***
Сяо Чжань ворвался в кабинет ректора, на ходу доставая из портфеля лист чистой бумаги, в полной тишине со скрежетом по паркету отодвинул стул и быстро написал карандашом пару строк посреди того самого белого листа. Это было заявление на отпуск за свой счёт по семейным обстоятельствам. — У вас произошло что-то серьезное? — ректор оторвался от бумаги с кривыми иероглифами и поднял на лоб очки, изучая бесцеремонного посетителя, который до сих пор не то что не объяснился, даже не поздоровался, а уже собирался выйти из кабинета. — Сяо Чжань! Я с вами разговариваю. Чжаню пришлось остановиться. Он понимал, что вряд ли удастся что-нибудь соврать ректору, в голове была полная неразбериха, но и сказать правду тоже никак. — Да, случилось, я вам позже обязательно всё объясню. Ректора возмутило подобное неуважение к собственной персоне, он набрал побольше воздуха так, что даже щеки надулись, и приготовился отчитывать подчинённого. Высказать этому зазнавшемуся мальчишке все накопившиеся претензии, в том числе упомянуть, что студенты на его занятиях совершенно не дисциплинированны и постоянно опаздывают, и не посещают лекции, и невнимательны, что с таким подходом к преподаванию… Но Сяо Чжань бессовестно вышел, даже не начав слушать нравоучения. — Безобразие! И этого невоспитанного наглеца так хвалят именитые профессора. Если бы не его талант, летел бы он из университета к чертовой бабушке, — ректор достал носовой платок и промокнул заблестевшую от пота лысину. — Вот придёшь ты ко мне ещё, — пригрозил он указательным пальцем в пустоту, не зная на самом деле, что сможет сделать. Ведь на днях звонил его давний друг из Шанхайского института и елейно уговаривал посодействовать в переводе Сяо Чжаня в Шанхай. — Ещё чего, обойдутся, — засопел старый профессор и бережно вложил заявление Чжаня в папку с важными документами. А Сяо Чжань уже вылетел из здания третьего корпуса, нацелившись проскочить через двор на парковку. И вдруг его кто-то, схватив за рукав, заставил притормозить. — Ты? — ещё не остыв от вчерашнего, враждебно рявкнул Чжань. — Как бы тебе не хотелось, но да, — единственный близкий друг был спокоен, в отличии от пыхтевшего как закипающий котёл Сяо Чжаня. Юй Бинь считал, что сейчас Чжаню нужна помощь, пусть он её и не желает. — Ты знаешь, что он бросил университет? — Да, — Юй Бинь отпустил руку Чжаня и направился к парковке, зная, что тот обязательно последует за ним. — Он тебе сказал? Кто тебе сказал? Юй Бинь молчал. Он дошёл до своей машины и сел за руль, ожидая, пока на пассажирское сиденье усядется Сяо Чжань, который сначала споткнулся о порог, затем ударился лбом о раму дверного проёма. — Успокойся и попади наконец в машину. — Хватит издеваться, — злился Чжань, потирая ушибленный лоб. — Откуда ты знаешь про Ван Ибо? — Всё просто, он приходил ко мне утром в участок. Просил помочь сбежать от тебя. — Что? — Чжань вытаращил глаза, в этот момент неприятное чувство отчаяния полоснуло острыми когтями по сердцу. — Да, ты не ослышался, он от тебя сбежал. И я помог ему. Поэтому большая просьба, не ищи его, не превращайся в безумца. Смирись и живи, как прежде. Возможно, со временем он поймёт, что ты не хотел ему ничего плохого, и ты поймёшь, что не всегда можно иметь желаемое. Да, Чжань-Чжань, есть вещи, которые даже ты получить не можешь. Чжань притих. На самом деле слушать Юй Биня совсем не хотелось, эти его правильные слова только больше заводили в тупик, заставляя думать, что вчера Сяо Чжань не просто ошибся, а совершил преступление.***
Ещё ночью, когда он забежал в квартиру, пришло осознание того, что произошло. Хотелось оправдаться перед Ван Ибо, попросить прощения, сказать, что всё это не то, что он подумал. — Боже, да кого я хочу обмануть, — Чжань, не разуваясь, прошёл на кухню, налил в темноте стакан холодной воды из-под крана и выпил залпом. Вода обожгла сухое горло, но жажда осталась. Чжань щелкнул кнопку электрического чайника и присел, уронив тяжёлую голову на сложенные на столе руки. — Я даже не поговорил с ним, ничего не сказал, просто набросился, как больной. Что должен был испытать этот несчастный ребёнок? — гадкое чувство вины захватило в тиски сознание. Сяо Чжань гнал другие мысли, намеренно терзая себя за случившееся. Но, как бы не хотелось, всё равно в памяти всплывали блестящие, немного удивлённые глаза Ибо, его хриплое дыхание, мягкие губы, то, как он прижимался горячим телом, как хотел… а потом появился Юй Бинь. Так и не выпив свой любимый зелёный чай, Чжань дождался рассвета, сидя за столом в неудобной позе. Он вздрогнул, когда достаточно спокойная мелодия будильника взорвала мрачную тишину утра. Сяо Чжань чувствовал себя полностью разбитым и морально уничтоженным, и настолько сильные ощущения возникли впервые в его жизни. «Чтобы совсем потерять контроль…» Слишком часто в последнее время случались вещи, которых никогда до этого не было, и как себя вести в такой ситуации Сяо Чжань не знал. Однако работу никто не отменял. Он поднялся, разминая затекшие ноги и руки, снова включил давно остывший чайник, по привычке зашёл в ванную и взглянул на себя в зеркало. Красные опухшие глаза и осунувшееся лицо пугали, недовольно сморщившись, Чжань снял куртку и бросил ее на пол. Его движения были заторможенными, как будто он не понимал, что делает. Немного постояв, он разделся полностью, оставив вещи там же на полу, и залез под холодный душ. Желанная бодрость так и не пришла, Чжань даже не почувствовал, что вода была ледяной. Он просто стоял под упругими ровными струями, наблюдая, как вода скатывается вниз и пропадает в сливном отверстии. «Он позволит мне всё исправить или это конец? Конец», — в желудке неприятно сжалось, когда Чжань повторил последнее слово. И вот теперь, всего через пару часов, Юй Бинь подтвердил самое страшное: Ван Ибо не дал шанса, не выслушал. Легко, в один миг вырвал кусок души из груди Сяо Чжаня и исчез, оставив кровоточащую рану вины. — Останови, я хочу пройтись. — Чжань-Чжань, — Юй Бинь с волнением посмотрел на друга. — Я с тобой, — он притормозил, Чжань сразу выскользнул из машины, кинув твёрдое отрывистое нет. Но Юй Бинь всё равно увязался следом: — Чжань-Чжань, послушай, ты плохо выглядишь, тебе надо отдохнуть, что-то поесть, просто успокоиться. С ним всё будет в порядке, обещаю, я позабочусь. — Где он? Юй Бинь виновато опустил голову: — Не скажу. — Тогда пошёл вон. Я не нуждаюсь в твоей заботе. Исчезни. Не преследуй меня! Народ в недоумении оглядывался на странную парочку, где представительный молодой мужчина в дорогом костюме истерично кричал на своего собеседника в форме офицера полиции. — На нас люди смотрят, прекрати, — шептал в оправдание Юй Бинь, пытаясь подтолкнуть Чжаня, чтобы тот свернул с центральной оживлённой улицы. — Если не перестанешь, я арестую тебя за нарушение общественного порядка. Сяо Чжань остановился: — Бинь-Бинь, на меня твои угрозы не действуют, детей будешь пугать своими арестами. Если хочешь, чтобы мы по-прежнему оставались друзьями, уходи. Юй Бинь нахмурился, поняв, что справиться с Сяо Чжанем не получится и лучше отступить. Понурив голову, он развернулся и медленно побрёл к своей машине, с беспокойством оставив Чжаня одного среди толпы.***
Чжань долго бесцельно бродил по городу, толком ни о чем не думая. Не хотелось идти домой, если бы пошёл, то оказался в пустом замкнутом пространстве квартиры, один на один с гнетущим чувством собственной ничтожности. Мысль поехать в горы пришла не сразу, но как только мозг зацепился за эту идею, уже ничто не могло остановить Сяо Чжаня отказаться от поездки. Он вернулся на университетскую парковку, где оставил утром свою машину и, не заезжая домой, чтобы переодеться и собрать вещи в дорогу, отправился за город в маленькую гостиницу, расположенную недалеко от чистого горного озера. Сяо Чжань не думал, что в гостинице может не быть мест или что сейчас там не принимают туристов. Иногда в межсезонье, когда постояльцев почти нет, в подобных домах отдыха могут затеять ремонт, небольшие перестановки, обновление интерьера, да просто устроить санитарные дни. Но Чжаня не беспокоили бытовые мелочи, он готов был спать в машине, лишь бы добраться до храма. Ещё с прошлой поездки ему не давала покоя одна особенность на фреске. Всё в этом заброшенном храме казалось логичным, кроме неприметной детали, и сейчас Сяо Чжаню надо было убедиться, что он прав в своих смутных догадках. На стоянке у подножия холма, где располагалась гостиница, машин не было. Чжань свободно припарковался и вышел, ощущая ночную прохладу через тонкую сорочку. Даже застегнув на все пуговицы пиджак, он продолжал чувствовать пронизывающий озноб, заставляющий стискивать зубы. Время давно перевалило за полночь, деревянные ступеньки, ведущие к дому, утонули в темноте. Продолговатые лампы, имитирующие традиционные подвесные фонари, развешанные на протяжении всего подъёма не горели, а тусклый полумесяц не мог осветить горную тропинку так, чтобы по ней было комфортно идти. Сяо Чжань колебался, стоит ли подниматься и беспокоить портье или всё же остаться в машине до утра? Но одно окошко высоко на холме приветливо светилось приглушённым желтоватым светом, и Чжань решился, привычно включив телефонный фонарик, пошёл вверх, освещая небольшой пятачок у себя под ногами. С трудом одолев подъём, Сяо Чжань понял, что сильно устал. Как будто в один миг на плечи навалился весь трудный день с его потрясениями, и, сгорбившись под этой тяжёлой ношей, Чжань вошёл в уютное тёплое фойе знакомой гостиницы. Несмотря на глубокую ночь старик сидел за стойкой регистрации и совсем не удивился неожиданному появлению бывшего постояльца. — Доброй ночи! Извините за внезапное вторжение, — начал Сяо Чжань. — Доброй, доброй, — закряхтел старик. — Чай будешь? — Я хотел бы остановиться у вас на пару дней, — Чжань присел, с облегчением вытянув уставшие ноги, а портье, как ни в чем не бывало, как будто так и должно быть, пододвинул к нему чашку горячего зелёного чая. — Пей, разберёмся, номер не обещаю, свободных нет. Есть комната в летнем доме во дворе, там электрический камин, не замерзнешь. Пока Сяо Чжань с удовольствием пил чай, старик вышел на пару минут и вернулся с тарелкой тушёных овощей и куском холодного куриного мяса. — Поёшь, глаза у тебя голодные. Чжаню не хотелось признаваться, но он действительно почувствовал, что до безумия хочет закинуть что-нибудь в желудок, ведь нормально он ел почти два дня назад. А именно это был завтрак здесь, в гостинице перед отъездом в Пекин. — Спасибо, — он с жадностью накинулся на еду, в то время как старик откуда-то принёс тёплый шерстяной плед, горячую грелку для ног и зажёг переносную лампу, похожую на яркую жёлтую тыкву. — Быстро справился, ну пойдём, покажу твою комнату. Чжань действительно проглотил поздний ужин так быстро, что не успел распробовать его вкус, но в животе приятно потяжелело и захотелось прилечь. Небольшой домик глубоко в саду напоминал застекленную веранду, дорожку к нему освещали маленькие лампочки, висевшие на деревьях и напоминающие новогоднюю гирлянду. Сяо Чжань пытался вспомнить, были ли они с Юй Бинем в этой части двора, но, кажется, нет, потому что уютный летний дом он точно не помнил. — Заходи, располагайся, — старик включил электрический камин, и искуственное пламя радостно замерцало за стеклом. — Вот кровать, там шкаф, найди себе что-нибудь более удобное, чем твой нарядный костюм, — он заботливо положил грелку под плед и, вежливо поклонившись, вышел, пожелав спокойной ночи. Чжань осмотрелся в скромных апартаментах, заметил, что здесь за раздвижной дверью был туалет и душ со всеми необходимыми принадлежностями на полочке у зеркала. А в платяном шкафу у кровати действительно висели вещи, несколько новых футболок, чёрные спортивные штаны с широкими белыми полосками по бокам, брюки из плотной ткани болотного цвета с большими накладными карманами, ветровка, свитер, и всё было нужного размера, как будто эти вещи специально ждали его, Сяо Чжаня. Чжань захлопнул шкаф, стало немного не по себе. — Мило, но непонятно, — сказал он вслух. Сейчас совсем не было сил думать о всех этих странностях. Чжань решил, что во всём обязательно разберётся, но потом, утром. Он прилёг на широкую кровать, явно предназначенную не на одного и, укрывшись пледом, с тёплой грелкой в ногах быстро уснул под звук потрескивающего ненастоящим огнём камина. Сяо Чжань не проснулся в пять утра, как делал это всегда, а проспал почти до девяти. Его разбудил старик, который пришёл проверить внезапно нагрянувшего постояльца. — Что ж, на завтрак ты уже опоздал, а обед ещё не скоро, у меня немного каши осталось, яйцо и овощи. Будешь? — портье поставил на низкий столик возле кровати контейнер с едой. — У меня к вам вопрос. Почему в шкафу вещи, которые мне подходят, как вы узнали, что я вернусь? Вы вчера оставили ужин для меня? Почему вы не спрашиваете, зачем я здесь? Почему… — Чжань сел в кровати, надевая очки, чтобы лучше наблюдать за выражением лица подозрительного старика. Взлохмаченные после сна волосы Чжаня торчали в разные стороны, а воинственный взгляд выражал решимость прояснить ситуацию здесь и сейчас. Но вставать с постели было не удобно, не солидно было щеголять перед портье в нижнем белье и Сяо Чжань подумал, что остаться в кровати наилучший вариант. Старик открыто улыбнулся, сощурив узкие глаза так, что лучики морщин разошлись во все стороны: — Ты о чем? Это любимая комната моего сына, он иногда бывает здесь. Редко, конечно, — старик с сожалением поджал губы. — Но я всегда готов к его приезду, — он сник, ссутулился больше обычного и зашаркал, не поднимая ног, к двери. — В горы ходить не советую, передавали, дождь будет. Дверь тихо закрылась. Сяо Чжань вскочил, поглядывая с тревогой в огромные окна, вернее в стеклянные стены летнего дома. Погода действительно была пасмурная и тяжёлые дождевые тучи затягивали небо. — И пусть, мне надо в храм, — он быстро принял душ, надел футболку из шкафа, брюки, свитер, не думая больше, чьи это вещи и откуда. Правду ему сказал старик или соврал, в принципе это не имело большого значения, главная цель — храм, и желательно попасть в него до дождя. Сяо Чжань очистил варёное яйцо, проглотил его за два укуса и помчался знакомым маршрутом к озеру, надевая на ходу ветровку. Он вбежал на кривые подгнившие ступеньки храма и дождь, который уже пару минут падал редкими крупными каплями, обрушился стеной, затапливая всё вокруг, превращая горные тропинки в бурлящий поток. — Успел, — Чжань укрылся в проёме двери, восстанавливая дыхание и наблюдая, как безобидный дождь превращается в настоящую бурю со шквалистым ветром и пока ещё далёкими раскатами приближающейся грозы. Дощатые стены храма неприятно поскрипывали, на крыше громко шелестела солома, она не могла сдержать ливень и вода во многих местах лилась так, будто никакой крыши совсем не существовало. Сяо Чжань включил фонарик на телефоне и отважился пройти вглубь, перескакивая с одного сухого места на другое, чтобы добраться до стены с фреской. И когда он дошёл до самой дальней стены, его ждал самый непредвиденный сценарий из всех возможных. Картины больше не было, ветхого алтаря тоже, теперь храм превратился в обычный старый, полуразрушенный сарай. Чжань, не веря своим глазам, подбежал к стене и близко осветил серые, потемневшие от времени доски, на которых не было даже признаков краски и тем более следов художественного полотна. — Как такое возможно? — он опустил руки, стоя в луже воды, не понимая, что теперь делать. Этому не было логичного объяснения, а мистику Чжань упорно не собирался признавать. Свирепый ветер срывал солому с крыши так, что дыры с каждым порывом становились всё больше и больше. Чжань понимал, что оставаться в полуразрушенном здании опасно, но выйти наружу означало попасть в самый разгар разбушевавшейся стихии. Он забился в угол и уцепился за шаткие доски, надеясь пересидеть бурю. Только это оказалось невозможным, с горы, у подножия которой стоял храм, стремительно за несколько секунд сошла сель. Грязевой поток из воды, песка и камней смял ветхое строение, превратив его в щепки и понёс вниз по склону, сметая на своём пути всё живое. Деревья, вырванные с корнями тоже несло потоком. Сяо Чжань не знал, что когда он от резкого удара потерял сознание, одно из таких деревьев, застрявшее в выступе скалы, спасло ему жизнь. Его тело потоком прибилось к стволу и зацепилось в ветвях. Чжань остался недалеко от озера, не скатился вниз, не разбился и не захлебнулся в мутном потоке. А через несколько часов после бури его нашла спасательная бригада, которую вызвал старик. Он сразу понял, что настырный постоялец всё-таки отправился в горы, несмотря на предостережение.