Мой маленький оркестр.

      Вечереет очень быстро. Всюду холодом несёт, но постояльцем это безразлично. Бармены подливают пьяным мужчинам, а официанты бегают от одного столика к другому. Атмосфера старого кабака нагнетала и заставляла задуматься, про бытие человеческого времени. Стоит ли тратить жизнь на нелюбимое дело? Стоит ли жить от зарплаты до зарплаты? Стоит ли страдать от окружающей суеты? У каждого на эти вопросы свои ответы и мнение, которые имеют полное право на существование, пусть даже и очень глупые, но главное, что они есть.       Звучание музыкальных инструментов пронзительно разносится по помещению заставляя разговаривающих людей замолкнуть и обратить внимание на открывающийся занавес. — Я найду в себе. В самой глубине. Белый фитилек, — красная шелковая накидка лежала на плечах тем самым скрывая аккуратное розовое платье, — И зажгу его. Чтоб светил тебе. Мой огонек, — взгляд глаз настолько пронзителен, что создаётся впечатление, что они смотрят в самую душу из-за чего по коже пробегаются мурашки, — Окна распахну. В них ворвется с утром. Подруга-любовь. И оживет во мне. Мой маленький оркестр. Маленьких богов.       Асагири не нравились места с большим скоплением людей, как и сами люди, что было иронично, ведь с людьми ему приходилось работать много и часто. Но он был к этому готов, ведь люди это потребители его лживого контента, поэтому парень не имел права жаловаться, да и не хотел. Пока человечество молча потребляет его враньё, он доволен. — Ты играй во мне. Ты пляши во мне. Мой маленький оркестр, — голос на удивление бодрый и уверенный, — В самой глубине. Там все, что нужно мне. Знаю у тебя есть, –его серые глаза обращают внимание на певичку, простенькая девчонка, кажись студентка, — Будем кофе пить. Есть что обсудить. Нам, моя любовь, — глаза такие же как одуванчиковый мёд, что заставило выпрямить спину в неком интересе, — И пусть звучит для нас. Мой маленький оркестр. Маленьких богов, — взгляд был настолько увлечён главной девушкой в центре, что Ген не сразу замечает парней играющих на инструментах. Значит не фонограмма, удивительно, — Ла-ла-ла Ла-ла-ла, ла-ла Ла-ла-ла-ла Ла-ла-ла, ла-ла Ла-ла-ла, ла-ла Ла-ла-ла, ла-ла, — движения плавные, они будто гипнотизируют и заставляют отвлечься от всего, — Белый холст оставлю белым. И застынет палитра, а-а-а. Ты-это я. А я, а я, а я. Белый холст оставлю белым. И застынет палитра, а-а-а. Я-это ты. А ты, а ты, а ты.       В руках всё тот же микрофон, но если присмотреться, то можно увидеть как звезда вечернего шоу его выключает. Девушки которые до этого молча двигались на заднем плане начинают подпевать глупое «ла-ла-ла». Сама же исполнительница спускается со сцены и плавно подходит к менталисту. Вопросительно взглянув он замечает протянутую руку. Белый танец значит? Ничего страшного, Асагири умеет талантливо вести. — Вы с меня глаз не спускаете, — шепчет девушка, дабы лишние уши не смогли уловить разговор. — Вы на удивление талантливы, как для кабачной певички, этого достаточно, чтобы зацепиться. — Аямэ Мори, ещё три песни и я освобождаюсь. Если вы свободны, то можем прогуляться. — Хорошая идея. Ведь вечер ещё начинается. — Значит буду ждать около служебного выхода, мистер Асагири, — кивнув в качестве благодарности за танец девушка возвращается на сцену. — Я найду в себе. В самой глубине. Белый фитилек. И зажгу его. Чтоб светил тебе. Мой огонек. Мой огонек. Мой огонек. Мой огонек, — голова опускается вниз вместе с занавесом.

***

Он явно не ожидал встретить черновую макушку в царстве науки, но другого исхода и быть не могло…