Тед и вечерние беседы с костюмом

      У грешников еще никогда не было столько поводов почесать языками, но на этот раз все предпочли молчать. Даже Феликс, которого наконец сняли с позорного столба и который отлеживался в самом темном углу Паба. Впрочем, к чему слова. Любой, взглянувший в избитое лицо, исполнялся ужаса. Любой, встретившийся с остекленевшим серым взглядом, моментально трезвел. Буйные присмирели, тихие сильнее поджали хвосты.       Теперь их двое. Пинстрайп и Бо. И вот уже не шибко хочется подвергать нападкам мелкую, после того, что произошло. И что продолжало происходить на ежедневных тренировках, во время которых толпа набивалась в погреб и неистово дрожала в темноте.       - Вверх! Молодец! Теперь вкруговую, шесть! Восемь! Десять! – доносился сверху громогласный голос, и ему вторили синхронные горящие столбы и шары, вспыхивающие то тут, то там. – Отставь руку назад, так не отлетишь! Одной! Теперь двумя! Теперь медленно зажимай в кольцо!       Тед не смог присутствовать на обучении – не вынес грохота и вспышек. Даже защитный купол не помог – спустя десять минут паника победила и погнала в Приход. Из окна кухни тоже можно понаблюдать за световым шоу. Все так же ярко, но более безопасно. В свой собственный дом демоны вряд ли станут бить.       - Мертвая петля!       Вспышка, а затем – страшный треск поваленного дерева. Ничего, все восстановится.       Несомненно, Бо умница, все схватывает на лету. Беспокоит только интенсивность занятий. Больше недели без выходных, с раннего утра и до поздней ночи. Тед часто задумывался, целесообразно ли так мучить ребенка, но каждый раз упорно напоминал себе, что демоны – это не люди, и им нужно активнее тренировать силу и выносливость. Кажется, именно так Пинстрайп и говорил, когда карандашиком план расчерчивал. Появилось желание вмешаться? Ну уж нет. Пусть сам направляет демоническое начало, как считает нужным. Бразды воспитания теперь в его руках. А пастор позаботится о вещах более приземленного толка.       Ироничное выражение, надо бы записать.       Он не выбирал этого, но опять выпал из жизни семьи. Или остальные выпали, а его забыли зацепить. События вновь разъединили два непохожих мира.       Рука нащупывает ночник. Вторая небрежно сдергивает одеяло.       Начало одиннадцатого, а их до сих пор нет дома.       Пастор укладывается на свою половину кровати и с грустью смотрит перед собой. Место рядом остается нетронутым. Холодное, идеально ровное, без единой складки. А еще темное. Пинстрайп давно поменял лампочку, но ей пока что не для кого гореть. Ее не зажигают, равно как и не хлопают дверцами шкафа, не скрипят половицами. И не заводят бесед. Тишина да тени – вот и вся колыбельная на ночь.       День за днем как заточенный механизм, отбывает каждый час наедине с гнетущим ничем.       Но все же не так, как раньше! Это не отдаление, не ссора, это в первую очередь необходимо ребенку, и…       Их не хватает. Его не хватает, говори прямо. Тоска возрастает с каждым днем. В пустую обезличенную комнату не придет покой, пока в ней нет хозяина. А он ушел делать важное дело и забрал с собой даже свой запах, от которого до сих пор дрожали колени.       В коридоре остались лежать не распакованные тюки из прачечной. Бессонница наступала, как коварный зверь, поэтому Тед встал и молча побрел разбирать чистое белье. Рубашки отдельно, пиджаки отдельно, брюки отдельно. Опять топит себя в монотонной работе.       Спустя пять минут со дна тюка в руки попала полосатая шляпа. Пастор осмотрел ее. Аж поблескивает при свете ночника, настолько чистая. Хэппи сильно постарался придать ей первозданный вид. Потому что демон не так чтобы часто отправлял шляпы стирать. Не чаще костюмов или носков.       Внезапная мысль зажгла щеки. Короткий взгляд на соседнюю подушку, и вот рука сама натянула на нее котелок. А еще чуть погодя Тед сложил на Пинстрайпову половину весь его уличный комплект и прикрыл покрывалом. Отодвинулся и уставился на то, что сделал.       Почти похоже, а если еще и свет выключить, создастся ощущение, что демон тут.       - Господи, чем я занимаюсь. Дожили. Совсем спятил, старина Тед, - усмешка, обращенная к полкам. Пастор принялся складывать стопки с одеждой. – Не с кем поговорить, совсем не с кем. Ну, что ты на это скажешь?       «Пинстрайп» ожидаемо воздержался от комментариев.       - Осуждаешь? Нет, а с кем, прости? С прислужниками? Так много ли они понимают? Лишь команды и требования. Принеси-подай. А больше тут и нет никого.       Тед быстро со всем расправился и торопливо залез под одеяло.       - Ты здесь живешь не одну тысячу лет. Как ты справлялся с одиночеством? Сомневаюсь, что с Пабом можно вести осмысленные беседы.       И на этот раз – тишина.       - Тоже не расскажешь? Ах, да, мы же разные, и с проблемами справляемся тоже по-разному. Одни и те же методы работают не на всех. Помню, знаю. Мы говорили об этом неделю назад. А теперь ты даже меня не слышишь. На такой-то высоте и за раскатами – не мудрено.       Еще пара минут прошли в тупом молчании.       - А, может, это для тебя даже не было проблемой, - пастор придвинулся поближе к условной середине кровати. – Вот и сказать нечего. Как для меня – сны. У тебя что ни сон, то кошмар. Кстати, два дня назад я перенял эстафету, да. Поэтому мне приходится на ночь заваривать пустырник. А ты готовил лаванду. Видишь, даже в этом отличаемся. Любимые сорта чая мы тоже недавно обсуждали, но мне хочется снова доказать тебе, что черный с молоком по-своему хорош. Да, я люблю повторяться. И об этом мы говорили. Ты еще счел меня чудаком, хотя сам чудак не меньший.       Странным образом спектакль начинал увлекать. Первое оцепенение прошло, и Тед расхрабрился.       - Как ваши дела там, наверху? У Бо все получается? Если да, то я безумно рад. Если нет – не жури ее сверх меры. Сам говорил – люди созданы с возможностью ошибаться. То есть… ты меня понял. Она не человек уже, но тем не менее. Отец терпеливый, отец понимающий. В этом вся соль родительства, - рука поправила одеяло на собеседнике. – Жаль, я не смог, смоги хотя бы ты.       Нет, об этом нельзя. Пастор втянул воздух резче обычного.       - Так пахнет… Все хотел спросить за парфюм. Он изменился. Раньше ты пах по-другому, чем-то цветочным, что ли. Или это отдушка Хэппи? А, может, это смесь запахов? Прости, я не большой знаток сердцевин и шлейфов. Тут и угадать сложно, вдруг это так хвоя ложится на крокусы? О Боги мои, зачем я сейчас это делаю, - Тед перевернулся на спину и накрыл глаза локтем. – Прошу, не осуждай меня.       К счастью, костюм все еще не осуждал ни капли. Впрочем, и живой Пинстрайп вряд ли стал бы. Наоборот, показал бы флакон и описал состав духов. В конце концов, это же не запрещено - знать, чем пахнет твой партнер.       Все так изменилось. Можно задавать практически любые вопросы без риска получить нож в глазницу.       - Я хотел бы… хотел бы завтра снова сходить с корзинкой куда-нибудь. Перенесешь меня в лесок на том берегу у подножья Писсварда? Он выглядит очень успокаивающе. Заприметил его еще с момента последней прогулки. Мы так давно не собирались вместе. Я так давно тебя не видел, - к горлу подкатил неожиданный ком, и Тед запнулся. Эмоции заклокотали новой волной. - Я забыл, когда мы последний раз пересекались. Даже с утра. Я встаю, а вас уже нет.       Тед умолчал о том, как пару раз слышал во сне возню в коридоре и хлопок входной двери.       - Неужели ты не можешь дать ей отдохнуть хотя бы денек? Нет, я ни в коем случае не вмешиваюсь в твои графики, но Бо не единственная, кому ты нужен. Нет, не так, еще неправильно поймешь. Арх, да понимай, как хочешь, мне все равно! – пастор неожиданно для себя подскочил в положение сидя и нахмурился. – Как хочешь, так и понимай. Мне плохо здесь одному, без вас обоих. А приблизиться не могу, из-за молний и грохота.       Как будто бы соглашаясь с Тедом, комнату озарила вспышка.       - Ты прекрасно знаешь, эти твои штучки еще с прошлых стычек… когда мы не могли себе позволить общаться по душам. Почти как при жизни, когда атаки с дирижаблей и самолетов, и когда все взрывалось вокруг, и каждый друг другу враг. Я же дитя войны, помнишь? Такой, очень страшной войны. Мне не хотелось о ней вспоминать, но ты, любопытный, все расспрашивал, как гибнет человечество, потому что кучка людей не смогла найти компромисс.       Прошло время, прежде чем Тед устал изливать душу. Он выключил ночник и улегся поудобнее.       - Видишь, во что ты меня превратил. Лежу здесь, общаюсь с пустотой. Я, наверное, совсем глупый, привык засыпать под разговоры. И с тобой тут, рядом, - мужчина пополз на Пинстрайпову половину и улегся прямо на костюм, отчаянно зевая. – Приучил к себе, а теперь издеваешься. Здесь холодно одному. Ну же, самодовольный полосатый черт, приди и погрей меня. Я здесь и никуда не убегаю.       …Прогнулся матрас. Кто-то попытался влезть и неосторожно зацепил Тедову руку. Тед всхрапнул и приоткрыл глаза.       Прямо над ним нависла тень, темнее черноты в спальне, с плывущими очертаниями. В этой тени, будто подвешенные, плавали два горящих камушка. Не слепит, но приятного мало.       - Что это значит?       Пастор приподнялся на руках и начал шарить под собой. Спустя секунды три перестал, отскочил в сторону и ущипнул себя за ногу. А потом поднял голову. По лицу, искореженному страхом, можно было предположить, будто он увидал покойника.       - Ох, пресвятая Мария, спаси мою грешную душу…       - Не понял?       - Ох, мамочки… - ладони прикрыли бледное лицо. – Живой, как есть.       - А какой я еще должен быть? – тень слезла и выпрямилась во весь рост, нависая.       - В-вечность, летает! Ожил и летает! Что теперь будет, что будет…       - Да объяснись наконец! – уже крайне удивленная хрипотца.       - Бойся своих желаний, - пробормотал в потемках испуганный Тед, подползая к тени с опаской и неловко ее касаясь. – Как настоящий, - тут же отдернул руку, и снова провел ею, выше, до того места, где должна была быть талия. Глаза все еще глядели прямо на замершие янтарные точки. – Что я сотворил. Совсем как он, звучишь, движешься, не отличить.       - Совсем как кто? – наконец пространство всколыхнул мягкий свет ночника.       Картина маслом: ошарашенный Пинстрайп стоял, наклонившись над кроватью, и глядел на то, как заспанный Тед гладил его по боку и нес откровенную чушь. Сказать, что происходящее озадачивало – не сказать ничего.       - Ты пьян, что ли? – огни перед лицом заморгали часто-часто. – И почему это мои парадные вещи разбросаны? – демон с шелестом поднял с пола рубашку. Но тут же выронил, ибо пришлось ловить уже пастора, который стремглав выкарабкался на него и стиснул изо всех сил. – Тед? Вечность, тише, тише.       - Вернулся, - каким-то не своим голосом перебил его тот и уткнулся носом в шею. - Наконец-то я застал тебя.       Пинстрайп ответно обхватил человека. Растерянный, он не сразу нашелся, что ответить.       - Все хорошо?       - Нет. Нет, у меня не все хорошо, - спустя секунду Тед добавил: - Было. Но теперь я в порядке, потому что ты здесь. Добро пожаловать домой.       - М-м-м, - Пинстрайп присел на краешек кровати. – Так вот ты какое – возвращение домой, а не в Приход. Мне нравится. Так ты меня ждал?       - Ждал. Я соскучился. Сильно. Я очень сильно соскучился.       Эти слова казались неподъемными еще полторы недели назад, но сейчас их хватило смелости произнести прямо в черное лицо. Пинстрайп умостил Теда на коленях и мягко провел по бледной выступающей скуле.       - Я тоже, мой мальчик. Я тоже соскучился по тебе.       Они незамедлительно поцеловались; Тед без лишнего страха притиснулся поплотнее и закрыл глаза. Раз уж сказал, что скучал, нужно показать, как. Да и как стабилизация, способ срабатывал на ура. Все тревоги вмиг улетали прочь. И мысли. В конце концов это и вправду приятно – целоваться, вообще ни о чем не думая.       Запах вернулся и защекотал ноздри знакомой терпкостью.       Вскоре уставший демон приглашающе похлопал по кровати. Оба полезли досыпать остаток ночи. Тед не взбрыкнулся, когда чужие руки обхватили его поперек талии и притянули спиной к теплому телу.       - И все-таки, как это понимать? Твои молитвы и бредни о летающем костюме… И мои вещи на полу. Есть что-то, о чем я должен знать?       Тед смущенно поерзал, крепко стиснутый без шансов на отстранение.       - Расскажу, только если не поднимешь на смех.       - И не собирался насмехаться. Ты напугал меня.       - Прости, не хотел. Просто порядочно устал от тоски и решил состряпать себе собеседника из того, что было под рукой.       Короткая пауза, во время которой пастор все пытался расслышать в тишине смешок или презрительное хмыканье, но, к своему облегчению, не услышал ни того, ни другого.       - Надо же. Весьма. И о чем же вы болтали с постиранной версией меня? Если это не секрет, конечно.       - Обо всем, о чем болтали бы с тобой.       - А если конкретней?       - О погоде за окошком.       - Ну Тедди…       - Пожалуйста, - Тед вцепился в руки, обнимающие его за талию. - Я и так чувствую себя максимально неловко и уязвимо, и мне ужасно стыдно.       - Вот это ты действительно зря сейчас, - ответил демон. – Если хочешь знать, я не злюсь, наоборот, я приятно удивлен, что кто-то так жаждет общения со мной. Удивлен и польщен.       - Правда? Ну, что ж, здорово, - выдохнул расслабленно пастор. – Я рад.       - Чувствую. Вокруг витает такая сладость, будто сюда ангелы спустились, - в подтверждение своих слов Пинстрайп незамедлительно зарылся носом в Тедов затылок. – О-о-о да. Приятно.       - Ты голоден?       - Да, но усталость сильнее. Больше не буду. Ну, разве что последний раз, - и бледную шею вновь опалило горячее дыхание. – Вот так. Трудно устоять.       - Слушай, а можно, я сегодня засну лицом к тебе?       Демон без лишних разговоров разжал руки и позволил Теду перевернуться.       - Ты удивляешь все больше.       - Ф-ф-ф, - взволнованно фыркнул тот в ответ и, бегло окинув взглядом Пинстрайпа, положил руку ему на плечо. – Не делай вид, что тебе не нравится, тебе же нравится.       - О-хо-хо, вот как ты заговорил, – Пинстрайп звучно чмокнул бледную переносицу. – Но мне, наверное, пора бы перестать удивляться. Ты уже давно не та монашка-недотрога.       - Ты тоже не тот злобный инфернальный комок, - прогудело ему в грудь. – Спокойной ночи, хороших снов.       - И тебе, радость моя, - демон задумчиво зажевал нижнюю губу. После всех откровений, после того, как бездонные угольные глаза прижгли сердце, хотелось натурально съесть мальчишку, не то что зацеловать. Однако, если его съесть, кто же тогда будет так искренне скучать по старому демону? Решив все-таки воздержаться от необдуманных решений, Пинстрайп натянул повыше одеяло и укрыл Теда с головой.       - Милый, - тихий шепот, - может, мне завтра остаться дома?       Милый не ответил. Значит, идея неплохая. Конечно, приятно, когда тебя ждут с таким трепетом, но право непринужденных бесед лучше оставить за живым созданием, а не за ворохом подогнанных по фигуре тряпок. Вдруг они однажды ответят, и как тогда быть? Ну уж нет.       Все самое смелое лучше услышать собственными ушами.