Я буду в порядке завтра

       Тот, который нормальный — говорили они.        Холодный даже со своей командой, ужас — шептались они.        Ведёт себя как мудак, ещё и не старается дотянуться до уровня своих напарников — осуждали они.        Народ вокруг него постоянно был недоволен, потому что всем так не нравятся на вид бесчувственные люди. Их невозможно прочитать, как открытую книгу, ими нельзя манипулировать, их нельзя переделать и подмять под себя. Ведь проще жить, когда есть те, кто будет тебя беспрекословно слушаться. А если в окружении будут такие язвительные и проницательные индивиды с сарказмом через каждое слово, то держать планку будет труднее. И пока они считают, что все попытки поставить таких на место, оказываются неудачными, реальность просто скрывается за маской безразличия на невозмутимых лицах.        Аарон принимал всё на свой счёт слишком близко, чем ему хотелось бы. Он грубил и высказывал едкое мнение, но не срывался. Его мало кто видел, когда парень позволял спустить самого себя с цепи, давая волю эмоциям. Кажется, только братья, и то этого было недостаточно, чтобы понять, что к чему. Ники зашёл случайно и увидел, как Аарон поддаётся тревоге, отдавая себя в её холодные ладони, однако говорить на этот счёт не решался. А Эндрю предполагал с самого начала, следил за изменением выражения на лице близнеца, чтобы получше узнать, что с ним происходит. Один раз ему удалось это застать, но с того момента Миньярд стал осторожнее. И больше никто не видел, как он срывает с себя язвительную маску. Так должно продолжаться, потому что никто в команде не сможет его понять. И осознание этого всё сильнее давило на истерзанную душу парня.        Обычно Аарон уходил максимально далеко, как только мог, и уединялся в самом тихом закоулке. Это происходит где-то раз в неделю, иногда чаще, если дни выдавались тяжёлыми. Он сдерживал себя при всех, но чувствовал, как разрывает плоть изнутри. И, оставаясь с самим собой, выпускал всё через агрессию и самовредительство. Ему нужен был перерыв, чтобы казаться всем остальным мразью, и для этого прекрасно подходили и пустая раздевалка ночью, когда Кевин с Нилом уже давно ушли, и его рабочий стол с конспектами в отсутствии соседей по комнате, и одинокие кабинки в уборной «Райских сумерек», ведь его задержку могут спокойно покрыть причиной того, что он слегка перебрал.       Оставаясь в тишине и уединении, Аарон прокручивал в мыслях весь произошедший с ним в последнее время негатив, чтобы вызвать хотя бы какие-нибудь эмоции. Чаще всего это была агрессия, смешанная с комом в горле и предательскими слезами. Он знал, как жалко выглядел в такие моменты, однако без этого чаша бы давно переполнилась, и эмоции бы лились через край. А перспектива сорваться перед журналистами или во время тренировки его не радовала. Миньярд казался безумцем, но это ему помогало. Намного легче себя контролировать, когда понимаешь, что в любой момент, в любую ночь, ты можешь выпустить пар. И эта мысль на самом деле не давала опустить руки, когда каждое утро парень чувствовал себя паршиво. Он и думать не мог, что когда-либо будет глушить мысли физической болью, ведь «мазохизм для слабых и тех, кому больше не к чему прибегнуть».        Однако даже сейчас, сидя за столом и уткнувшись лицом вниз, Аарон убеждался в своей безнадёжности. Он с силой сжимал пряди светлых волос цепкими пальцами и сквозь стиснутые зубы что-то невнятно бормотал. Слёзы, катящиеся по щекам, заливали собой лежащий перед ним черновик, но Миньярд давал себе волю. Вместе со слезами выходили все негативные эмоции, и уже утром он сможет посмотреть на команду привычным холодным взглядом, полным презрения.        Аарон ненавидел себя за то, что он не может найти другого выхода. За то, что продолжает себя корить за доставшуюся ему судьбу. За то, что, блять, не собирается прекращать это самовредительство, не видя смысла. И просто за своё постоянное одиночество, с которым ничего нельзя сделать.        Эта неделя выдалась в самом деле трудной. Вернее, даже почти две недели. Миньярд поверить не мог, что продержался целых тринадцать дней, однако ничего хорошее не длится долго. Чёртов Джостен, чёртова сложная учёба и чёртовы тренировки. На последнем матче его было готово вывернуть наизнанку даже с учётом, что он практически ничего не съел до этого. Кевин не упустил возможности заметить, как снизился уровень игры Аарона, и обидно поддел сразу после входа в раздевалку. Уставший от всего этого, Миньярд был готов врезать ему прямо в тот же момент, однако тело протестовало. Тогда победа не ощущалась чем-то приятным, и, кажется, это напряжение передалось и всем остальным. В тот вечер практически никто не радовался, а Ваймак безуспешно пытался понять, что со всеми происходит. Перемены в настроении Аарона никто не заметил, потому что кислые мины были у каждого, и это чуток успокоило бушующие нервы, готовые сдать в любую секунду. Пока он сидел в автобусе в самом дальнем ряду, в одиночестве, Лисы не видели, как тряслись его руки и как с каждым судорожным вдохом дыхание сбивалось всё сильнее.        Аарон не знал, сколько сейчас времени, однако предполагал, что уже перевалило за третий час. Все монстры, кроме него, естественно, уехали в Колумбию, заодно прихватив с собой старшекурсников, чтобы отпраздновать ту победу, над которой никто не порадовался сразу. Кажется, Ники хотел в этот раз напоить Нила, а Эндрю лишь спокойно пообещал оторвать ему руки. Остальные были рады наладить общение, и только один Аарон остался. Он аргументировал это уроками и плохим самочувствием, и практически все клюнули на поникший вид защитника. К слову, это бы объяснило его сегодняшнюю реакцию — точнее, её отсутствие — на победу и плохую игру на поле. И только Эндрю кинул на него взгляд, выражающий немой вопрос. Заметив это, насторожился и Нил, однако Аарон многозначительно кивнул, отказываясь от возможной помощи, и быстро скрылся в комнате. Ему удалось перестать оборачиваться на каждый шорох только спустя час после их отъезда.        А теперь он ненавидел себя снова. Снова, снова, снова. Ему всё это жутко надоело, хотелось забить на экси и уехать далеко-далеко, но Аарон просто не мог. Эндрю найдёт близнеца, куда бы не ступила его нога и в скольки километрах отсюда он бы не оказался, а затем, конечно, вытрясет все ответы на этот резкий побег. Но и советоваться с ним не вариант. Сказать по правде, Миньярд попросту трусил, хоть и не хотел признаваться самому себе. Оказаться в незнакомом месте в тихом одиночестве — идея, которая его совсем не устраивала. Поэтому он пообещал закончить учёбу и только тогда отправиться по течению жизни, потому что экси является единственным, что у него осталось помимо уроков и братьев. Конечно, у кого-то нет и этого, жаловаться рано, однако это не то, что Аарону нужно сейчас.        В голову постепенно начинали лезть тревожные мысли, голос где-то из задворок сознания нашёптывал ужасные вещи, не дающие Миньярду покоя который месяц. Тогда он понял, что это только начало, и оттого сильнее сжал в ладонях собственные волосы. Но, кажется, тело и мозг работали не в ладах друг с другом. Заглушить нарастающую головную боль не получалось, от напряжения только сильнее начинали саднить полумесяцы от ногтей на запястьях. Что-то подсказывало, что игнорировать истерику столько дней было ошибкой, и от осознания этого факта Аарон сильнее поддавался панике. Не получалось успокоиться, как раньше, что-то было не так.        — Нет, нет, не надо, — в мгновение Миньярд вспомнил побои матери и сильнее склонил голову, стараясь сжаться до минимальных размеров.        Дышать стало проблематично, но Аарон игнорировал это и до ярких пятен перед глазами жмурился, чтобы отогнать картины давно заживших ран, оставленных ему Тильдой. Пальцы дрожали и судорожно хватались за пряди снова и снова, но отогнать нахлынувшее чувство страха не получалось. Так не может продолжаться, он должен взять себя в руки и успокоиться. Должен, иначе кто-то может узнать о его слабости. Должен, иначе он точно похоронит своё будущее и заодно себя. Должен, должен, должен.       Дверная ручка за спиной громко скрипнула, заставляя напуганного резким звуком Аарона обернуться на звук. Он не слышал шагов или поворота ключа в замочной скважине. Просто не мог, отвлечённый мрачными мыслями.        — Чёрт, — одними губами произнёс Миньярд, потому что сил на громкие слова не хватало. Его глаза цвета янтаря истерично бегали от настенных часов до двери и обратно. Слишком рано, они не могли прийти, всего лишь четыре часа утра, они не могли...        — Аарон?        Знакомый голос ввёл его в ступор, однако это состояние тут же сменилось гневом и паникой. Вместе они давали слишком эмоциональный эффект, однако контролировать себя он уже не мог. Только прикусил щёку изнутри и вместо волос сжал ногтями запястье, впиваясь до крови в старые, почти зажившие раны.       На пороге стоял никто иной как Кевин Дэй, не пьяный в зюзю, а, кажется, вполне в адеквате. Стоял и не мог отвести глаз от представшей ему картины. Его рука так и застыла в воздухе, и Аарон мог лишь гадать, что он хотел сделать.       — Что ты...        Миньярд не дал ему договорить, невольно разорвав цепь самоконтроля и оставив от неё лишь напоминание, выжженное на краю затуманенного сознания.        — Заткнись, пошёл к чёрту!        Аарон, успокойся, это Кевин. Это человек из твоей команды, он тоже Лис, как и ты. Он не сделает тебе ничего плохого, поверь. Не срывайся на него, он ни в чём не виноват.       Однако Аарон не мог успокоиться, даже когда здравый смысл подсказывал ему, что нужно делать. Он не помнил, как у него в руке оказались ножницы, зато почувствовал холод металла и мимолётную боль от лезвия. Либо она тут же прошла, либо Миньярд перестал обращать на неё внимание, устремив глаза на непрошенного гостя.        Кевин не шевелился, только иногда оборачивался на пару секунд, будто надеясь, что кто-то материализуется из воздуха и поможет ему в этой ситуации. Однако минуты шли, никто не приходил. Очевидно, они были в комнате вдвоём.       Наконец, отойдя от первичного шока, Дэй в примирительном жесте поднял ладони и медленно шагнул на полметра вперёд, будто боясь напугать дикого зверька. И Аарон в действительности был похож на маленькое животное, буквально оленёнок с большими заплаканными глазами в свете автомобильных фар. Попытку Миньярд не оценил, сжав обе руки сильнее, одну с ножницами, а другой — впиваясь ногтями в ладонь.        — Тихо, это я, Кевин. Успокойся. Аарон, — настойчиво позвал он после полуминутной паузы, отчего парень вздрогнул и сморгнул выступившие перед глазами слёзы. Взгляд его скользнул к руке, сжимающей лезвие раскрытых ножниц, и на выступившие струи крови. Он ёбаный психопат, просто полный придурок, раз позволяет себе такое. — Посмотри на меня.        Аарон послушно поднял взор и встретился с холодом зелёных глаз. Сейчас они были похожи на два изумруда в колье богатой девицы девятнадцатого века. Такие же яркие и блестящие, словно настоящие драгоценные камни. Пока он отвлёкся, Кевин сделал ещё два шага. Реакции не последовало.       Это дало Дэю зелёный свет. Он также осторожно подошёл к столу, видя напряжение и страх во взгляде напротив, а также замечая то, как начинают сильнее дрожать его руки. Аарону нужно успокоиться, но он не может. И это пугает его до чёртиков. И это заставляет усомниться в своей адекватности. И это вводит в состояние паники сильнее.        Аарон резко, до головной боли, бьющей в венах, замотал головой, когда Кевин потянул к нему руку в попытке отобрать режущий предмет. Парень шумно сглотнул, когда изумрудные глаза оказались совсем рядом, и это вынудило его сжаться в скрипучем кресле сильнее. Не в силах выдержать этот напор, Миньярд отвёл взгляд, но его почти сразу же призвали к обратному.        — Посмотри на меня, Аарон, — попросил Кевин снова, и, кажется, его голос тоже начал ломаться от нервов. Миньярд послушался. — Всё нормально, слышишь? Успокойся и отдай мне ножницы, быстро.       Он хочет помочь, просто позволь ему сделать это. Кевин не такой кретин, каким ты его считаешь, дай ему себя спасти. Дай ему вытащить себя из этого болота — твердил голос в голове. Но Аарон не мог совладать с собой, не мог дать ему помочь, как бы сильно не хотел этого сам.        — Не надо, — вместо согласия прошептал он, пока силуэт перед его глазами начинал размываться от пелены слёз снова. Снова, снова, снова.       — Тише, тише, Аарон, всё хорошо, — его голос был тихим, низким и сейчас слегка надломленным, дрожащим на некоторых согласных. Он был похож на спасательный круг в открытом океане, за который следует хвататься и не отпускать ни за что в жизни. Такой же успокаивающий, дающий надежду.        Дэй медленно протянул руку к чужому запястью и коснулся лишь кончиками пальцев, но и на это действие тело Аарона реагировало слишком бурно в порыве негативных эмоций. Он снова сжался, прерывисто дыша, уже на грани истерики, но не напряг пальцы. Металл не впился в его кожу сильнее, и это радовало не менее напуганного и не знающего, что нужно делать в такой ситуации, Кевина.        — Вот так, хорошо, — прошептал Дэй, на пробу прикоснувшись вновь, теперь перехватывая запястье и невесомо сжимая пальцы кольцом, не давая и шанса вырваться в случае чего. — А теперь отдай ножницы, не заставляй меня делать тебе больно.       От упоминания боли Аарона тут же прошибло, тело сотряслось вновь, а ладонь резко обожгло холодным металлом. Кевин тихо выругался и прикусил язык, однако в это мгновение ножницы упали на пол с глухим звоном. Сам Миньярд смотрел на раскрытую ладонь и порез, проходящий от основания мизинца до большого пальца. Кровь стекала по руке, и Дэй мог поклясться, что слышал, как её капанье отдавалось в ушах громким эхом.       Только спустя пару секунд после произошедшего Кевин смог выдохнуть с облегчением, теперь уже без страха приблизившись к Аарону вплотную. Того до сих пор трясло, как брошенную на мороз облезлую шавку, а губы, сухие и обкусанные, беззвучно шевелились. Дэй не слышал слов, попросту не мог, однако предполагал, что он корит себя. За что — парень не знал, но ничего хорошего явно не произошло, раз это довело защитника до такого состояния.        — Аарон, чёрт возьми, что это было?! — Кевин требовательно впился пальцами в его подбородок и развернул красное от слёз лицо к себе, однако тут же об этом пожалел. Страх пропал, теперь, после истерики, он выглядел апатично и потеряно. Дэй его никогда не видел таким. И, если бы мог, стёр бы это из воспоминаний навсегда.        — Не надо, — в который раз повторил Миньярд, но пытаться вырываться не стал. Казалось, будто его тело растеряло все силы и теперь являлось пустой оболочкой для костей и мышц. — Ты не сможешь ничего сделать. Прошу, уйди. Я буду в порядке завтра. Я приду на тренировку. Так всегда бывает, это нормально.       — Это ненормально, вбей это себе в свою придурошную бошку! — Кевин не стал повышать голос, только присел на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне, по-прежнему не выпуская его руки из своей, и притянул ближе. Теперь он чувствовал всё ещё прерывистое дыхание Миньярда, буквально слышал, как грохотал его пульс с бешеной скоростью, и видел наполненные слезами глаза. Он не позволял влаге стечь по щекам, потому что кто-то есть рядом. А показывать слабость на людях нельзя. — Давно это у тебя?        Аарон не хотел отвечать. А что ему сказать? Я не могу контролировать свои эмоции, поэтому раз в неделю срываюсь на самого себя, пытаясь найти выход? Или, ещё лучше, я псих, не способный заглушить агрессию, отчего прибегаю к самовредительству?        — Давно? — грубо повторил Кевин, но не сжал его истерзанное запястье и не ударил. Только тогда Миньярд услышал то, что ранее скрывалось за страхом в его голосе, — это было наивное волнение. Желание помочь уставшему от жизни зверьку без усыпления. Такое же напрасное и глупое.        — Да, — прохрипел в ответ Аарон и не узнал собственный голос.        — Конкретнее?        — Я не помню, несколько месяцев, может, полгода.       Губы Кевина сжались в тонкую линию, но он не стал никак комментировать этот факт. Также, как и не сказал ни слова о красно-фиолетовых полумесяцах на его запястьях, видневшихся из-под задравшихся рукавов. Только аккуратно взял его ладонь в свою и начал медленно, почти усыпляюще поглаживать кожу большим пальцем. Первое, что подумал в эту секунду Аарон, — тепло. От него исходило тепло, которого Миньярду так не хватало. К нему никто не прикасался кроме Кейтлин, с которой они расстались уже довольно давно. И сейчас чувствовать, что другой человек трогает его не чтобы ударить, было непривычно.        — Я могу тебе помочь? — аккуратно спросил Дэй, поднимая глаза с яркой раны, выделяющейся красным на его ладони, и смотря на Аарона с таким чувством, какое было ему незнакомо. Беспокойство. Приятное и отвратное одновременно.       Миньярда отпускало медленно, но уже сейчас у него появилась возможность трезво мыслить. Он не отдёргивал руку, наслаждаясь медленными поглаживаниями, и только глядел куда-то сквозь Кевина вдаль безучастным взором. Его голову занимали тысячи мыслей сразу, и боль, стучащая по вискам, стала ощутимее.       — Зачем ты пришёл? — проигнорировав вопрос, поинтересовался Аарон.       — Ты сказал, что плохо себя чувствовал. А я винил себя в том, что указал тебе на это после матча. Ты выглядел.. потерянно. Эндрю тоже не хотел тебя оставлять одного. И поэтому я приехал.       — Тебе не стоило, — также тихо ответил Миньярд, и его плечи передёрнуло от недавнего напряжения.       — А если бы ты что-то с собой сделал?        Аарон знал, что не сделал бы. Это была лишь защитная реакция на нежданного гостя. Однако вместо того, чтобы уверить в этом Кевина, он только мотнул головой и прошептал:       — И что?        — Всмысле «и что»? Не делай из себя идиота, ты нужен нам.        — Нам, — эхом повторил парень, прикрывая глаза от усталости. У него совсем не было сил язвить в ответ, хотелось отключиться и проспать двенадцать часов. Но тем не менее он не позволял себе оставить Дэя одного. — То есть, тебе?       — То есть, нам всем. Не поверишь, даже Джостену.       — Почему ты волновался?        Казалось, этот вопрос поставил Кевина в тупик. Он отвёл глаза, однако Аарон тут же вернул себе возможность смотреть в эти прекрасные зелёные омуты и беспрерывно тонуть. Липкая тёплая кровь осталась невесомыми следами на щеке Дэя, когда свободной ладонью Миньярд коснулся скулы и вынудил посмотреть на него. И теперь растерянным выглядел именно Кевин.        — Я не знаю, что я чувствую. Просто желание быть рядом с тобой. Это пройдёт, но пока позволь мне помочь тебе.. с этим, — неуверенно произнёс Дэй, ища в глазах напротив поддержки. Но они не выражали ничего.        — Себе помоги, я справлюсь сам, — Аарон знал, что это ложь, и в глубине души надеялся, что Кевина не оскорбят его грубые слова. И надежды не пропали зря.        — Не справишься. Я просто буду рядом, так легче, хорошо?        После недолгого ступора парень продолжил медленные поглаживания, стараясь не разрывать зрительного контакта. Однако он не мог себя сдержать и изредка поглядывал на кровавую полосу на чужой ладони, отчего сердце начинало стучать быстрее от новой волны беспокойства.       — Идём, нужно обработать порез, а потом ты отдохнёшь. Утром расскажешь, что с тобой происходит, — Кевин всё ещё не решался поднять голос выше громкого шёпота, боясь разрушить доверие, выстроившееся между ним и Миньярдом шёлковой нитью паутины.       Наконец отведя глаза и высвободив чужую руку из своей, Дэй поднялся с корточек, однако Аарон оставался сидеть на своём месте неподвижно. Он глядел на Кевина непонятливо, как ребёнок обычно глядит на новую, неизвестную ему вещицу.       — Я сказал, идём.        — Так-то я никуда не соглашался идти.       — А я не спрашивал твоего мнения, поднимай задницу. Ты же сам медик, должен понимать, каковы могут быть последствия, — Дэй подал защитнику руку, однако тот без помощи встал со стула, что сопроводил его уход тихим скрипом, и покачнулся на дрожащих ногах.       Аарон прикрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти, контролируя дыхание. Поддаться ещё одному приступу истерики на виду у Кевина было нельзя. И эти барьеры в виде запретов превращались в золотую клетку, захлопнувшуюся за его спиной. Ему вновь показалось, что он остался совсем один в пучине собственных проблем, в этой бесконечной пустоте, затягивающей в состояние отчаяния с каждой секундой всё сильнее. Предаваться панике нельзя, ни в коем случае, ведь он не сможет перехватить контроль так легко, как раньше. Нельзя, нельзя, нельзя.       — Дыши, Аарон, — требовательно проговорил Кевин, положив ладонь на основание шеи парня сзади и потянув ближе к себе. Теперь он чувствовал чужое тело и исходящее от него тепло, Миньярд буквально прижимался к нему боком, и это создавало иллюзию безопасности. — Я рядом.       Вместо ответа Аарон сделал судорожный глубокий вдох и постарался уже спокойнее выдохнуть, хватаясь за чёрную футболку нападающего. Ему и правда становилось легче, когда кто-то был рядом, но это было настолько непривычно, что начинали по-новой трястись руки. Раньше Миньярд справлялся сам, однако теперь, когда понял, что переживать стресс в чужом присутствии легче, не мог собрать мысли в кучу.       На осознание того, что он в комнате не один и Дэй пообещал быть рядом с ним в эту ночь, понадобилось минуты три. После, когда дыхание Аарона выровнялось, а сердце перестало стучать быстрее отбойного молотка, Кевин повёл его к гостиной. Миньярд даже не сопротивлялся, позволяя управлять собой, как тряпичной куклой. Ноги казались ватными, совершенно не способными удержать его вес, однако присутствие Дэя и его рука на шее помогали совладать с собой.       У Аарона совсем вылетел из головы тот отрывок, когда его усадили на диван, а уже через пару минут его ладони начали трогать чьи-то тёплые пальцы. Кевин лишь один раз бросил взгляд на парня, выразительно подняв бровь и изобразив на лице немой вопрос, и почти сразу принялся за работу. Он сидел рядом с ним на мягкой поверхности и аккуратно прикасался смоченной в перекиси ваткой к ране, постепенно стирая подтёки крови, расплывшиеся по всей руке. А Аарон только шипел и жмурил глаза, не в силах осознать ситуацию трезво. Единственное, что он понимал максимально чётко, — то, что тишина давила на уши сильнее страшных мыслей. Было слышно только сбитое дыхание Дэя и то, как он тихо ругается себе под нос на французском. Но этого было мало.       — Не молчи, скажи хоть что-то, — прошептал Миньярд сквозь стоящий в горле ком, зацепив взгляд на его тёмной макушке. Тот задумчиво промычал в попытке подобрать слова.       — Нил вправду выпил, а Эндрю за ним приглядывал, чтобы он не наговорил лишнего. Именно поэтому сюда приехал я. Не уверен, что у них там произошло, я тогда собирался к выходу, но вроде Ники с Мэттом сцепились с какой-то бухой компанией. Дэн пыталась отогнать наших, когда я уже уходил из «Сумерек».       — А ты почему не пил?       — Не хотелось. Пытался сохранить трезвость мыслей, потому что думал о вчерашнем матче и твоей реакции.       — Не слишком ли часто ты думаешь обо мне? — поинтересовался Аарон, следя взглядом за тем, как парень убирает на близстоящий столик к остальным кусочек ваты и тянется за бинтами. Он молчал, позволял Кевину скрывать порез белой тканью, пока тот размышлял над вопросом с максимально серьёзным видом. Наконец Дэй выдал на выдохе, отметя другие варианты, то, что первое пришло ему в голову:        — Чаще, чем мне бы хотелось. Но это приятно.       Между ними тонкой нитью повисла напряжённая тишина. Аарон не понимал влечения Кевина к нему и ощущение безопасности, разливающееся в собственной груди, стоило ему прикоснуться к ледяным рукам и прошептать банальное «Я рядом». Миньярд никогда не слышал это, сказанное без сарказма, на полном серьёзе. Минимальная поддержка, выраженная в двух коротких словах, согревала что-то замёршее в душе. Что-то, что раньше отвечало за привязанность. Это не бабочки в животе, как описывают девушки при первой влюблённости. Это — вороны, разрывающие грудь, чтобы вырваться наружу. И ничего романтичного в том, что он наслаждается этим, не было.       Кевин не ждал ответа, просто знал, что не получит его. Он просто наблюдал, как меняется выражение лица Аарона, как он смешно хмурит брови, сводя их вместе, и как его губы постепенно перестают дрожать. Даже закончив с перевязкой, парень не ушёл. Не хотел оставлять Миньярда наедине с собой, потому что сам нуждался в чьём-то присутствии. И потому, закрепив бинт и отложив оставшийся на тот же столик, безмолвно взял его за запястье. Пульс восстановился до нормы, глаза уже не бегали так лихорадочно, как минут пять назад, и это не могло не радовать.       — Если ты хочешь, чтобы я ушёл, я уйду. Но я бы этого не хотел, — начал Дэй неуверенно, а Аарон только удивлённо вскинул брови. Он никогда не видел Кевина в таком состоянии, потому что тот не любил говорить о чувствах. А сейчас, переступая через самого себя, парень выглядел растерянным и просто смотрел своим зелёными глупыми глазами прямо в душу Миньярда, не позволяя отвести взор.       — Останься.       Эта обычная просьба стала для обоих бальзамом на все душевные раны. Для Кевина это была надежда, словно он снова ощутил это чувство свободы от «Воронов» и Рико. А для Аарона — билет в будущее, которое всегда было для него размытым пятном в жизни.       Дэй осторожно переплёл их пальцы, придвигаясь ближе, и позволил Миньярду наконец расслабиться. Тиканье настенных часов и глухой стук сердец, бьющихся в унисон, постепенно становились приятным фоном для сна. В тепле Аарона разморило, он перестал вслушиваться в каждый шорох и теперь просто затуманенно глядел на нападающего, ожидая его слов или действий. Однако тот молчал, возобновляя аккуратные поглаживания по прохладной коже большим пальцем. И этот момент стал единственным в жизни Миньярда, который он бы желал запечатлеть в своей памяти навечно и думать о нём каждую свободную секунду.       — Пойдём в спальню, а то ты уже выглядишь как зомби, — тихо предложил Кевин, наклонившись ближе к лицу Аарона. Но тот только отрицательно мотнул головой.       — Я не хочу вставать.       Пока Дэй что-то невнятно бормотал про то, что скоро должны приехать остальные, Миньярд облокотился на него, щекой уткнувшись в плечо, и прикрыл глаза. Их пальцы всё ещё были переплетены, и Аарону оставалось только положить их сложенные ладони на грудь Кевину, чтобы он мог чувствовать стук его сердца. И прежде, чем нападающий начал что-то говорить, как бы невзначай кинул:        — Скажешь кому-нибудь — язык вырву и на шею как украшение повешу.        — Весомый аргумент, — усмехнулся Кевин, но возражать не стал. Ему нравилась эта расслабленная и достаточно близкая поза, нравилось, что Аарон доверился ему, нравилось ощущать его горячее дыхание совсем рядом. Он понимал, что это, возможно, разовая акция, и больше такого случая не может не быть, однако всё равно чувствовал себя счастливым.. счастливым? Отдалённо знакомое ощущение, но всё такое же приятное и сладкое, как мёд. — Аарон?       — М-м? — полусонно промычал Миньярд, не поднимая сомкнутых век.        — Ты позволишь мне быть рядом?        Аарон знал, что в «Воронах» ему запрещалось с кем-либо сближаться. Очевидно, он хотел понять, что чувствует сейчас, когда голос внутри нашёптывал о желании быть в близких отношениях с кем-то, тем более — с парнем. И Миньярд впервые хотел кому-то помочь, дать совет и просто быть рядом, когда он будет выбирать правильный путь. И, будучи таким же одиноким, каким считал и Кевина, Аарон согласился.        — Хорошо.        Кевин тепло улыбнулся. И это была не та улыбка, которую видели камеры и журналисты. Это — яркое солнце в мрачный день, пусть в уголках губ и скопилась глубокая грусть. Она была искренней, такой, которую Аарон никогда не видел. И этот факт выбил его из колеи на пару секунд.       Вышел из ступора Миньярд только тогда, когда его, положив вторую руку на талию, придвинули ближе и позволили лечь на Дэя, как на подушку. Аарон был уязвим в такой позе, не смог бы дать отпор, если бы в этом была необходимость, однако сейчас его это не волновало. Он только теснее прижался к тёплому телу и попытался уснуть, пока есть возможность. Ему не пришлось врать о том, что вставать совершенно не хотелось, потому что это бы вынудило его оторваться от Кевина на какое-то время. Но, кажется, сам Дэй был вовсе не против.       Дыхание Миньярда стало глубже и реже, Кевин следил за каждым вздохом, срывающимся с губ с тихим сопением, и он неожиданно понял, что и сам устал как собака. Стараясь не совершать лишних движений, парень примкнул щекой к светлой макушке и размеренно зашептал в волосы что-то на французском, так нежно, как никогда ранее. В основном это были строчки его любимых песен, успокаивающих и максимально расслабляющих, однако, перед тем, как провалиться в сон окончательно, он выдал:       — Nous irons bien demain, je promets.       Кевин правда верил в эти слова, потому что не бросал обещаний на ветер. И теперь, глядя на подрагивающие ресницы и приоткрытые губы, убеждался в этом ещё сильнее. Аарон был для него кем-то, кто был на него безумно похож, пусть остальные твердят, что это не так, и кто всегда мог его понять. Может быть, именно поэтому Дэй впустил его в своё сердце наравне с экси, даже чуть выше. Или просто он остался единственным, кто когда-то не оттолкнул его и разглядел за фальшивой улыбкой тоску. Даже проницательный Эндрю и его дружок остались в стороне, потому что не до конца разобрались, что значили эти затравленные взгляды в перерывах на тренировках. И только Аарон выслушивал каждое слово, сорвавшееся с бледных губ, и оставался с ним, пока этого требовала ситуация.        А сейчас помощь нужна была именно Миньярду, и Кевин бы прошёл мимо, если бы не совесть и какое-то ощущение беспокойства за него. Видеть, как на последнем матче блеск окончательно пропал из его глаз, было невыносимо. И как же Дэй ошибается, если думает, что такие чувства проходят быстро. Они будут становиться сильнее с каждым днём, а вскоре перерастут в то, что люди именуют любовью. Так это, кажется, называется? Когда человек ради другого готов отказаться от всего, лишь бы он обрёл счастье? — мог лишь гадать Кевин, не в силах найти ответ на такой простой вопрос.       Однако сейчас это было неважно. Важно то, что Аарон сопит под боком, не расцепляя их пальцы даже во сне. Важно, что пока с ним всё в норме, и Кевин не позволит ситуации выйти из-под контроля, как в эту ночь. Теперь поводок в его руках, по крайней мере, пока Миньярд согласен передать все полномочия Дэю. Это казалось высшей степенью доверия, которой Кевин был недостоин, но он пообещал себе, что всеми силами постарается заслужить её. И у него обязательно получится.        Утром, когда остальные вернутся из Колумбии, Кевина разбудит скрип двери и громкие шаги Ники, вошедшего и тут же остановившегося на пороге. Дэй поймёт, кто это, даже не разлепив глаз, однако, чтобы объясниться, ему всё-таки придётся это сделать. Парень одним взглядом заставит Хэммика замолчать, многозначительно кивая на ещё спящего Аарона, а затем на перевязанную ладонь. Так и не разобравшись в ситуации, Ники уйдёт, оставляя парней наедине. Он и представить себе не сможет, что произошло этой ночью и чем это закончилось. Но Миньярд с Кевином будут помнить всё отлично, и им предстоит тяжёлый разговор, касаемый прошлого Аарона и причины таких истерик, а также путей выхода из, казалось бы, замкнутого круга. Но это уже совсем другая история.