Always smoke

Они спят до обеда, Кира лезет все больше под худи Лизы, пролезает пальцами под топ со спины, согреваясь. Ноги сплетены между собой, а колено Медведевой находится между ног другой. Они обе слишком давно так хорошо не спали. На улице пасмурно, тучи заволокли все небо, а на землю падают небольшие капли. Ветер поднимается, стекла дребезжат, а деревья отгибаются ближе к земле. Соседок еще нет, тоже отсыпаются, но не у себя в комнате. Их встреча тоже не скучно прошла. Лиза почти лежит на Кире, упирается ей в шею и сопит. Ей тепло, комфортно, она не хочет просыпаться, но скрипящие половицы рядом ее напрягают. Она открывает глаза, жмурится, перед глазами темно и не только потому, что за окном начинается буря. От Киры приятно пахнет: сигаретами, сладкими ягодными духами и совсем немного алкоголем. Не так сильно, как несло от Кристины вечером. Лиза оборачивается и видит ту, о которой подумала. Она лыбится, но выглядит помятой. Под глазами синяки, волосы спутанные, а белая футболка немного в пыли. Глаза хотя бы уже не такие стеклянные, как были вчера. — Время два дня, голубки, подъем, — Крис внезапно говорит слишком громко, от чего Кира дергается во сне, но тянет к себе ближе Андрющенко. — Закрой свой рот нахуй, — Медведева злая по утрам, особенно тогда, когда она слишком хорошо спит. — Дай еще поспать, мне похуй сколько времени. Она открывает глаза и ей, кажется, плевать от того, как на нее посмотрят в таком положении с Лизой. У них будто не удалось потрахаться и Кира просто уснула во время процесса. Андрющенко начинает нагреваться тут же, смущение идёт пятнами по шее и щеками, и Медведева это замечает, лыбится и немного впивается ногтями в спину. — Заебешь, Кир, тебя там ищут, — Кристина усаживается на кровать рядом с ними, трет глаза, похоже, она тоже хочет еще поспать. — Кто? — Кира не отдаляется, она зарывается носом в волосы Лизы и хочет снова уснуть. — Да девочки какие-то, чет сказать тебе хотят, в душе не ебу, че ты там натворить успела, — Захарова вздыхает. — Нихуя не помню. — Обиделись, что я ушла, забей хуй, — Кира жмурится и снова закрывает глаза, у Лизы так же, поэтому она прячется в шею девушки и никак не реагирует. Руки Медведевой все еще под худи, и девушка чувствует, как спине становится теплее. Кристина уходит, кидает что-то на прощание, что ждет Киру, и они просто продолжают лежать. Лиза совершенно забывает о том, что живет в комнате с кем-то, и начинает засыпать снова. Алина заходит внезапно, сзади опять стоит Вика, как в первый день в приюте Лизы. Андрющенко оборачивается резко и понимает, что сейчас будет настоящий пиздец. Алина видит Киру, чьи руки под худи другой, и звереет на глазах. Она одновременно в полнейшем шоке от того, что Медведева сейчас находится в ее комнате, но одновременно с этим ее волосы встают дыбом от того, что она здесь из-за Лизы. — Блять, какого хуя? — Алина взрывается, стоит на месте, а глазами бегает от девушки до девушки. Кира вопросительно поднимает брови, вытягивает руки из худи Лизы и усаживается на кровати. Андрющенко молчит, не знает, что отвечать, но тоже садится, спуская ноги в белых носках с кровати. — Шлюха, блять, клеешься к Кире, которой на тебя похуй, — Медведева даже прикрывает глаза, пытаясь понять, про что говорит эта белобрысая. — Ты че несешь, блять? — Лиза реагирует быстрее, чем Кира успевает все обдумать. Алина налетает внезапно, тут же валит на кровать девушку, заносит кулак, но Медведева реагирует быстрее. Хватает за занесенный кулак и валит с колен девушки. Алина не ожидает, вскрикивает, бьется головой об пол и с удивлением смотрит на Киру, которая сидит на ней. — Еще раз, сука, приебешься к Лизе, зубы не соберешь, — девушка злится, ее глаза блестят, а голос ее хрипит спросонья и от эмоций. — Сейчас ты сидишь, сука, тише воды и ниже травы, вякнешь – ебало снесу. Алина затыкается, у нее глаза на мокром месте, Кира сползает с девушки и смотрит на Лизу. Та забилась в угол, в ахуе смотрит на всю ситуацию. — Пошли ко мне, — Кира предлагает, смотрит с жалостью, а глаза пустые. Лиза кивает, натягивает кроссовки, берет зарядку с телефоном в руки, и они выходят. В коридоре очень холодно – где-то там дальше открыто окно. На улице ливень, тучи становятся все темнее, а в далеке сверкает. Лампы не горят, создавая приятный полумрак. В силу вступает настоящая осень. Лиза идет рядом с Кирой, молчит и смотрит в окна. Она любит грозы, но не любит гром – пугается, как кошак, от громких звуков. До сих пор ничего не понятно, в голове слишком много мыслей по поводу произошедшего. По поводу Алины, сорвавшейся с цепи, реакции Киры, которая налетела на девушку в секунду. То, какие глаза у нее были в тот момент – пугает. Она не видела никогда у нее сильных эмоции: рядом с Лизой она улыбается или ведет себя так, чтобы заставить смутиться девушку, а в другое время ходит без эмоций. Настроение Киры слишком непостоянное, что немного пугает. Но сонный мозг не может до конца обработать информацию, слишком много мыслей, страхов, тревог – от такого просыпаться не хочется. На лестничной клетке они не останавливаются как обычно, чтобы Кира покурила. Она на Лизу в принципе не реагирует, идет вперед, не приближаясь, не берет за руку как обычно. Когда это стало обычным – Лиза думать не хочет. Челюсть у Медведевой сжата, а глазами она даже не двигает, тупо смотря вперед. — Почему ты молчишь? — Лиза опять начинает с вопросов, она уже не может молчать. — За тебя, блять, волнуюсь, — Кира внезапно останавливается на лестнице, поворачивается к ней лицом, почти роняет другую. — Блять, прости. Она хватает ее за руку, смотрит ей в лоб, ведь стоит на ступеньку выше. Глаза опускать не хочет, а Лизе глаза поднять страшно. Они так тупо и стоят пару секунд, пока Кира внезапно не приближается, обхватывает ее за плечи и прикасается губами ко лбу, но не целует и просто продолжает так стоять. Андрющенко не дергается, она медленно, будто сквозь воду поднимает руки, и обхватывает Киру за талию. — Я бы смогла защититься, Кирочка, пожалуйста, не волнуйся, — Лиза чувствует, как после такой формы имени у девушки сердце биться быстрее начинает. Девушка это запоминает. — Да, блять, я не сомневалась в тебе никогда, кисуль, просто нахуй, — Кира матерится очень много и жмет к себе ближе. — Страшно такое рассказывать, блять, я хотела бы в комнате поговорите, но там Кристина, блять. Медведеву начинает натурально трясти, она впадает в непонятную панику и Лиза понимает, что стоять так истуканом нельзя. Отстраняется аккуратно, видит стеклянные глаза и тянет вниз – на лестничный пролет к подоконнику: он старый, весь обшарпанный, со стен вокруг посыпалась зелёная краска. С каждой секундой становится все темнее, от окна дует, но Лиза усаживается, хочет посадить Киру рядом, но та стоит. Андрющенко шумно сглатывает и ждет, пока другую отпустит. — Сука, не смотри ты на меня так, — Медведева дергается, хочет закурить, но сигареты она потеряла еще вчера где-то в комнате. — Да блять, вспомнился мой первый день. — Что? — Лиза удивленно смотрит на девушку, поднимает брови и оттягивает волосы назад. — Я же сюда попала не потому что без родни осталась, — Кира шмыгает и выдыхает. — Там где-то дядя до сих пор живой, вроде. Меня опека сюда привела, лет в 10 так. В то время здесь и директор другой был, и народу меньше, а еще один корпус. Девочки жили с пацанами под боком. Лизе страшно слушать дальше, она понемногу понимает, что ее ждет, но молчит, выслушивая. Кире хочется помочь или хотя бы попытаться. — Я в ахуе полнейшем была, дядя был уебаном конченным, Наташа – мать моя биологическая, еще хуже, съебала в закат в лет 5 моих, — Кира дышит шумно, а голос с каждой секундой дрожит все сильнее. — Я уже тогда борзой была, подселили к девчонкам, я потихоньку освоилась. Вечером поперлись на ужин небольшой компашкой, а я дура отделилась и полезла в прачечную недостроенную – это была курилка. У Лизы комок в горле, а Киру с каждой секундой трясет все больше и больше, девушка тянет ее на себя так, чтобы Медведева остановилась между колен. — Я до сих пор не знаю, как его звать, знаю только погоняло, блять, или как его там нахуй, — Кира летит окончательно, путается в словах, ее трясет уже не на шутку сильно. — Слон, короче. Со своей компанией, я ебнутая, ничего не понимая, начала нести хуйню. Мне аукнулось, кто-то утянул к себе, держал сзади за руки, Слон встал спереди с этой его отвратильной улыбкой. Изнасиловать не успели, но хуй его увидела – почти засунул в рот. Нянечка нашла меня вовремя, разборки были пиздец – директора уволили, пришел, который сейчас, приют в основном расформировали нахуй и быстро был освоен соседний корпус. Слон, насколько я знаю, сейчас сидит. И Кира начинает плакать навзрыд, громко всхлипывает, хватается за плечи Лизы. Руки трясутся и она выглядит настолько разбитой, что Андрющенко буквально чувствует всю ее боль на себе. Становится отвратительно. — Я, блять, не понимаю, мне было десять лет, но этот долбаеб все равно полез на меня, сука, я в два раза была меньше чем он, — у Киры дрожит голос, а Лиза просто жмется ближе, держит крепко и поглаживает по спине. — Сука, даже когда все узнали, никто сука не поддержал. Я была пиздюком, я хотела обычной помощи и поддержки, а получила хуй на блюде. Ебать, мне до сих пор тошно, я вспоминаю, как эта нянечка на меня смотрела, то ли с жалостью, то ли блять с осуждением. Все, кто любили Слона – мне хребет хотели сломать нахуй, пока шли разборки, но никто, сука, не помог. Медведева поднимает на нее разбитый взгляд: глаза красные, выбившиеся волосы падают на лицо, а губа прикушена. Она будто не хочет плакать, но не может остановиться. — Кирюш, Кира, тише, спокойно, — Лиза понимает, что это самые неподходящие слова, но состояние девушки ее пугает, она боится, что ее сейчас приступ какой хватит. — Ты же понимаешь, что сейчас тебя никто не тронет? — Я-то понимаю, блять, я не хочу, чтобы тебя кто-то, сука, трогал, — Кира сжимает ребра девушки и жмется в шею, расслышать ее теперь сложнее, но Лиза напрягает слух. — Меня, блять, пугает то, насколько ты похожа на меня, этот твой ебучий взгляд – как в зеркало смотрю, я не хочу, чтобы тебя доломали. Я хочу дать тебе того, чего не получила я, сука, и тебе лучше будет, и я, блять, рану эту на сердце зашью. — А я не хочу, чтобы ты больше ломалась, — Лиза говорит первое, что приходит в голову, почти шепчет, но Медведева слышит. Поднимает красные глаза, смотрит с такой болью в глазах, что Андрющенко даже пускает слезу. — Кирочка, мы справимся со всем, я справлюсь, у тебя все получится, пожалуйста, успокаивайся, — Лиза хватает ее за щеки, большими пальцами стирает слезы. — Все будет хорошо, мы сможем, Кир, пожалуйста, поверь мне. Андрющенко тоже становится больно, на душе скребут кошки от этих слов – она привязалась к Кире. Она здесь только неделю, но уже буквально зависит от нее. Ей страшно, ее пугает их возраст, ее пугает то, насколько у Медведевой дохуя проблем, поэтому она жмется к ней, утыкается лицом в макушку и тоже тихо плачет. Ей больно, но бегать от девушки больше не хочется. Они стоят так десять минут. Лиза ждет, пока у Киры выровняется дыхание, за окном настоящий пиздец – гром гремит каждые две минуты, а молнии освещают полностью темную лестничную клетку. — Пошли Стешу занесем? Там дождь, а она на улице, вероятно, — Кира выдыхает, смотрит в глаза, понимает, что Лиза тоже плакала, но молчит. Она не в силах сейчас слушать что-то в ответ. Открываться было сложно, но сложнее сейчас – не закрыться снова. Андрющенко спрыгивает с подоконника, хватает девушку за руку и тянет за собой. Она понимает, что Кира разбита и сейчас ей просто нужно человеческое тепло. Они спускаются на пожарную лестницу, Медведева открывает запасную дверь, а Лиза быстро затаскивает коробку с кошкой в дом. На улице слишком холодно, благо, коробка была под козырьком, и Стеша не успела промокнуть. Кира садится на нижнюю ступеньку, подтягивает колени к себе. Андрющенко берет кошку на руки, прижимает к себе, когда она начинает мурчать и жаться к теплому телу. Подсаживается с Стешей рядом с Медведевой, прижимаясь максимально близко и кладет голову на плечо. — Лизок, за что ты мне такая на голову свалилась? — Кира хрипит, но даже не откашливается, смотря в стену. — Все пиздец, пиздец, а тут ты со своей Стешей душу наизнанку выворачиваешь. Лиза немного улыбается, понимает, что девушка начинает отходить от недавней истерики. — Всегда есть начало чему-то хорошему, — Андрющенко пожимает плечами и жмется все ближе. Кира обнимает ее за плечи, снова прижимается губами уже к макушке и они так и сидят. Курить не хочется, а Стеша приятно мурлыкает. Даже гром уже не так пугает Лизу.