Black Stone

      Жизнь впервые за последние двенадцать лет стала почти нормальной. Сириус с Маргарет и ее родителями жили под одной крышей уже несколько дней, если не учитывать того факта, что он начинал медленно сходить с ума от необходимости прятаться в четырех стенах, о чем не раз повторял Маргарет. Глядя на него в такие мгновения, она чувствовала себя совершенно растерянной и беспомощной, ведь никак не могла ему помочь.       — Сириус, ты не можешь выйти из дома, тебя же ищет даже маггловская полиция.       — В анимагической форме могу, — задорно улыбнулся он. — Да ладно тебе, Мэггс. Ничего плохого не случится.       Сириус был бы не Сириусом без риска в жизни. Они были такими разными — Маргарет, что любила отсидеться в дальнем уголке, пока буря не стихнет, и Сириус, бросавшийся в омут с головой при любой опасности и авантюре. Без приключений, что с детства валились на головы его и Джеймса с Римусом, он бы уже давно перестал быть собой. И глупо было надеяться на то, что после Азкабана он станет серьезнее и осторожнее. Для Сириуса эти двенадцать лет прошли словно один нескончаемый жуткий день. Жизнь не была наполнена событиями, что помогли бы ему повзрослеть, переосмыслить жизненные позиции. Выглядя на свои тридцать три, почти тридцать четыре года, в душе Сириус оставался все таким же двадцатидвухлетним мальчишкой.       — Ладно. Пойдем вместе.       Она не могла отказать ему. Никогда не умела, даже в самом начале их отношений. Пожалуй, в этом Маргарет с Римусом были похожи. Он закрывал глаза на все проделки друзей, даже будучи старостой и понимая, что это неправильно, а она в свою очередь закрывала глаза на выходки Сириуса, прощая ему все и соглашаясь на любые проделки, на которые он ее частенько подбивал. Разумеется, в пределах разумного. Помня обещание, данное Римусом, она решила, что ничего страшного не случится, если они недолго побудут в парке и погреются на солнышке.       Они вышли на улицу: Маргарет и Сириус в анимагической форме. Прохожие странно, почти с опасением, поглядывали на Бродягу и, если поначалу она и беспокоилась, то потом поняла, что людей просто напрягал сам черный пес. Бродяга был куда больше любой среднестатистической дворняги, да и многих породистых собак. К тому же, он был не на поводке и спокойно вышагивал рядом с Маргарет, чем вызывал возмущенные взгляды мамочек, тут же хватавших своих детей за руку и переходивших на другую сторону улицы.       Она помнила, как раньше, когда они только закончили школу, Римус с грустью поглядывал на бегающего вокруг Маргарет Бродягу. Он прыгал вокруг нее, иногда сбивая с ног и облизывая ее щеки под громкий визг самой Маргарет и хохот друзей. Все знали, как сильно мучает Римуса его диагноз, влияющий не только на здоровье, но и на личную жизнь. Римус сторонился всех вокруг, не позволяя себе сближаться ни с одной девушкой, даже когда они ему очень нравились. Маргарет всегда было его очень жаль.       — Думаешь, у меня получится преподавать? — спросила она, когда они сидели под большим деревом в парке, глядя в его темно-серые глаза. Бродяга гавкнул, чуть кивнув головой. — Но, послушай, это ведь тебе не магглы. Там половина школы — детишки чистокровных волшебников. Ты ведь знаешь, как я не люблю чистокровных, — она закатила глаза, и тут же чмокнула пса в нос. — Ты не в счет, знаешь ведь. Слишком лапочка, чтобы тебя не любить. Но сынок твоей кузины… Драко Малфой, сын Нарциссы, — пояснила она, когда заметила, что Сириус не понимает, о какой кузине идет речь. Минусы большой семьи — у тебя слишком много дальних родственников. — По словам Гарри, это сущая головная боль.       Бродяга рассмеялся, хотя то, что это был смех, поняла только Маргарет. Для всех остальных прохожих выглядело так, словно он просто громко и весело залаял, зовя хозяйку поиграть с ним. Она чувствовала абсолютное счастье, глядя на Сириуса. Он наконец был рядом с ней, радовался солнцу, воздуху, прыгал во все лужи, не пропуская ни одну, и в любой другой момент она бы начала ворчать, но сейчас… Ей нравилось видеть его счастливым. И больше ничего не было нужно.       — И ладно бы только Малфой, но Нюниус…— она скривилась. — Я ведь там повешусь. А что, идея неплохая, стану привидением, составлю компанию Елене Когтевран.       Бродяга небольно укусил ее за ногу, демонстрируя все свое возмущение, вызванное внезапной мыслью о смерти у Маргарет. Она негромко рассмеялась, погладив его по гладкой черной шерсти, что блестела после многочисленных ванн и шампуней. Он зажмурился, вытягиваясь возле Маргарет и кладя голову ей на ноги в немой просьбе погладить его, которую она выполнила с большим удовольствием. Бродяга был совсем нелегким, и ноги уже начинали ныть, но она не обращала на это никакого внимания.       — Какой он у Вас миленький! — воскликнула подошедшая к Маргарет девочка лет семи. — А можно с ним поиграть?       Бродяга даже не шелохнулся, даже не раскрыл глаз, услышав незнакомый голос, лишь тихо фыркнул, чтобы услышала только Маргарет. С такими вопросами к ней частенько подходили, еще когда они всей большой компанией отдыхали в маггловском Лондоне. Джеймс закатывался в приступе безудержного смеха, тут же говоря, что конечно можно поиграть с Бродягой, ведь он это очень любит. Лили с Маргарет лишь качали головой, а после, видя крайне недовольную мордочку Бродяги, она вежливо отказывала на просьбы, говоря, что Джеймс пошутил и поиграть с псом нельзя.       — Прости, милая, но нет. Он не любит посторонних.       Девочка заметно расстроилась, но настаивать не стала.       Они еще несколько часов сидели в тени могучего зеленого дуба, спасаясь от полуденного зноя, что частенько становился проблемой жителей Кингстона в июле и августе. В тени было достаточно прохладно, особенно возле небольшого пруда в одном из центральных парков, где они и находились. В такие моменты Маргарет казалось, что время останавливалось. Они были вместе, рядом, только вдвоем, а все остальное ее мало волновало. Она чувствовала безграничное абсолютное счастье только от одного его присутствия.       Когда пришло время забирать Гарри на выходные за несколько дней до его дня рождения, у нее с Сириусом случился серьезный разговор. Маргарет в очередной раз спросила, точно ли он не хочет знакомиться с крестником. Как она считала, они вполне могли бы все объяснить Гарри. И он бы поверил, она была уверена. Однако все же считала, что о Пророчестве рассказывать не стоило.       — Ему уже наплели всякую чушь обо мне, Мэггс. Псих, серийный убийца, предатель… — он провел рукой по волосам. — Я буду рядом с ним, но Бродягой.       Маргарет придерживалась иного мнения, но спорить с ним не собиралась. Если он не хочет пока знакомиться с Гарри, ей не стоит его заставлять. Да и она лучше, чем кто-либо другой, знала, что невозможно заставить Сириуса что-то сделать против его воли. Ни у кого еще это ни разу не получилось: ни у профессоров, ни у родителей. Слишком уж своенравным он был. Однако просьбы Маргарет старался все же выполнять по мере сил и возможностей. Она могла бы настоять на том, чтобы он познакомился с Гарри и рассказал ему историю своей жизни, но не видела в этом никакого смысла.       Отправившись в Литтл Уингинг, она нехотя оставила Сириуса дома одного. Маргарет предложила ему поехать вместе, но он отказался, ссылаясь на то, что если увидит Петунью и Вернона, а уж тем более их сына, то его хватит инфаркт, хотя Маргарет сомневалась в том, что у волшебников, а уж тем более чистокровных, могут быть подобные проблемы со здоровьем. Они, конечно, могли заболеть, но эти недуги в основном случались по причине проклятий.       По правде говоря, Маргарет и сама не слишком-то горела желанием увидеть Петунью и ее семью, но позволить Гарри разъезжать по стране одному в тринадцать лет не могла. В конце концов, Лили не для этого выбрала ее в качестве крестной матери своего сына. Она надеялась на нее, и Маргарет не имела права подвести лучшую подругу.       Маргарет с улыбкой вспоминала тот день, когда Гарри родился. Пожалуй, тридцать первое июля тысяча девятьсот восьмидесятого года стал одним из последних знаменательных дней, когда все друзья собрались вместе, не думая о том, кто из них предатель и шпион. Через несколько месяцев Снейп рассказал Волан-де-Морту о пророчестве, и Лили с Джеймсом и Гарри были вынуждены спрятаться. Они с Сириусом даже не знали где. Никто бы не узнал, если бы не Питер, предавший их. Ради чего? Сохранения собственной жизни? Ну и что это была за жизнь, двенадцать лет в теле крысы без возможности принять человеческий облик? Этот вопрос Маргарет очень хотелось задать ему при встрече.       «Рожала Лили Поттер в маггловской больнице. Их подруги Марлин, Мэри, Доркас весьма скептически отнеслись к этому решению, считая, что ребенок, раз уж он волшебник, не должен рождаться среди магглов. Произойти могло что угодно. Маргарет лишь махнула рукой, понимая, что если Лили что-то решила, то переубедить ее невозможно. Особенно, если дело касалось ее ребенка. В памяти до сих пор были живы сцены ссор, когда они все дружно выбирали имя ребенку.       — Считаю, что его нужно назвать в мою честь! — воскликнул Сириус, тут же получая подушкой по голове от Лили. — У меня, между прочим, очень красивое имя! Правда, Мэгги?       — Конечно, любимый, — ответила она, умиленно глядя на насупившегося Сириуса.       — Мэгс, он назовет вашего ребенка Сириусом-младшим, помяни мое слово, — рассмеялся Джеймс. — Я бы на твоем месте хорошо подумал бы, прежде чем рожать сына.       Его заразительный смех подхватили и все остальные. Маргарет захихикала, она вовсе не была против подобного расклада. Во многих британских семьях детей называли в честь родителя того же пола.        Стоя в коридоре, Джеймс нервно сжимал руки в кулаки каждый раз, когда до них доносился отчаянный и полный боли крик Лили, рожавшей их первенца. С каждой минутой он становился все белее и, казалось, скоро и вовсе потеряет сознание. Саму же Маргарет тоже пугали крики подруги. Иметь детей на мгновение перехотелось, правда длилось это нежелание ровно до тех пор, пока она не увидела маленького мальчика, мирно посапывавшего на руках своей матери — своего крестника. К тому же, Сириус никогда не скрывал того, что хочет большую дружную семью и много детей. Двоих сыновей и трех дочерей. О том, что их всех придется рожать ей, Маргарет старалась не думать.       — Хорошо, что рожаешь не ты, — рассмеялась Марлин. — Род Поттеров бы прервался на тебе, Джеймс.       Джеймс, судя по его гневному выражению лица, был категорически не согласен с мнением Марлин, и хотел даже что-то ответить, скорее всего грубо, но был остановлен Римусом, крепко сжавшим его плечо. Он был островком здравомыслия среди Мародеров и частенько удерживал друзей от сумасшедших поступков. Так случилось и в этот раз. Маргарет понимала, Джеймс на эмоциях вполне мог наслать парочку заклятий на Марлин за ее глупые шуточки.       Плач новорожденного Гарри раздался с рассветом, когда Джеймс, устав измерять коридор шагами, опустился на пол, прислонившись спиной к стене и сцепив руки в замок. Сириус стоял возле него, готовый остановить, когда «Сохатый», как его называли друзья, в очередной раз вскочет с пола и захочет войти к Лили.       Маргарет тут же расплылась в счастливой улыбке, понимая, что Гарри Джеймс Поттер наконец родился, и через несколько дней она станет его крестной мамой.»       Улыбнувшись, она вышла из такси на Тисовой улице возле дома номер четыре, прося водителя подождать ее здесь, ведь не собиралась задерживаться у Петуньи, чтобы не трепать себе нервы лишний раз. Ведь в последнее время настроение у нее было просто замечательным. Единственное, за что Маргарет переживала, так это за то, что Петунья могла вспомнить шафера жениха на свадьбе собственной младшей сестры и узнать его в беглом преступнике. Если Петунья расскажет об этом Гарри, опередив саму Маргарет, пиши пропало. Гарри никогда не сможет понять мотивов ее действий.       Однако ее страхи оказались напрасными. Взгляд Петуньи ничуть не изменился, она лишь осмотрела ее с ног до головы оценивающим взглядом, громко фыркая и захлопывая входную дверь, стоило Гарри только выбежать навстречу крестной матери, широко ей улыбаясь. После того, как Маргарет появилась в его жизни, Гарри стал выглядеть куда лучше: больше не носил поношенные вещи, принадлежавшие Дадли, сломанные очки не заклеивались скотчем — взамен покупались новые, она следила на его питанием, за сном, даже находясь на расстоянии. Маргарет знала, что Лили бы хотела, чтобы она принимала активное участие в жизни ее сына. К тому же, она и сама привязалась к Гарри за это время и видела в нем своего сына, родить которого ей не дали возможности. Она частенько представляла, как их с Сириусом сын доставал бы Гарри, видя в нем старшего брата, упрашивая поиграть в магические или маггловские виды спорта, помочь сделать уроки, а в замке бы таскался за ним по пятам, подражая во всем. Но все это осталось лишь в ее мечтах, которым не суждено было сбыться...       — Забери меня отсюда, Мэг, — Гарри состроил лучшие щенячьи глазки, на которые только был способен, выпячивая нижнюю губу.       «Весь в крестного отца»       Сириус прибегал к тем же методам, когда хотел уговорить Маргарет сделать что-то, что было практически невозможно. Она долго сопротивлялась, но каждый раз не могла не уступить ему, смотря в эти до невозможности милые щенячьи глазки. В поведении Гарри она узнавала не только Джеймса с Лили, но частенько замечала и повадки Сириуса, на руках которого он провел первый год своей жизни, даже почти полтора. И провел бы куда больше, если бы не тот злосчастный вечер, если бы они послушали ее и сделали Хранителем Тайны любого другого члена Ордена Феникса. Кого угодно, но не Питера. « — Джеймс, это глупо. Ну какой из Римуса предатель, ну правда? — в сотый раз вздохнула Маргарет, пытаясь вразумить и своего жениха, и Джеймса. — Вам столько лет не мешал тот факт, что он оборотень, а сейчас только одно это натолкнуло на мысль, что он предатель?       Это был уже не первый раз, когда Маргарет возмущалась нелепости их рассуждений. Римус стал ее близким другом еще в школе, она отказывалась верить в то, что он может быть предателем, хотя он и вел себя странно, постоянно где-то пропадая и не говоря объясняя друзьям, где именно. Однако, по мнению Маргарет, этому должно было быть объяснение. Римус обязательно расскажет им, когда все закончится.       — Но Хвостик… Это невозможно. Он не стал бы, — протянула Лили, поддерживая уже ставший большим живот.       Маргарет считала, что они все сильно заблуждались. Ей совершенно не нравилось, что Питер бросал недвусмысленные намеки в присутствии Сириуса и Джеймса, о том, что предателем вполне возможно мог быть Римус. Она бы совершенно не удивилась, если бы узнала, что то же самое он говорит Римусу и о Сириусе с Джеймсом. Хотя, по мнению Маргарет, именно Питер идеально подошел бы на роль предателя. Неприметный, мелкий, со своей анимагической формой, да и не обладающий никакими выдающимися магическими способностями. Он не был хорошим мракоборцем, Аластор Грюм не отправлял его на важные миссии, в отличие от всех остальных.       — Тогда почему в каждом разговоре, о чем бы не шла речь, он бросает недвусмысленные фразы в адрес Римуса, когда того нет? При каждом удобном случае, Сириус! — воскликнула Маргарет.       — Мэгги, ты параноишь! — Сириус лишь махнул рукой, чем разозлил ее еще больше.»       Сейчас она неимоверно жалела, что не настояла на своем, не заставила глуповатого Питера принять Сыворотку Правды, не уговорила Сириуса применить Легилименцию, а лишь пустила все на самотек. Самая большая ее ошибка, которую нельзя было допускать ни в коем случае. Именно это доверие Джеймса и Лили к «Хвостику» и привело их к гибели. Маргарет не могла и представить, насколько должен был быть разочарован Джеймс в последние минуты своей жизни, когда понял, что доверился не тому. Человек, которого он считал своим лучшим другом, оказался предателем.       — О чем ты думаешь, крестная?       — О твоем первом дне рождения, малыш, — ласково улыбнулась она, потрепав его по как всегда взъерошенным темным волосам.       Гарри нахмурился, скрестив руки на груди.       — Я не малыш. Мне, между прочим, уже почти тринадцать лет. Я, кстати, уговорил Дурслей позволить мне отпраздновать с тобой.       Маргарет расплылась в улыбке, обнимая Гарри, однако вспомнила, что это может создать некоторые осложнения для Сириуса, который не хотел долгое время находиться в своей анимагической форме. А до дня рождения Гарри оставалось еще целых три дня.       Ей было сложно оставить его одного в пустом доме и уехать даже на несколько часов. После двенадцати лет разлуки его отсутствие в ее поле зрения даже в течение нескольких минут заставляло Маргарет чувствовать беспокойство, да и Сириусу было тяжело находиться одному, хотя и дом Стоунов был гораздо больше его камеры в Азкабане. О том, как прошли двенадцать лет его жизни в магической тюрьме, Сириус поведал ей несколько дней назад. Маргарет было больно даже слушать об этом, и она поклялась самой себе, чтобы сделает все, чтобы он туда больше никогда не вернулся.       Они подъехали к дому, который был хорошо знаком не только Маргарет, но уже и Гарри. Она быстро огляделась, чтобы убедиться, что за ними никто не следит и улыбнулась ему, отпирая дверь ключами. Маргарет надеялась, что Сириус услышит их и успеет перекинуться в анимагическую форму до того, как Гарри его увидит. Если конечно, Сириус не спал, чем он занимался большую часть времени, восполняя бессонные ночи, проведенные в Азкабане.       — Это собака?! — воскликнул Гарри, едва вошел в дом.       Заперев дверь изнутри, Маргарет обернулась. Бродяга, стоя в метре от Гарри, внимательно изучал его взглядом, наверняка видя в нем Джеймса. Он и правда был очень похож на отца, даже слишком для того, кто так сильно соскучился по Джеймсу Поттеру. Джеймс и Сириус были больше, чем друзьями, за те десять лет, что длилась их дружба, эти двое стали друг другу братьями. Они любили Римуса и, к сожалению, Питера тоже, но та связь, что была между ними… Такое Маргарет и по сей день больше не встречала, хотя и работала в школе уже достаточно долго.       — Его зовут Бродяга, — сообщила она.       — Где ты нашла его? — удивленно поинтересовался Гарри.       Сердце больно кольнуло. Гарри вел себя так, словно впервые видел Сириуса в анимагической форме. Отчасти так оно и было, по крайней мере для него самого. Гарри не помнил, как на собственном первом дне рождения тянул пухлые детские ручки к большому черному псу, пытаясь выговорить его имя. Получалось нечто невнятное, но отдаленно напоминающее прозвище Сириуса, которое не раз повторял Джеймс. Бродяга. « — Смотри, Гарри, кто пришел? Это же Бродяга!»       Тогда он был совсем маленьким и все это произошло до того ужасного вечера, когда Убивающее Заклинание поразило Гарри, к счастью, не убив, но оставив шрам на лбу и, возможно, вмешавшись и в его память. А может быть он не помнил ничего, потому что был уж очень маленьким в те далекие времена, когда они собирались большой дружеской компанией в доме у Поттеров, и он каждый раз расплывался в беззубой улыбке, когда видел ее и Сириуса, входящих в гостиную. Она до сих пор помнила те вечера, словно все это было вчера, а не двенадцать лет назад.       — Вечером на улице в свой день рождения, после того, как посадила тебя на такси. Решила, что это знак судьбы и привела его домой, — как можно беззаботнее Маргарет пожала плечами.       Подойдя ближе к Бродяге, она опустилась перед ним на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне и грустно улыбнулась, глядя на то, как он смотрел на еще ни о чем не подозревающего Гарри.       — Все хорошо, любимый? — шепнула она, чтобы услышал только он.       В ответ Бродяга тихо заскулил, тыкаясь носом в ее ладонь. Маргарет догадывалась, что их ждет долгий разговор поздно ночью, когда Гарри уснет в гостевой спальне. От комнаты осталось лишь одно название, на самом же деле она полностью была завалена его вещами: учебниками за первый и второй курс, школьной формой, из которой он уже успел вырасти, прибавив в росте сантиметров восемь за последние несколько месяцев, метлой и остальными вещами, которые он хранил у Маргарет вот уже второе лето подряд, чтобы Дурсли ничего не выбросили и не сломали, разозлясь на него в очередной раз на пустом месте.       Маргарет понимала, что Сириусу было тяжело видеть его и не быть способным обнять их крестника и потрепать по волосам, сказать, что он уж очень напоминает своего отца и рассказать о его детстве, которое Гарри не помнил. Сириус держался хорошо, но сколько боли мог выдержать один человек?       — Никогда не думал, что ты любишь собак, — протянул Гарри, посмеиваясь. — Ты никогда не обращала на них особого внимания, когда мы гуляли в парке.       — Я к ним равнодушна, — пожала плечами Маргарет. — Но этот запал мне в душу. Кстати, у меня для тебя новость. Угадай, кто будет преподавать в Хогвартсе в этом году?       Глаза Гарри заблестели, даже рот приоткрылся от удивления.       — Правда? Ты не шутишь? Мэг, это же замечательно!       — Не все так просто, Гарри, — начала она вздыхая. — Понимаешь, никто не должен знать, что мы с тобой знакомы. Точнее, что ты знаешь, кем я тебе прихожусь. Никто. Даже твои друзья.       Гарри нахмурился, вопросительно глядя на нее.       — Но я никогда ничего не скрываю от Рона и Гермионы. Они мои лучшие друзья. Ты ведь знаешь, через что мы прошли вместе.       — Придется, милый, — Гарри растроенно вздохнул, но кивнул головой. — Они тебя поймут, когда я им все объясню, обещаю.       Этот учебный год будет тяжелым, Маргарет понимала. Но она должна была все выдержать ради двоих дорогих ее сердцу людей. И Гарри, и Сириус должны были наконец обрести семью. И она сделает для этого все.