***
Шумно. Людей слишком много, от этого у Жана начинает болеть голова. Ко всему прочему кто-то надушился настолько сильно, словно вылил на себя ведро одеколона перед выходом. Чувствительный к запахам нос темноволосого отказывался принимать такую реальность. Выпускной вечер — самое важное событие в жизни каждого студента, ведь это знаменует об окончании мучений, сессий, да и в принципе нервотрепки, с которой Жан бегал из кабинета в кабинет к преподавателю, чтобы последний поставил оценку. Это тяжелое время, и сейчас Моро наконец осознаёт это. Теперь ничего не будет как раньше — ни тренировок, ни матчей, ни общежития и даже никакого Джереми Нокса. Последнее давило нещадно, особенно в районе сердца, отдавая лёгким покалыванием. Последние года в компании «Троянцев» были замечательными, они приняли Жана в свою семью и никогда в своей жизни не позволяли насмехаться над ним. Первое время темноволосый пытался привыкнуть к дружелюбной рабочей атмосфере на поле, а когда окончательно свыкся, то где-то в душе щелкнуло. Капитан команды никогда не оставлял француза без внимания, в какой-то степени опекал новичка до последнего. Моро спихивал это на ответственность, а не на заботу, однако быстро привык. Прикосновения поначалу были подобны току, Джереми и сам это понимал, поэтому двигался в сближении медленно, неторопливо, от этого в районе груди приятно теплело. Всматриваясь в лица, Жан первым делом заметил Альварес, мирно покачивающейся влево-вправо, рядом с Лайлой. Обе держали по стакану пунша, наполовину опустошенного, пока рядом шныряли другое игроки команды «Троянцев». Только потом Жан перестал различать людей, потому что кроме знакомых, были и новые лица, ведь выпускной вечер не у него одного. Было сложно ориентироваться среди толпы, однако Моро неплохо справился с этой задачей, вынырнув возле темноволосой Альварес. — Людей тьма, — произносит девушка и поворачивает голову в сторону Жана с улыбкой на лице. — Выглядишь как спелая ягодка! Естественно, девушка сама и постаралась над этим образом француза. Перед тем, как пройти в зал вечеринки, девушка завела парня в отдельную комнату — как раз в ней другие выпускники прихорашивались. Пахло лаком для волос, дезодорантом и потом, словно люди пробыли здесь не меньше полутора суток. Пришлось тогда задерживать дыхание и отдавать себя на съедение Альварес. Девушка выглядела серьёзно, она то и дело, что хваталась за кисточки с тенями из своей сумки, а потом за лак для волос, непонятые Жану спреи, под конец дернула его за рукав и завязала не шее бабочку, удачно сворованную у незнакомого паренька по правую сторону. Когда же девушка наконец закончила, ахнула восхищенно, похлопала француза по плечу и скрылась за дверью, оставляя юношу ошарашенно хлопать глазами. Жан никогда еще не чувствовал себя красивым, раны прошлого все еще не затягивались, однако жить в компании «Троянцев» было приятно. Жан перестал чувствовать себя непосильной ношей, занозой в заднице или третьим человеком, хотя вытатуированная цифра на скуле напоминала о кошмаре в «Вороньем гнезде» каждый раз при походе в душ. — Сама его таким красивым сделала и сама же восхищается, ну ты даёшь — хохочет Лайла, даже не поведя в сторону Жана. Наверное, она предпочла избегать зрительного контакта и слепо поверила фразе подруги, по совместительству соседки. — Тут капитан проходил пять минут назад, всё о тебе расспрашивал. Герой-любовник. — И куда он пошел? — Моро и не заметил как его голос сорвался на полуслове, но повторил с более твердой интонацией. — В центре зала, — еле сдерживая смех говорит Альварес, и Жан не обращает внимание на перешёптывания, когда ускоренным шагом приближается к центру вечеринки. Длинные шлейфы от дамских платьев, отплясывающих по кругу бросаются в глаза. Динамичная музыка заставляет всех в центре зала дрыгаться слишком вульгарно, что Жан тяжело выдыхает. Почему-то он почувствовал стыд за незнакомых людей, поэтому шел дальше в танцующую толпу, выискивая блондинистую макушку капитана. Первым Моро замечает вратаря из команды «Троянцев», он отплясывал, делая волны собственными бёдрами, а вторым глазу пал сам капитан — Джереми Нокс. Затаив дыхание, Жан тихо наблюдал за тем, как блондин очень странно имитировал танцы. Он ходил по кругу, его шаги были длинными, отрывистыми, колени поднимал ближе к груди, люди столпились вокруг них двоих и заливались смехом, повторяя движения. Свет мелькал на теле Нокса, на его лице, шевелюре, но тем не менее Жан всё это любил — эти странные танцы, непонятные движения и блестящие глаза, которые сейчас заметили француза в толпе. — Жан! — орет Джереми и мчится к высокому юноше, хватаясь за запястье. — Танцевать идём! Хотелось отказать, уйти из этой толпы незнакомцев, глазеющих на них, но тем не менее Жан пошёл следом. Опыта в танцах у него не было, как и опыта стоять в центре веселящейся толпы, где тебя не избивают. Нокс в это время дрыгался как и прежде, не сводя взгляда с француза, который непонимающе смотрел, стоя на месте. — Ну же, давай, — вопит Джереми из-за громкой песни, а сам хватается за чужую шею. Тепло от рук блондина расплывается по телу, в то время как Нокс приближается, соприкасаясь своим телом с темноволосым юношей. Жан растерялся, когда встретился с чужими глазами, однако машинально положил ладони на талию, прижимая к себе. Казалось, мир остановился, потому что Джереми смотрел пристально, не отлипая от тела напротив. Его глаза блестели, переливались от желтых, красных и фиолетовых огоньков света. И это Жан тоже любил — неожиданную тактильность со стороны блондина. Они медленно шатались из стороны в сторону, даже не замечая, что такт песни куда быстрее. Сейчас никого не существовало, кроме них самих. Даже когда француз наклонился и медленно накрыл чужие губы, отчего Джереми вздрогнул. Толпа не обращала на них никакого внимания, им это было на руку — они обнимались, нежно целовались и не отходили от друг друга весь вечер. Это их выпускной. День, когда они, наконец, по-настоящему счастливы рядом с друг другом.Танцуй до упаду!
24 января 2023 г. в 23:24
Учебный год подходит к концу, об этом напоминает приятный ветерок и солнечный свет, который слепит Жана, пока он раздраженно топал по пути к университету. Мимо пробегали хорошенькие студентки, таковыми их считала Альварес, шедшая рядом с французом. Она увязалась за ним ещё в общежитии, сказала, что Жан выглядит «непрезентабельно» и добавила, что приведёт его в вид ягодки. Обычно темноволосый бы огрызнулся, намекнул, что это пустая трата времени и сил, но в глубине души понимал, что это последний его день.
Весь учебный год Моро много думал: начиная от экси и заканчивая своим будущим. Спорт — всё, что он умел, однако чем дальше шел, тем больше увлечений находил. Например, ему нравилось обучать французскому Джереми, тот беспрекословно выполнял все задания в свободное от тренировок и учёбы время. Жану нравилось наблюдать за серьёзным выражением лица Нокса, когда он старательно пытался вспомнить французское слово, которое забыл в потоке мыслей. С какой заинтересованностью блондин болтал на недавно изученном языке, хоть и ошибаясь, но это, очевидно, не резало слух Жану, потому что он слушал не так внимательно, как хотелось бы. Но Джереми этого было достаточно.
— Ты выглядишь обычно, — заявляет Альварес, получая раздражённый взгляд Жана. — Ну правда! Будто ты не на выпускной идёшь, а прогуливаешься мимо. Это совсем не дело.
Девушка же выглядела ярко: небольшие губы казались огромными за счёт красной помады, выходящей за контур. Она по пути поправляла свои кудри, то и дело отбрасывая их назад. Высокие каблуки, платье до колена, Жан не привык видеть её настолько готовой к любому конфузу.
— Я и прогуливаюсь мимо. Загляну, проведаю обстановку и уйду.
— Ну ты серьезно что ли, — огорчённо шепчет себе под нос Альварес. — Ты должен выглядеть просто секси, понял? Если не для себя, так ради Джера, нет? Ты хоть видел как он прихорашивался утром и ради кого?
Он видел, хоть и мельком. Блондинистая макушка бегала из стороны в сторону: сначала к костюму, затем в ванную комнату, просиживая там все время, затем к зеркалу в коридорчике, потом вновь к костюму. При всём этом Нокс выглядел взволнованно, даже не обращал внимания на Жана, открыто пялившегося на него. «И славно», — ввёл в заключение Моро с улыбкой.