. — Здесь становится жарко, — отметил Элиас. «В каком смысле? — подумала Тисэ, но промолчала. Элиас стянул со своих рук перчатки, обнажая темно-серые нечеловеческие пальцы. Он аккуратно сложил перчатки на подоконник. — А, в этом смысле…» Сняв перчатки, Элиас как будто на шаг приблизился к уровню обнаженной Тисэ. Но дистанция между ними все равно казалась непреодолимой. Но ей и не хотелось преодолевать эту дистанцию: хозяин был притягателен и прекрасен в своем всевластии. Теперь, когда Тисэ сидела в ванне на коленях, ее голова была примерно на уровне ширинки Элиаса, поэтому она невольно смотрела туда. Или все-таки добровольно?.. Теперь она была уверена, что небезразлична ему. Тот его взгляд в прихожей и правда был заинтересованным — Тисэ не показалось. Элиас отошел от ванны, лаконичным движением посоха наколдовал себе стул и сел на него, вольно и размашисто положив одну ногу на другую. Это был дорогой на вид стул лишь с одной ручкой — видимо, чтобы было удобно и опираться на него рукой, и закидывать ногу на ногу. Тисэ раньше не видела таких стульев, поэтому подумала, что этот сделан на заказ. Какое-то время Элиас молча смотрел на Тисэ, вертя посох в руках, а затем взмахнул им, и ее оковы рассыпались, как кристаллы. — Подойди сюда, — Элиас указал посохом на пространство перед собой. Тисэ вышла из ванной и встала на то место, которое указывал ей Элиас. Он опустил посох чуть ниже к полу, и Тисэ опустилась перед ним на колени. — Так-то лучше, — одобрил он. — Сними с меня обувь. В ванной стало так жарко, что мне хочется походить босиком. Тисэ начала развязывать шнурки на его черных лакированных, идеально чистых туфлях. Сначала на той ноге, что упиралась в пол. Без оков она могла свободно двигать руками, но оказалось, что вся ее свобода ограничена желаниями хозяина. Затем, когда одна туфля была снята, Элиас опустил другую ногу на пол, проведя ею над головой Тисэ — даже сидя, он был намного выше и массивнее нее. Тисэ принялась снимать вторую туфлю. Теперь ее голова находилась практически между коленями Элиаса, и она думала о том, что могло бы быть, если бы она подвинулась чуть ближе к нему… Желая хоть как-то прикоснуться к Элиасу и проявить свои чувства, Тисэ прижалась лбом к его колену и поцеловала его через брючную ткань. Элиас одобрительно погладил ее по голове и ласково проговорил: — Хороший щеночек. Тисэ не могла понять, было это обращение милым или унизительным, но не могла скрыть, что в любом случае ей это нравилось. — Спасибо. Элиас грациозно встал со стула и сказал Тисэ: — Я иду в столовую. Когда закончишь, приходи ко мне. — Хорошо. Элиас босиком вышел из ванной и пошел вниз по лестнице. «Хорошо, что в доме теплый пол, — подумала Тисэ, — иначе ему было бы холодно». Желая поскорее вновь оказаться рядом с Элиасом, Тисэ быстро приняла душ нормальной температуры и голая спустилась в столовую. Ведь Элиас разорвал ее рубашку, а другой одежды ей не оставил. — Время пить чай, — сказал чародей, увидев Тисэ. — Сделай мне Эрл Грей. — Хорошо, — отозвалась Тисэ и начала заваривать чай на две чашки. Элиас дожидался чая, сидя за столом. Наверное, он наблюдал за тем, как Тисэ суетилась за кухонной стойкой. Или это она себе льстила? Вот Тисэ наклонилась, чтобы поставить чайник. Учитывая, что она была голая, Тисэ вновь почувствовала смущение, — Элиас ведь так всё видит… Когда чай заварился, Тисэ услужливо поставила на стол две чашки, сахарницу и молочник. Чувствовался аромат свежеприготовленного Эрл Грея. — Чай готов, — отчиталась Тисэ и стала робко гладить пальцами скатерть, ожидая дальнейших указаний. — Прекрасно, — ответил Элиас и встал, прежде чем Тисэ успела отойти от стола. Он подошел сзади, взял ее за запястья и отвел их за спину, распрямляя руки Тисэ, отчего ее грудь невольно выпятилась вперед. Тисэ смотрела на зеркало, висящее на дальней стене прямо напротив нее, и видела себя, голую и беспомощную, во власти большого и грозного чародея. — Спасибо за чай, — поблагодарил Элиас. — Теперь расстегни мою ширинку. У Тисэ руки были за спиной, и хотя запястья были зажаты, она могла двигать кистями. Она нащупала ширинку на брюках Элиаса, но расстегнуть ее удалось, лишь неудобно выгнув кисти. — Неужели в кандалах было удобнее? — любезно поинтересовался чародей. Тисэ промолчала. В зеркале Тисэ увидела, как Элиас спустил трусы. Затем он положил ладони Тисэ на стол, зажав их своей крепкой хваткой. Элиас нагибался, продвигая руки Тисэ вперед по скользящей скатерти, и она сама невольно нагибалась вместе с ним, так же естественно, как если бы они были двумя деталями одного точно отлаженного механизма. Вот уже руки Тисэ почти по плечи лежат на столе. Она держала ноги прямыми, чтобы сохранить устойчивость, и в таком положении задние мышцы бедер даже начали растягиваться. Тисэ почувствовала, как Элиас ввел в нее член. Не в силах пошевелить ни руками, ни ногами — чтобы не упасть, Тисэ ощущала себя всецело во власти своего хозяина. Он может сковать ее и без кандалов. Две нетронутые кружки чая, стоящие на столе, позвякивали в такт быстрым движениям Элиаса, напоминая Тисэ звон цепей. Такая поза была некомфортна и даже болезненна для мышц, но удовольствие, которое чувствовала Тисэ, отдавшись своему хозяину, перекрывало все неудобства и даровало ощущение полной принадлежности, сладкой неволи и слияния. Физическая близость, такая, при которой голой кожей чувствуешь, как хозяин сковывает тебя своим телом. Это было естественным завершением всего взаимодействия с момента их прибытия домой. Словно финальная точка. Слияние душ, которое раньше витало лишь в воздухе и то холодило, то горячило металлическими оковами, раздавалось в голове то громкими, то тихими приказами. Сейчас оно стало слиянием тел, первобытным, животным, незамысловатым.

***

Когда все закончилось, Элиас накинул на Тисэ большое махровое полотенце, приятно пахнущее лавандой, взял ее на руки, сел в кресло и положил Тисэ себе на колени. — Любишь же ты эту игру, — сказал Элиас, нежно гладя Тисэ по голове. — Удивляюсь, как она тебе не надоела за те два года, что мы женаты. Тисэ довольно улыбнулась и смущенно перевела взгляд на руки Элиаса: — Я и сама удивляюсь. Всегда чувствую происходящее как в первый раз… — Конечно, я же каждый раз стираю тебе память о произошедшем, — заботливо отозвался Элиас, поправляя локон красно-рыжих волос Тисэ. — Иначе рано или поздно приестся. — А тебе не приедается? — поинтересовалась Тисэ. — Видишь ли, я не человек. У меня психика работает немножко по-другому, — пояснил Элиас. — Понятно… Знаешь, когда ты впервые привел меня в свой дом, мне даже было жаль, что ты так быстро меня освободил. Конечно, я тогда очень смущалась и была немного напугана ситуацией, но признаюсь тебе честно — мне хотелось, чтобы и в нашу первую встречу было так, как сегодня. Элиас по-доброму усмехнулся: — Да, в нашу первую встречу ты совсем не выглядела, как человек, который желает такого. Помню, как ты стеснялась, когда я раздевал тебя перед ванной. Тисэ ласково погладила череп Элиаса и промолчала, с любовью и нежностью глядя в его бордовые глаза. Он продолжил: — Если бы я с самого начала знал, что ты этого хочешь, сделал бы так и в первый раз. Но я думал, у людей другие пристрастия. — Обычно другие. — Поэтому я тебя и не трогал до нашей свадьбы — боялся сделать что-то ужасное. Ты была такая ранимая и пугливая. Не хотел навредить своей ученице. Знаешь, для многих демонов и злых духов мои предпочтения естественны. Я все-таки не человек… Для меня близость — в обладании и власти. — Для меня — в принадлежности и подчинении. — Хотя, знаешь, Тисэ, мне, пожалуй, больше нравится сцена, когда ты одна заходишь ко мне в комнату, а я в состоянии монстра. Помню, в первый раз я действительно еле сдержался. — Извращенец, — игриво воскликнула Тисэ. — Неужели? — заискивающе, по-доброму отозвался Элиас, разгибая колени и выпрямляя свои ноги, из-за чего Тисэ, сидевшая на них, начала скатываться вниз. Полотенце размоталось, обнажая ее тело. Он падения на пол ее удерживали только сильные руки Элиаса. Тисэ посмеялась и лишь крепче прижалась к своему мужу.