коллизия

      — Со стороны мы скорее всего выглядим странно.       — Пусть все думают, что хотят. Мы ведь просто танцуем. Майк схватил Макс за руку и поволок её в середину зала. Учеников достаточно много и Мэйфилд точно чувствовала на себе десятки взглядов, только вот парень готов был поспорить, что до них никому нет дела. Макс неловко отводила взгляд от встречи с карими глазами и постоянно поправляла ветровку, ощупывая карман.       — Может уйдём? Майк сдался. Максин села на ступени лестницы запасного выхода за школу. Достала из того самого кармана потёртую пачку мальборо. Майк облокотился на перила и вытащил из кармана джинс леденец.       — Курить вредно, — Поморщился. Слишком мятно. — особенно за школой.       — Завались. Закатил глаза, шутливо буркнул что-то про уважение и взглянул на девушку. Затянулась, прикрыла глаза, поморщилась, открыла, осмотрелась, поймала взгляд, смутилась, пустила последний дым, сморщилась и вновь затяжка.       — В глаза попал? — Улыбнулся.       — Сказала же: завались. Замолчал. А она говорила. Говорила много. Рассказывала, объясняла, что рассказала и поясняла, что объяснила. Майк всегда слушал и удивлялся почему как только приходит кто-то кроме него, она замолкает. Доверяет.       — Знаешь, ты такой сложный.       — Что? — Не понял, посмеялся и задумался.       — Ты так легко идëшь на контакт, но убегаешь как только начинаешь чувствовать хоть что-то. Боишься? –Подняла взгляд на парня, смутилась — Боишься. А чего? Сам не знаешь. Но продолжаешь убегать из-под самого носа. Как играешься. Макс, сидя на полу около кровати, держала в руках недавно найденный комикс и так усердно смотрела на одну страницу. А перед глазами лишь лицо Майка. Его хочется разгадать.       — Это странно. И сложно. Но интересно. Майк лежал на постели и слушал, усердно слушал, всë что она говорила. И вроде начинает понимать, но смысл так и ускользает.       — Если сложно, зачем вводишься.       — Хочу разгадать тебя, — врать не хотелось. Казалось, он и сам всё понял. — Или что, уйдёшь первый?       — Не уйду, пока не поймаешь мой взгляд и не отведёшь свой. Макс услышала, поняла, но перед глазами как раз появился чёткий контур букв.       — Моя соседка жалуется моей матери, что ко мне в окно залазит какой-то, цитирую, засранец. Майк прыснул, Макс подхватила. Подавилась дымом, закашлялась. Из глаз текут слëзы, а смех всё не останавливается. Иногда, очень редко, Майк еë боялся.       — А она ей что?       — А ей наплевать. Но ты засранец, имей в виду.       — Да и черт с ней. Мы просто дети.       — Тупые дети, — Макс вдруг зарделась и повернула голову в сторону Майка: смотрит вдаль, скорее всего на кошку, сидящей на дереве и будто не замечает этого пристального взгляда. Еле видные веснушки смотрелись очень мило и Макс, к слову, гордилась, что её более яркие. — Главные невротики.       — Просто больны.       — На голову? — отвернулась, сделала затяжку и, кажется, уже не так уж и неловко.       — Друг другом. Слëзы на глазах у Макс уже не из-за давки дымом, красные щеки горят на холоде, пусть сидеть на подоконнике поздней осенью довольно морозно. Он скоро убежит. Майк начал пропадать слишком резко, пусть и делает это медленно. Постепенно перестаёт залезать к ней через окно каждый вечер. Постепенно перестаёт стоять с ней за школой, пока она докурит. Постепенно перестал ловить взгляд, дабы смутить. Постепенно перестал слушать. Макс ожидала, более того, она ждала этого. Но она невротик от рождения: привыкать к чему-то новому трудно. Особенно если старое — твой главный наркотик.       — Что между нами происходит?       — Иногда люди расстаются.       — Мы не встречались. — Точно, не встречались. А значит он ничем ей не обязан. Осознавая, хотелось плакать: Она не стала той, ради которой ему бы захотелось бы остаться.       — Иногда что-то происходит незаметно, необязательно подтверждать словами.       — А иногда люди не убегают, как только привязывают к себе. — Печаль переходила в гнев. Она не заслужила этого. Но?       — Максин, ты прекрасно знала, что в итоге произойдёт. Ты сама захотела разгадать такого уебана. Макс не заслужила этого. Но она сама виновата. Слишком сильно захотела испытать какого это, когда тебя ломает человеком. А без человека ломка от тоски.       — Зачем? Почему она так много говорит. Майк наконец взглянул на неё. По привычке отвела взгляд, а после поняла, что не так уж и неловко. Еë смущали не сами карие глаза, а как они смотрели на неё. А сейчас? А сейчас, собственно, смотрят уже никак. Но взгляд поднять не решилась. Он слишком холодный, а привыкла к другому.       — Что?       — Зачем ты показал себя с такой хорошей стороны, зачем захотел познакомиться, зачем слушал, зачем заставлял щеки гореть, зачем всё это, если знал, что убежишь?       — Кто тебя заставлял держать меня около себя?       — Ты уебан, Майк. Январская Макс впервые оскорбила и послала Майка Уилера, чертового садиста и человека, которому голову надо полечить. Ноябрьская Макс до сих пор сидит с Майком, еë лучиком света и, пожалуй, единственным человеком, который её слушает, на подоконнике и представляет их совместные дни следующего лета. Августовская Макс только-только познакомилась с Уилером, парнем на год её старше, который кажется ей довольно интересным. Но он слишком закрытый и больше месяца они точно не прообщаются. Просто Максин Мэйфилд всё проебала.       — Макс, я действительно переживаю за тебя.       — Вы переживаете за свои деньги. Женщина, с ярко красной помадой, сделала пометку в тетради и, тяжело вздохнув, наклонила голову вправо.       — Тебя не отпускает прошлое. Ты словно привязана к нему, боишься сделать шаг вперёд. Ещё как боится. Ведь без него трудно.       — Да нет, просто не хочу ничего менять.       — Страх?       — Болею. Почти правда. Им. Апрель впервые не кажется тёплым. Когда-то Макс надеялась, что в апреле как раз начнёт планировать их лето. А сейчас максимум, что она планирует, так это правильное количество таблеток.       — Зачем?       — Что? Для него все слишком легко. А Макс шастает рукой по карману ветровки в поиске спасительной пачки сигарет.       — Зачем пришёл.       — Я умираю без тебя. Буквально. Я только понял смысл твоих слов про невротиков. Я не справляюсь.       — Я не справлялась. Но ты ушёл. Макс, кажется, стало больно моргать. Глаза поднимать боится.       — Я такой уебан, но болею тобой. Майк разглядывал её лицо. После стольких месяцев ему как вернули кислород. Заметил: еë веснушки намного ярче.       — Помнишь, я сказал, что не уйду, пока ты не посмотришь мне в глаза, не смутившись? Стало больно дышать. А для Майка веснушки словно стали бледнее.       — Ты так и не посмотрела.       — Прости, — Макс подняла взгляд. И тридцати секудного зрительного контакта хватило, чтобы рассказать, что она испытала, пока справлялась без него.