В твоих самых диких фантазиях

      Паническое решение как можно скорее доставить Жона в медпункт вылилось в еще более панический бег по коридорам. При этом Рен держал возле его шеи какую-то тряпку, чтобы остановить кровотечение, пока Нора с Пиррой тащили Жона.       Как только он оказался уложен на кровать, мисс Кицуне сорвала эту самую тряпку, чтобы внимательно осмотреть полученные им повреждения. Членам команды оставалось лишь беспомощно топтаться неподалеку, взирая на то, как она очищала рану и накладывала швы. Под конец операции руки мисс Кицуне оказались перепачканы в крови, а Жон чувствовал себя просто ужасно.       — Он?.. – подала голос Пирра.       — Выживет, – ответила на так и не заданный вопрос мисс Кицуне. – Рана выглядит кошмарно, но ни артерии, ни вены не задеты. Как будто кто-то решил аккуратно срезать скальпелем кожу с шеи. Полагаю, ему ничего бы не грозило и в том случае, если бы вы просто оставили его в покое, но здесь, под моим присмотром, будет надежнее. Как это вообще произошло?       — Мы не знаем! – воскликнула Нора. – Мы проснулись, потому что Пирра закричала, а уже потом увидели Жона в крови!       — Меня разбудило его резкое движение, – призналась Пирра, нервно сплетая пальцы. – Я подумала, что Жону приснился кошмар, но внезапно заметила кровь и не сдержалась.       — Дверь была заперта, – добавил Рен.       Его голос оставался совершенно спокойным, но вот выражение лица сразу же выдавало тревогу. Для Жона подобное поведение Рена оказалось непривычно, но, пожалуй, мысль о том, что кто-то пробрался в их комнату и попытался убить товарища по команде, кого угодно могла вывести из себя.       — Мне пришлось открывать замок, когда мы вытаскивали его в коридор, – продолжил Рен. – Никаких следов проникновения там не было.       — Сам себе подобные раны он нанести не мог? – поинтересовалась мисс Кицуне.       Жон хотел было громко возмутиться, но боль от недавно наложенных швов не давала ничего произнести. В итоге он ограничился сердитым стоном, а когда все повернулись к нему, попробовал помотать головой, поморщился и скрестил руки перед собой в форме буквы "Х".       — Видимо, это значит "нет", – несколько вымученно улыбнулась Нора. – Но откровенно говоря, если бы Жон действительно решил свести счеты с жизнью, то не стал бы заниматься таким делом в пижаме и лежа в кровати посреди комнаты нашей команды, чтобы ночью всех перебудить.       — Да еще и без ножа, – вставил Рен. – Если только ему не пришло в голову перерезать себе горло ногтем.       Они дружно рассмеялись, явно слишком сильно перенервничав. Жон же закатил глаза и продемонстрировал Рену средний палец, потому что для него идея нанесения самому себе увечий выглядела совершенно нелепо, пусть и опасно близко подобралась к истине. Он вовсе не считал свою жизнь настолько уж невыносимой, а еще точно бы никогда не поступил подобным образом с семьей и членами команды. По крайней мере, ему хотелось так думать...       — Жон не мог зацепиться шеей за что-нибудь? – спросила Пирра.       — Это вполне возможно, – кивнула мисс Кицуне, и судя по тону, вероятность такого события она оценивала примерно на уровне выживания после прыжка с нераскрывшимся парашютом. – Но поскольку никакой информации у нас нет, придется дожидаться того момента, когда мистер Арк будет способен говорить и сам нам всё расскажет. Его аура в полном порядке, что уже довольно неплохо. Видимо, недавние проблемы с ней не связаны с произошедшим сегодня, и это не может не радовать.       Она вздохнула и добавила:       — Я понимаю, насколько вам всем сейчас нелегко, но следует вернуться в свою комнату и постараться отдохнуть.       Никто не сдвинулся с места.       — Ладно, я попыталась, – тут же сдалась мисс Кицуне. – Можете остаться, но ведите себя тихо, особенно если здесь появятся другие пациенты. И учтите, что от занятий вас никто не освобождал. Я пока составлю отчет для директора. Мистер Арк, пожалуйста, даже не пробуйте говорить. Пусть ваша рана не такая уж и страшная, но любые движения головой или шеей могут привести к тому, что швы разойдутся.       Жон поднял руку и показал большой палец.       Мисс Кицуне кивнула и отправилась в свой кабинет – скорее всего, именно для того, чтобы составить отчет для директора Озпина. Вероятно, Жону еще предстояло встретиться с ним, и тогда ему наверняка понадобятся блокнот с ручкой.       А вот о чем конкретно писать, он еще не придумал...       Пока Жон размышлял, члены его команды нашли стулья и расставили их вокруг кровати.       В последнее время произошло очень много событий, так или иначе связанных с открытием его Проявления, и из-за этого он постоянно оказывался на больничной койке. Похоже, способности Янг, Руби ли той же Норы были куда менее травмоопасными.       Особенно у последней...       Вот как девчонка, которая регулярно лизала пальцы и совала их в розетки, могла чувствовать себя в большей безопасности, чем он?       Проявления распределялись совершенно несправедливо...       — Ты ведь не делал этого с собой, правда? – уточнила Пирра.       Жон показал большим пальцем вниз.       Пирра тут же улыбнулась.       — Хорошо, – продолжила она. – Я и не думала, что ты это сделал, поскольку выглядел в тот момент ничуть не менее удивленным, чем мы. Но когда мисс Кицуне сказала... Впрочем, неважно. На тебя кто-нибудь напал?       Жон повторил свой жест.       Разумеется, на него кто-то напал во сне Ваниль, но сама она ничего подобного не планировала. Кошмар оставался кошмаром, стараясь напугать свою владелицу любыми способами, и судя по выражению ужаса на лице у Ваниль, ему это удалось. А вот объяснить друзьям, что его атаковало подсознание одной знакомой девушки, Жон, конечно же, не мог.       — Считаешь, что произошел несчастный случай? – спросил Рен.       Жон вытянул ладонь параллельно полу и покачал ей из стороны в сторону, а затем поочередно указал пальцем на рот, шею и часы.       — У тебя есть кое-какие идеи, и ты поведаешь нам о них чуть позже? – предположил Рен.       Жон продемонстрировал ему большой палец.       — Ладно, – кивнул Рен. – Но скажи, есть риск того, что всё это повторится?       Жон опять покрутил ладонью и улыбнулся.       — Ты не знаешь? – перевела Нора, получив в ответ поднятый вверх большой палец.       — Это как-то связано с твоими проблемами с аурой? – уточнил Рен.       Жон вновь показал большой палец.       — Потому доктор Ублек и проводит для тебя специальные занятия? – спросила Пирра.       Ответ Жона повторился.       Как ни странно, это их всех сразу же успокоило.       — По крайней мере, ты знаешь о существовании проблемы и работаешь над ее решением, – произнесла Пирра. – Мне кажется, что было бы гораздо хуже, если бы никто ничего не понимал. Раньше уровень твоей ауры неожиданно проседал, но доктор Ублек, похоже, помог тебе с этим справиться, так?       Жон вновь показал большой палец.       — А теперь возникло новое препятствие, – продолжила Пирра. – Как считаешь, у тебя получится его преодолеть?       Жон повторил самый полезный жест последних минут, и все трое его товарищей по команде окончательно расслабились. Нет, они, конечно же, понимали, что им говорили далеко не всё, но успокаивали себя тем, что преподаватели были в курсе проблемы и активно помогали ее решать. К тому же теми неприятностями, которые касались здоровья и ауры, обычно совсем не спешили делиться с окружающими.       Впрочем, Жон знал, что вскоре ему придется рассказать им хоть что-нибудь. Дальше так продолжаться не могло, поскольку побочные эффекты его Проявления становились всё более и более заметными.       "Мне бы самому сначала понять, что со мной происходит, прежде чем что-либо объяснять..."       А для этого требовалось поговорить с доктором Ублеком или директором Озпином.

***

      — Похоже, твое Проявление эволюционирует, – произнес доктор Ублек.       Он пришел после обеда, когда рана на шее уже не мешала Жону говорить. Хотя стоило заметить, что голос при этом оставался крайне хриплым.       — Как? – спросил Жон. – Я думал, что на данный процесс уходят месяцы, если вообще не годы.       — В большинстве случаев так и есть, – кивнул доктор Ублек. – Но твое Проявление активно каждую ночь. Это примерно восемь часов – около трети суток. Даже у мисс Роуз, которая регулярно использует свои способности для перемещения из класса в класс, вряд ли в сумме за день наберется хотя бы тридцать минут.       А Руби, к слову, была из числа тех людей, что занимались этим регулярно. Как часто Янг требовалось ударить достаточно сильно, чтобы активировать собственное Проявление? Когда Блейк в последний раз создавала клонов, а Пирра – управляла металлом?       Кое-кто не применял способности даже во время спаррингов, предпочитая оттачивать боевые навыки. Между случаями применения Пиррой своего Проявления легко могло пройти несколько дней, на этой неделе Жон не видел ни одного клона Блейк, а способности Вайсс – сильные и многогранные – наверняка стали такими именно потому, что она использовала их довольно часто.       Проще говоря, у Жона оказалось больше всех опыта. Пусть он и открыл свое Проявление гораздо позже друзей, но применял его очень часто, причем вне зависимости от собственного желания, в то время как им подобная возможность выпадала даже не каждый день.       — Пожалуй, нам стоило бы ожидать того, что твое Проявление и дальше будет адаптироваться, – продолжил доктор Ублек. – Ты уже научился воздействовать на чужие сны, используя свою ауру. А поскольку она напрямую связана с физическим телом, то и сны вполне способны оказывать на тебя ответное влияние. Тут нечему удивляться.       — Как и радоваться, – проворчал Жон.       — Да, радоваться тоже нечему, – кивнул доктор Ублек. – Потому что отныне тебе следует проявлять в чужих снах крайнюю осторожность и стараться не получать травм. А это значит, что расход ауры неизбежно возрастет.       — На самом деле, не такая уж и большая проблема, – вздохнул Жон. – В сновидениях я умею летать, телепортироваться и просто делать то, что пожелаю. Здесь же мне даже в голову не пришло идти против сюжета сна и как-либо защищаться.       Потому что Жон вообще не ожидал подобного результата. Но если бы его Проявление вело себя схожим образом, к примеру, во время того кошмара Блейк, в котором она охотилась на своих друзей и едва ли не выпотрошила его самого, то всё могло закончиться гораздо печальнее.       — Просто будет чуть сложнее поддерживать вменяемый уровень ауры, – добавил Жон.       — Я поговорю с Глиндой и попрошу ее не заставлять тебя участвовать в спаррингах, пока мы не уладим этот вопрос. С другой стороны, урон во снах можно не только получать.       Жон нервно сглотнул.       — Вы полагаете, что она пострадала?!       — Нет. Нет-нет-нет, – покачал головой доктор Ублек. – Я имею в виду, что если ты просыпаешься с ранами, то, вполне вероятно, способен их и наносить. Но подозреваю, для чего-то подобного потребуется твое сознательное решение, подкрепленное воздействием твоей ауры, а никак не сюжет кошмара хозяина сна.       И Жон на это очень надеялся.       Кошмары были безжалостными и изобретательными. Если одно его присутствие во снах придаст им возможность влиять на реальный мир, то вскоре каждое утро неподалеку начнут находить трупы тех, кто так и не проснулся.       Ничего подобного Жон, само собой, не желал.       — Я изучу теории эволюции Проявлений, – пообещал доктор Ублек. – А ты постарайся отдохнуть. Если у членов твоей команды появятся вопросы, то скажи, что работаешь под моим началом над манипуляциями с аурой. Такого объяснения им, я думаю, хватит. Это далеко не просто. Данный процесс у каждого человека протекает по-своему. Кто-то, как, например, мисс Роуз, сразу же начинает бегать, едва ли не интуитивно понимая собственное Проявление, а кому-то приходится прикладывать огромное количество усилий, чтобы догадаться, что вообще происходит. Вспомнить хотя бы того же Кроу Брэнвена и сколько времени ушло на осознание им самого факта наличия у него способностей, не говоря уже об их сути.       — Ладно, так и скажу, – согласился Жон. – А вы... не могли бы разыскать девочку по имени Минт?       Он коротко описал ее внешность, ту команду, в которой Ваниль состояла, и какие занятия у них были общими.       — Я тогда находился именно в ее сне, – добавил Жон. – Хочется убедиться в том, что она не пострадала.       Доктор Ублек улыбнулся.       — Хорошо, найду и попрошу тебя навестить. Я поговорил с директором Озпином. Он пообещал оказать всю необходимую поддержку, если, конечно, это вообще понадобится. А вот генералу Айронвуду мы ничего рассказывать не стали. Возможно, цели у него и благородные, но вот средства их достижения оставляют желать лучшего, а ты уже успел один раз продемонстрировать способность попадать в сны разыскиваемых террористов.       Понять, о чем говорил доктор Ублек, для Жона ни малейшего труда не составило.       — Вы считаете, что он попытается сделать из меня своего рода наемного убийцу?       — Вынужден признать, что наемный убийца из тебя и вправду выйдет просто идеальным – нужно всего лишь ликвидировать цель во сне и спокойно проснуться утром у себя в постели. Но сомневаюсь, что дойдет до такого. Максимум – полет над Изумрудным лесом с попыткой отыскать и вывести из строя Адама Тауруса, а затем захватить его уже в реальности. Вот если бы ты открыл свое Проявление в рядах армии Атласа, то сейчас наверняка бы работал в их секретной службе. Из тебя получился бы не только отличный убийца, но еще и замечательный шпион, – усмехнулся доктор Ублек. – Впрочем, волноваться об этом не нужно. Ты учишься в Биконе и со временем станешь Охотником. Отдыхай, а я пока найду Минт.       — Она немая! – поспешил добавить Жон. – Не может говорить, так что не удивляйтесь.       Доктор Ублек лишь кивнул и молча покинул медпункт.       Жон посмотрел ему вслед, а затем взял с тумбочки свиток и начал читать текстовые сообщения. Даже Вайсс с Блейк поинтересовались его здоровьем и пожелали скорейшего выздоровления.       Проявление, несмотря на все доставляемые им неудобства, позволяло гораздо лучше понимать окружающих, превращая случайных знакомых в хороших друзей, так что Жон улыбнулся и принялся рассылать ответы. Он мог сколько угодно ворчать, но об открытии своих способностей ни капельки не жалел.

***

      Ваниль появилась сразу же после окончания занятий. Она робко заглянула в дверь медпункта и посмотрела на Жона так, словно ожидала от него каких-нибудь разъяренных воплей вперемешку с оскорблениями в ее адрес.       Он улыбнулся и помахал рукой.       — Привет.       На лице у Ваниль тоже появилась несмелая улыбка. Она помахала ему в ответ.       — Не желаешь войти внутрь? – спросил Жон. – Я хочу убедиться в том, что ты не пострадала.       Ваниль сердито уставилась на него, но внутрь все-таки вошла, после чего встала рядом с постелью, уперев руки в бока, отыскав взглядом его шею и приподняв бровь. Смысл ее пантомимы был кристально ясен.       — Знаю, что со мной далеко не всё в порядке, – сказал Жон. – Но я опасался, что мое Проявление могло как-то повлиять на тебя. Ты же не пострадала, верно?       Ваниль покачала головой, а затем без каких-либо колебаний уселась к нему на кровать, изучила рану на шее и вопросительно уставилась на Жона.       — Всё не настолько плохо, как выглядит, – вздохнул тот. – Врач говорит, что вены и артерии не задеты.       Ваниль провела пальцем возле собственной шеи.       — Да, знаю, – кивнул Жон. – Во сне мне вообще отрезали голову, но в реальности пострадала только кожа. Понятия не имею, как это работает.       Ваниль печально опустила плечи и указала на себя.       — Нет, твоей вины тут...       Она стукнула его по руке.       — Нет! – настоял на своем Жон. – Ваниль, я практически всегда попадаю в чьи-нибудь кошмары. Там хватает страшных моментов. Обычно весь ужас направлен на того, кому снится сон, но, думаю, если знать о том, что ты спишь, то ситуация несколько меняется. И если уж твое подсознание постаралось напугать тебя моей смертью, то это значит...       Густо покрасневшая Ваниль начала колотить его кулачком по груди. Расхохотавшийся Жон перехватил ее руку, но она с угрозой подняла другую.       — Ладно! Хватит! Извини. Ха! Смеяться больно... Нет-нет, не в том смысле, – поспешил он успокоить моментально впавшую в панику Ваниль. – Просто смех доставляет мне некоторый дискомфорт. Да и ты уже не настолько легкая, как была во сне о детстве.       Ее кулачок вновь угрожающе поднялся.       — Эм... – протянул Жон. – Пощады? Я имею в виду, что ты и сейчас маленькая.       Кулачок продолжил движение.       — Крохотная? Прекрасная в своей миниатюрности?       Ваниль фыркнула и закатила зеленые глаза.       Это сразу же напомнило Жону кое о чем.       — Ваниль... Во сне твои глаза не были зелеными. Да и цвет волос отличался. Ты их что, покрасила?       Она замерла, но уже через мгновение ухмыльнулась и кивнула. После этого Ваниль отвернулась, поднесла к лицу ладонь и вновь посмотрела на Жона. Теперь ее глаза оказались разных цветов: один – коричневым, а второй – розовым, в точности как у ее сестры.       Похоже, их отношения были довольно близкими и до вмешательства Жона...       — Ты используешь контактные линзы? Зачем?       Ваниль пожала плечами и отвернулась, отработанным движением прижав вроде бы пустую ладонь к лицу. Жон так и не сумел заметить, откуда появились контактные линзы, но когда она вновь посмотрела на него, ее глаза опять стали зелеными.       Честно говоря, натуральный цвет ему нравился больше, но говорить об этом он не стал. Наверняка у Ваниль имелись какие-то причины носить линзы.       — Могу я кое о чем спросить?       Она кивнула.       — Твоя сестра... – произнес Жон и тут же замолчал, поскольку его вопрос затрагивал очень опасную тему.       Но Ваниль лишь кивнула, ничуть не расстроившись и не разозлившись.       — Твоя сестра, – чуть более уверенно продолжил Жон. – Во вчерашнем сне ее не было. Она отсутствовала в школе в тот день?       Ваниль задумчиво потерла подбородок, слегка наклонила голову вбок и покрутила ладонью в том самом жесте, который Жон использовал во время разговора с друзьями. Затем она подтянула ноги, скрестив их и усевшись прямо ему на живот, после чего взяла с тумбочки блокнот и ручку. К слову, Жону они больше не требовались, поскольку он уже мог разговаривать.       Писать Ваниль ничего не стала, вместо этого нарисовав фигурку человечка из палочек. Схематичную фигурку несчастной, судя по выражению лица, девочки, которая стояла возле дома. По бокам от нее находились две недовольные фигуры побольше – вероятно, родители. Затем дорисованную рядом фигурку другой девочки с сердитым выражением лица перечеркнуло несколько вертикальных линий.       — Твоя сестра попала в тюрьму?! – воскликнул Жон.       Ваниль беззвучно рассмеялась и дорисовала вокруг решетки ящик.       — Ее посадили в клетку?.. – предположил Жон.       Ваниль кивнула и провела линию от ящика к своим родителям.       Глаза Жона округлились.       — Твои родители заперли твою сестру, чтобы она не могла ходить вместе с тобой в школу?!       К его ужасу, Ваниль вновь кивнула.       — Это какой-то кошмар!       Она радостна подпрыгнула на его животе, довольная тем, что Жон ее понимал, после чего нарисовала рядом с клеткой две маленькие таблетки и стакан воды.       — Ее еще и наркотиками накачали?!       Ваниль задумчиво постучала ручкой по блокноту, а затем пожала плечами и кивнула, давая Жону понять, что пусть его предположение и не совсем соответствовало действительности, но подобралось к ней достаточно близко.       Возможно, у ее сестры имелись некие проблемы медицинского характера, не позволяющие отпускать ее в школу, но семья всё равно выбрала решение, которое с некоторой натяжкой можно было описать: "Посадили в клетку и накачали наркотиками".       — Ты не обидишься, если я скажу, что твои родители кажутся мне ужасными людьми? – поинтересовался Жон.       Ваниль улыбнулась и быстро зачеркнула фигуры взрослых на своем рисунке.       — Тебе больше не приходится иметь с ними дело? – уточнил Жон.       Она кивнула.       — Вот и хорошо. Ты поэтому перекрасила волосы и стала носить контактные линзы?       Ваниль пожала плечами.       — Я никому не скажу, – пообещал ей Жон. – Пусть это будет нашей тайной.       Она на мгновение задумалась, после чего улыбнулась и в совершенно детском жесте протянула ему мизинец.       Жон ответил ей тем же.       — Клятва на мизинчиках, – произнес он.       Ваниль указала на него, на себя и снова протянула мизинец.       — Ты обещаешь сохранить в тайне мое Проявление? – уточнил Жон.       Ваниль кивнула и улыбнулась, радуясь тому, что он ее по-прежнему понимал.       — Спасибо. Я пытаюсь научиться его контролировать, но даже толком не знаю, с чего начать. А теперь еще и есть реальный риск пострадать, если буду не очень осторожным. Раньше такого не происходило, – пояснил Жон. – Доктор Ублек говорит, что мое Проявление эволюционирует, поскольку я его очень часто использую.       Ваниль нахмурилась и сделала несколько жестов.       — Не по своей воле, – покачал головой Жон. – Оно активно почти треть суток, хочу я того или нет.       Он постарался как можно точнее пересказать теорию доктора Ублека. А еще ему нравилось, что можно было хоть с кем-то поговорить на данную тему, пусть даже всё это, пожалуй, стоило сперва обсудить с друзьями.       Вот только с кем именно?       Жон понимал, что члены его команды заслуживали того, чтобы услышать правду, но он успел побывать в кошмарах их всех. Янг с Руби тоже требовалось многое объяснить, вот только не раньше, чем Жон расскажет об этом собственной напарнице.       И тут возникала очередная проблема...       Если он начнет говорить о своих способностях Пирре, то неизбежно признается в том, что знал о ее чувствах к нему. А окончательно разбивать ей сердце и создавать в команде напряженную атмосферу Жону совершенно не хотелось.       Потому-то и оставалась Ваниль, которая внимательно его слушала, улегшись рядом на кровать. Наверное, со стороны подобная ситуация могла показаться весьма романтичной, но для самого Жона всё ощущалось совсем иначе. С тем же успехом рядом могла лежать одна из его сестер.       Ваниль кивала, когда была с ним согласна, тыкала пальцем в щеку, стоило ему сказать то, что ей не понравилось, хмурилась на сложные вопросы и показывала один или два пальца в зависимости от того, какой вариант из предложенных предпочитала. Для той, кто физически не могла говорить, она оказалась довольно общительной.       Но, быть может, в этом-то и заключалось всё дело?       Для того, чтобы нормально общаться с Ваниль, Жону требовалось прикладывать немало усилий, интерпретируя движения рук и выражение лица, поскольку языка жестов он не знал.       Мало кто был готов тратить столько сил для удобства какой-то непонятной немой девочки. Скорее всего, Ваниль привыкла, что ей просто задавали вопросы, на которые она либо кивала, либо мотала головой. Любые ее попытки наладить диалог игнорировались. Люди считали, что и без того уделили ей вполне достаточно своего времени.       Наверное, оттуда же взялись ее энергичные движения, яркая улыбка и желание постоянно прикасаться к нему. У Ваниль скопилось очень много слов, которые она хотела бы высказать...       И нашелся лишь один человек, пожелавший ее выслушать.       — Мне нужно выучить язык жестов, – произнес Жон.       Ваниль просияла и сложила пальцами несколько фигур.       — Ты его знаешь? – уточнил Жон.       Она кивнула.       — Научишь меня? Хотелось бы полноценно с тобой общаться.       Ее улыбка стала еще ярче. Ваниль постучала пальцем по своей голове, вероятно, предлагая Жону нанести ей ночной визит.       — Это не так работает, – вздохнул он. – Но я постараюсь найти твой сон и, если получится, дам тебе знать. Договорились?       Ваниль кивнула.       — И еще было бы неплохо отыскать твою сестру... – добавил Жон.       Улыбка с ее лица вовсе не исчезла, став только ярче. Сама Ваниль оперлась щекой на его плечо.       — Знаешь... – протянул Жон. – Я даже толком не в курсе, как вас с ней зовут. Ты –Ваниль, а она?       На схваченном блокнотном листе были моментально нарисованы две держащиеся за руки фигурки из палочек, причем одна из них выглядела счастливой, а другая – сердитой. Впрочем, сердитой она явно была не на свою сестру.       Судя по неуклюжим буквам, писала Ваниль довольно редко. Но это ничуть не помешало Жону разобрать надпись "Тривия Ваниль" над счастливой девочкой и "Нео" над сердитой.       — Тривия и Нео, – пробормотал он, чувствуя ее дыхание у себя на шее.       Видимо, очень давно никто не упоминал эти имена в одном предложении.       — Если есть что-то, чем я способен помочь тебе в деле возвращения сестры, то дай мне знать, – попросил он. – Родители не должны были вас разлучать.       Вот теперь улыбка Тривии Ваниль могла осветить даже самую темную ночь.