если бы ты знал

      Это точно проёб по жизни. И как мы могли оказаться сейчас здесь? Охваченный ревностью, Биг уже не мог себя контролировать. Видеть то как сближались Кинн и Порш было невыносимо. Это он был всё это время рядом, он защищал его ценной своей собственной жизни, а не этот неотёсанный нахальный парень. Порш никто и всё ещё не укладывается в голове, как кто-то вроде него стал телохранителем.       — А что, господин Кинн не приглашал тебя в сауну? — насмешливо кривит губы Порш. — Ну ничего, в следующий раз я тебя позову.       Это становится последней каплей. Сначала его отстраняют из-за ранения, затем ставят во главе Порша, а теперь это. Взгляд полный ненависти и сердце охваченное злобой. Телохранитель должен держать себя под контролем, не быть заложником чувств и эмоций. Не должен пересекать черту. Господин Кинн только мой! Этот оглушающий крик в голове, отдаётся звоном в ушах и на секунду перед глазами всё плывёт. Биг задерживает дыхание, пока лёгкие не начинает жечь от распирающей боли и резко выдыхает, позволяя чему-то тяжёлому осесть прямо там.       Ночь в доме главной семьи самое прекрасное время. Потому что тихо. Нет беспокойных боссов и беснующих телохранителей, всё словно замирает на несколько часов, погружая дом в тишину.       Пока Порш на задании, с уже поправившимся здоровьем за Кинном присматривает Биг. Хотя бы сейчас думается ему, он может побыть со своим господином, не натыкаясь глазами на бесячую вечно мешающую фигуру Порша.       — Я попросил в баре виски, принеси…       Отстранённо говорит Кинн, даже не смотря в сторону телохранителя. Больно. Очень. Я не какой-то мусор!       Спустя несколько минут ожидания стакан с крепким алкоголем со звонким стуком приземляется на стол.       — Прошу, господин, — кланяется Биг, отходя в сторону.       Глоток за глотком, медленно, но верно Кинн осушает стакан, расслабляясь в кресле. Только он хотел сказать, что Биг может идти, и на сегодня он ему не нужен, как чувствует странную слабость и понимает, что картина перед глазами начинает рябить. Кинн пытается встать, что выходит крайне хреново и, пошатываясь, опирается руками о стол, пытаясь собрать мысли в кучу.       — Господин Кинн, — обеспокоенно отзывается Биг, думая, что, возможно, переборщил со снотворным.       — Ты… — хотел было что-то сказать, но уже не нашёл в себе сил и упал, подхватываемый телохранителем.       Я знаю, что это неправильно, но я так устал. Это вы во всём виноваты и Порш тоже виноват. Это всё из-за вас. И раз вы позволяете себе пересечь черту, я тоже это сделаю. Глаза горят чем-то зловещим, а кровь явно начинает закипать, только не ясно от чего. Да и нет у Бига желания думать об этом. Сейчас только он и Кинн, только его желания. Только его объект обожания.       Биг укладывает Кинна на диван, стоящий по другую сторону от места, где был стол, и медленно проходится взглядом по телу перед ним. Расслабленное и ничем не отягощённое лицо, халат, что так заманчиво открывает вид на грудь, размеренное дыхание. Хочется обладать.       Какие ужасные мысли. И Биг думает, что не должен быть таким. Это не он. Не так всё должно быть. Не позволю ему меня ненавидеть, а может того хуже…       — Лучше умереть, чем пасть в ваших глазах, господин…