Адам Сильвера «В Конце Они Оба Выживут»

РУФУС 15:37 Я и Матео с горем на пополам прибрались и вышли из дома. Не то, чтобы я переживаю, что не справлюсь с ребенком, но как-то мне не по себе, серьезно. Последний раз с ребенком я сидел пару лет назад, но плевать. Вспоминая про мою довольно-благополучную-семью, я бы, наверняка, был бы точно не против съездить домой. Типа развеяться. Но, кажется, не в этой жизни, ибо дом уже выкупили и теперь там живет новая семья, у которой, небось, всё жесть как радужно. Попадись мне под руку что-то, что не жалко сломать, я бы тут же вмазал в это «что-то». Забавно, что я говорю это уже вообще не в первый раз, но, сдается мне, я любитель повторяться. Матео же, который то и делает, что молчит, кажется, вообще побледнел. Неужто, его так пугают дети? Хотя, вероятно нет, ведь дочка у Лидии уже годовалая и Матео точно видел, как она растёт и всё такое.  — Матео.  — М? — Ты прям бледный, — говорю я. — Ты так насчёт ребенка паришься… — Это не из-за Пенни, — опережает Матео. — Мне в целом не очень. Я бы сказал, мне хреново, но сейчас было бы хорошо позаботиться о бедном ребенке. Я и не забывал, что Матео тот ещё герой нашего времени (серьезно!), но, блин, этому бедняге же просто, хотя бы, поспать, не то что с ребенком нянчиться нужно. Но я его понимаю, как иначе. Пенни осталась вообще без родителей. В чем-то мы с ней похоже, но вот я старше её, как на, почти, здоровых восемнадцать лет. — Твой папа точно поправится. — Надеюсь, это будет так. Тем более, что мне это говорит уже не менее пятерых человек.  Я бы добавил что-то ещё, но эта тема точно исчерпала себя. Ну ничего, всё равно хоть иногда нужен отдых от разговоров, согласны? Но вот, если Лидия умерла, то её похороны должны быть совсем скоро. Уверен, для Матео это будет тот ещё удар… Сужу строго по себе, ибо похороны моих родителей и сестры я пережил максимально хреново. А на них я был, считай, что сам по себе. Некоторые родственнички из Кубы всё же приехали, но, если я сейчас здесь, то никто не решил принять меры или участие в моей жизни, ага. А я сейчас здесь. Да и плевать. Есть, что есть и бла-бла-бла. Мимо нас проходит дамочка с, кажется, пятью собаками на поводке, которые чудом ещё не сбежали. А Матео принимается чихать, плакать (у него слезятся глаза), чихать и так по кругу. Наверняка, у него аллергия на собак? Ну да, это довольно очевидно. — Всё нормально? — спрашиваю я. — Ага, — он опять чихает. — У меня аллергия на собак. Да и не только. — На кого у тебя ещё аллергия? Матео принимается перечислять, загибая пальцы: — На кошек, на кучи пород собак, — он чихает. — На кроликов, на хомяков и морских свинок... Но это чисто животные. У меня на самом деле аллергия ещё и на некоторые цветы и фрукты. Вот такой я невезучий. — Ого, да ты прям аллергик, — говорю я. Наконец-то, эта дама с собаками уходит. — На какие фрукты у тебя аллергия? Чисто из любопытства. — На клубнику и гранат. — Матео протирает глаза. — Забавная история: когда-то с классом мы ездили в приют для собак, в младшей школе, чтобы отдать все деньги, которые нам благополучно дали родители, но мой папа, а тем более я, само собой, забыли про то, что у меня аллергия на этих собак, представляешь? И всё время, что мы там были, я только чихал и плакал.  — И тебе даже не дали ничего против аллергии? — удивляюсь я. — Никто не был в курсе, что я аллергик. — Хреново. Но тебя что, даже домой досрочно не отпустили? Вряд-ли, через минут десять или пятнадцать они не заподозрили, что что-то, точняк, не так. Он пожимает плечами. — Нет, — Матео мотает головой. — Это было в часе езды от Манхэттена, но где именно не вспомню. Сам бы я точно не доехал. — Разве в Манхэттене не хватает приютов для собак? На кой было ехать куда-то ещё… — Вряд-ли я тебе отвечу. Я сам не знаю. — Были ещё похожие случаи? — интересуюсь я. — Не-а, после такого большинство моих учителей, помимо новых, знали, что у меня аллергия на множество животных. Особенно на собак. — Хочу спросить. И что, ты вообще типа даже не хотел собаку никакую, получается? Будучи ребенком. Представить такого не могу. — Ну, конечно нет. Собаку я хотел очень даже! Когда мне было лет десять, я принес домой дворовую собачку. Конечно, чихал я много, как и плакал, но считал, что это того стоит. Хотя собаку папа, всё равно, оставить не разрешил. — говорит Матео. — А разве нет собак, на которых у тебя не такая сильная аллергия? Нельзя было завести, типа, другую? — Папа был в общем против животных в доме. Плюсом, у него аллергия на кошек, так что, мне вообще не повезло на базовых зверей… — У Оливии тоже была аллергия на кошек. Это был просто кошмар, серьезно! Я был ребенком с лютым желанием иметь в доме кота. И вот не-а, именно кота. Собаку я конечно хотел, отрицать не буду, но намного меньше, чем кота. Я каждый раз закатывал истерики, мол, очень хочу кота домой… Матео ухмыляется. — А потом? Когда Оливия уехала, что-то изменилось? — Ну, не, не совсем. Мама была против котов даже после. Это довольно фигово, как минимум потому, что кота я меньше хотеть не стал. — Могу поспорить, она возненавидела котов после такого. — А-то!  Идти нам с Матео ещё минут десять. Конечно, можно было проехаться на метро какие-то пять минут, вместо тридцати, но мы же не лентяи, ага? Так что, пройдемся ещё чутка. Кто там ставил десять долларов на то, что мы снова будем кататься на метро? Откликнись, ты стал на десять баксов беднее. МАТЕО 15:50 Такое довольно приятное чувство от того, что я рассказал Руфусу об этом. Хотя это ерунда, но все равно. Не забывая о табу-теме: интересно, как себя чувствует бабуля Лидии? Вероятно, что хреново. Думаю, я (и Руфус) очень ей поможем, ведь она работает, а сейчас взяла досрочный выходной… И если она не вернется на свое рабочее место, её точно уволят.  Какой ужас. Столько всякого дерьма случилось буквально в один день и я совсем не могу это переварить. Просто хочу верить в то, что хотя бы папа поправится. Но вдруг он вообще пролежит там до самой старости? Или так и скончается там. Хотя о таком я даже не особо хочу. Однако «не особо хочу» — слабо сказано. Надеюсь, что все, что случилось сегодня, хотя бы немного, но не моя вина. Чувствовать себя виноватым во всем очень чревато и фигово. И, тоже надеюсь, это не эта самая вина выжившего во мне начинает играть, но, кажется, так и есть и я даже не стану это отрицать, это бесполезно. Хотя не один я остался жив после смерти Лидии. Отвлечься сейчас помогли бы только хроники, плевать про что и от кого. Но раз ноутбука у меня сейчас нет (а он вероятно умер вместо меня еще пару дней назад), отвлечься, собственно, не на что… Наверно, я застрял в своих-Матео-Мыслях уже давно, поэтому Руфус окликает меня: — Слушай, я знаю, что в твоей ситуации быть более оптимистичным, чем сейчас — просто нереально, но, — Руфус прерывается, будто что-то только что вспомнил. — Можно попробовать. Тем более, там у Лидии дочка, которая даже не в курсе о… тема-табу, короче говоря. — Ты прав. Но я стараюсь изо всех сил, Руфус. Еще немного и я, держу пари, останусь один на один с этой виной выжившего. — Хотя с его ситуацией это не сравнится. Но и обесценивать себя не буду. — Эй, Тео, я могу понять тебя как никто другой. У нас разные моменты насчет этого, но, правда, знаю как дерьмово, когда случается такое, — он пинает попавшийся камень. — Жуть как это всё нечестно. — Ага, ты снова прав, — я киваю. — Было бы лучше, если б Отдела Смерти и вообще не стало. — Но ведь тогда ты просто умрешь. Типа, нет, я сам жутко ненавижу этот гребанный Отдел, но тогда нельзя было бы тупо попрощаться или прожить во всю и всё такое. А без него ты просто умираешь. И, не факт, что ты успел пожить до того, как умереть. — Не лучше было бы не знать, что ты умираешь сегодня? Да, часть с прощаниями отпадает, но жить в страхе весь день и ждать, когда наступит час Х страшнее, чем минутная неожиданность. — Ты боялся весь день, когда, в кавычках, умирал? — спрашивает Руфус. — Может, не весь, — отвечаю я. — Но это же я. А кто-то может бояться похлеще. — На самом деле, в том, что ты знаешь, что умираешь сегодня,плюсов больше, чем в том же незнании, Матео. — Например? Кроме очевидных, иначе с незнанием плюсов столько же и больше. — Например: в конце концов, смерть может вытащить тебя в жизнь и ты, вероятно, не умрешь затворником. — Но ты не можешь этого гарантировать. — Поэтому я и сказал, вероятно, — он продолжает. — Если уж и говорить про поступки, то адреналин от будущей смерти — заставит делать многое. Сделать предложение, вложить бабла во что-то масштабное или вообще завести себе животное. Слишком уж много всего, чего я точно не втесню в пару минут. Это самое базовое. — Ладно, допустим, привилегии у плюсов и правда не плохие, но минусы могут быть посерьезнее. Как минимум, животных страх смерти, опасения о всём и вся, а таким жесть-параноикам, как я, это довольно хреново, хоть и обыденно. Прощаться с близкими или выбирать надписи на надгробие — тоже дело не сладкое, Руфус. — Ты выбирал себе надпись на надгробие? — удивляется он. — Конечно. — И что же там было? — Раз я не умер, то, наверно, никто и не узнает.  — Типа «расскажешь — не сбудется»? Тогда тебе бы лучше рассказать… — Не думаю, что я умру, если не расскажу свою надгробную надпись.  — Ну-ну.  Я почти улыбаюсь.  — Неужели я развеселил тебя надгробной рутиной? Довольное странные у тебя фетиши, Матео. — он тоже улыбается. — И правда.  16:03 Проходя лестничный пролет, я переступаю по две ступеньки за раз. И так до третьего этажа. А ведь недавно, в тот, якобы, день своей кончины, я даже не думал, что приду сюда с Руфусом, а всё потому, что теперь я несу ответственность за ребенка. Хотя тогда я также думал, что умру. А этого, как видите, не случилось.   Уже через пару минут, я стучу в дверь, а рядом стоит Руфус. Не знаю, париться ли он о заботе об Пенни, но выглядит взволнованно… Нам радушно открывает бабуля Лидии.  — Здравствуйте, — говорю я. — Мы пришли посидеть с Пенни. — Здравствуй, Матео! Да, это бы точно сейчас не помешало… Спасибо. Она пропускает нас в квартиру. — Здравствуйте, — говорит Руфус. — Я Руфус. Друг Матео. Он не уточняет, что он, на самом деле мне парень, но я даже не знаю, благодарить его за это или не стоит. — Мило, что ты вызвался помочь Матео в таких ужасных обстоятельствах, — говорит она. — Я Грелла Варгас.  — Пенни спит? — спрашиваю я. — Нет, сидит в своем шалаше, кажется, бросается игрушками, — в один момент лицо Греллы мрачнеет. — Насчет Лидии, это так ужасно…  Я не показываю того, что меня, почти, разрывает эта тема.  — Соболезную вашей утрате. — я отвожу глаза. — Я тоже. Очень жаль, что так получилось… — вставляет Руфус. Бабуля протирает глаза. — Не будем о плохом. Мне сейчас очень нужно вернутся на смену, вы же справитесь без женской руки? И покормите её. — Конечно, — мы оба киваем. Не то, чтобы я впервые сам смотрю за Пенни, нет, вовсе. Но на этот раз это кардинально по другому. — Пошли, Руф. Я веду нас в зал, где расположилась Пенни со своим стадом мерцающих игрушек, которые разбросаны чуть не на каждом шагу. И они очень напрягают глаз, это правда. Я слышу, как Грелла уходит и закрывает за собой дверь. Руфус подходит ближе к мини-шалашу. — Ну что ж, малышка, уже хочешь есть?  На удивление, он правильно её держит. — Ты знаешь как правильно держать детей? — Приходилось узнать.  Кажется, Руфус не очень хочет развивать эту тему. — Ладно, тогда идем теперь за её едой.  — У Лидии же она еще есть? — уточняет он. — А как иначе? У неё в холодильнике всегда есть про запас. И к еще большему удивлению, Пенни не плачет от того, что её держит не мама! Довольно мило, я бы сказал. — Кажется, ты ей понравился, раз она даже не плачет. — замечаю я. — Конечно! Я нравлюсь всем детям, ты знал? — Теперь буду. — я улыбаюсь. На кухне я нахожу кучу баночек детского питания. Наугад выбираю ту, что выглядит более съедобно и Руфус сажает Пенни за её стул.  — Что-то это полегче, чем я думал. — говорит Руфус — Ну конечно. Всё же только начинается. Потом будут самые фиговые части заботы о детях, но уверен, это выполнимо. — Типа смены подгузников? — В точку. — я киваю. Я сажусь прямо напротив Пенни, но при виде её будущей еды, она начинает плакать. И очень громко.  Как у Лидии сохранился отличный слух после таких выходок ежедневно? — Ну же, давай, Пенни, скажи «А-а». — говорю я. У Лидии всегда получалось так заманить её к еде таким способом. — Она так никогда не поест! Ты слишком не жизнерадостно ей это преподносишь.  И не поспоришь. Я кашляю пару раз и уже более эмоционально, уже больше схоже с Лидией, говорю ей тоже самое.  И, на этот раз, это срабатывает! Но я бы не возражал, если бы она и без моего притворства поела. Хотя раз она ребенок, то ей это простить могу. — Так куда лучше. — комментирует довольный Руфус. — Это ты собой так гордишься, что дал мне совет? — Частично. Тобой, кстати, тоже. Но, как видишь, с детьми я лажу больше так что… — Так что попробуй покормить её сам? — ухмыляюсь я. — Эй, ты что, решил на меня все свалить? — с наигранным удивлением спрашивает он. — Типа того. Но Руфус без проблем садится на мое место, когда я немного отсаживаюсь. Мы сидим довольно близко друг к другу. Так, что наши плечи соприкасаются. — А ну-ка, — он набирает больше смеси. — Учись, Матео. Давай, «а-а-а»! По какому-то случаю судьбы, Пенни выплевывает все на пол.  — Оу. — Руфус смотрит на пол. — Думаю, у меня было получше, ага? — М-м, — он пробует вторую попытку. — Даже не знаю. Я беру тряпку, а-ля, бывшую майку из старого гардероба Лидии, которая ей чем-то не угодила, и вытираю эту жижу. А тряпку швыряю в стирку.  Через минут десять, Пенни наедается и пинает банку с детским питанием.  — Я уверен, это было самое легкое из того, что будет. — говорю я и выкидываю банку в мусорное ведро. — Вероятно, ты прав, — он встает. — Теперь нужно дать ей поспать или как? — Нет, теперь стоит собрать все побрякушки в зале и дать ей какую-то азбуку с буквами или типа того. — Не рано ей в годик начинать говорить?  Я пожимаю плечами. — Лидия всегда ей её сувала. На этот раз я забираю Пенни, а потом с ней же на руках, пытаюсь собирать хоть какую-то часть безделушек на полу.  — Как это вообще выключить? — комментирую я. — Попробуй вынь оттуда батарейки… Я фиг его знает. Главное не потерять их потом, потому что они здесь мизинчиковые. Похоже, Пенни тишина вообще не по душе, так что она начинает плакать. Я правда не знаю, как ее успокоить, ибо всегда этим занималась Лидия. Я начинаю своеобразно покачивать её. В конце концов, мне вообще никто не рассказывал, как её успокоить… — Смотри, ты неправильно делаешь, — говорит Руфус. — Облокоти её на одно плечо, а потом уже укачивай. Но нужно прикинуть почему она вообще плачет… — Спасибо. Ну, вероятно, она хочет свою радужную бутылку с молоком, но я не знаю где она, если в холодильнике её не было. Есть процент, что она может быть где-то у Лидии в спальне. — Руф, забери её на пару секунд. — говорю я. — Без проблем. Когда Руфус радушно берет её, я в быстром темпе иду к Лидии в спальню.  А там же всё вообще полетело в тартарары. Но бутылка, как ни в чем не бывало, лежит на кровати. Неужто судьба? Я подбираю ее, а беспорядок оставляю на попозже. Явно не сейчас мне стоит здесь прибираться. — Вот. Вполне возможно, что она плачет из-за отсутствия этого, — я кручу разноцветную бутылкой. Когда я собираюсь с силами взять Пенни на руки, Руфус мотает головой, якобы, пусть будет так. — Так откуда ты знаешь столько мелочей, по типу, заботы о детях? Если это не слишком личное. — Вовсе не личное, просто не люблю эту темку, — он берет бутылку и почетно вручает Пенни. — Когда мне было лет пятнадцать, меня просветили в то, что к нам привезут мою троюродную сестру, которой, на секунду, было всего два с половиной. А раз у всей семьи Эметерио есть дела, но только помимо меня, её и повесили на меня. На целых две недели! И, волей-неволей, за две недели пришлось понять, как нянчиться с детьми.  — Тебе вообще никто не помогал? — спрашиваю я. — Как посмотреть. Мама иногда вставляла что-то типа: делай так, но не делай так. Иногда Оливия, на часок-другой, брала её. — А разве ты не должен был посещать школу и всё такое?   — Не, тогда были каникулы. Летние. — Полный отстой. — Руфус явно не похож на того, кто предпочел отсиживаться дома на каникулах, как я, но его троюродная сестра явно попортила его планы. Через пять минут поглощения белой смеси из бутылки, Пенни швыряет её мне под ноги. Я её поднимаю. Теперь, точно, нужно будет помыть её, если вдруг она захочет её назад. — Знаешь, увидели меня бы в таком положении дел плутонцы, точно бы удивились. Хотя, не-а, они бы прямо-таки офигели. — Почему? — Ну, как минимум потому, что я обычно не сижу с детьми. Они еще даже не в курсе о той истории про двоюродную сестру. Я им не рассказывал. — Ты стыдишься такого? Опять вопрос: почему? — Снова ответ: не то, чтобы, разве что малую часть. Просто обычно, если у каждого из нас всё более менее нормально, о таких вещах говорить не приходится, ибо вместо этого всегда есть что-то покруче. Он жестикулирует свободной рукой. — Да и вообще плевать. А вот раз тебе было интересно, то почему бы не рассказать. Но теперь твоя очередь. Расскажи мне что-нибудь… Например, что-то клевое с моментами, когда и ты и Лидия смотрели за Пенни? — Так уж и быть, — говорю я, будто для меня это чрезвычайно трудный вопрос. Например, как жизни и смерти или типа того. — Я помню, когда Пенни было не больше семи месяцев, Лидия тогда ну прям сильно измоталась. А я пришел ей помочь, конечно. — Да ты как обычно, сверкаешь своим доброжелательным характером. — Я не напрашивался на комплименты, — я прочищаю горло кашлем. — Так вот, я тогда знал, только как играть с ней и заменить памперс, и всё. Но Лидия тогда пошла спать крепким сном, вообще ничего не слышав. А как ты знаешь, а ты знаешь, то уход за ребенком это не только игры и смена памперсов. — И что ты делал?  — Извивался как мог. В итоге, вся квартира была закидана побрякушками Пенни и всё отправилось в тартарары. Когда Лидия проснулась, она решила, что квартиру ограбили… Она стала мне названивать, хотя я был всего лишь на кухне. Пенни тогда чуть не разбила статуэтку с, в кавычках, свадьбы Лидии и Кристиана. — я указываю на нее. Она тогда подряпалась, но осталась цела. Руфус смотрит на статуэтку какое-то время. — Клевая статуэтка, — говорит Руфус. — У неё какой-то сверх-смысл, да? — Вроде как, ничего такого. Лидии подарили её после лютой бойни между родственниками Кристиана.  — Если бы эту ту драку выложили в интернет, Того бы точняк понравилось. Он фанат такой штуки. Записи драк и всё такое… — Мне раньше тоже нравилось смотреть на ютубе какие-то зашеварные видео с драками, если честно. — говорю я. — Да ну? Я бы ни за что не предположил, что ты, Матео, увлекался бы таким! — Что поделаешь, вживую на это смотреть я бы точно не стал, уж больно небезопасно, а вот в интернете совсем безобидно, считай. Но и увлекался я таким не долго. Всего месяц мне нравилось смотреть на разные потасовки, а потом во мне что-то переклинило и мне стало их жаль. — Того кого бьют? — парирует Руфус. — Обоих. Но не думаю, что кто-либо заслуживает на то, чтобы его избили… — Кроме серийных убийц и насильников, да? На это я ничего не отвечаю. Просто не могу подобрать подходящих слов. РУФУС 16:35 Я спрашивал у него такое ещё раньше, но кажется с ответом он так и не нашелся. Но, что могу сказать, что Матео жутко добрый парень. Как минимум из тех, что я знаю. Вот этот человек уж точно не заслуживает смерти.  Кстати, вспоминая о плутонцах, я думаю, что они серьезно на меня дуются. Без шуток! Но кинуть сейчас Матео, идентично с тем, что я его в принципе брошу. Так что верну им их заслуженные часы не-скуки попозже. Пенни на моем плече начинает истерить, но в момент перестает плакать и довольно неприятно срыгивает. Я, считай, что невесомо хлопаю ей по спине. Неужто, она опять хочет есть? Мы с Матео буквально только что её кормили… — Думаешь, она снова хочет есть? — спрашиваю я. — Вряд-ли. Может, это из-за плохого сна или на подобии. Но малышка снова начинает неистово плакать. Поберегите мои уши, черт с два, они наслушались такого ещё пару лет назад. — И что ты предлагаешь делать? — спрашиваю я. Матео пытается всунуть ей радужную бутылку, но это, жаль, не работает. Но, плюс-минус, в тот же момент я чую лють какой поганый запах. Сейчас бы подошла какая-то нагнетающая музыка из стереотипных фильмов про Отдел Смерти с «Там-дам-да-а-а-мм…». — Давай я лучше сам разберусь с нашей проблемой. — сразу говорит Матео. Спасибо ему, ведь это бы точно ударило по моему самолюбию в который раз… Я передаю Пенни ему. Она, кстати, до сих пор плачет. Думаю я не хотел бы иметь детей в каком-то там будущем, вот правда. — Я постараюсь побыстрее, но ничего не обещаю. — говорит Матео, неприятно морщась. — Не торопись, серьезно… Когда он и Пенни уходят, наверняка, в спальню или где здесь стоит пеленальный стол. Я решаю сложить все побрякушки с пола в корзину с каким-то зашкварно-розовым единорогом. Конечно, они все будут выброшены обратно на пол в скором времени (я уверен), но беспорядок напрягает глаз и вся эта дребедень. Я вот что думаю, Матео точно не оставит себе Пенни сколько бы не упирался. Наверняка, он точно хочет сделать так, как хотела бы когда-то Лидия, но, очевидно, у него не получится. И нет, оставь он себе ребенка, я бы, конечно, поддержал Матео, но вряд-ли это случится… И не думаю, что Лидия бы продолжила настаивать, что Матео должен забрать ребенка, увидь она всю ситуацию. В конце концов, Матео всего восемнадцать и он даже еще не поступил никуда. И, конечно, средств на ребенка уходит дохрена, я-то знаю. А у него их не очень-то и много, как вы понимаете.  Разобравшись со всеми безделушками на полу, я падаю на диван. Не-а, я не устал, но просто посидеть было бы неплохо. Раз двери тут везде на распашку, я слышу как Пенни то смеется, то плачет и так по кругу. Фигово, что Матео разбирается с ней сам, но, тем не менее, спасибо этому герою. Хотя ему, наверное, сейчас хреново на душе вдвойне, только вот мне все не расскажет.  Похожий вопрос: кто теперь ставил ставил десять долларов на то, что я как обычно полезу в инстаграм? Откликнись. Теперь ты на десять баксов богаче чем в прошлый раз!  На удивление, у меня чересчур много всяких эсэмэсок (ладно, просто больше, чем обычно), поэтому я спешу посмотреть, кто там такой настырный. Еще к большему удивлению, это Эйми с её второго аккаунта. Вот про него я как раз и забыл. Любопытства ради, я смотрю, что она писала. @aimee_duboiseil: Руф, набери меня! Ну ради бога.  @aimee_duboiseil: Я неправильно выразилась, давай поговорим. @aimee_duboiseil: Руфус? @aimee_duboiseil: Обязательно перезвони мне!  @aimee_duboiseil: Мы почти целовались, а ты просто никак на это не реагируешь? Какого черта?? И еще пару сообщений в таком, в кавычках, сногсшибательном роде. Это жутко странно, что после своей же френдзоны начала так заваливать меня мольбами о звонке. Я все понимаю, но какого хрена? В итоге, этот аккаунт я тоже, конечно, блокирую. Хотя перед этим я колеблюсь, не съязвить ей чем-то ли, но лучше воздержусь. Как раз в этот момент (удивительно) приходит Матео. Теперь на Пенни другой забавный костюм. — Трудно быть Лидией, вот что я скажу. — говорит Матео. — Точняк. Но вообще, трудно быть любым родителем. — Не знаю, перевернули ли для него эти слова мир, но он замолкает на какое-то время. — Ага, ты точно прав, — Матео оглядывается вниз. — О, ты прибрался? — Типа того. Не юлить же мне без дела? Теперь Пенни начинает что-то энергично раздумывать вслух на непонятной для меня речи. Это довольно забавно, серьезно! Но, кажется, это точняк не просто так. — Знаешь, я думаю это к чему-то. — Что? — Типа, она определенно чего-то хочет, да? — Ну, — он размышляет. — Кажется, она бубнит похожее, когда хочет каких-то светящихся игрушек в руки. Но я не уверен… — Почему бы не попробовать. Вдруг, Матео дал дельный совет, а мы его сейчас упустим мимо ушей, ага? Поэтому я отлучаюсь, беру эту самую светящуюся побрякушку и пытаюсь втюхать Пенни. И она её очень даже радостно принимает. Матео спускает малышку на пол и она сразу бежит к тому мини-шалашу, который стоит в углу. — Лидию очень умиляло, что Пенни, время от времени, сама рвется на игры.  — Разве дети не всегда сами рвутся на них? — Понятия не имею. Но именно её Лидия всегда сама заводила в них, — Матео пожимает плечами, — Но не об этом. Давай, Руф, пойдем её веселить. Мы сегодня её сиделки, понимаешь? — он ухмыляется. — А-то. Лично меня люто забавляет то, как Пенни со всей своей небольшой силы, пинает мягкие игрушки. А Матео это, кажется, не очень по душе. 17:21 Если вкратце, мы, сдается мне, неплохо справились с ролью «весельчаков». Мне даже по нраву, вот так клево развлекать с Матео Пенни. Но, нет, аниматором я не стану.  Я и Матео слышим, как открывается дверь, вероятно, это пришла миссис Грелла. Для большей убедительности и покоя Матео, он уходит посмотреть, правда ли это она. — Я сейчас.  Я отвлекаю Пенни, чтобы она, чего-вдруг, не побежала за ним. МАТЕО 17:22 Вопреки всем моим переживаниям, это бабуля Лидии.  — Снова здравствуйте. — говорю я. — Привет, Матео, — она ставит в сторону какой-то пакет. — Как Пенни? Все хорошо? — Да, с ней все отлично. Они в зале. Пенни и Руфус. — Могу я посмотреть? — Конечно. — я киваю. Мы вместе становимся у дверей в зал и она одобрительно кивает. Думаю, это хороший знак. — Славно! Твой друг понравился Пенни, я думаю. — Рад слышать. — комментирует Руфус. Я собираюсь вернутся к Руфусу, но меня останавливает Грелла. Я вопросительно смотрю. — Можно тебя на пару слов? — Ладно. — неуверенно говорю я. Я могу предположить о чем она хотела бы со мной поговорить, но искренне надеюсь, что я не прав. Но, все равно, иду вслед за ней на кухню. Она слегка перекрывает дверь и садится за стол. Я же опираюсь о небольшой, якобы, барный столик. — Что такое? — Не буду томить. Матео, я не думаю, что ты, будучи сам ребенком можешь позаботиться о таком же… Я знаю, что ты её крестный отец, но все же. Надеюсь ты отдашь Пенни родителям Лидии. — Я совершеннолетний. Я имею право заботиться о ребенке. — говорю я. Не знаю чего я хочу добиться этим началом спора. А я уверен, он будет. — Дочери Лидии ты пока никто, понимаешь? Ей будет лучше с родителями Лидии. И я не знаю, могу ли отдать тебе ребенка сама я. — С чего вы взяли, что я не способен о ней заботиться? Я её крестный отец.  Не припомню, чтобы я всегда был таким упертым.  — И ты что, опекунство над ней брать собираешься? У неё есть живые бабушка с дедушкой, в конце концов, я! — говорит Грелла. — Может, у меня нет таких семейных прав, как у всех вас, но Пенни даже не знает своих родственников. Она видела их только при рождении, на выписке Лидии! А те видели её тогда и по фото.  — Послушай о чем ты вообще говоришь, Матео. Ты не можешь решать судьбу ребенка без согласия на то родителей… — Они мертвы. Лидия говорила, что не отдаст Пенни в руки её родителям. — говорю я. — Лидия была молодой и глупой девушка, она жизни даже не видела. Как бы я её не любила, но это правда! Эти обиды на родителей всё равно бы прошли. Рано или поздно, но прошли бы. — Да с чего вы это взяли? — я почти психую. Я явно не должен выходить на эмоции с бедной старушкой, но, наверно, всё и так идет дерьмово. И я уже испортил отношение с бабулей Лидии. РУФУС 17:30 Я, конечно, слышу как Матео кричит. Я уверен, мне стоит вмешаться в их ссору, пока это не обернулось чем-то дурным, по отношению к нему же. Поэтому сажаю Пенни в шалаш с всякими безделушками, перед этим закинув их туда, и иду на кухню. Увы, из-за шума всяких мерцающих игрушек Пенни, весь разговор я не слышал, так что, вряд-ли, сильно помогу. Но что я знаю наверняка, нужно, чтобы Матео не нарвался на проблем. — Эй, что у вас тут происходит? — вмешиваюсь я. — Все нормально. — говорит Матео. Я точно расспрошу у него об этом, когда мы уйдем. Но, кажется, я и закончил этот разговор. — Большое спасибо, что пришли. Но я думаю, на сегодня вы можете идти. — кашляет Грелла. — Спасибо, что были с Пенни, пока я была в аптеке. — Я вернусь завтра.  — Не нагружайте себя, можете прийти послезавтра. Завтра у меня выходной и я в силах сама с ней быть. Грелла на какое-то время отходит и довольно быстро возвращается, но уже с Пенни на руках. Наверняка, Пенни пора снова возвращаться в сон… В лють какой неловкой тишине мы идем в прихожую. Только Пенни иногда говорит что-то на том же забавном выдуманном языке.  Когда мы почти уходим, Грелла опять останавливает Матео.  — Я должна буду пойти в аптеку в час дня, послезавтра. Приезжай, чтобы я тогда, в конце концов, не оставила её одну. — Ладно. — он кивает. А потом мы так же молча уходим. Довольно странный момент получился. Вероятно, я не должен был лезть в их разговор, но, как иначе? — И что у вас там случилось? — спрашиваю я, как только мы выходим из подъезда. — Ничего особого, — отмахивается Матео. — Я, наверно, был не прав, что стал на нее кричать. — Из-за чего вы спорили? — Из-за Пенни, очевидно. Она хотела, чтобы я, типа, перестал думать, что могу заботиться о ней. Если вкратце. — И? Ты хочешь забрать её? — уточняю я. — Не уверен, но Пенни нельзя к родителям Лидии. Она их вовсе не знает… Да и они ее тоже. Как вообще можно отдать им Пенни? — Они что, даже не знают про неё? — Нет, знают, но видели только после выписки Лидии из род-дома и всё! Это же просто жуть. — говорит Матео. — Не поспоришь. Но за весь год они так и не приехали ни разу? — Ни разу, — он мотает головой. — Родители Лидии оборвали с ней все связи после того.  — Раз ты так о них откликаешься, буквально сравнивая их с никем для Пенни, значит собираешься приютить её? И вся эта дребедень с документами. Но разве ты сам не говорил, что не в силах забрать её, Матео? — спрашиваю я. — Да не знаю я! — говорит Матео и супер быстро идет, точно скоро не догоню. — Помедленнее, Матео! — говорю я. Он немного замедляется. — Прости. Я понятия не имею. Я просто… Не хочу оказаться последним мудаком, ясно? Я и так сделал много того, чего бы Лидия от меня не хотела. — Кто из нас двоих и мудак, так это я, — я догоняю его. — Я, может, и не в курсе, каково это, принимать такие решения, но уверен, что это ни черта не легко. Но, серьезно, ты никакой не мудак, понятно? — Что я по твоему делаю сейчас, Руфус? Увидь меня сейчас Лидия, держу пари, назвала бы таким! — Наверное, ты плохо себя знаешь, потому что ты, на самом деле, не мудак или любое другое дерьмовое оскорбление. — заявляю я. Но Матео правда не прав, что считает наоборот. Какой из него мудак? Из меня он бы точно вышел. Я бы сказал, мудак с плюсом. Но не Матео. — Я… — Хватит считать себя кем-попало, — перебиваю его я. — Ты ни мудак, ни придурок, никто из них. Я не знаю почему ты так нацелен оскорбить себя и я точно не могу прочитать твои мысли, как какой-то супергерой, но мне искренне не нравится, что ты что-то недоговариваешь, а потом выдаешь типа такого. Это ни черта не клево… — Извини. Я просто… Да я уже ничего не знаю, ясно? Ты ведь тоже… — Кажется, он собирался сказать, что я тоже лишился дорогих для меня людей. Как минимум, все смахивает на то. — Да, я знаю. У меня вообще вся семья умерла. Это хреново. Настолько, сколько вообще возможно, — я киваю. — Но я точно не хочу, чтобы ты, Матео, проходил через то же. В первые дни это было невероятно тяжко, даже осознавать то, что я, как минимум жив. Дерьмовое состояние. Я знаю это очень даже хорошо. Но знаешь, в чем мы похожи в таком состоянии? — В чем? — спрашивает Матео, никак на меня не смотря. И точно не в глаза. — Я тоже любил оскорбить себя всякими оскорблениями. Я в какой-то момент поверил, что я и есть тот, кем себя поливаю, — говорить об этом до жути неприятно, но я знаю, что Матео никому об этом не расскажет. — И помогла мне от этого избавиться только чертова поддержка. И я хочу помочь тебе, понятно? Матео останавливается и, как раз в такой момент, я его обнимаю. Сейчас довольно темно и переулок не самый популярный, так что никто бы нас не увидел. Да и если бы увидел фиг с ним. — Спасибо. Спасибо, Руфус, правда. Уверен, если бы не ты, мне было бы совсем хреново. А то, что сейчас происходит, просто безумие какое-то.  — Ты прав, — я провожу рукой ему по спине. Довольно успокаивает в таких условиях. — Не знаю прозвучит это занудно-банально или пафосно, но поможет пережить смерть ещё и время, точно. — Тебе помогло? — Я думаю, немного. — Тогда хорошо. — говорит Матео. Он не очень-то охотно отходит и уже в более быстром темпе мы движемся к его дому. Нам-то осталось идти всего десять минут.  МАТЕО 18:05 Мы почти у моего дома. Уже привычно вот так идти с Руфусом к себе в который раз. Но я не думаю, что особо против такого.  Вообще, я очень благодарен Руфусу, что он делает все это. Не знаю, как бы я жил, не встреть такого крутого парня, как он. Наверняка, именно это чувство мы все ищем.  Хочу сказать, что очень тошно от того, что нельзя отпугнуть смерть своей уверенностью или сыграть с ней в тот те армрестлинг. Хотя я не думаю, что смог бы победить у самой смерти.  На самом деле идти через такие мрачно-непопулярные переулки довольно жутковато. Мало ли кто надумает в свой обычный или Последний день напасть на кого-то в таком-то месте? В Нью-Йорке таких случаев целых девятнадцать тысяч в год. И кто знает, кто попадет в число пострадавших. Но, кажется, мне стоит переставать думать о таких плохих исходах и смерти хотя бы на немного. Я какое-то время поглядываю на Руфуса, а он просто идет сложа руки в карманы. Нет, у меня нет привычки просто разглядывать кого-то, но сейчас делать вообще нечего, кроме этого. Будь при мне наушники, я бы точно включил какую-то всеми забытую музыку из восьмидесятых. Что-то типа Take This Waltz*. Например, именно эта песня, как я говорил, очень нравилась папе.  Через пару минут мы наконец-то доходим до подъезда, и потом я сразу вызываю лифт. Ни у кого из нас нет настроения снова идти по лестнице до восьмого этажа. Точно нет. Свет в лифте подозрительно мигает, на что я говорю: — Такое ощущение, что света здесь вовсе не станет. — Может. — говорит Руфус. Но к нашему счастью, он не гаснет. Я открываю дверь домой и замечаю, что оставил свет в прихожей. Страшно представить, сколько воды и света я намотал за время отсутствия папы. И за все это придется, в этот раз, отвечать мне. Но хорошо, что папа всегда заботился о наличии денег за все мелочи в экстренных ситуациях, так что, чем расплачиваться у меня есть. — Хочешь чего-то поесть? — спрашиваю я. — Могу сделать омлет. — Было бы неплохо, чувак.л Омлет, конечно, будет не на сковороде, а, как минимум, в микроволновой печи, но не думаю, что это сильно его испортит. Я тоже проголодался за всё время. РУФУС 18:11 Поесть было бы реально неплохо. Не скажу, что сильно вымотался за сегодня (хотя сегодня еще даже не закончилось), но голодом себя морить не дело. Мы с Матео, предварительно помыв руки, движемся сразу на кухню. Кажется, он намеревается сделать омлет в микроволновке. Научился я нормально готовить только к четырнадцати, так что до этого все время делал себе такую штуку. Матео дает указ найти в холодильнике найти перец, яйца и всякое другое, а сам стал возиться с посудой. Точняк в какой-то момент после бросания её в раковине она закончилась. В холодильнике у него конечно мало чего съедобного, но вот всяких овощей полно. Я беру четыре яйца, молоко и остальные продукты на омлет.  — Давай разбавим обстановку, — начинаю я. Слишком как-то напряженно сейчас, серьезно. — Расскажи мне что-нибудь из разряда твоих теорий. У тебя же их хоть отнимай, так? — Так, — Матео улыбчиво кивает. — Ты знал, что пять лет назад должен был случиться конец света? Типа, серьезно.  — Да ну? Удиви меня. — Это должно было случиться тогда, декабря так, двадцать первого. Кстати, для обоснования этой самой даты были предложены различные теории, такие типа как теория «галактического выравнивания»  и нумерологические формулы, но ни одна из них, как оказалось, не была признана в научно среде. Это удивляет, да? — говорит Матео. — То время должно было стать началом новой эры, но, как видишь, всё на своих местах. Кстати, пока он это всё говорит, он еще и готовит. Ага, это прям комбо! — А может, новая эра уже началась, а мы этого тогда не заметили, не думал? — Ну, нет. Тогда никого бы не стало. — Ну, может нас и не стало но мы духовно переродились. — Тогда как, будучи всего духовно перерожденными, мы можем делать что-то, как бы, руками? Физический контакт и всё такое… — Ну, вряд-ли я тебе отвечу на это, Матео. Но просто предположить было бы клево, — я развожу руками. — Так что там дальше? — Конец света, кстати говоря, мог случится из-за огромной катастрофы, а не из-за каких-то научно-нечсных обстоятельств. Например: Земля могла столкнуться с планетой Х или с мифической блуждающей планетой Нибиру, населённой разумными существами. Ну, например, инопланетянинами или еще кем. — О, я представляю как бы потрясно выглядела война с инопланетянами. — Ага, ты прав. Вот только у нас бы тогда были ужасные перспективы. Могу поспорить, инопланетяне были бы сильнее людей. — Само собой, Матео! — Конечно, понятно, что я обращаюсь к нему, но мне нравится называть его по имени. Оно у него реально крутое — Матео. Прямо сейчас Матео засовывает одну тарелку с будущим омлетом в микроволновку, а через пять минут сувает другой. 18:49 Вот так и прошло полчаса. Думаю, никому не нужны подробности о том, как мы едим, ага? Вам и без них сладко живется. После этого, якобы, ужина, Матео даже сразу моет тарелки и мы движемся в спальню. МАТЕО 18:50 Даже не знаю, чем заняться еще пару часов. Думаю, я никак не лягу спать раньше одиннадцати, минимум. Да и Руфус тоже. Когда мы попадаем в спальню, у Руфуса сразу звонит телефон. Я, любопытства ради, смотрю на него вопросительно. — Это Малкольм. — говорит он. Пока Руфус беседует с плутонцами, я достаю из шкафа две футболки: одну себе сейчас, а вторую на всякий случай Руфусу. РУФУС 18:52 Я почти сразу снимаю трубку. — Да? — Хэй, Руф, слушай тут Дженн никак не может тебе дозвониться так что, извиняй, — сразу говорит Малкольм. Чую, он сейчас даст телефон Дженн. Да. Он так и делает. — Ало, Руфус? — Да, я. Что такое, Дженн? — Я бы хотела спросить у тебя, — она вздыхает. — Почему ты сбегаешь с приюта? Мы все осведомлены, что тебе скоро станет восемнадцать, но это не повод оставлять всех сзади, думая, что останешься безнаказанным!  — Что? — переспрашиваю я. Могу на пальцах сосчитать, когда Дженн была  зла на кого либо, так что это меня довольно удивило. — Ты должен понимать, что в приюте тебе нужно не просто отчитаться и опять уйти, но тебе нужно делать так, как мы говорим. Знаешь сколько раз Фрэнсис хотел за шкирку сам тебя сюда привезти? — говорит Дженн. Ну, кажется, она не шутит. — Извините. — говорю я. Даже не знаю, что мне еще сказать на такой смертный приговор… — Будь добр завтра утром появиться с Плутоне и зайти к Фрэнсису. Ты понял, Руфус? — Да, Дженн. Ещё как. — Хорошо. Отдаю телефон Малкольму. Через пару секунд я слышу невнятное шуршание. — Вот это тебе вынесли приговор, чувак… — говорит Малкольм. — Это точно. Даже не знаю, как выкручиваться. — Ну, никак, наверняка. Просто прийди в Плутон и всё. — Пф, легко сказать. — я закатываю глаза. Вероятно, Тэго бы с этого посмеялся. — Но выбора у тебя нет, так что пан или пропал. Придется тебе возвращаться в Плутон, Руф, — говорит он. — Но я, пожалуй, побегу. Тут дел выше крыши! — Это что у вас там за дела-то? — Вот был бы ты здесь, понял бы, чувак. А раз нет, то нет.  — Ладно, — говорю я. — Бывай.  Я кидаю трубку и суваю мобильник в карман. — Что такое? — спрашивает Матео. — Я бы сказал, все не очень клево, — говорю я. — Я только что говорил с одним из моих опекунов, Дженн. И она, кажется, не в восторге от того, что я не появляюсь в Плутоне ночами и днями. Я сажусь на край кровати и зову его ко мне. — Но это пустяки. Я же все равно буду ходить к тебе на постоянке. Ну или ты, это не играет роль. — опять говорю я, когда Матео неприятно морщится. — Наверно, это неправильно, что ты так проводишь у меня сутки напролет и у тебя из-за меня такие проблемы. — говорит Матео. — Эй, Матео, мы оба хороши, но это пустяк, серьезно! В конце концов, мы вместе, ибо любим друг друга. Тошно, что я, вероятно, почти не смогу ночевать у тебя, но это вовсе не значит, что на этом вообще конец.  — Ладно, ты прав. Но, всё равно, извини, Руф, что так получилось.  — Это мелочи. — я отмахиваюсь. Только вот от Фрэнсиса я вряд ли отмахнусь, но всё же. Мне очень хочется поцеловать Матео, поэтому я двигаюсь ближе и целую его. Это что-то жесть безобидное, но мне такое по нраву. Думаю, вот именно этот парень и предостережет меня от всяких гадостей. Но если вам интересно мое мнение насчет смерти, то могу сказать вам одно: Ищите своих людей. И относитесь к каждому дню как к целой жизни.  Кто знает, когда вам сообщат о своей безвременной смерти, так?