Все за одного

«Рождество — семейный праздник! Рождество — это волшебство и радость! Рождество — это пора чудес и новых возможностей! Рождество —…» «Хрень это ваше Рождество» — раздраженно подумал Му Цин, прежде чем выключить задолбавшую по самое не могу рекламу. Без света телевизора в квартире стало еще мрачнее. Свет уличных гирлянд, льющийся из окна, едва ли мог рассеять воцарившуюся темноту. В почти пустой квартире не было ни елки, ни украшений, ни особенной рождественской атмосферы. Только старый потрепанный диван отвратительного коричневого цвета, не менее старый телевизор с периодическими помехами да простая кухонька. Полноценной кухней назвать пространство 3×3 язык не поворачивался. Мечта минималиста блин. Му Цин, тихо матерясь на затекшие конечности, встал с дивана. Тот в свою очередь очень жалобно скрипнул. Раздраженно закатив глаза, парень прошествовал на кухню, в уме пытаясь просчитать стоимость нового нормального дивана. Честное слово, эта ошибка мебельной индустрии скрипит громче, чем спина студента после написания курсовой за день до сдачи. С надеждой этот самый студент заглянул в холодильник. Серая махина своего хозяина могла порадовать разве что костлявой мышкой, которая предпочла повешение голодной смерти, и заплесневевшим сыром. Му Цин взглядом оценил состояние сыра. — Почти дор блю… — скептически подвел итог и с тяжелым вздохом закрыл холодильник. Придется радовать улицу своим постным лицом. «Ничего, потерпит.» Градусник показывал гордые -20, а окно дополняло картину снегопадом. Как же Му Цин обожает Рождество. *** Магазин был забит до отказа. Люди суматошно скупали продукты, необходимые для праздничного стола, украшения, алкоголь, подарки. Дети выпрашивали у мам еще одну игрушку, мужья выпрашивали у жен еще одну бутылочку, мамы и жены выпрашивали у Бога скорейшего окончания этих пыток и минуту спокойствия. Му Цин упрашивал очередь двигаться быстрее черт возьми, потому что он не вывозит. В руках он держал хлеб, колбасу из докторов и бутылку ликера, потому что соблазн встретить Рождество в зюзю был сильнее здравого смысла. «Выпивать в одиночку это алкоголизм», — услужливо подсказал ему смысл и смылся, потому что сегодня чертово Рождество и кто его осудит. В любом случае продавщица, только глянув на набор, посмотрела на него со смиренной обреченность и пониманием. Даже без вопросов дала обычный пакет, а не вырвиглазное тематическое нечто. 5 звезд за обслуживание и глубокое уважение. Наконец-то выйдя на свежий воздух, Му Цин облегченно выдохнул и слегка устало оглянулся. Обычно тихая и неприметная улица сейчас была украшена чуть ли не сотней гирлянд, везде висели золотые и серебряные дождики и звезды, запах хвои плотно окутывал улицу, смешиваясь с запахом морозной свежести. Снег блестел и кружился, оседая на теплых шапках и волосах. Где-то сбоку громко смеялась компания друзей, на вид его сверстники. Атмосфера праздника должна была навевать радость и предвкушение, но Му Цин чувствовал только тоску и глухое раздражение. Он тоже мог бы праздновать в компании друзей, смеяться над упавшими в сугроб и ругаться на то, что ему кинули снег за шиворот. Мог бы наигранно недовольно напялить тот самый уродливый рождественский свитер и спорить до посинения, что его свитер наименее уродливый. Мог бы на спор выпить такое количество алкоголя, что совесть и стыд утонут (и плевать, что он поклялся не повторять подобный опыт). Мог бы. Да вот только он здесь, в Германии, учится в одном из лучших вузов. А его близкие далеко-далеко в Китае. Что толку от этой стипендии, за которую он с таким трудом боролся, если ее не хватило даже на самый дешевый билет. Му Цин раздраженно тряхнул головой, прогоняя подобные мысли. Да, он не отметит Рождество со своими придурками, зато выспится наконец. Или посмотрит тот отстойный сериал, который ему Се Лянь посоветовал. Уэнсдей вроде?.. Найти окно его квартиры с улицы было несложно. Это было единственное окно, не похожее на сон шизофреника. Однако что-то незначительное заставляло Му Цина приглядеться повнимательнее. В глубине темноты за стеклом было какое-то слабое свечение. Как будто включенный телевизор. «Так, я не настолько старый, чтобы забыть, что я выключил телевизор и закрыл двери. Не настолько же?..» — размышлял парень, настороженно поднимаясь на лестничную площадку перед дверью. Ключ в замке двигаться отказался, что говорило только о том, что дверь открыта. Му Цин прищурил глаза и подозрительно уставился на дверную ручку. Ручка признаков жизни не подавала, значит не глюки. Перехватил пакет поудобнее, чтобы в случае опасности треснуть злоумышленника хлебом, колбасой и бутылкой ликера по голове. Немного подумав, Му Цин вытащил ликер. Не хватало еще убить кого, да и бутылочка обошлась ему в круглую сумму. Хозяин квартиры открыл несчастную дверь. *** — Му Цин! Метлу тебе в задницу, ты че дерешься?! — Че дерусь?! Ты буквально ворвался ко мне в квартиру, еще и выскочил из-за угла, как черт из табакерки! Держи лед выше, придурок! — Да уж… сюрприз получился так себе… — Не расстраивайся, гэгэ. С этими идиотами другого исхода и не могло быть. — Сань Лан… — Да ладно, Се-сюн, ты же знаешь, что их даже могила не изменит. Да, братец? — Как и тебя. — Грубо… Что ж. Му Цин ожидал что угодно, но не это. Сейчас на маленьком диване, в кресле и на полу расположились люди, которых он не рассчитывал увидеть лицом к лицу еще минимум год. А сейчас они здесь. Фэн Синь недовольно стреляет глазами в проклятый пакет и прижимает сильнее лед к голове. Атакованный в порыве муциновской паники гость от неожиданности грохнулся на пол, больно ударяясь затылком. Рядом с ним как курица-наседка крутится Пэй Мин, регулярно спрашивая о самочувствии и периодически поглаживая во всех смыслах больную голову любимого. Рядом расположились обеспокоенный Се Лянь и обнимающий его с издевательской улыбкой Хуа Чен. В кресле сидел Ши Уду, обреченно разглядывая этот цирк. В ногах у него разлегся только успокоившийся после приступа смеха Ши Цинсюань, уже заранее обмотанный мишурой и с оленьими рогами на голове. Где-то на кухне кухоньке Лин Вэнь пыталась привести Хэ Сюаня в сознание после того, как он увидел холодильник. Му Цин не мог подавить ту бурю эмоций, которую испытывал сейчас. Его близкие люди здесь. Шутят и смеются, возмущаются и спорят. Прямо в его квартире в более чем 7000 км от места, где должны были находиться. — Ох, я так и знал, что ты опять наплевательски отнесешься к украшениям… — Се Лянь оглянулся и укоризненно покачал головой, — Хорошо, что я догадался взять немного с собой, а то совсем никакого праздничного духа. — он воодушевленно улыбнулся и рывком вытащил пакет, лежащий между ним и Фэн Синем. Чья-то дурная голова пострадала во второй раз. — Пф… опять твой приторный ликер, нормального алкоголя совсем нет… — ворчала Лин Вэнь, накидывая теплое пальто. — Я в магазин, что надо взять? Сейчас, глядя как одноглазый засранец поддерживает своего возлюбленного, пока тот безуспешно пытается ровно повесить теплую желтую гирлянду (потому что Му Цина раздражают яркие разноцветные огоньки, от которых рябит в глазах) и постоянно отвлекается на чужие руки на талии и теплые слова; как спорят братья Ши, потому что Цинсюань хочет помочь своему парню на кухне, но может случайно поджечь чайник; как ворчит Фэн Синь, пытаясь с помощью Пэя напялить на себя стремный зеленый свитер с танцующим оленем (у Му Цина есть точно такой же красный), будучи в положении лежа; чувствуя невероятные запахи нормальной еды, доносящиеся со стороны кухоньки, и слыша звон открытой бутылки брюта, Му Цин чувствовал себя невероятно правильно. Словно он там, где должен быть. С теми, с кем должен быть. Это было счастье. Сейчас они все стояли вокруг маленького стола, вынесенного в гостиную. Квартиру украшала мишура и гирлянды, с люстры свисал прошлогодний самодельный дождик из фольги, на каждом были рождественские свитера, на голове у некоторых еще и дополнения в виде красных шапок и оленьих рогов. Ши Цинсюань ожидаемо обмотал себя и Хэ Сюаня маленькой гирляндой на батарейках, тот выглядел смирившимся. Столик бы накрыт традиционной китайской едой, по которой Му Цин так соскучился. В руках уже были бокалы и стаканы. «В одиночестве пьют алкоголики, а в компании — счастливые люди, да?» — С Рождеством! Звон стекла и смех ознаменовали начало нового дня.