Последний день.

ーЭндрю, посмотри на меня. Запугагные глазки живо поднимают веки, глубокий взгляд разъедает чужое лицо. ーЧто с тобой? Ты какой-то не такой. По комнате резко разносится шлепок. Таким шатким эхом отскакивает от стен попав в хриплый стон. Тощее тело валится на холодный пол, неприятно бьётся рёбрами об бетон. Альбинос весь жмётся к полу, поджимает руки к животу судорожно выдыхая. Посторонний взгляд всё держался за мужчину. ーПодумать я и не мог, что ты так быстро выдохнешься. Это же скучно, понимаешь? Хочется какой-то реакции, что-ли, ты как манекен стал, и слова не вымолить. Я понять не могу, тебе нравится??ーпочтальон опускается на колени. Его ладонь едва касается чужих волос, как тут же слышится шипение, сдавленный всхлип. Гранц вскидывает брови в удивлении. ーЭндрю, ответь мне, тебе нравится?? ー в словах чувствовалось напряжение, это молчание заставляло хозяина терять рассудок каждый подобный раз. Кресс молвит что-то, но его речь была пронизана ужасом, не мог он разговаривать так, чтобы буковки в целости доходили до слуха. Виктора одолевает злость. Так надоело ждать, хочется вывернуть все кости этого мерзавца наизнанку, лишь бы он заговорил. Блондин хмурится. Пальцы небрежно цепляют мужчину за белые волосы, почтальон поднимается на ноги и тащит за собой едва поспевающего на четвереньках Альбиноса. ーТы невыносимый. ー попутно выдавливает Гранц, резкими движениями подталкивая за собой задыхающегося мужчину. Оба оказываются в комнате хозяина. Будто на поводке, Виктор всё так-же грубо заталкивает Альбиноса на кровать. Эндрю оказывается посередине дивана повёрнутым спиной к потолку. Руками облокачивается на матрас, тянется к голове. Настолько невыносимо ему было, что, казалось, эта боль в голове перекрывала все предыдущие раны, заставляла кататься по кровати, поёживаясь от стреляющей боли. Желание отдохнуть от этого ужаса живо сковывается, на сцену выходит страх. Более чувственный и глубокий, берёт в холодный пот за считанные секунды. Альбинос едва оборачивается. Его руки закрыты в цепкий замок, на ногах расположился Виктор, не позволяя подняться. ーТы так сильно достал меня, мне нравится, когда ты чувственный и легко реагируешь на каждое касание, но в последнее время я не вижу выражений!! Ты стал слишком чёрствым, я хочу пробить тебя хотя-бы таким способом. Румяненький парень с силой сжимает чужие запястья, ослабляет их, после начинает раздеваться под бедным взглядом Альбиноса. Мутная картинка теряла краски. Каждый раз становился более страшным и разъярённым, заставлял мужчину ненавидеть эти стены вокруг всё сильнее. Если ранее чувствовалось удовольствие во всех этих муках, то сейчас оно утерялось и затонуло в слезливом море. Мысли бегали по кругу, мольбы повторялись раз за разом. "Лишь бы он прекратил, пожалуйста." Он не хочет подпускать этого ненормального так близко к своему телу, жутко боится последующих событий, но не может показать этого на избитом, будто застывшем личике. Даже если бы Кресс смог раскаяться перед хозяином прямо сейчас, это было бы бесполезно. Он настроен серьёзно, явно не намерен оставлять Эндрю без собственной близости этим вечером. Нижнее бельё скользит с бёдер вниз. Бедные глазки стекленеют. Разум пропитывает страх, ужасно нагнетает атмосфера в воздухе. ーТы что же... Ты...ーтихо шепчет Кресс. Бледные губы еле-еле содрогаются в словах, не находит мужчина в себе сил закончить предложение. Глаза почтальона загораются в предвкушении. Даже парочка едва связных букв уже показывала неплохой результат. Запуганный ситуацией, Эндрю старается сопротивляться и давить из себя что-то, чем только радует требовательного хозяина. ーЭй, что это я услышал от моего отвратительного мальчика? Разговаривай больше, я хочу тебя слушать.~ ーнаигранно молвит парень. Извилистым движением поднимается по костлявой спинке, оказавшись прямо у тонкой шеи альбиноса. Обильно выделив слюну пальцы трут анал, собственную головку смачивают. Член трётся между напряжённых ягодиц, пульсирует от накатившего возбуждения. Эндрю нервно глотает, дышит так тяжело, будто задыхаясь. Пальцы мнут простыню, корпус норовится упасть на кровать. У мужчины не было ни малейшей подготовки, ранее он не подвергался ТАКИМ извращениям этого спятевшего. И Гранц знал об этом. Сегодня такой расклад событий для него был только под руку. Резким рывком он поддаётся вперёд, вцепившись клычками в грубую кожицу. С губ срывается рваный стон, тело берут жуткие судороги. Член входит очень тяжело, грубо и тесно, буквально рвёт Эндрю изнутри стреляющей болью. Худые ножки бьют по одеялу в истерике, Кресс сдавленно выдыхает, ёжится от боли. Виктор хмурится. Орган больно сдавливало от ужасного напряжения, трудно было протиснуться дальше. ーЭй, не напрягайся, ты меня слышишь?ーрычит Виктор, после в очередной раз поддаётся вперед, очень непросто входя глубже. Глаза сжимаются в напряжении, мужчина плачет. Он не может расслабиться, всячески жмётся к кровати. Спинка гнётся под чужим телом, ловко подстраиваясь под формы хозяина. Гранц входит до самого конца, всячески насилуя шею Эндрю поцелуями и глубокими укусами. Альбинос жалостно скулил, царапал простыню и захлёбывался в слезах. Укусы были настолько омерзительны, так больно-больно раздирали кожу своей грубостью. Почтальону чужда забота, ему никогда не нравилось быть нежным. Впредь он обходил стороной любое сближение, слишком открыто выражаться перед кем-либо - проблемно. Навязывание тревоги ещё перед разбитой дружбой, которую ты когда-то считал самой искренней, самой тёплой. Гранц не забрал от жизни должного. Он слишком уязвим перед стрессом, не хочет травмировать свою психику ещё больше, даже если нынешнее состояние - грань. Виктор прикрывает глаза. Он начинает быстро, так дерзко двигаться, как позволяла слабенькая растяжка побледневшего Эндрю. Ладонь аккуратно коснулась худых щёк Кресса, чуть надавила на них подушечками пальцев в напряжении. Ещё один толчок - мужчина в отвратной боли весь дёргается, поддаётся вперёд с хриплым стоном. ーВиктор, Виктор...ーтолько и успевал выговаривать альбинос, плача и поёживаясь. Клычки наконец оставили в покое изуродованную шею, Гранц приподнимается, опираясь грудью на костлявую спинку мужчины, без того бедно прогибающейся под чужим телом. Хозяин трудно толкается в узкую попку, иногда хмурясь и скалясь. Кресс едва дышит. Голова кружится, страх так и насилует окружение, искажает его до безобразия. Альбинос боится, какие будут последствия. Он чувствовал член внутри настолько хорошо, что казалось, будто орган бил его прямо в живот, отчего нижнюю часть живота одолевали судороги. Минутка таких больных толчков немного растянула анус, но с такой резкой подачей стенки разрывались, терпеть становилось невыносимо. Виктор очень неординарно двигается. Руки скользят по впалому животику, давят на низ. Эндрю всего мурашки пробивают, ему так мерзко... Почтальон поддаётся вперёд, входит до самого конца и изливается, тихо застонав от наслаждения. Пальцы болезненно сжимают кожицу, прижимают альбиноса плотнее к себе. Кресс беспокойно хнычет. Он так выдохся плакать, столько отвратительных словосочетаний надумал относительно Виктора и его грубой манеры движения, но не посмел озвучить ни единого. Обернувшись обескураженно на хозяина, глаза помрачнели. Они были красные и мокрые, взгляд - таким худым, насколько болезненным. Смотреть на Гранца теперь ужасно некомфортно, в то время, как он сам весь акт не сводил взгляда с лица его жертвы, если была возможность. Почтальон расслаблено выходит из альбиноса. Подхватив свою одежду с кровати, он выходит из комнаты, ничего не сказав.