Сложная фигура

За окном смеркалось. Все доступные к обсуждению в обществе третьего человека темы уже были обсуждены, и молчание начало тяготить. И не только молчание. Неисчезающий немой укор в карих глазах заставил поморщиться. — Это будет очень важная встреча, — как можно мягче сказал он вслух, в третий раз за последний час. — Так надо. Тяжкий ответный вздох по силе мог поспорить с ураганом «Катрина». — Да, я знаю, что тебе это не нравится. Стой спокойно, и больно не будет. Немой укор сменился не менее немой обидой. — О, я пошутил. Конечно, нашел, чем пугать. И кого. Карл Элайас устало прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Наблюдать за происходящим было довольно утомительно, но если процесс не контролировать, он может плохо закончиться для всех троих участников... — Твою ж мать! Элайас вздрогнул и открыл глаза. Ну да, для всех троих: для Энтони, Бергмана и почти законченного костюма благородного стального цвета. — Я же сказал — стой спокойно, — повторил он и заработал уже откровенно гневный взгляд. Опять немой, потому что Энтони никогда не позволял себе выражать такие бурные эмоции по отношению к своему боссу вслух. А вот по отношению к неожиданностям во время примерки, между тем, вполне позволял. Элайас все-таки закончил мысль: — Мистер Бергман обладает волшебной способностью не колоть клиентов булавками, но только тех, кто не шевелится. Это был второй совместный визит к Бергману. Если снятие мерок Энтони еще вынес в одиночку, то на примерки его пришлось сопровождать, по очень настоятельной просьбе портного. Нет, разумеется, Энтони не отказывался от повторного посещения салона, но красноречивое выражение его лица и грустный голос Бергмана в трубке телефона убедили Элайаса в большой вероятности провала этой операции, если ее пустить на самотек. — У мистера... — Портной в очередной раз попытался наладить контакт с клиентом. По обыкновению, имени своего Энтони ему не назвал ни при первом визите, ни сейчас, и многоточие на несколько секунд повисло в воздухе, однако Бергман не сдавался: — У мистера сложная фигура... эээ... тяжелоатлета. — Он обрисовал в воздухе руками с зажатыми в пальцах булавками нечто неопределенное, но весьма интригующее. — То, что на бумаге выглядит хорошо, на человеке с такими особенностями фигуры может сидеть совсем не так, как задумывалось. И за одну примерку все не исправишь... Простите. За лицом Энтони теперь наблюдать было даже интересно. Гамма чувств, от «да пошел ты» через «Господи, пошли мне сил» к принятию и смирению, в итоге выразилась в поднятых к небу глазах мученика и внезапно спокойном голосе, привычно напоминающем мурчание большого кота: — Не страшно. Работайте. Видимо, сложнонарисованные в воздухе очертания сошли за комплимент. Портной, явно воодушевленный и успокоенный обманчиво мягким тоном, начал подавать команды: «поднимите руку», «не эту», «распрямите плечи», «опустите руку», и даже «я сказал, распрямитесь!» Как ни странно, но вместо раздражения на лице Энтони проступила полуулыбка — та, которая означала хорошее настроение. Скорее всего, следующий визит станет финальным для этой сложной эпопеи.