Адам Сильвера «В Конце Они Оба Выживут»

МАТЕО 14:44 Вход в зону с аттракционами не далеко отсюда, поэтому мы за пять минут оказываемся уже там. Да, это все жутко по-детски, но мне нравится. Кстати, прямо перед этим мы ещё вспомнили, что забыли свои полувыпитые коктейли на лавочке, когда ушли от электросамокатов (да, мы забыли их там, а как же иначе). Поэтому мы с Руфусом вернулись за ними, а потом допили, то, что осталось, и выбросили пустые стаканчики. Мусорить вообще не классно. Когда мы пришли в эту самую зону, Руфус сказал мне выбирать самому на чем мы сначала будем кататься, но я сказал ему, чтобы он тоже решал, потому что сегодня Наш день, а не только мой. И тем более, что так будет куда справедливее, согласитесь (ведь в этом мире, как вы поняли, уже мало-чего справедливого. Особенно учитывая Отдел Смерти. Его появление в жизнях людей вообще несправедливо!) В итоге получилось так, что мы сейчас направляемся к мини залу, где есть ужастики, а еще там 3D реальностью и 8D-аудио. Может, уже стоит паниковать или переживать, ведь что-то точно может пойти не так, однако я постараюсь не паниковать раньше, чем в самом деле понадобится. Моя паранойя точно рано или поздно хоть убей, но мне будет не кстати. РУФУС 14:45 Йоу, вы же помните, что я хотел, чтобы Матео сам выбирал? Так вот, это чудо в перьях уломало меня выбирать вместе с ним. Я всё-таки согласился, и мы сошлись на таком мнении — в нашей жизни нам явно не хватает ужастиков (точняк). Именно поэтому мы сейчас идём в такой небольшой кинозал с 3D реальностью, где ужастики в списке и сильно рекомендуются. Один раз в жизни в таком бывал, но толком не помню, что там смотрел. Но это было прикольно, как я помню. И это единственное, что я смог запомнить. Это было прикольно, потому что было стрёмно. Если у вас возникает вопрос: откуда мы знаем где находится такая клевая штука, как 3D ужасы в таком себе небольшом, но нормальном, так скажем, кусочке парка аттракционов, то сразу отвечу вам: на входе к этой площади с аттракционами было небольшое табло и там, как я понял, почти все (или все, что, скорее всего, так и есть) местонахождения развлекаловок и ещё рекомендации некоторых из них же. Полезная на самом деле штука, я вам так скажу. Когда мы проходили мимо этого табло, я мельком на него глянул, Матео, видимо тоже. Хотя нам бы стоило остановиться там и нормально посмотреть, что тут ещё есть. Потом мы пришли к выводу, что ужасы самое прикольное начало. Нет, я серьезно. Надеюсь, это будет немного лучше, чем, как это было в «Жизни в Моменте», ну ей-богу. Хотя это точно будет улетнее, чем плавать с акулами. Я серьезно не понимаю Обреченных, которые в свои Последние дни плавают с акулами. И нет, когда я говорю в общем про «Жизнь в Моменте» я не говорю, что мне не понравился наш якобы «прыжок с парашютом», просто на то это и иллюзия, что мне и не понравилось на всё сто. Но было клево! А вот в «Арене Путешествий» и правда было улетно. Возможно (сто процентов), я противоречу сам себе, но не исключено, что мне может понравится в этом 3D зале с ужастиками. Я надеюсь там реально будет стрёмно. В этом же вся суть. Нам ещё минуты две идти, если не больше, поэтому пока что можно не париться на счет этого. Будет не клёво, если в итоге это 3D окажется фиговым, но попробовать точно стоит! — Так и что ты думаешь насчёт начала нашего свидания? — улыбаясь, спрашиваю я. — Я думаю, что я чертовски счастлив, поэтому мне уже очень нравится, — говорит Матео, и он тоже улыбается. А мне чертовски сильно нравится его улыбка и его голубые глаза. Мне просто чертовски сильно нравится Матео. А ещё он просто красив, и мне кажется, что он мог бы быть моделью, если бы он был немного раскрепощеннее и увереннее в себе. Определенно! Хотя не знаю, берут ли в модели довольно тощих парней? — Правда? Тогда я тоже счастлив, чувак, только вдвойне, — говорю я. Матео одобряющие улыбается мне. Мог ли Матео всю свою подсознательную жизнь ждать меня, чтобы потом раскрыть все карты? Хорошо, ладно, я, конечно, прикалываюсь. Это чудо берет меня за руку, а я смотрю на него, но не возражаю. Вообще не-а. Я только «за». — О, смотри, Руф, вон там, кажется, — говорит Матео и смотрит куда-то вдаль. Я смотрю на направление его глаз, а потом примерно туда, куда они смотрят. Но не понимаю, куда. — Где? — спрашиваю я. Матео рукой берет меня за подбородок и направляет в нужную сторону мою голову. Спустя пару секунд я замечаю довольно-таки далековато от нас черную коробку (думаю, что это и есть зал), а снаружи на стенке там вывеска, на которой изображены парень с девушкой в «VR» очках, которые очень широко улыбаются и показывают пальцем вдаль. Это довольно банально, но выглядит клево. Отрицать не стану. — Ага, теперь вижу. Думаю, нам надо именно туда, — говорю я. Матео кивает. Вокруг нас творится самый настоящий хаос (а что вы хотели от, видимо, популярного парка?), но, когда начинаю разговаривать с Матео, этот хаос как-будто немного заглушается или типа этого. У меня бывало такое с Эйми, но я не хочу сравнивать Эймс с Матео, это паршиво. В общем не хочу припинать Эймс в наше с Матео свидание. Нет, я не держу на неё зла, но больше не то время, когда я могу думать о ней, как о любви. Разве что, как о бывшей, так будет логичнее, согласен. Что насчёт шума и хаоса: какая-то маленькая девочка (лет шести?) отпустила свой шарик и громко плачет, потому что, вероятно, долго упрашивала маму купить его; Один малец со сладкой ватой в руках стоит рядом с охранником (понял по его форме) и оглядывается по сторонам, наверное, потерял из виду своих родителей. И всё это сопровождается самыми громкими звуками, от плача ребенка до смеха взрослых людей. — Кстати, Матео, и, как ты, всё-таки, относишься к ужастикам? — спрашиваю я. Я уже задавал ему этот вопрос, но, видимо, он не услышал его, поэтому я повторяю его опять. Он задумчиво смотрит на меня какое-то время. — Более-менее нормально, думаю. Хотя я могу только думать так… А ты? — говорит Матео. Подозреваю, что Матео был либо раз в такой теме, либо вообще не был. — Думаю, что более резко. Но мне даже нравится. — Ты уверен, что ты хочешь идти туда? Мы ещё можем свернуть куда угодно. Если ты не хочешь, я не буду против. Да Матео даже слишком добрый парень, вот вам ещё одно подтверждение. Это буквально убивает меня, он настолько добрый, что я схожу с ума. И то, и другое вместе, однозначно. — Да, я уверен, — я киваю. — Я не против. Не умру ж, если схожу разок. Хотя ладно, думаю, шутки про смерть более, чем неуместны. Матео пожимает плечами, думаю, что это может значить, мол, «как знаешь», но на самом деле: «я переживаю за тебя, но делай, как считаешь нужным». Определенно близко к этому. Мы уже подходим к этой конструкции (называйте, как хотите). Мы всё ещё держимся за руки, но это длится ещё не долго. Когда мы подходим, я замечаю чела в одежде очень смахивающую на форму, и, вангую, что нам определенно нужно будет платить ему и договариваться с ним. Чуваки, надеюсь, цены здесь нормальные, ибо Матео такими темпами, чего доброго, в долги залезет. Если вы вдруг задумались, почему я так думаю, то вот вам ответ: не помню когда точно, но как-то, в нашем диалоге речь зашла о деньгах и так далее. И тогда Матео и проронил, что, скорее всего, ему придется занимать у папки на учебу, потому что особенно после «Последнего дня» у него осталось не очень-то и много денег. Я, конечно, постараюсь помочь ему предотвратить возможность его взаимодействия с долгами, но не знаю получится ли на все сто. А вообще, я заплачу. Заплачу за нас двоих. — Нам бы ужас какой-то самый страшный. Сколько это будет стоить? — обращаюсь я к парню, и смотрю на Матео, мол, ты не против насчёт «самый страшный»? Но Матео уверенно кивает, понимая, что я пытаюсь у него выудить взглядом. — Без проблем, такое у нас есть. По цене: восемь баксов и семьдесят центов с человека, — говорит парень, и убирает телефон в передний карман (если он оттуда не вывалиться, выдайте ему премию). Я смотрю на его бейдж, его имя Джон. Клёвое имя, но, как обычно, не уступает Матео. Матео тянется за деньгами, но я останавливаю его, и достаю деньги сам. — Не, чувак, я сам оплачу, — я отдаю Джону восемь баксов. Он пересчитывает их и отдает мне мои гнусные шестьдесят центов, а затем прячет в карман остальное. — Через девять минут закончится сеанс тех людей, которые сейчас в зале. Я скажу вам, когда всё будет готово. Я и Матео киваем, и Джон уходит к своему коллеге неподалеку, что-то говорит ему и тот кивает. Я чувствую дежавю, когда вижу, как рядом проезжает два парня на великах. — И всё же, мне определенно не хватает велика, — жалуюсь я на выдохе, глядя им в спины. — Так почему ты тогда отдал его? — спрашивает Матео. Отчасти, дело в нем, отчасти, потому что мне бы он уже не пригодился. В тот момент у меня определенно было чувство, что у меня точно нет никакого этого будущего. Справедливо. — Ты много нервничал насчёт него. Поэтому, отчасти и по большому счету, я и отдал его тому чуваку, — говорю я. Хотя он был так рад, что я почувствовал себя каким-то героем. Впрочем, он, вроде бы, тоже собирался купить Trek. — Нервничал и паниковал, но… — начинает Матео. — Ты отдал велосипед, который с тобой намного дольше, чем я с тобой? Ты же купил его на своих соревнованиях. — Ага. Точняк. — Ты определенно путаешь меня, Руфус. — Всё просто: Да, велик мне дорог, не спорю, и мне без него тяжеловато, но я люблю тебя. Ты мне не просто дорог. В любом случае, ты дороже мне, чем велик. Понимаешь? Йоу, да я полюбил тебя за один день и очень даже сильно. Я в жизни так не любил за такой, очуметь, какой короткий срок. Это уже много значит, Тео. МАТЕО 14:59 Мои щеки горят по особенному, как тогда. Руфус смотрит на меня в упор и улыбается, а я в это быстро оборачиваюсь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не смотрит, и, когда убеждаюсь в этом, то подхожу к Руфусу ближе. Он улыбается, будто знает, что сейчас произойдет. И он абсолютно прав. Для меня поцелуй это действие, как объятия — оно говорит за всё на свете за один единственный раз. Поэтому прямо сейчас я целую Руфа. — Я так и знал, что ты это сделаешь, чудо в перьях, — говорит Руфус, и улыбается. — Я что, слишком предсказуемый? — спрашиваю я. В какой-то степени, быть слишко предсказуемым не всегда круто. Глядишь, совсем каждый мой шаг будет знать. — Не всегда! Но в поцелуях — точно, — отвечает Руфус. — Виноват. Тогда, постараюсь быть менее предсказуемым, — говорю я. — Хе-хе, — протягивает Руфус. — Я всё равно обязательно тебя подловлю. Например, подловлю так же, как ловлю на том, что ты подпеваешь различным песням… — Не моя вина, что я люблю музыку, — улыбчиво говорю я. Я бы сейчас точно послушал бы песню «Vincent»* Дона Маклина. Руфус дразнит меня и смеётся сам. Я сдаюсь и тоже смеюсь вместе с ним. — Не сомневайся во мне, я всё равно знаю каждый твой шаг наперед, — дразнит меня Руфус. Он закидывает мне на плечи свою руку. Я пытаюсь смотреть в его карие глаза, но это то же, что и, не смертельная, но пытка. Не в плохом раскладе. Просто тяжело смотреть кому-то в глаза. Я в шутку немного толкаю Руфуса в бок. Я осматриваюсь по бокам, но на этот раз, чтобы посмотреть, что тут ещё есть. Сразу замечаю немного дальше колесо обозрения, на которое мы пойдем чуть позже, а ещё, почти рядом с нами небольшой такой открытый тир. Ни разу не выигрывал в таких тирах. Разве что, в обычной стрельбе в видеоигре, но этот опыт никак мне не помог в то время. И, знаете, на какое-то время я даже забыл, что сейчас сентябрь. На улице всё так же тепло и солнечно, как в августе, но не всё так сладко, ведь уже и декабрь через пару-тройку месяцев. — О чем задумался, Матео? — спрашивает Руфус. — Мелочи, — говорю я. Руфус пожимает плечами. — Может это не самое лучшее, что я предложу, но… — начинаю я. — Ну-ка, ну-ка, — говорит Руфус. — Что удумал? — После этого, — я показываю пальцем на зал, — Мы могли бы попробовать себя в тире, — говорю я. — Но, если не нравится, забудь. — Не-а, отличная идея, чувак! Давно в тире не был. Почти всю жизнь. Я улыбаюсь Руфусу. — Парни, можете заходить в зал! — окликает нас парень в форме, когда из зала выходят две темнокожие девушки и весело что-то обсуждают. Я и не заметил, как быстро прошли почти десять минут. Если не ошибаюсь, у этого парня на бейдже были написано, что он Джек? Хорошо. Джек подходит к нам и говорит подождать внутри зала одну минуту, а через эту минуту он подойдет и поможет нам надеть «VR» очки. Мы с Руфусом заходим в зал и освещается от силы только первый ряд кресел, от, тусклой лампы на потолке. — Ну и темень! — говорит Руфус. — Надеюсь, тут не обо что споткнуться, — замечаю я. И, может, из-за «бумеранга» или кармы или ещё чего, я, как на зло, спотыкаюсь об какой-то бортик, чуть не сбивая Руфуса с ног. — Твою мать! Матео, ты в норме? — Да, чёрт, прости. — Не извиняйся, чувак. Ты ничего не сделал. — Да. Про-… — я останавливаюсь на полуслове. Я вздыхаю и не знаю, что могу сказать, кроме «прости», «извини» (а ведь это просто синонимы). — Будь более уверенным в себе, не извиняйся. Тем более, если ты по факту ничего сделал, — говорит Руфус и проходит к креслам первого ряда. Я за ним. — Другими славами, я имею в виду, что тебе не нужно париться на счет всякой мелочи и просить за это прощение каждый раз. — Наверное, ты прав, — соглашаюсь я. — А-то. Мы садимся рядом, на эти кресла. У них есть подножка в ногах и ещё по две под обе руки. В самих креслах (на каждом) лежат «VR» очки с наушниками. Я не понимаю, зачем для «VR» реальности в принципе может понадобится целый зал, но у всех свои причуды, поэтому не буду нагружать себя мыслями по этому поводу. Я поднимаю очки и сажусь на кресло, а сами очки кладу себе на колени. Руфус делает то же самое, что и я. Не знаю почему, но я уже немного напряжен (думаю это видно по моим плечам). — Расслабься, Матео. Будет клёво! — говорит Руфус. Я киваю. Блин, он совершенно прав, будет клёво, но напряжение никак не уходит. Через пару секунд к нам приходит Джек, чтобы помочь надеть очки. Он начинает с Руфуса и застегивает и закрепляет их у него на голове и регулирует наушники. Когда Джек справляется с Руфусом, я прячу свои обычные очки в карман, надеясь, что они не запотеют там слишком сильно. Я не знаю, буду ли я со своим зрением видеть что-то, потому что не помню, как работают «VR» очки, но, также надеюсь, что буду. Джек подходит ко мне и надевает очки, которые закрепляет сзади. Пока что перед глазами темень, но в маленьких щелях виднеется свет от лампы над нами с Руфусом. Джек заканчивает с моими очками и отходит. — Приятного просмотра! — желает нам Джек и выключает весь свет. Теперь не видно и вовсе ничего. — Спасибо, Джон. — благодарит того Руфус. — Джон? Я думал, он Джек, — говорю я. Руфус что-то хмыкает. — Была не была, — говорит напоследок Руфус, и через пару секунд перед глазами появляется картинка. Точнее, эта самая реальность. И да, я всё хорошо вижу, это уже отлично! Место в котором в этой реальности мы сейчас находимся похоже на заброшенный парк аттракционов (это иронично, потому что мы сейчас находимся буквально в нем). Здесь как будто бы дует сильный ветер, и, когда я якобы иду, кресло покачивается. Где-то, как-будто сзади меня, я слышу голос маленького ребенка; " — What are you doing here? It looks so scary… «* Я осматриваюсь по сторонам и легче от этого не становится. " — I'll show you the way!»** Когда голос произносит эти слова перед глазами выскакивает темный силуэт девочки (лет шести, что-ли?). Я знаю, что рука Руфуса совсем близко с моей, поэтому от испуга хватаю её (такое чувство, будто я на деле боюсь сильнее, чем Руфус. Но я не могу быть уверенным в том, что сейчас думает Руфус об этом). Силуэт ведет меня к заброшенным аттракционам и я следую за ней. Досадно признавать, но маленькие девочки из хорроров пугают меня сильнее, чем что-либо другое в этом мире (ладно, смерть пугает меня больше). РУФУС 15:24 Йоу, честно, я ожидал какого-нибудь мини-скримера, поэтому не так сильно испугался, в отличии от Матео (так и не скажешь, что я резко отношусь к ужасам, смотря на меня сейчас.) Значит, он всё-таки боится хорроров! Хорошо, меня тоже пугают маленькие дети в заброшенных местах, но больше меня, всё-таки, пугают трупы, однозначно. Но, надеюсь, их здесь не будет, а то вдруг чего доброго случиться. Якобы «я» иду за этим ребенком по тропинке прямо к заброшенным аттракционам. Вокруг туман и еле слышный вой или что-то на подобии него. А ещё, клево, что я могу смотреть по сторонам. Это еще один неоспариваемый плюс «VR» очков. Когда мы подходим с ней к воротам от них с грохотом отваливается светящиеся табло с надписью: «Добро пожаловать в твою мечту!» Многообещающе. " — I hope you'll like it! " Девочка исчезает и я уже бегу по парку, как-будто спотыкаясь. Вдалеке я вижу единственное на вид новое здание и бегу к нему. Когда я оборачиваюсь, за мной бежит высокий темный силуэт, от которого я бегу к зданию. Я не знаю откуда в заброшенном парке такое новое здание, но я забегаю в него и осматриваюсь по сторонам. Надеюсь, что все уже поняли, что направляюсь куда либо не я, а мое виртуальное тело, которым я не управляю. Я слышу, как что-то или кто-то ударяется об стекло дверей (у меня аж сердце в пятки провалилось), а потом бьет по ним. Я вижу лифт, и бегу к нему. Я подбегаю и много раз нажимаю на кнопку, чтобы вызвать лифт. Он едет целую вечность, и когда я забегаю в него и рукой нажимаю на сразу все кнопки, об закрывающийся лифтовой портал ударяется чужое тело. Но к счастью, лифт закрывается и уезжает быстрее, чем кто-то пробирается ко мне. Совру, если скажу, что я не нервничаю в такие моменты. Особенно с сопровождением 8D-аудио… Лампочка в лифте начинает мигать и цифровой женский голос начинает говорить; " — The elevator is about to fall. Please don't… " Под конец голос перемешивается с шумом и лампа совсем выключается. Я почти чувствую, как падает лифт. Это клево! Постепенно картинка меркнет и на пару секунд становится просто черной, но через ещё пару секунд я снова всё вижу. Мое виртуальное тело поднимается с пола и напротив меня снова стоит эта маленькая девочка, что и в начале. Я смотрю по сторонам и, кажется, я где-то рядом с начальной точкой. " — Johnny didn't like you… " Понятия не имею, кто такой Джонни, но я ему не понравился. Могу предложить, что Джонни, это тот высокий силуэт, который гнался за мной до лифта. " — Run and don't look back! " Я бегу в непонятном направлении и, как будто сзади меня смеётся тот ребенок. Я выбегаю с заброшенного парка и ворота за мной закрываются, а табличка моргает разными цветами, пока по итогу не отключается и не падает следом с ужас каким громким звуком. На этом всё заканчивается и через щель я вижу, как включился свет в зале. Я сам снимаю с себя очки прежде, чем Джон помогает мне. Я смотрю на сконфуженное выражение лица Матео и пускаю небольшой такой смешок. — Как вам? Понравилось? — спрашивает нас с Матео Джон. — Смешано и клёво. Я опять смотрю на лицо Матео, но уже без абсолютно никаких очков. Он выглядит, так, будто только проснулся. Матео достает из своего кармана свои очки и протирает рубашкой. — Это было хорошо, но я чувствую себя мертвецом. Йоу, мы выходим из зала и здесь ужас как светло! Я пару раз моргаю и протираю глаза. Матео тоже протирает глаза под очками. — Черт, чувак, это правда было странно, — говорю я. — Лифт заставил меня нервничать, но в целом, было не так стрёмно. — Ты прав. Согласен. Но в первые секунды я сильно испугался. Я улыбаюсь ему и смотрю в сторону тира про который говорил Матео. — Пойдем в тир, снайпер-Матео? — спрашиваю я. Матео улыбается мне и кивает. — Вообще-то я Супер-пупер-Матео-мен, — поправляет меня Матео. — Без вопросов. Супер-пупер-Матео-мен. Матео смеётся и на минуту снимает очки, а потом обратно их надевает. — Хорошо, Супер-пупер-Матео-мен звучит не очень, признаю, — говорит Матео. — А мне кажется, клёво. Похоже на типа какого-нибудь Бэтмена два ноль из какого-то нового бестселлера. — Да, может быть, ты прав. Мы идём к тиру и разговариваем одновременно. Он тут недалеко, поэтому мы доходим очень быстро. Призы, которые в нем можно выиграть висят снаружи; медведи, медведи ещё больше в размерах и другие миниатюрные прикольные зверушки. Самое клевое, что я здесь заметил, это мелкие плюшевые Марио и Луиджи и среднего размера Бэтмен и ещё пару таких супергероев. Теперь я знаю, ради чего я должен буду выиграть, супер! (Конечно ж ради Марио и Луиджи.) — Извините? — обращается Матео к милой девушке за оборотной стороной стойки тира. Непривычно видеть девушку в тире, но, естественно, не вижу ничего такого. — Да? Вы будете пробовать стрелять? — отзывается она, пряча телефон куда-то назад. — Ага! — говорю я вместо Матео. — Что ж, тогда… — начинает она. — У вас будет двадцать один выстрел, чтобы сбить как можно больше банок. Чем больше вы собьете банок — тем лучше будет ваш приз! Это будет стоить два доллара. — Супер, тогда, мы в деле, — говорю я. Матео достает два доллара из своих наличных и отдает ей. Я так же плачу за себя, и мы с Матео договариваемся, кто стреляет первым. Я, как джентельмен (обращайтесь за советами!) уступаю Матео, поэтому сейчас он готовится к тому, чтобы выстрелить. МАТЕО 15:58 Я где-то читал, как нужно правильно стрелять и я попытаюсь придерживаться тому посту. Я подхожу к автомату и прижимаю приклад к плечу. Девушка меня не поправляет, поэтому, думаю, что делаю всё правильно. Берусь правой рукой за пистолетную рукоятку, а левой за магазин и ногами намертво упираюсь в пол. Я максимально успокаиваюсь и потом пытаюсь максимально выровнять свое дыхание, чтобы результат был по-лучше. Кстати, я, конечно, не совсем отлично разбираюсь в в автоматах и ружьях, но этот выглядит так, будто отдача оставит на мне синяк (надеюсь, что нет.) Я навожу прицельную планку ровно в цель и вдыхаю, на полу-выдохе нажимаю на спусковой курок. Приклад достаточно больно ударяется об мое плечо (но я думаю, что мне так больно, лишь потому, что я тощий), но я не показываю этого, а просто проглатываю через себя (никогда так не делайте, ради бога!) Я попал немного мимо банки, но навожу прицел заново и мысленно рисую себе линию, которая уходит чутка в право и на точку линии я, затем я целюсь. Я снова стреляю и в этот раз попадаю ровно в банку. — Молодец, чувак! — комментирует мое попадание Руфус. Я улыбаюсь ему, хоть и, может, он этого не видит. На этот раз отдача всё такая же болючая, но я постараюсь не обращать на неё внимание в течении следующих двадцати выстрелов (боюсь представить, что у меня может оказаться под рубашкой). РУФУС 16:04 Я смотрю на то, как Матео стреляет и попадает с каждым разом (не всё время, но попадает!), но отдача в его плечо меня добивает! Это выглядит больно, хотя, возможно, на самом деле это совсем не так. Его двадцать выстрелов заканчиваются и, если не ошибаюсь, я насчитал двенадцать попаданий. Чуть больше среднего, но это тоже клево. — Йоу, ты крут, — говорю я. — Ты сбил ровно двенадцать банок, поэтому… — говорит девушка с паузой. — Тебе полагаться одна средняя либо двое маленьких плюшевых игрушек брелков, — говорит она, и показывает на стену со всеми призами, а ещё на те, которые весят снаружи. Матео смотрит какое-то время на стену, но в конечном итоге показывает на одну среднюю плюшевую игрушку Бэтмена. — Тогда, я возьму себе вон ту, — говорит Матео, показывая на Бэтмена. Девушка кивает и говорит: — Да, конечно. Можешь забрать её. Матео тоже кивает и проходит мимо меня и снимает её со стенки, а потом карабином цепляет игрушку себе на карман. Он хлопает мне по плечу и улыбается. Думаю, это безмолвное его «удачи!» Я подхожу к автомату (или ружью. Я не особо их различаю) и примерно вспоминаю, как папа учил меня стрелять, когда мне было одиннадцать (просто чтобы я знал, каково это. Он был врачом, если это играет какую-то роль). Приклад автомата должен быть прижатым к плечу; Правая ладонь на пистолетной рукоятке, а указательный палец на спусковом крючке; Левая на магазине; Смотреть в глазок и целиться ровно в цель; Ровное дыхание и спокойствие, только спокойствие. Сейчас и проверим, правильно ли я это до сих пор помню. Я делаю всё, как и сказал ранее и делаю первый выстрел. Я попадаю ровно туда, куда и целился! Кстати говоря, приклад бьет не сильно больно (хотя, я в курсе, что это зависит от телосложения, конечно.) Я не делаю долгих перерывов между выстрелами и за три минуты трачу каждый двадцать один выстрел. Я попал девятнадцать раз из двадцати одного! Везуха. — Ого. Молодец, Руф, — хвалит меня Матео. — Девятнадцать выстрелов равны: одному большому призу, либо двум средним, либо четырем маленьким. Выбрал что-нибудь? — говорит девушка. — Ага! Я, пожалуй, возьму просто две мелких. Вон тех, Марио и Луиджи. Я, по принципу Матео, прохожу мимо него, к стенке, и забираю этих двоих. Я на прощание махаю той милой даме рукой, и когда мы уходим, отдаю Матео его Луиджи. — Честно говоря, я их даже не заметил. — признается Матео. — У меня как раз наоборот. Сразу приметил. Матео усмехается. — Ты классно стреляешь. Тебя кто-то учил? — спрашивает он. — В точку! Мой папка. Я удивлен, что запомнил всё так хорошо. Он учил меня стрелять где-то в одиннадцать, хочу подметить. — А я стрелял исключительно с информацией из какого-то старого поста на форуме. Я цепляю плюшевого Марио себе на карман, как сделал это Матео со своим Бэтменом. А потом Матео повторяет за мной. — Как я и говорил, я стал для тебя другом и больше, как Марио для Луиджи. Я прав, Матео? — Абсолютно, Руфус. Я беру его за руку и Матео сплетает наши пальцы. Я обожаю этого парня, абсолютно точно. И как же досадно от того, что мы не были знакомы друг с другом раньше. Я смотрю на улыбающуюся физиономию Матео и говорю: — Идём на колесо, чувак? Матео кивает. — Уверен, там будет зачетно, — добавляю я. Мы проходимся чуть дальше и подходим к этому самому колесу обозрения. Оно здоровенское! Ну, как и ожидалось от колеса обозрения, конечно. Мы подходим к такой небольшой будке рядом с колесом, где внутри сидит дамочка и милейше улыбается мне. — Здравствуйте. Сколько стоит прокатиться на два человека? — Пять кругов — восемь долларов, за одного человека. Получается, шестнадцать долларов. — Супер! — я роюсь в кармане в поисках денег. Я отдаю этой девушке шестнадцать долларов и она кивает. — Подойдите к тому парню, он впустит вас в кабинку, — она указывает на парня в форме на платформе. Я и Матео киваем и идём на платформу к тому парню. Он замечает нас и снимает какие-то цепочки. — Вы же уже заплатили? — уточняет он. — Ага, — отвечаю я. Подъезжает свободная кабинка, и чувак впускает нас в неё. — Чувак, это будет просто нечто, — говорю я Матео. Мы садимся друг напротив друга. — Если б мы сюда вечером заявились, вот это чума была бы. — Я был всего два раза на колесе обозрения, — говорит Матео. — Но это было в детстве, так что я не помню, каково это было и как тогда всё выглядело. — В Манхэттене? — спрашиваю я. — Да. Но точно не в этом парке. Я уверен. Я ухмыляюсь. И смотрю в, так скажем, панорамное окно и, блин, это выглядит реально прикольно. — Хорошо, ты прав, выглядит клёво, — говорит Матео. — А-то! Мы, как дуралеи или типа их, смотрим на местность свысока и иногда друг на друга. Если всё-таки вспоминать мое первое свидание с Эймс, то оно вообще отличается от нашего с Матео. Мы тогда сидела в ресторане, а потом пошли в клуб, после чего у меня был с ней секс. Ничего особо романтичного, но я сильно любил её, признаю. Мы с Матео обмениваемся зачетными историями, пока наше время на колеса подходит к концу. Я рассказываю Матео, как в детстве закатил истерику, потому что хотел покататься на колесе обозрения, но мне почему-то даже со взрослыми не разрешали. Это было несправедливо! А Матео рассказывает, как тоже в детстве спорил со сверстниками (что в принципе было для него уже ново) насчет того, что те считали, что списки, которые его папа так любит писать — полная хрень и трата времени. Мы ещё много чего обсуждаем, например, теории Матео насчёт того, что будет, если весь мир каким-то образом исчезнет и останется небольшая группа-иностранцев, собравшимися со всей земли. Будет славно, если они все хотя б просто будут знать английский. Тогда и париться насчёт распределения обязанностей не придётся. — Было бы тупо, если бы никто из них его вовсе не знал, — говорит Матео. — Учитывая, что они бы все были из разных частей мира, кто-то бы стопудов знал, — говорю я. Матео кивает. — Ну хорошо, они все выживает группой в каком-то месте. Но в каком? — М, пляж. Да, э-э, пляж, — неуверенно говорит Матео. У него добрая улыбка. — Типа необитаемый остров? — я уточняю. — Не совсем, — Матео подбирает слова. — Они могут добраться до города, но, чтобы туда дойти, нужно преодолеть много всякой всячины, но чего именно — я пока не придумал. Но, думаю, они бы построили себе там на пляже какие-нибудь, а-ля, шалаши. Мне нравится эта его история, которая больше на теорию не совсем похожа, но сути не меняет. — Ну, они бы точно не плавали там с акулами, чувак, — говорю я. Нет, я до самой смерти не перестану подшучивать над Обречёнными, которые в свой последний день плавают с акулами. Не-а! Кстати, если смотреть на то, как хорошо Матео придумывает всякую всячину, мне кажется, что он рано или поздно будет обязан написать какой-нибудь фиговый (или классный) триллер, ей-богу. Матео смеётся и протирает очки своей рубашкой. Самое время задать вопрос. — Вопрос: как ты угробил свое зрение? — мне просто интересно, сидел ли Матео всё время в видеоиграх или только я так думаю. — Видеоигры. Я в основном проводил всё время за приставкой, компьютером и ноутбуком. — Бинго! Я так и знал. Матео надевает очки обратно и смотрит в это панорамное окно (если их так называют, я не в курсе, вы помните). Кстати, вот-вот, и нам придется освободить кабину. — Фигово. — Ага. ЛИДИЯ ВАРГАС 16:36 Сегодня Отдел Смерти не звонил Лидии Варгас, потому что сегодня она не умрет и поживет еще. Лидия хотела бы задать Матео пару вопросов о Руфусе, но понимает, что, возможно, это не её дело и то, что раньше Матео был ужасным затворником, и, вдруг, один парень по имени Руфус вытягивает его из дома. Поэтому она даже не думает задавать их. Лидия рада, что Матео нашел свою любовь, хотя даже никогда не думала, что Матео гей, но она всё равно любит его как друга и самого близкого человека, который в каждую минуту подставит ей плечо будь ей трудно, страшно, грустно или счастливо, плюя на то, какая у него ориентация. РУФУС 16:37 Наше время (круги) подошло к концу и мы покинули кабину, как и колесо в целом. Матео понравился необычный вид, который он будет вспоминать ещё ого-го как. Собственно, как и мне. Мне тоже понравился улетный вид сверху вниз. Уйдя оттуда, я подумал, что Матео был бы очень признателен и счастлив, если бы мы сейчас сходили к его папе, наведать его. Думаю, это кстати. Что ж, тогда, я исполню его желание, ибо я, как вы помните, волшебник. — Матео, напомню, что ты хотел сегодня наведаться к твоему папе, да? Можем сделать это сейчас. — Да, хотел, — Матео кивает. — Если ты не против, тогда с радостью. — Чувак, конечно не против. Тебе не нужно спрашивать буду ли я против того, чтобы сходить с тобой к твоему папе, потому что я никогда против не буду. — Я люблю тебя, Руф. — Я люблю тебя ещё больше, я серьезно. МАТЕО 16:39 Мы уже на полпути к больнице. Осталось только сесть на метро и чутка проехать. А там мы уже практически приехали. Блин, я безумно счастлив, что мы с Руфусом встретили друг друга (хорошо, ладно, написали друг другу) и полюбили. Мы держимся за руки не парясь, что кому-нибудь не безразлично (точнее, Руфус и так не беспокоился об этом, но сейчас не беспокоюсь и я.) — Кстати. Неожиданный вопрос: почему тебя зовут так же, как и твоего папу? Это традиция? Просто смахивает на это. Если не личное, — спрашивает Руфус. — Ответ: не совсем. Папа назвал меня своим именем и хотел, чтобы я назвал своего сына, в случае если бы у меня он был таким же именем и так по наследству. Но его план обломался, — отвечаю я. — Хотя я давно подозревал и до сих пор так думаю, что детей у меня в принципе никогда не будет, кроме малышки Пенни, о которой я должен буду заботиться, если её мама умрет. — Было бы клёво. Типа, прям такое семейство Матео, — Руфус ухмыляется. Я тоже. — О, нам туда, — говорит Руфус, и показывает на знак, ведущий к подземке с метро. Я киваю, и мы идём к нему. Думаю, надо предупредить папу прежде, чем мы успеем доехать. — Предупрежу папу, пока мы ещё не у него, — говорю я, и достаю телефон. — Тебе не нужно отчитываться передо мной, чувак. Ты в праве делать, что хочешь, не осведомляя других, — отчитывает меня Руфус. — Может быть, ты прав, — говорю я. Руфус жалостно вздыхает и, наверное, понимает, что это безнадёжный номер. Я звоню на номер папы и через пару секунд он поднимает трубку. — Привет, пап. Я собираюсь навестить тебя, как ты? — моментально спрашиваю я. — Привет, Матео. Прекрасная идея. Тогда, я жду когда ты приедешь, — отвечает он. — Хорошо. Мы уже скоро! — говорю я. — Мы? О, ты с Лидией? — спрашивает папа. — Нет, я с Руфусом. Лидия навестит тебя со мной в другой раз. — Хорошо. Надеюсь, мы скоро увидимся, Матео. Кладу трубку, — говорит папа, и кладет трубку. Я не знаю, насколько папа опечален тем, что я люблю парня, а не девушку, но точно чуть выше среднего. Это слышится в его тоне. Нет, он ни в коем случае не презирает таких людей (геев, бисексуалов и так далее), просто теперь он останется без внуков, а это разочаровывает, согласитесь. Но, если я буду счастлив, то будет счастлив и папа (по крайней мере, он сам мне вбивал это в голову.) — Насчёт набережной, мне кажется, мы прийдем намного раньше заката, Руфус. Мы собираемся быть там или где? — спрашиваю я у Руфуса. — Посмотрим как пойдет, чувак, — говорит Руфус, и пожимает плечами. — Что-нибудь да придумаем! Я киваю ему. Мы спускаемся в подземку и проходим через турникет, где я, с помощь карты, оплачиваю сразу проезд. Скоро этот мир забудет про турникеты с оплатой и в итоге это всё будет в телефоне (да, да, оно и сейчас в нем есть, я имею в виду, что турникеты пропадут в общем.) Я жду пока Руфус тоже пройдет, но он застывает на месте. — Чувак, моя карта не со мной… Выручишь? — спрашивает Руфус. — Она в рюкзаке у тебя дома. — Без проблем, — на самом деле, скоро деньги станут моей серьезной проблемой. Со всей стипендии учебу сам я не оплачу, тем более, что я должен буду жить на что-то (хотя я всё ещё не уверен, будит ли у меня стипендия учитывая то, что я собираюсь учиться не очно.) Но я оплачиваю Руфуса и мы идём дальше. Руф благодарит меня, а потом, я почти сразу смотрю на цифровое табло и на нем, конечно же, ничего не написано про то, куда едут метро. — Придется садиться на метро наугад, и надеяться, что нам повезет доехать хотя бы близко до больницы папы, — говорю я. — Бывало и похуже, поэтому, как-нибудь, да доедем, не переживай, Матео, — обнадеживает меня Руфус. Мы идём к ближайшей платформе и смотрим по сторонам, сначала навело, потом направо, чтобы увидеть нет ли какого метро. И его нет, но я слышу его шум, значит, он уже едет. Руфус тоже его слышит, и говорит: — О, нам повезло, вот-вот приедет. Я киваю, и просто рассматриваю очертания лица Руфуса. Я уже, конечно, успел его разглядеть, но мне просто нравится смотреть на него. У него сильно красивые карие глаза, наверное (точно) самые красивые, которые я вообще видел. Если кто-то скажет, что они мрачные, мне придется влезть во вторую в своей жизни драку и ударить того, кто так скажет. Хотя, не уверен, что я смогу нормально кого-то ударить. — У меня что-то на лице? — спрашивает Руфус. Я ухмыляюсь. — Не-а, просто разглядываю твое красивое лицо, — отвечаю я. (Заметьте, какой я уверенный!) Руфус тоже улыбается. — Знаешь, за всё это наше время, я практически наблюдал, как ты становишься другим человеком, и у тебя это, похоже, вышло. Я прав? — спрашивает меня Руфус. — Я стал тем человеком, которым всегда мечтал быть. Ты помог мне. Я у тебя в долгу, — улыбчиво говорю я. — Чувак, мы оба друг у друга в долгу. Я в долгу перед тобой за то, что ты подарил мне жизнь тогда, когда я был весь такой на какой-то грани, и насильно внушил ту свободу, от которой я отрекался. — говорит Руфус. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но меня останавливает уже подошедшее метро. Маятники метро открываются и мы с Руфусом и ещё небольшая толпа людей заходим в метро, в часть B. РУФУС 16:54 Я и Матео садимся на откидные сиденья и я закидываю руки за голову. Мое внимание почти сразу привлекает парень, играющий на гитаре. В Манхэттене не редко встречаются такие, а-ля, музыканты, поэтому со временем начинает надоедать. Но, вообще, за такое могут арестовать или выписать нехилый штраф, если вдруг кто пожалуется в полицию, потому что ему дискомфортно. Хотя игра именно этого гитариста звучит просто потрясно! Он один из таких немногих, кто хорошо играет. Не знаю, видел ли раньше Матео таких Нью-Йоркцев, но он с интересом смотрит на гитариста и слушает его музыку. Да не, точно видел. — Да ну, не видел раньше таких музыкантов в метро, Матео? — спрашиваю я. — Видел, много раз, конечно. Но музыка у них бывает классная время от времени, поэтому всегда, когда выдается момент, слушаю. — отвечает Матео. — Согласен! Иногда суперски играют. Помню, одна девушка так хорошо играла на укулеле, что я даже снял это. Потом покажу. — говорю я. Это правда было зачетно, Матео тоже заценит. Матео кивает. Диктор метро разглашает ещё об одной остановке на станции, но я не знаю, когда нам лучше выходить (потому что знает Матео), поэтому слушаю вполуха. Но Матео поднимается с места и я смотрю на него. — Этот мир явно нас любит. Если мы выйдем на этой станции, то до больницы останется почти ничего. Сегодня Матео выглядит таким счастливым чуваком! Ему идёт улыбка и, вообще, счастье ему к лицу. Мне нравится наблюдать за тем, как с его рта почти не сползает улыбка, а иногда просто становится ещё шире. Через минуту мы выходим из метро и поднимаемся с подземки наверх. — Чувак, у меня чисто сердечное признание тебе, мне очень сильно нравится твоя улыбка. — говорю я. — Не прикалываешься? Мне тоже нравится твоя, — говорит Матео. — Конечно, не прикалываюсь! — я отрицательно мотаю головой. — Мне серьезно очень нравится твоя улыбка, Матео Торрес. На его щеках появляется заметный румянец, но он смотрит мне в глаза. — К твоему счастью, рядом с тобой у меня улыбка точно не пропадёт, — говорит Матео. — Воу, ты что, подкатываешь ко мне, чувак? Или флиртуешь? — весело спрашиваю я. Матео легко толкает меня плечом и смеётся. — Ладно-ладно. Я вдалеке замечаю вывеску со сбором денег на животных, находящихся под угрозой вымирания. Типа панд и всяких таких. Это подтолкнуло меня на мысль рассказать Матео о том, как Тэго забивал мне голову на эту тему. — Кстати, мне Тэго так забивал голову насчёт панд, которые под угрозой вымирания, я думал сойду с ума, прикинь? Даже в мой «Последний день» умудрился их припхать! — Это жестоко, но мне кажется, население уже достигло той стадии, чтоб переживать за вымирающих животных, — говорит Матео. — Может быть, ты прав, но ты бы знал, как он набивал мне этим голову. Мы обсуждаем всё, что приходит на ум, и через шесть минут оказывается у больницы. Время летит нереально быстро, поэтому его надо проживать по максимуму. — Может, нам повезет, как и в прошлый раз и сегодня смена будет не у того человека, с которым мы виделись позавчера. Придется объясняться. — Не парься, я помогу, если что. Мы заходим в больницу и угадайте, что! Конечно, там сидит тот работник, что и позавчера. Чую, сейчас будет дискомфортно. — Здраствуйте. Я хотел бы проведать своего отца, Матео Торреса, он недавно вышел из реанимации, — нервно говорит Матео и протягивает паспорт, который тоже был в кармане (у нас не бесконечные карманы, но такая мелочь помещается, сами знаете.) Джаред (имя написано на бейдже) он пару секунд просто палится на нас, а потом недовольно смотрит. — Подождите, молодой человек, — обращается Джаред к Матео. — разве вы не должны были умереть позавчера? Это был розыгрыш, чтобы пройти вне время посещения? Вы представляете, что мне пришлось выслушать из-за вас от свыше? Матео теребит свой паспорт в руках. Я уже понял, что в таких ситуациях Матео не справляется, поэтому снова за него заступаюсь. Я сжимаю плечо Матео. — Послушайте, Джаред, этот парень и правда получил звонок позавчера и провел день, как самый настоящий Обреченный, но, как видите, он жив, и это вовсе не значит, что он вам соврал. Отдела просто ошибся, — говорю я. Ему явно не нравится мой тон, но и он должен хоть как-то понять нас. — Такие шутки безнаказанными не остаются, но, лишь потому, что ваш отец только вышел из реанимации, я пропущу вас, — говорит Джаред, обращаясь к Матео. Мне кажется, что я не переубежу его, поэтому даже просто пытаться бесполезно. В такое и правда мало кто поверит. Матео отдает паспорт Джареду и он фотографирует нас с Матео ещё раз и отдает пропуска с распечатанными фото. — Расслабься, Матео, я пытался ему донести, но он не поверил. Я же не наврал ему, по сути. Не, ну, немножко не так передал суть, подумаешь, — говорю я, Матео. — Ты прав. Мы поднимаемся по ступенькам на второй этаж и идём к палате мистера Торреса. Кстати, мистер Торрес не совсем такой, каким в представлял повзрослевшего Матео, но чем-то они, конечно, похожи. Папа и сын, как никак. Мы доходим до палаты его папы и мы останавливаемся. — Я недолго, ладно? — говорит Матео. Я киваю и становлюсь рядом с дверью в палату. МАТЕО 17:16 Я стучу два раза в палату и оттуда слышится негромкое «входите». Я захожу в палату. — Привет, пап, — говорю я. — Привет, Матео. Как проходит твой день? — спрашивает он. Я уже хочу ответить «нормально», но вспоминаю, что собирался рассказывать ему обо всем. — Не думаю, что тебе интересно, как я провожу день с Руфусом, — я пожимаю плечами. — Ты так и не запомнил? Мне главное чтобы ты был счастлив, а какая у кого ориентация — это такой бред, Матео. Если ты счастлив с Руфусом будь с ним, думаешь, я посмею быть против? Бред сивой кобылы, вот что скажу, — говорит папа. Я прохожу ближе и сажусь за стул, который, похоже, оставила Элизабет. — Сегодня у нас с Руфусом свидание. Мы бродили в парке, считай, через одну станцию в метро. Мы хорошо проводим время. Потом, мы собираемся пойти на набережную, чтобы попасть ближе к закату. Я вкратце рассказываю папе, где мы уже побывали, и он внимательно слушает. Когда я заканчиваю, папа говорит: — Могу поздравить тебя с первым в жизни свиданием, Матео, — он пожимает мне руку. — Я, вроде как, тебя проведать пришел. Скажешь, чем ты тут занимаешься? Выглядит скучно. Или как в принципе самочувствие? — спрашиваю я. — Болтаю с Элизабет, листаю ленту фейсбука. Ничего интересного, — говорит папа. — А самочувствие, я бы сказал, более, чем в порядке. Я не успеваю что-то сказать, как в дверь несколько раз стучат, а потом открывают. Это Элизабет пришла проверить как пожимает папа. — Привет, Матео. Ты вовремя, я как раз хотела сообщить тебе кое-что. Вам тоже, мистер Торрес, — говорит Элизабет. — Через неделю мистера Торреса выпишут, и он должен будет соблюдать постельный режим ещё две недели, — она мило улыбается мне. Маленький-Матео внутри меня прыгает от радости, хоть даже в слух я это не признаю. — Ещё, Матео, мне найти тебе желе? — спрашивает она. Я отрицательно киваю головой. Люблю желе, но не в этот раз. — Не надо, Элизабет. Спасибо. Хорошо, я буду ждать, когда его можно будет забрать домой. Пап, я уже пойду, хорошо? Я обязательно зайду к тебе завтра, — говорю я. — Хорошо, Матео, иди. Буду ждать тебя у себя завтра. Удачи с Руфусом. — говорит папа. Я уже ухожу, но он буквально на секунду хватает меня за руку. Я вопросительно смотрю. — У меня в комоде есть презервативы…Предохраняетесь, пожалуйста. — говорит он. Мои щеки загораются. Я даже и не думал, насчёт такого… Но спустя минуту, я прощаюсь и выхожу из его палаты. Опираясь о стену, рядом с дверью стоит Руфус. — Прости, задержался чутка. — говорю я. И правда. Прошло пятнадцать минут, но я рассчитывал на десять. — Не парься! Как твой папа? Почему такой радостный и красный? — спрашивает меня Руфус. — Он отлично, — начинаю я, но не продолжая уже прыгаю на Руфуса с объятиями. Поначалу он сбит с толку, но потом обнимает меня в ответ, — Через неделю его выпишут. Прикинь? — я никак не хочу упоминать о тех папиных словах, о предохранении. — Йоу, чувак, я безмерно рад! — Руфус обнимает меня ещё крепче, а потом целует в лоб, — Теперь, твое настроение окончательно прекрасное? — спрашивает Руфус. — Точно! — отвечаю я. — Значит, время поднять его ещё больше с помощью закатов и набережной, — говорит Руфус. — Передоз счастья, не думаешь? — спрашиваю я. Руфус смеётся, я тоже. — Хотя звучит тупо, согласен. — говорю я. — Пятьдесят на пятьдесят. Но, в общем, ничего не тупо, — говорит он, и ухмыляется. Мы спускаемся на первый этаж и отдаем Джареду наши гостевые пропуска. Он провожает нас поддельной улыбкой и недовольным взглядом, пока мы не выходим из больницы. — Опять эта его улыбочка. Тебя она тоже бесит? — спрашивает Руфус. — Не-а, — говорю я. — Но напрягает. — По хорошему, до заката ещё два с хвостом часа. Можем съездить в пушку перекусить. — Хорошая идея. Я согласен, — я киваю. Мы сворачиваем к дороге, которая ведет к метро, знакомым нам обоим. Меня сбивают с толку скопившиеся темные тучи на небе, но я не обращаю на них внимания. — Подозрительные тучи, — говорит Руфус. — Ты читаешь мои мысли. Но я не хотел обращать на них внимания. — Может, то и правильно, — он пожимает плечами. Мы за пять минут снова отказываемся в подземке, на платформе. Я показываю на аппараты для продажи билетов. — Мой мозг ломается ещё больше от мысли, что даже тех турникетов скоро не будет. Да что там турникетов, весь персонал метрополитена… — говорит Руфус. — Да, это фигово, — соглашаюсь я. — Поэтому я и завёл тогда эту тему. — Зато твои теории звучат улётно. Но не могу не заметить, что в них мы все, — Руфус обводит всё вокруг в воображаемый круг. — В реально чёртовом дерьме. — По сути, так оно и есть. Могу поспорить, что в том месте заброшенных таксофонов, таксофонов больше, чем во всем Манхэттене в целом, — говорю я. — Про книжные через пару десятков лет можно будет сказать то же самое, — улавливает Руфус. — И про персонал всех мест, где он сейчас есть. — А ещё турникеты. Про них тоже скоро забудут, — продолжаю я. — Кассы с работниками. — Ты уже говорил о персонале, не забывай! — Точняк, виноват. Через одну другую минуту прибывает метро. Мы заходим в часть A, и, похоже, это спящий вагон. — Нам прям везет на спящие вагоны. — говорит Руфус. — Может быть, это к лучшему. — Не спорю. Мы садимся на откидные сиденья и женский голос объявляет о следующей станции. Нам ехать ещё примерно три станции. — Мне кажется, было бы прикольно, если б человек мог реинкарнировать когда ему угодно, но не буквально. Типа душевно. То есть, он бы реинкарнировался ментально-душевным состоянием, но внешне остался бы собой. — говорит Руфус. — И как человек бы реинкарнировал? Через какую-нибудь кнопку в телефоне? — я накидываю пару вариантов. — Не, давай представим, что в нашем будущем примерно всё то, что сейчас придумывают дети, задумываясь о будущем. Так вот, мне кажется, это появлялось бы перед глазами человека и он бы сам выбирал, что ему нужно. Такие вот дела, чувак. — Твоя теория звучит достойно, но… Думаю, что в ней куча недоработок. — говорю я. — Думаешь? Например? — Ну, во первых, вряд-ли будущее будет таким, и у нас перед глазами будет типа панели. Во вторых, мы все время от времени и так реинкарнируем, но не совсем. — Типа как, когда после тяжело дня идешь в душ? — уточняет Руфус. — Точно. — Но это же не прям-таки реинкарнация. Просто снимается груз с плеч! Разные вещи, по сути. — Хорошо, твоя взяла. Может в твоей теории не так уж и много недостатков. — я ухмыляюсь. — Вот именно! Руфус тоже улыбается. Но я успел немного вымотаться, и не думаю, что будет плохо, если я просто недолго посижу с закрытии глазами, пока мы едем. — Я прикрою глаза ненадолго, хорошо? Нет, мне не скучно с тобой, конечно нет, просто, э-э, хочу расслабиться. — говорю я. — Без вопросов. Я скажу, когда мы доедем. — говорит Руфус. Я киваю и полностью открываюсь на сиденье, и закрываю глаза. РУФУС 18:13 Я делаю селфи спящего Матео (да, он всё же задремал) со вспышкой. Это выглядит клево. Нам осталось проехать одну станцию, а потом я бужу Матео. Думаю, что как-нибудь точно покажу Матео все фотки, которые я делала втихаря. Например, Матео в стране чудес; Матео с «Лего» в руках; и ещё пару всяких прикольных. Оглашают нашу станцию, и я ложу руку Матео на плачу и трясу его. Он что-то ворчит, но сразу просыпается. Матео протирает глаза и поднимается, а потом, мы за секунду до того, как метро двигается, выбегаем. — Как поспал? — спрашиваю я. — Я не думал, что усну. Но, вполне себе. Хотя, это был короткий сон. — отвечает Матео. — Кстати говоря, нам нужно будет объясняться перед Энджел. Матео неприятно кривится. — Но, не парься, Матео, я снова тебя выручу, если что. Мы выходим наверх, и вдалеке я сразу вижу «Пушку». Я и Матео быстро доходим до неё, и, как кстати, что сегодня, похоже, не смена Энджел. Мы садимся за всё тот же столик в углу рядом с туалетом, и девушка по имени Шарлотта приносит нам меню. Я не глядя в меню говорю Шарлотте: — Французские гренки. А ты, что будешь, Матео? — я смотрю на Матео, который, кажется, даже и не думает смотреть на меню. — То же самое. Мне они понравились. Шарлотта пишет наши заказы в свой блокнот и кивает. — Хорошо, это всё? Не желаете что-нибудь из напитков? — спрашивает Шарлотта. — А что можете посоветовать? Только если это не фанта. Терпеть её не могу. — попутно спрашиваю я. — Ну… У нас есть сок, кола, из того же разряда пепси, разный кофе и чай. Лично я люблю здешний американо. — Понял. Тогда я буду ещё американо. А ты, Матео? — Латте с корицей. — он пожимает плечами. — Отличный выбор! Две порции гренок по французски и американо с латте скоро будут готовы! — говорит Шарлотта, когда дописывает что-то в своем блокноте и уходит. — Тут всегда так мало людей? Это закономерность? — спрашивает Матео. — Как повезет. Бывало получше, но в основном — да. После этого мы с минуту молчим, но Матео прерывает тишину своим вопросом: — Кстати, я, конечно, не знаю, но… Как думаешь, мою могилу засыпали или оставили для худших времен? — Матео нервничает, когда тема касается смерти и прочего, но от вопроса не отказывается. — Надгробие, наверное, будет непригодно, и его куда-нибудь денут, если на нем уже написали дату смерти, конечно, да и яму, я думаю, тоже зароют. Но, вот, что тебе скажу, не думай о смерти. — я подбадривающе провожу ему по плечу. Через пару минут Шарлотта приносит нам наши гренки и напитки. Мы едим и обсуждаем всякую мелочь, по типу, клевой погоды в сентябре и так далее. — Я всё. Матео соглашается со мной, и я подзываю к нам Шарлотту, чтобы она принесла нам счет. Шарлотта приносит нам счет и мы платим, оставив небольшие чаевые, а потом уходим из «Пушки». — Я могу ошибаться, но тут где-то должна быть клевая набережная с пирсом. — говорю я. Мы как раз уложились к закату, супер. — Тогда, веди. — говорит Матео. И я веду нас к набережной. МАТЕО 19:07 Я иду следом за Руфусом. Я думаю, что мы попадем под правда красивый закат. Я уверен. Кстати говоря, я и не заметил, как быстро прошло время. Когда ты такой затворник, вне дома время обычно наоборот идёт офигеть как медленно, но в последние дни, всё перевернулось с ног на голову. Это определенно странное ощущение, но я думаю, что мне нравится это. Точно. Совсем скоро я буду видится с Руфусом намного реже, потому что начнется учеба, и, навряд-ли, Руфус сможет часто ездить сюда. Может быть, я даже пожалею, что я выбрал онлайн обучение, но, такой уж я домосед и затворник, вы в курсе. А ещё, я не совсем уверен в том, что Руфус хочет идти на набережную, но это могут быть только мои догадки. Я вынимаю руки из карманов, и занимаю их руками Руфуса. Он смотрит на меня и улыбается. Мы сегодня оба много улыбаемся, вы уже поняли. — Почти пришли. — говорит Руфус. Я киваю. Через десять минут мы доходим к пирсу. — Красиво. — говорю я, и смотрю на набережную. — Полностью согласен, чувак. — говорит Руфус. Мы проходим до самого конца пирса и садимся на эти доски, которые, кажется, в каждую секунду готовы предать нас и обломиться. — Такое чувство, будто эти доски обломаются. — Не накручивай себя. Вряд-ли. — Слушай, Руф, мне оставить тебя на пару минут? Он смотрит мне в глаза, и я сам всё понимаю. Ему тоже нужно немного времени. Я поднимаюсь и отхожу вдоль пирса, попутно говорю: — Я скоро подойду. Я наблюдаю за тем, как сначала Руфус с минуту ничего не делает, но потом чуть не срывается, чтобы ударить что-нибудь, но остывает. Я знаю, что в такие моменты лучше подождать пару минут, перед тем, как человек не побудет пару минут наедине с самим собой. Я отворачиваюсь, и смотрю на набережную с другой стороны. РУФУС 19:28 Я не знаю, каким образом, но на глазах у меня стоят четкие слёзы. Если бы тут был забор, я бы ударил его, но, чтоб его черт побрал, его тут нет. Я благодарен Матео за его мгновенное понимание и доброту. Я даю волю слезам и не сдерживаюсь от всхлипов в голос. Думаю, если бы не здравый смысл, то я бы, ударил прямо по этим доскам подо мной. Я протираю глаза от слёз, потому что знаю, что не должен плакать. Но до моего плеча прикасается чья-то рука. Это Матео. Он садиться рядом и просто обнимает меня. Впервые я плачусь Матео. Впервые я вообще кому-то плачусь (конечно, не считая плутонцев.) И никаких этих соплей со стороны Матео, типа: всё наладится; не переживай и вся эта дребедень. Я сжимаю рубашку на плече Матео и плачу, примерно, туда же. Не знаю каким способом, может быть, я реально волшебник, но я чувствую, как капает дождь. Мне кажется, этот мир собирается добить меня! Я отлипаю от плеча Матео, и Матео с пониманием и грустью смотрит мне в глаза. Ну нет, я не планировал расстраивать собой ещё и Матео. Только не в этой жизни. — Прости, что сорвался на тебе. Уже в который раз. — говорю я. Это уже третий раз подряд, когда я срываюсь на него. Я руками и кофтой протираю глаза и лицо от слез, насухо. — Ты не виноват, не извиняйся. Тебе нужно срываться. — говорит Матео. Я смотрю на солнце, которое в течение пяти минут заходит. А ещё, на то, как с каждым разом дождь усиливается и становится ливнем. — Черт, мы сейчас полностью промокнем, если не поторопимся. — говорю я. — Да, ты, пожалуй, прав. Мы оба поднимаемся с пирса и почти бежим куда-нибудь, чтобы укрыться от ливня. Я и Матео прикрываем карманы, чтобы они хотя бы не так сильно намокли, ибо будет только худо. Мы забегаем под какой-то навес и думаем, что делать дальше. — Нужно добежать к метро, а потом доехать домой. Ты не против? — говорит Матео. — Не-а. — говорю я. Нам примерно минут шесть бежать до подземки, если мы будем бежать быстро. — Ну, тогда, побежали. — говорит Матео, и выходит из-под навеса. Я за ним. Мы быстро бежим, и нам, как чудом, удается не поскальзываться и так далее. Мы быстро добегаем в подземку и спускаемся к аппаратам для продажи билетов. Мы покупаем себе билеты и через минуту запрыгиваем в метро. Этот вагон вообще пустой. — Впервые в вагоне вообще никого нет. Удивительное явление для Манхэттена. — говорит Матео. — Да, чувак, удивительно. Мы садимся за всё те же сиденья, и я откидываюсь назад. Всё-таки, после срыва мне немного полегчало, спорить не стану. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Матео. — Нормально. — вру я. Не уточняю того, что сейчас я почти максимально подавлен, но думаю, минут двадцать и точно отойдет. Матео ещё какое-то время мешкает и молчит, а потом открывает рот, но, похоже, не находит нужных слов. — Уверен? — переспрашивает он. — Наверное. — не точно отвечаю я. Дальше, мы доезжаем в молчании, ведь сейчас и правда никому из нас нечего сказать, да и не надо, в принципе. Мы выходим на нужной станции и быстрым шагом направляемся к дому Матео. Вот это я набегался, словами не передать! Думаю, Матео думает про себя так же. Мы забегаем в подъезд и Матео сразу вызывает нам лифт. — Мне кажется, я не смогу отдышаться, так сильно я набегался, чувак. — говорю я. Матео тоже пытается отдышаться. — Бег — определенно не мое. — Матео соглашается. Мы заходим в лифт, и я опираюсь на стенку. Матео нажимает нужную кнопку этажа и мы едем. МАТЕО 21:01 Я не думаю, что Руфус хочет, чтобы я упоминал или говорил насчёт его буквального срыва, поэтому я не буду это комментировать. Но, единственное, я всегда подставлю ему плечо, если ему будет худо или просто досадно. Через минуту мы выходим из лифта. Я подхожу к двери и достаю из кармана ключи, а потом открываю нам с Руфусом дверь в квартиру, но когда я распахиваю её, на пол падает несколько бумажек из проема двери. Кажется, это какие-то письма, записки или типа того. — О, что это? — спрашивает Руфус. — Похоже на письма, — говорю я, и пожимаю плечами. — Думаю, что они от соседей. — Да, чувак, наверное, так и есть, — говорит Руфус. Я поднимаю их с пола и мы заходим внутрь. Приятное чувство, когда ты возвращаешься домой. Так ещё и не один. То же самое, будто мне дают вторую дополнительную жизнь в видеоигре, — Сто проц они сильно за тебя переживают. Тебе определенно нужно будет завтра наведаться к ним. — Руфус пару секунд сминает мое плечо, а потом отпускает. Я закрываю за нами дверь, когда мы оказываемся в квартире. С нас капает вода и постепенно начинает становится еще холоднее. — Предлагаю первым делом по очереди сходить в душ. — предлагаю я. Кажется, одна из самых лучших моих идей за сегодня. — Поддерживаю! Тогда, можешь идти первым. — говорит Руфус. Я киваю. Откладываю мокрую насквозь обувь в сторону и иду в комнату, чтобы взять сменное нижнее белье и выложить всё внутренности моих карманов (кстати, всё в них, каким-то чудом, почти не намокло) с плюшевым Луиджи и Бэтменом, которые до сих пор болтаются на моих карманах. Нужно будет обязательно высушить их и Марио Руфуса. Да и в принципе всё. Я слышу, как Руфус за мной заходит в комнату. Я беру со шкафа чистые боксеры, и перед тем, как пойти в ванную, останавливаюсь ненадолго. — Я быстро, пятнадцать минут и всё. — напоследок говорю я, поправляя прилипшие к лбу волосы. Руфус кивает и говорит: — Не торопись, чувак. Я оставляю Руфуса одного в комнате и иду в ванную. РУФУС 21:14 Пока Матео проводит свои водные процедуры я буду ждать его в комнате. От скуки я достаю ещё живой телефон и захожу в Инстаграм, и делаю селфи себя на фоне кровати Матео (никакого подтекста, просто селфи), и выкладываю это селфи в свой профиль. Я вижу, как уже появляется пару комментариев от плутонцев, но не хочу сейчас их читать, ведь по-любому Малкольм там снова прыкалывается надо мной с какими-то гейскими шуточками. Не подумайте, что я зол, я произношу это только с веселой интонацией, никак иначе. Я вырубаю телефон и кладу на стол. Если я так и продолжу стоять в одежде с которой литрами стекает вода (да, да, я сильно преувеличил, но близко это так), то весь пол Матео будет в воде, а мне легче не станет. Поэтому я снимаю с себя флисовую кофту и джинсы, но перед этим, вынимаю всё, немного намокшее содержимое карманов. Потом я отцепляю плюшевого Марио от джинс и не глядя кладу его на стол Матео, туда же, куда и телефон. Я складываю джинсы и кофту и кладу их рядом со своей одеждой. Потом спрошу у Матео, куда их деть, они же мокрые, как никак. Чтобы не стоять столбом посреди комнаты, я нормально подхожу к письменному столу Матео. Я замечаю пачку сигарет рядом с его телефоном и другой кучей мелкой фигни, рядом с местом, куда я положил Марио и свой телефон. Но, воу, я удивлен. Не думал, что Матео курит. Надо будет попробовать спросить у него и за них, если выдастся момент. Но помимо телефона Матео и его сигарет, тут много чего разбросано и навалено. Такое чувство, будто у Матео своя компания и куча бумажек, которые ждут своей подписи. Кстати, хочу добавить, что после набережной такое странное чувство осталось, я без понятия почему. Это не только потому, что мы попали под ливень, а перед этим у меня случился нервный срыв, нет. Мне всё ещё очень тяжело и я очень зол за то, что моя семья умерла, поэтому это точно не значит, что я отпустил это. Отпустить мне это, поможет только время, а не местность и действия. Мне нужно ещё больше времени. Интересно, чтобы сказали обо мне мама и папаня, увидев бы меня вместе с Матео, если бы они были живы? (Хотя, будь они живы, я думаю, что сюжет был бы совсем иным.) Они бы, наверное, вообще перестали со мной общаться или типа того, даю сотку. И ещё могу поспорить, Матео чувствовал бы себя во всем этом виноватым, но я бы то знал, что это не так. Я повторно осматриваюсь в его комнате, а потом падаю на кровать. МАТЕО 21:21 Я поворачиваю кран с горячей водой и расслабляюсь, пока вода стекает с моей головы и со всего тела. Вода смывает все те фиговые доли напряжения и недовольства, которые были со мной целый день. Но, чтобы перестать нагружать себя тоннами Матео-мыслями мне нужно ещё столько же Матео-времени под душем, которого у меня, как вы знаете, много нет. И я бы с радостью стоял так и дальше, но, бесспорно, я не могу оставить Руфуса там одного в скуке больше, чем пятнадцать минут. Хочу снова уткнуться носом в папину подушку и закричать, потому что сейчас, пока я стою под душем, в моей комнате мой парень ждёт меня, пока я выйду с душа, а потом сам пойдет мыться, а уже, что будет потом один только Бог его знает. Я беру с полки шампунь для волос и втираю его в свои волосы. Согласитесь, в большинстве случаях, принятие душа и правда успокаивает и расслабляет. Я ещё минут пять растираю шампунь на волосах, а потом смываю его под горячей водой. Отхожу немного в сторону, и также беру мой гель для душа и размазываю по телу. Я становлюсь обратно под струю воды и смываю остатки геля и, возможно, какой-то остаток шампуня на волосах. Стою ещё пару минут под душем, но потом собираюсь с силами, чтобы выключить его и вернуться в реальный мир. Я вылезаю из воды и чуть не ударяюсь головой об раковину, когда подскальзываюсь, но опять хвастаюсь за проклятый поручень! Сердце бешено колотится, но я всё-таки успокаиваюсь и кидаю грязную одежду в корзину рядом с машинкой и натягиваю чистые боксеры. Я определено противоречу самому себе, но, думаю, что нет ничего страшного, чтобы просто выйти в одних трусах? Хорошо, Руфус уже видел меня почти без ничего ещё тогда, когда мы прыгали со скалы. Тем более. Перед тем, как выйти, я ставлю гель для душа и шампунь для волос рядом с раковиной, чтобы потом просто сказать Руфусу где то, а где другое. Я накидываю на плечи одно из небольших полотенец, чтобы оставшаяся вода на волосах не стекала по спине, и выхожу из ванны. Сразу становится слишком прохладно (как же было бы всем хорошо, если бы температура после душа или ванны оставалась прежней.) Я иду в комнату и, когда захожу, вижу, как Руфус тоже в одних трусах лежит на кровати и залипает в телефоне. Я открываю рот, но ничего не говорю. Мои щеки алеют, точно. — О, Матео, ты уже вылез, — замечает Руфус. Я киваю. Он смотрит на мой такой же «прикид» пару секунд, а потом подходит ко мне, — Ого, чувак, что это? — он смотрит на мой огромный синяк на плече. Я даже успел забыть про него. — Неудачная отдача, когда мы стреляли в тире. — Ты не почувствовал боли, но получил синяк? — Нет, конечно, я почувствовал. Но, думаю, это не так важно. Забей. Руфус вздыхает, похоже от моей безнадежности, но смотрит мне в глаза. — Тогда, я тоже пошел. Только, можно взять у тебя футболку? А, и кстати, куда деть мокрые шмотки? — Да, я сейчас, — говорю я, и иду к шкафу. Я достаю из него самую чистую, по моему мнению, футболку белого цвета и подхожу обратно к Руфусу, чтобы отдать. — Можешь кинуть мокрую и свою одежду в корзину для грязных вещей. Я планировал завтра кинуть всё стираться, но могу и сегодня. А ещё, гель и шампунь стоят отдельно рядом с раковиной. — Чувак, ты мой спаситель, спасибо! — говорит Руфус, беря из моих рук футболку и всю его одежду. Он подходит ко мне ещё ближе и целует меня, а через несколько секунд, он уже оказывается рядом с дверью комнаты. Мои щеки горят уже по особенному, но я прихожу в себя и пока Руфус не ушел, предупреждаю его: — И, аккуратно, пол чертовски сильно скользкий. — Ага! — произносит Руфус, и уходит. Думаю, я позвоню Лидии, чтобы не было скучно одному ждать его. А ещё, я говорил, что наберу её позже. Думаю, что это «позже» уже как раз настало. Я подхожу к столу, где оставил телефон, и беру его. Я ищу в контактах Лидию, а через секунду уже идут гудки от звонка. Лидия берет почти сразу. Надеюсь, я не разбудил Пенни своим звонком. — Привет. — говорю я. — Привет, Матео. — говорит Лидия, но тихо. — Я не разбудил Пенни? — Почти! Но всё обошлось, можешь не переживать. Ты был сегодня у твоего папы? Как он? — на лету спрашивает Лидия. — Да, был. С ним всё отлично. Через неделю его выпишут. Кстати, что насчёт тебя? Как у тебя дела? — Я чертовски рада, что его скоро выписывают! — говорит Лидия, — Что насчёт меня, я тоже отлично. Родственники Кристиана больше не беспокоят меня по пустякам, поэтому, считай, что жизнь почти удалась. — она зевает и прокашливается. — Матео, у меня к тебе вопрос, всё в порядке? Звонишь так поздно и ни слова про Руфуса. — Всё отлично, просто решил набрать, пока жду, когда Руфус выйдет из душа. — Смотри мне, Матео, если ты мне врешь, я узнаю об этом. — Я бы ни за что не стал тебе врать. — говорю я. — Правда? Не хочу ворошить неприятное, но позавчера ты мне почти соврал! — ставит меня перед фактом Лидия. — Нет, я же вообще просто ничего не сказал о звонке. Не сказать — не значит соврать. — отвечаю ей я. — Ладно. Прости, просто… Это было ужасно несправедливо, сам знаешь. — Да, ты права, прости. Прости. Я повел себя тогда, как эгоист, я признаю это. — врун. — Ну, сейчас всё хорошо, поэтому я не могу на тебя злиться долго. Я улыбаюсь и, думаю, Лидия это чувствует. — Черт, прости, Матео, но мне правда надо бежать. Кажется, Пенни проснулась. Я могу набрать тебя чуть позже? — прерывается Лидия, и безнадежно вздыхает. — Тогда, беги к ней, самая-лучшая-мама. Лучше, встретимся завтра. — говорю я. — Тебя мне Бог послал! Завтра обязательно встретимся! — говорит Лидия напоследок. — Обязательно. — я сбрасываю звонок, чтобы не задерживать Лидию, и сажусь на кровать. Рядом со мной валяется телефон Руфуса, на который чуть ли не каждую секунду приходят сообщения. Я уважаю личные границы людей, но мне просто интересно взглянуть, что там. Я смотрю на экран его телефона и на сообщения чуть ниже: @tagoeaway: Чувак, веселишься с Матео, пока мы скучаем без тебя в приюте. #предатель #приютскучаетпотебе @manthony012: Брат, это явно намек, я пра… Это комментарии с его инстаграма, и, чтобы читать дальше, нужно зайти в само приложение, но я этого делать не стану. Я усмехаюсь с сообщений от плутонцев (я уверен, что это они) и откладываю его телефон дальше от себя. Не знаю есть ли в их словах какой-нибудь скрытый или открытый подтекст, но так или иначе, не буду в этом разбираться. РУФУС 21:27 Йоу. Я сильно удивился, когда Матео пришел в одних трусах, но, видимо, он тоже смутился, когда увидел меня в таком же «прикиде». Матео делает смелые шаги, я горжусь им на всё сто! Это не то, что просто смелый шаг, это его один из самых смелых шагов, я думаю. Респект ему. Но, я, всё-таки, отрываюсь от собственных мыслей (потому что это может затянуться на долго) и перекручиваю недавние слова Матео в голове. Как он там говорил? Рядом с раковиной стоит гель и… шампунь. Да, шампунь. Кстати, пол тут и правда скользкий (везет же не убиться тут!) Я снимаю верх и низ и кидаю всё (кроме трусов. Мне же надо будет что-то одеть вниз) в корзину рядом с машинкой, как и сказал Матео. И, знаете, оказывается принимать душ в квартире своего бойфренда дельце ещё то по шкале смущения. Сто проц из ста. Определенно. Я залезаю под душ и выкручиваю кран на середину (так точно не промахнусь горячо или холодно.) Я беру шампунь и втираю себе в волосы. Минуты две я мою голову, а потом беру гель для душа, который так же растираю по телу. Вода прикольно и приятно стекает по всему телу. Настолько клево, что после выхода из душа или ванны, чувствую себя новорожденным, годовалым или типа того. Я вспоминаю о том, что меня ждёт Матео, и быстро смываю с себя оставшиеся шампунь и гель, с головы и тела. Я вырубаю воду и мне моментально становится холодно. Беру аккуратно сложенное полотенце и вытираюсь им, а потом натягиваю боксеры и белую футболку, которую дал мне Матео. Она пахнет стиральным порошком, клевым стиральным порошком! Я выхожу из ванны и вся её жара распространяется наружу. Когда я за пару секунд уже захожу в комнату, я вижу Матео, который уже в свободной футболке (я не удивлен) и сидит у себя за столом и качается на ножке стула. Мне кажется, этот стул рано или поздно переломается к чертям. — Тео-о, — протягиваю я. Матео чуть не падает совсем назад, но успевает схватиться за край стола. — Эй, аккуратнее, чувак. — Пока что, ни разу не падал с этого проклятого стула, — замечает Матео. Вот это везение. — Выключишь свет? Я пока что небольшое освещение оставлю. Я киваю и подхожу к выключателю и выключаю свет, Матео включает настольную лампу, которая умудряется освещать весь стол и плюсом половину кровати. У нее прикольный желтоватый свет. МАТЕО 21:46 Когда Руфус подходит ко мне, я смотрю на него. Точнее, на футболку, которая почти полностью прилипла к его телу. У Руфуса красивое тело, на самом деле. Я подхожу к Руфусу, чтобы поправить эту футболку, потому что сам он её точно не поправит. — Что ты делаешь? — спрашивает Руфус, когда я пальцем задеваю футболку, отвожу вперед и отпускаю. — Поправляю тебе футболку, ибо она прилипла. — объясняюсь я. Руфус смешно хмыкает, и, когда я наконец доправляю ему прилипшую одежду, он берет одной рукой мой подбородок и целует. Мои щеки постепенно краснеют (если уже не покраснели окончательно), но мне нравится то, что сейчас происходит. Похоже, слишком сильно? Мы оба вышли из душа, оба мокрые, в моей комнате, Руфус в моей футболке. Черт. Сейчас будет либо пан или пропал, либо сначала пан, а потом просто пропал. Я приоткрываю рот и запускаю обе руки под мокрую футболку Руфа, пока он целует меня почти всего, и отстраняется, когда у нас обоих больше не остаётся воздуха в легких. Мы стоим лбом к лбу и смотрим друг другу в глаза. В глазах Руфуса много красивого отблеска, который сводит меня с ума. Он и правда немного подкачан. — Люблю тебя до потери пульса. — говорит Руфус мне прямо в ухо. Он не смотрит мне в глаза, и я замечаю его улыбку перед тем, как он снова целует меня и проводит разные манипуляции во рту. Мне это чертовски нравится, но я не знаю, как сделать так же приятно ему. Руфус затягивает меня на кровать, чтобы мы могли сесть, и я сразу обвиваю ноги вокруг бедер Руфуса, а руки — вокруг его шеи. Руфус обеими руками держит мое лицо и через минуту отстраняется на пару сантиметров. — Ты сводишь меня с ума, Матео. — говорит Руфус, и немного смеётся, и снимает с меня мои очки, чтобы не мешались, а затем уже я целую его. Я добиваюсь от Руфуса того, чтобы он приоткрыл рот, и, когда он делает это, я языком проникаю внутрь и повторяю всё те же действия, что делал со мной Руфус (пытаюсь.) Руфус что-то мычит, но прерывает меня тем, что отстраняется. Но он тянет меня лечь на саму кровать и потом нависает надо мной. Со мной впервые происходит всё это, но я пытаюсь не нервничать. Руфус накрывает мою нервозность своими губами, и сминает мои. Он всем весом ложится на меня и засовывает руку под мою футболку и пальцами проводит моей груди. Это определено самое пошлое, что случилось в моей жизни. Я сминаю плечи Руфуса, но надеюсь, что не очень сильно (иногда, как мне кажется, я могу слишком сильно вцепиться.) Руфус отдаляется от моих губ и спускается к шее. Я беру одну руку Руфуса и сплетаю наши пальцы. Он улыбается мне в шею (я это чувствую) и одновременно расцеловывает её. — Руф, — я тихо окликаю Руфуса. Он останавливается и, похоже, смотрит прямо мне в глаза и вопросительно вскидывает бровь. Но я просто обеими руками за раз скидываю с себя наполовину намокшую футболку, и притягиваю его за обе руки к себе, чтобы поцеловать этого чудесного парня, — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя. — повторяю я, в губы Руфуса. Повторяю, как мантру. Но не отменяю того факта, что я максимально смущен, потому что на мне не осталось никакой одежды, кроме боксеров. Я буквально обнажен. Господи боже… На моих щеках уже правда больше не просто румянец, а типа совсем красные щеки. Воспринимайте буквально. — Эй, я люблю тебя больше, — говорит Руфус. — И ты не докажешь, что это не так. — Думаешь? — улыбчиво спрашиваю я. — На все сто! Я перекатываю Руфуса под себя и целую его. Но он перехватывает инициативу. Я даю ему очередной зелёный свет, когда приоткрываю рот и Руфус проходится своим языком по всему моему рту, небу, зубам, моему языку. Руфус обхватывает мою талию своими обеими руками, и по телу проходят мурашки. Я дышу чаще, настолько, что даже не знаю сколько человек может сделать вдохов при таком раскладе. Точно больше нормы. В комнате становится жарче с каждой минутой, если не меньше. Такие сложные слова, но я должен их сказать, ведь хочу этого (хотя я не уверен в этом абсолютно ни насколько), поэтому я хриплым голосом пытаюсь сформулировать речь: — Руфус, мы… Я хочу… — пытаюсь сказать я, но эти слова настолько откровенные. И я даже не могу найти им замену. Я глубоко вдыхаю и выдыхаю. Руфус смотрит на меня, думаю, почти с таким же красным лицом. Проходит секунда, и Руфус снимает с себя футболку. Я прикусываю свою нижнюю губу. Я абсолютно точно знаю к чему всё идёт. Но я не думаю, что я против. Нет. Не поймите неправильно, просто, черт, это странно… Странно в смысле ново, чересчур. Но забив на всё, я притягиваю Руфуса ближе к себе. РУФУС 22:48 Черт с два, теперь уже и я нервно и глубоко вдыхаю и выдыхаю, когда отстраняюсь от Матео (его паника передалась, вы дождались!) Я не знал, что Матео может быть таким… Без понятия, горячим и желанным в постели? Да, точняк! Только звучит это слишком громко. А так по нему и не скажешь, он максимальный домосед и отстраненный парниша. Но, мы оба чертовски горячие, и вода, которая иногда капает с волос больше не чувствуется, потому что всё мое внимание сейчас занимает Матео. Я снова оказываюсь над Матео, а он — подо мной. Его бедра, довольно тощее телосложение, красивые линии тела, это всё — заставляет меня отдалиться от здравого смысла. Я ладонями обхватываю внутреннюю сторону его бедер. Матео вздрагивает, но не останавливает меня. Я хочу оставить метки на внутренней стороне его бедер, поэтому спускаюсь ниже к ним и сначала расцеловываю их все, и только потом немного засасываю кожу, а потом отпускаю и так с некоторыми участками его бедер. Когда я заканчиваю, я смотрю на то, что сделал и они выглядят краснее, чем изначально тот, который я оставил на его шее. Ей-богу, надеюсь, это не значит то, что это было больнее. Я возвращаюсь обратно к Матео и завожу обе его руки ему за голову и начинаю расцеловывать его везде где могу. Я сминаю его верхнюю губу, пока он делает то же самое, но с моей нижней. Потом спускаюсь ниже и расцеловываю ключицы Матео, а затем перехожу к его плечам и обратно возвращаюсь к шее. Не могу точно сказать, какая часть тела его самая слабая часть, но, если есть список, то шея точно туда входит. По крайней мере, когда я целую его шею, он больше не пытается сдерживать мычание. Я улыбаюсь и целую его снова и снова. — Руфус, может, ты поцелуешь мои губы? — Матео позавчера нервничал бы, говоря мне хотя бы что-то подобное или даже отдаленное, но сейчас мы оба в одной постели (снова, но на этот раз с подтекстом) и оба возбуждены. Я ухмыляюсь и по просьбе Матео целую его губы (хотя я, конечно, сам тоже не против, а очень даже за.) Мы сминаем губы друг друга жуть как долго. Одна моя свободная рука лежит на талии Матео, а его руки обездвижены. Отвечу на все ваши вопросы заранее, я вижу, как иногда Матео нервничает и весь напряжен (не всё время, просто иногда напрягаются плечи), поэтому я не собираюсь заниматься с ним сексом, если он никак к этому не готов и, тем более, не хочет. Черт, нет, конечно. Я не такой мудак и у меня есть ещё хоть какой-то здравый смысл. Вы все знаете, что я нормальный парень, окей? Но вот заняться сексом с молоденькой и незнакомой студенткой — это одно, а уже другое дело, когда ты, возможно, на полпути к тому, чтобы заняться сексом с тем человеком, которого любишь до белого каления. Вот это реально другое дело, и нужно, чтобы обоим сторонам нравилось. Но, вообще, это разные вещи и ощущения и так далее и тому подобное. Я не стану торопить Матео, пока он сам не захочет! Вот не-а. Может, он и почти сказал в слух, что хочет со мной секса, но, кажется, он поторопился с решением. Поэтому мы целуем друг друга, пока можем. Я отпускаю свою вторую руку, которая держала обе руки Матео, и деваю их Матео на плечи. Он же опускает свои обе руки мне на поясницу. Но проходит время и мы отлипаем друг от друга из-за воздуха. Я ложу свою голову Матео на плечо, пока и он и я пытаемся отдышаться. Черт бы его побрал, но я так, твою мать, люблю Матео. Если бы тогда, позавчера в метро, я бы согласился выйти с той студенткой (да, я хорошо это запомнил) то я бы ненавидел себя до конца жизни. Конечно, заняться сексом у каждого в планах на какое-то ихнее время, не спорю, но я сейчас не о том. Может быть, если бы я был с Тэго, то тогда хотя б ему было бы клево. Нет, я не думаю, что я провел время не клево, это было просто потрясно! Меня вырывает Матео из моих мыслей тем, что целует меня. Пожалуй, это и правда сейчас важнее моих странных мыслей в голове. Усталость время от времени только увеличивается (время дает о себе знать), но я пытаюсь не зацикливаться на ней. Знаете, в перерывах между поцелуями правда сложно что-то говорить, но мне, тем не менее, всегда хочется сказать Матео, что я люблю его. Это чудо в перьях и так прекрасно, просто чудесно знает об этом, но, всё равно. Похоже, что Матео тоже вымотался, потому что со временем наши поцелуи переходят в просто мелкие и легкие поцелуи. Мы отстраняемся друг от друга и Матео пытается смотреть мне в глаза, но получается это у него плохо, потому что он без очков. — Прости, Руф, я вымотался, правда, — говорит Матео. Я киваю, ибо чувствую себя также. Но, черт, это было так потрясно. — Это ничего? — Конечно, ничего. Не извиняйся, Матео, я тоже устал. Мы можем лечь спать. — я улыбаюсь ему, но не думаю, что он это видит, хотя, может, хотя бы чувствует. — Руфус, ты не злишься на меня? Нет, только серьезно. — предъявляет Матео. — Конечно нет. Я абсолютно серьезен. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы злиться, Матео. Матео по доброму улыбается и кивает. Он поднимается с кровати, чтобы выключить лампу, которая до сих пор светит (неудивительно), и ложится обратно, когда я раскрываю руки для объятий. Наши футболки всё также остаются где-то на полу. — Есть вероятность, что мы задушим друг друга в объятиях пока будем спать. Опять. — говорит Матео. — Тогда, это была бы лучшая смерть. — Определенно. Я люблю тебя. Матео обнимает меня и устраивается у меня под боком, и теперь я точно уверен, что мир ни за что никогда не посмеет пойти на нас войной, раз свел нас вместе.