Пациент

Помнил. Все помнил той ночью. А если бы рассказал тут же мне захотели стереть память, или меня самого в много страдальческом крике. Душили и душили слышал и представлял. Глазам не верю. Глаза нужны чтобы "нас" смертью пугали. Не зря же такая простоя игра как жмурки, не выдумка. Смерть есть и действительно пускает пузыри как символ быстротечности и постоянного круговорота "животных". Вот – вы бы назвали себя рыбой? - Я нет. Вот и вы можете утверждать что смерть существует. – Оговорка? — Нет, просто легче мыслить когда два голоса в голове и он иногда и помогает, но чаще сбивает если ты расплачиваешься в супермаркете и ты вместо: "...яблоко." говоришь: «...пачка презервативов, пожалуйста...» Я не спал. Мои глаза были вылупленными рыбьими инкрустированными медальонами не удачи. Как это понял? Думаете врачи врут? Думаете, в фильмах правда, а просто так глотаю таблетки и слушаю врачей? Сентиментальность. Первое, что приходит на ум. Открывается дверь, сквозняк и в этой секунде замираю, слезы катятся сами собой, скорее кто-то их выкручивает старой колодкой как из колодца в мочевом пузыре, а есть Сукеа со своими перспективами псевдо врача-хирурга. Я не плохой врач. Правда. Еще ни кто не жаловался. Меня трясет всего, сердце трясется как бешеное и меня не трогают. Если бы был шанс, хотел бы выжить. Вернее мое тело хотело, но, все варианты казались беспроигрышными если я не буду двигаться и попытаюсь заснуть. Монстры же... Они же не едят детей когда они спят. Выдумки - Сказки какие-то. Лиса съела колобка потому что он не закрыл глаза. Вот и я буду спать. Сладких снов - кто бы ты не был. Дорогой, монстр. Сам пожру тебя в своих снах. ***       Открываю глаза, и меня шарахает тут же как рыба об лёд. Моё состояние очень даже бодрое и динамичное. Хоть и знаю как мне будет уже в обед тяжело просто думать. И буду по рыбьим канонам: Нажива. Первое, что приходит на ум. Вставать с постели оказалось сложно, болят пальцы ног и сильно до крови ушиблены фаланги и перебиты ногти. Видимо бежал и бежал. Смеюсь: — ...это – Того стояло. Иду к генштальт-терапевту Обито. — Здравствуйте. — Здравствуйте. — Как ваше самочувствие. Хотелось ответить апатично: «Замечательно» Но сейчас во мне столько эмоций! — ХА-ХА. Замечательно. Ясным взглядом я робко неловко улыбаюсь, приходя к скромности и неловкой улыбки. Затихаю. Стараюсь не смотреть, сильно смущает одобрительная улыбка. Говорит Обито: «Замечательно!» записывает в блокнотик. — Можете идти. — Вы разве не спросите нет ли у меня жалоб? Обито. Какаши увидел некую заминку. Удивление в улыбки и суженых зрачках, как медленно это переходит в холодность взглядом вниз, на мои побитые ноги. С кровоточащими ногтевыми пластинами. Улыбается лучезарно: — Нет. Какаши видел. Все видел: Заминку в речи. Смотрел именно в ноги. Он знает, все знает что не надо Какаши знать! По сути, что я видел. Ни чего. Надо бежать и далеко. На сколько это возможно. За себя становится от ажиотажа на столько страшно как в смерти. Что истерически бежит, по коридору. «Хочу спастись» Спрятаться потом. Переждать. Сейчас мне надо хоть что-то сделать. Какаши понимает как не может справиться со своими раздирающими эмоциями, хлещущими самыми серьезными опасениями. Почти расслабленно и спокойностью приближается к чужой палате. Он не хочет чтобы кто-то тоже умирал. - Он спасёт Гая. Они обязаны вместе выбраться. — Гай. Ни кого нет в палате, не обращая даже внимание на надпись – «Не беспокоить». Стоит медбрат Асума возле кровати и сворачивает постельное белье. Голый матрасник. Потухший взгляд от чего медбрат морщится и Какаши тоже чувствует: Пахнет розами и лимоном. В ушах заложило. Ночью такое случается когда смерть, хочет похитить глаза Какаши, он жмурится и звон в ушах проходит вместе с бешеным сердцебиением – панической атаки. Медбрат не видит Какаши, не обращает внимание. Железное ведерко возле его ног, тяжелое и практически достает до бортов. Плещется волнами в сказке золотой рыбки. Проливается когда в очередной раз, медбрат выжимает губку в ведерко с алой водой вытирая матрасник и протирая, щедро мочит перила. - Как, стирая улики. Асума, сам, – ходячая улика. Ускользающая, тоже жертва – рыба перед рыбаком. — Где Гай. — ноги трясутся, мочевой пузырь щекочет неприятно, переполняется, он подходит сжимая кулаки, — Куда вы дели, Гая? - Оглох! В ушах снова закладывает. Не контролируемо рябеет. Не обращает внимание на реакцию служащего. — Что вы сделали с Гаем. Вы убили его. Убийца. Убийцы! — Отпусти, не трогай меня. – Выпустился. Выпустился, тот – не нормальный! Вы все здесь выпуститесь! Хватают за подмышки и зажимают рот. Мычит в руку, вырывается. Ведерко с водой выливается и вода из алого, разливается грязным серым пятном. Не кончаемо льется. Заполоняя пространство. — Что происходит. Главврач вошел, вся суматоха приутихла. Какаши стоит. Лежит на грязном мокром полу медбрат новичок с испугом переглядывается. Как в чем-то сам провинился очень черным деле. Обито сам едва смиряет холодным взглядом медбрата, оставляя на потом отсчитывание. Смотрит на Какаши, прижимающийся к главврачу. — Вы не видите. Кровь! Он убийца. — Какаши. Гладит от одной щеки, поправляя прядь запутанных белых волос, свисающие на глаза. На что Какаши концентрируется и смотрит напугано перевозбуждено: — Да? — Посмотри, пожалуйста, что ты наделал. Поворачивая голову сам специально на человека валяющегося в большой луже, и испуганно смотрит на Глав врача. - Будто от этого зависит жизнь. Какаши стоит. Ошарашенно пялится на мужчину и не понимает. Только что был. Асума. Робко цепляясь за халат главврача и отворачиваясь как ребенок. Зарываясь в халат и уставши смыкает глаза вдыхая сладость кожи: — Но...я видел. Его...как подменили... — Какаши. Посмотри. Разве ты не видишь. Это не Асума. Что я говорил? — Я, вас понял. — Какаши-и, что я говорил. Ну же, скажи? Неловко смотрит в сторону и уже ребячески через переходящий энтузиазм улыбаясь. Переступая через себя под напором, Генштальт-терапевта: — Не слушать, Асуму. Не говорить с ним. Потому что, его – нет. — Замечательно. Правда? — Какаши боится Обито в этот момент, он уже видит как тот мысленно помечает галочку в своем блокноте, где ведёт дневник о самочувствии, дорогого – пациента. На этой веселой ноте, ласковой улыбке, Обито ведет Какаши в палату. Ласково шепчет, поправляет волосы за ухо и смотрит в глаза генштальт-терапевту: — Правильно. Его нет. Как в награду, за ответ – обнимает. Крепко уже и не надеясь выдавить слезы с душей. Они загнаны в диком лесу. Распоряжаясь самим – изучая и оставаясь напуганным зверем сбитым с окружения. Среды обитания. Чувств.