рассеивание.

раскладывать на кровати божество — верх удовольствия, которое кэйа вообще способен был ощущать в своей жизни. венти гнётся под его руками, довольно мычит что-то невнятно-одобряющее и горячо выдыхает в чужие губы, когда альберих приближается к его лицу, чтобы урвать поцелуй. скользит ладонями по обманчиво-хрупкому телу, испытывая почти маниакальное удовлетворение от того, насколько архонт чувствительный. это завораживает. венти прикрывает глаза, открывается и доверяется, позволяя делать с собой всё, что альбериху хочется. у мужчины от подобного мелко подрагивают в восхищении кончики пальцев. ему доводилось видеть чужую силу, и во имя всего святого, те, кто считает барбатоса самым слабым из семерых, явно не видели всю его мощь. они были пьяные, весёлые и в крайней степени бездумные, когда отправились гулять ночью по окрестностям монштадта. пиро маг бездны упал на их нетрезвую голову серьёзной проблемой. кэйа чётко помнит, как быстро призвал меч и почти бросился в сторону врага, но был резко остановлен чужой рукой. венти посмотрел на него неожиданно трезвым и улыбающимся взглядом, а потом спокойно попросил, чтобы кэйа использовал один лишь элементарный навык и больше не совался. альберих хотел было возмутиться, но по непонятной причине заткнулся, доверившись. венти натянул стрелу, скапливая на её кончике анемо энергию, и когда капитан по команде ударил по щиту мага крио залпом, в воздухе образовался целый ураган. рассеивание сломало пиро щит за считанные секунды, а ещё через пару мгновений не оставило и следа от выродка бездны. кэйа аж протрезвел, во все глаза смотря на оседающие пеплом в заледеневшую траву остатки того, что когда-то звалось магом, а потом переводя шокированный взгляд на довольного, хихикающего венти. мужчине тогда сорвало тормоза, он сам не понял, как это произошло, но на неожиданный резкий поцелуй бард ему ответил, устраивая ладони на сильных плечах. с того момента их попойки и отношения перешли на новую стадию. и сейчас, скользя пальцами по светящимся татуировкам на коже, чувствуя от них всё ту же анемо энергию, кэйа не удерживается, концентрируя на подушечках крохотную часть крио. венти крупно вздрагивает от смены температуры, не сдерживает гортанный стон, и его сила малость выходит из-под контроля, рассеивая лёд. в воздухе на пару секунд повисают микроскопические снежинки, оседая на горячей коже мурашками. — не делай так, — не открывая глаз шепчет венти на выдохе. — я тебя потом задолбаюсь размораживать. кэйа посмеивается, но с крио больше не балуется. опускается к чужой шее, горячо на неё выдыхая перед тем, как впиться в кожу нежным укусом. юноша под ним судорожно вздыхает, запускает пальцы в тёмные волосы, прижимая ближе, и откидывает голову назад, давая больший доступ к шее. альберих готов заурчать мартовским котом. бог позволяет ему оставлять на себе собственнические метки. бог просит его об этих метках. мужчина чувствует, что находиться в привычных обтягивающих штанах становится просто невыносимо. архонт полностью с ним солидарен. предэкулят уже запачкал шорты изнутри, ткань натирает налитую кровью головку почти болезненно, и венти сбивающимся шёпотом просит альбериха перестать издеваться и избавить его от ужасной участи излиться на одежду. кэйа не то чтобы поклонялся богам когда-либо, но конкретно перед этим готов стоять на коленях хоть всю жизнь, если бирюзовые глаза продолжат смотреть на него таким влажным, умоляющим взглядом. альберих сползает по кровати чуть ниже, цепляет пальцами резинку чужих шорт, стягивая их вниз, и обречённо стонет от осознания сразу двух вещей. во-первых, венти носит не колготки, как мужчина предполагал, а чулки. во-вторых — на нём нет белья. то, какие титанические усилия кэйа прилагает, чтобы не кончить от самого существования этих фактов, достойно как минимум второго глаза бога. архонт облегчённо выдыхает, когда на член перестаёт давить ткань, и поднимает чуть плывущий взгляд на человека. альберих тяжело дышит, проедая его глазами буквально до костей. венти уже хочет окликнуть потерявшего связь с реальностью мужчину, но лишь давится чужим именем и собственным стоном, когда кэйа приподнимает его ногу, не снимая чулка, и слегка прикусывает кожу под коленом, сразу зализывая повреждённую зону, заставляя тонкую светлую ткань чуть потемнеть и намокнуть, а самого юношу выгнуться на простынях до хруста позвонков. восхищение альбериха готово перейти в помешательство. он быстро избавляется от остатков собственных вещей, наконец чувствуя (иронично) свободу. грудь венти часто вздымается, щёки залил румянец, и кэйа бы назвал его очаровательным, если бы не находился в перевозбуждённом состоянии, поэтому краснота чужой кожи для него сейчас воспринимается исключительно как нечто крайне горячее. мужчина опускается между разведённых ног, чувствуя, как безбожно они дрожат, пока крупные ладони стискивают их сильной хваткой. венти пытается что-то сказать, но когда внутренней стороны бедра касаются чужие губы, прокладывая влажную дорожку вверх и замирая ничтожно близко к паху, архонт начинает задыхаться. кэйа издевается над ним так сильно и хорошо, что становится почти до боли плохо. альберих не может оторваться от чужих ног, что кажутся чистым холстом, на котором просто необходимо оставить свой след. под пальцами венти угрожающе трещат простыни, готовые порваться от слишком сильной хватки, когда кэйа втягивает молочную кожу в рот, заставляя капилляры лопнуть от вакуума, а после отпускает, наслаждаясь видом багрового засоса, порочным цветком проявившегося на невинном полотне. венти кажется, что он скоро примет газообразное состояние. он весь — сплошной оголённый нерв, который только тронь, и что-то произойдёт, а кэйа бесстрашно играет на нём целые симфонии. всё, на что хватает архонта — жалобно скулить и бессвязным шёпотом умолять о чём-то, что он сам еле понимает. за три тысячи лет он с кем только не спал, но то, что с ним творит альберих, переходит все границы божественной выдержки. касания неожиданно прекращаются, оставляя после себя иррациональную пустоту, позволяя юноше отчаянно ухватиться за ускользающую реальность. он кое-как открывает глаза, первые секунды видя лишь темноту, а когда зрение проясняется, то венти на мгновение кажется, что он умер. не скрытый повязкой глаз кэйи сияет насыщенным синим цветом, тёмные волосы красиво растрёпаны чужими руками, распухшие губы блестят от слюны. если бы за его спиной неожиданно оказались ангельские крылья, архонт ни капли бы не удивился. хотя альбериху больше пошли бы дьявольские рога. они замирают на несколько секунд, словно поражённые осознанием того, что творят. а потом кэйа молча подносит руку к чужому лицу, и венти, не задумываясь, обхватывает губами его пальцы, не прерывая зрительный контакт. инициатива кажется архонту чем-то до безумия странным, но то, как человек вздрагивает от движения его языка по мозолистым подушечкам пальцев, возносит юношу до селестии в одно мгновение. венти играется совсем недолго, выдержки ни у кого из них уже не осталось, и дразня прикусывает последние фаланги перед тем, как отпустить чужую руку. кэйа вводит в него сразу два, одновременно утягивая архонта в поцелуй, и чувствует, как ещё одно осознание выбивает из его лёгких остатки кислорода. в венти свободно. слишком свободно, и это не метафора его архонтского звания, потому что юноша попросту растянут. настолько, что когда альберих добавляет третий палец, чужие мышцы совсем немного туго обхватывают его. кэйе определённо обязаны выдать второй глаз бога, потому что стойко вытерпеть подобное кажется уже чем-то невозможным. на его вопросительно-восхищённый взгляд венти только краснеет пуще прежнего и отводит глаза. альберих по-доброму усмехается, ещё пару раз двигает пальцами, ища простату, и когда архонт с глухим стоном выгибается на смятых простынях, покидает разгорячённое тело. быстро сплёвывает на свой член, распределяя слюну по стволу и одним толчком заполняя неприятную пустоту внутри юноши. у венти под веками взрываются сверхновые звёзды, вспышками экстаза разносясь по всем нервным окончаниям. кэйа силой воли замирает, давая архонту время привыкнуть, но тот лишь скрещивает ноги на его пояснице, сам вжимаясь сильнее, и альберих отпускает себя, теряя остатки контроля. юноша вцепляется в сильные плечи дрожащими пальцами, жмурится от удовольствия и стонет в голос, ни капли не стесняясь своего удовольствия. кэйа набирает резкий и быстрый темп, пару раз меняет угол, и когда венти подкидывает на простынях от удачного толчка по простате, то забывает обо всём и всех, кроме обманчиво-хрупкого архонта под собой. из бирюзовых глаз по вискам мелкими ручейками текут слёзы перевозбуждения, юноша теряется в пространстве и может лишь загнанно скулить, неосознанно подмахивая бёдрами навстречу. оргазм подступает быстро, венти коротко вскрикивает, крупно трясётся всем телом и тихо хнычет, получая долгожданную разрядку. кэйа догоняет его через пару толчков, многострадальные простыни таки рвутся под сильной хваткой, и мужчине хватает сил только на то, чтобы улечься рядом, а не упасть прямо на пребывающего где-то в нирване архонта. они лежат несколько минут, восстанавливая дыхание и приводя в норму сердцебиение. венти с невероятным усилием поднимает руку, скапливая энергию между пальцев, и вычищает их одним потоком от последствий бурного времяпрепровождения, уничтожая остатки телесных жидкостей рассеиванием. кэйа присвистывает, самую малость жалея, что не обладает анемо стихией. мужчина кривоватыми движениями находит сбившееся где-то в углу кровати одеяло, и накидывает его на них обоих, чувствуя, как венти подползает ближе, укладываясь головой на смуглую грудь. усталость обвивает всё тело, делая его приятно тяжёлым. — слушай, а у тебя всегда лобковые волосы светятся или только от возбуждения? — негромко спрашивает альберих, готовый провалиться в сон в любую секунду. — нет, ещё от радости иногда, — ответно шепчет венти, не открывая глаз, будто это самое обычное дело. кэйа даже приподнимается, удивлённо смотря сначала на умиротворённое лицо, а после аккуратно заглядывая под одеяло. реально светятся. юноша смущённо возится у него под боком, пряча лицо за такими же светящимися косичками, и почти неслышно добавляет: — и от влюблённости порой.. альберих поражённо замирает на пару секунд, а потом расплывается в тёплой улыбке, коротко целуя чужую макушку и со спокойной душой засыпая. о том, что у венти есть и другие светящиеся части, ему ещё только предстоит узнать.