for all it's worth

— дома тебя, я так понимаю, не кормят? тойа издает похабный смешок, совершенно не скрывая своего довольства сложившейся ситуацией. — я там в последний раз был дня три назад. профиль, за которым он наблюдает, кривится все больше и больше с каждым мгновением. — ну два из этих трех дней ты тусовался здесь, — элетантный намек на то, что пора сваливать. на самом деле, пора было уже полтора дня как, — а еще день где? под мостом бомжевал? — ну почему сразу под мостом, — тойа спрыгивает с края ванной, где до этого совершенно спокойно сидел в полуодетом состоянии, — на набережной, там сейчас хорошо, ночью не душно. прохладно даже. а про себя отмечает, что, похоже, туда же сегодня и вернется. — прекрасно. ты лучше скажи, как мне это матери объяснять? да хуй с ней с матерью, у меня сестра сегодня выходная. она ж со своими расспросами не отстанет. тенко возвращается к предмету своего возмущения. по всей видимости тойе осточертело ходить единственному с фиолетово-черной шеей, и проблему эту он решил в своем стиле: вместо татуировок украсил шею тенко многочисленными укусами и засосами, некоторые из которых к этому моменту уже напоминали гематомы, нежели обычные синяки. — твоя сестра не знает, что взрослые люди трахаются? — она не знает, что трахаемся мы с тобой. а учитывая.. но тойа его перебивает, снова натягивая на лицо уебищную ухмылку: — уверен, после нашего ночного концерта, она догадалась. тенко наконец отрывается от зеркала и переводит взгляд на своего пере-друга. и чёрт, когда тенко смотрит вот так.. из ванной тойа вылетает как был. в одних штанах, с мокрыми волосами и выражением лица «мне очень страшно, но я ни о чем не сожалею». следом выбегает тенко, даже думать забывший про тональник, который собирался стащить у ханы, чтобы её же подколов и избежать. нет, его цель теперь была четко поставлена: убить. этого. придурка. по ступенькам тойа слетает за секунды, тут же сталкиваясь с нао и чудом не выбивая у нее из рук корзину с бельем. — извините! — бросает, впрочем, не сбавляя скорости. дальше по курсу встает кухня. а именно стол, в который тойа, не привыкший к планировке чужого дома, тоже чуть не врезается. когда перебегает на сторону, дальнюю от прохода, тенко уже забегает следом. в один момент тойе кажется, что тот сейчас пойдет по прямой, вскочив на предмет мебели и с воплями дикого животного бросится на горе-шутника, целясь необрезанными ногтями ему в глаза. но этого не происходит. — милый, у вас все в порядке? — слышится обеспокоенный голос. — не сейчас, мам! — тенко отзывается, не отрывая взгляда от своей жертвы, но этой заминки все равно хватает на то, чтобы тойа сделал ложный выпад и, тут же сорвавшись в противоположную сторону, выскочил назад в коридор так, что чужая ладонь прошла в паре сантиметров от его плеча. снова вверх по лестнице, где его встречает распахнутая дверь и хана, жестом в эту комнату зовущая. как только тойа оказывается внутри, она захлопывает дверь и подпирает ее спиной. тенко, оставшийся по другую сторону, несколько раз дергает ручку, зло стучит по дереву, а потом кричит: — предательница! это блять моя комната! на это хана только смеется, переводя взгляд на тойю. о, он знает этот взгляд, полный удовольствия от пакости, сделанной брату. или сестре. благодарный кивок. — давай быстрее только, пока маме не пошел жаловаться, — зачем-то шепчет. — с такой-то шеей? — подхватывает скинутую на пол прошлым вечером футболку, — ты ж заценила? — успела, — довольно кивает, — красота. рада, что теперь кто-то будет его занимать, а то он уже мне весь мозг.. — правильно. лучше ебать тело, чем мозги. — я вас слышу, придурки! тойа с ханой заговорчески смеются. — ладно, давай, — берет рюкзак, кидает в него телефон и зарядник, и тихо встает, прижимаясь спиной к стене у двери. хана кивает и, нарочито громко, говорит: — ладно, наверное, тенко там уже успокоился. иди. и распахивает дверь. неоговорённый план работает как по часам: тенко врывается в комнату, сразу выбегая на середину, но запоздало понимает, что в поле зрения ему никто не попадает. а когда осознает, что случилось, тойа уже внизу, хватает обувь и скейт и выбегает на улицу, натягивая кеды уже там. желание рвануть за ним притупляется острой болью в боку. не привык он к таким активностям. поэтому просто подходит к окну и демонстрирует тойе вытянутый средний палец: — советую провериться на сифилис, придурок! — не страшно, у меня он и так есть! тойа надеется, что на его остроумную ответку прилетит еще какая-нибудь реакция, но видит только закрывающиеся ставни. ну и хуй с ним. уже на тротуаре садится на корточки, зашнуровывая обувь. достает из рюкзака наушники, старые, проводные, уже подключенные к плееру. берет короткий разбег и запрыгивает на доску, привычно ловя баланс и растворяясь в потоке встречного ветра. время, затраченное на путь до набережной, можно было бы сократить раза в три, если не четыре, сев на автобус, но на кой черт тогда тойа взял с собой скейт? да и к тому же, сев на автобус, он бы не наткнулся на бродячего кота и не скормил бы ему дешевые консервы, припасенные специально для такого случая где-то в недрах рюкзака, не заехал бы под длинный мост, где кучка детей, младше тойи года на два-три, пыталась изобразить из себя какую-то рок группу. получалось у них из рук вон, но пацана «гитариста» тойа угостил сигаретой за старания. при наличии времени, а оного у него было предостаточно, тойа чуть ли не старушек через дорогу переводил. спонтанные акты альтруизма оправдывал исключительно эгоистическими целями: после них на какое-то время затихало ноющее чувство абсолютной ненужности и брошенности. к набережной он приехал в самое неудачное время. солнце заходило в зенит, слепило и грело уж совсем безбожно, даже для лета. все кафешки забиты, а на тротуаре не протолкнуться. с доски пришлось слезть. в голове набатом била мысль прямо сейчас занырнуть в воду, но здравый смысл кричал, что тогда тойа точно обгорит нахрен. взвесив все за и против, он разворачивается, решая наплыв народу переждать в ближайшем магазине. народу там не многим меньше, но работают кондиционеры. прекрасно. кассир косится на тойю недовольно, думая, относится ли тот к категории людей, которые действительно собираются что-то покупать или просто пришли остыть от улицы. деньги у тойи, конечно, были, просто не в том количестве, в котором ему хотелось бы. и все же он подхватывает корзинку и углубляется в зал. желудок, кормленный в последний раз вчерашним вечером, требовательно заурчал при виде йогуртов, а когда тойю занесло в отдел со свежей выпечкой, кажется, совсем сошел с ума. пришлось брать. но есть одно тесто с плевком мяса внутри было дикостью, так что тойа сразу же по привычке завернул в отдел с алкоголем, подхватывая две алюминиевые банки, по треть литра каждая. нужно было просто идти дальше и не поднимать взгляд на соседний стеллаж, но.. хреновы маркетологи. в корзинку летит пачка чипсов. ему с такими затратами даже на пополнение сигаретного запаса не хватит. под осуждающие взгляды непойми откуда взявшихся работников магазина, тойа шатается по залу еще с полчаса, но в конце концов все-таки идет на кассу. молодая девушка с третьего раза выговаривает, что ей нужны документы, чтобы продать пиво и тут же пробивает, только увидев наличие ламинированного прямоугольника в чужих руках. тойа понимал, что на двадцать один год не выглядел. черт, да он и на свой возраст особо не тянул. но сигарет хотелось. проблема решалась не сложно, и фейковые водительские прокатывали в девяти из десяти случаях. или около того. толпа людей не сильно, но поредела, чему тойа был рад. появилась возможность встать назад на доску, а значит не тащить её как идиот в руках или пытаться запихнуть в рюкзак, что выглядело бы даже более комично. он проехал немного, по пути чуть не врезавшись в двух детей, пологающих, что законы физики им не писаны и решивших, что бежать напролом, пересекая траекторию движения скейтбордиста — хорошая идея. к счастью, обошлось без разбитых коленей. потом на периферии зрения засветила галька, а выложенная плиткой дорога начала приближаться к неминуемому концу. люди в этом месте обычно разворачивались и шли назад. тойа скидывает кроссовки и снимает носки, заталкивает их в обувь. участки с мелкими камушками чередуются с островками грязного песка и мусора, но тойа все равно продолжает идти, лишь иногда смотря под ноги, проверяя свой путь на наличие разбитых бутылок, об которые можно рассечь ступню. у воды прохладно, жара грянула неожиданно, и водоемы ещё не успели толком прогреться. тойа достает джинсовку, и, еще раз проверя область своего будущего отдыха на спидозные иглы, всё-таки расстилается. дальше, гораздо дальше есть подобие пляжа. там берег проваливается в воду постепенно, там насыпан чистый песок и там, несмотря на холодную воду, уже собирается приличное количество людей. а здесь грязно, уныло, да и на гальке сидеть приятного мало. зато в одиночестве. тойа блаженно вздыхает, садясь и вытягивая ноги. щелкает банка, чудом еще не нагревшаяся, и тойа отпивает несколько больших глотков за раз. выпечка тоже сохранила намек на начальную температуру, поэтому кусать ее приятно, а желудок довольно урчит, радостно принимая пищу. легкий ветер снимает остатки жары с кожи, а под солнце, уже не такое слепящее, подставлять лицо одно удовольствие. что может пойти не так? один. телефонный. звонок. блаженную тишину прорезает назойливая мелодия. тойа и не подумал бы брать, если бы увидел на экране чьё-то другое имя, но там гордо красовалась надпись "психичка", украшенная эмодзи красных капель и сердечек. тойа ее так не записывал, но этой девчонке ничего не стоило влезть в чужой телефон, пока хозяина поблизости нет и натворить там дел. странно, что на рингтон не поставила аудио из какой-нибудь порнушки. — у аппарата, — нарочито низким голосом. — тойа! — слышен звонкий щебет, впрочем, перебиваемый чьим-то возмущениями. множественными, — тоечка, а ты сейчас где? — ээ на набережной, — отвечает с осторожностью, чувствуя подвох. — слушай а ты не мог бы, — вот это плохо, — подойти сейчас ко мне в кофейню? — захера? — да я это, на смене, — голоса на фоне не утихают, — и у нас кофемашина полетела.. тойа прыскает смехом, отпивает ещё пива и возвращается к диалогу: — я правильно понимаю, что у тебя в кофейне сломалась ебучая кофемашина, и ты звонишь мне, а не механику или ну, хз, управляющей вашей? — механик это дорого, — тон голоса меняется на тот, которым обычно маленьким детям поясняют очевидные вещи, — а управляющая если узнает, что я машину похерила.. — так, тормози. всё-таки машина сломалась или это ты ее похерила? — да мне откуда знать?! — вскрикивает истерично, — мы все как обычно делали, а тут она встала! тойа ну по дружбе, ну приедь посмотри ее. а я тебе денюжку, м? слух цепляется за заманчивое предложение, но тойа тут же прерывает: — так механик же тебе дорого. — ну механик дорого. а ты не механик, ты друг. — ну охренеть теперь. я друг, значит мне гроши можно заплатить? может мне ещё за спасибо к тебе скататься? — за гроши, за спасибо, а еще за кусочек тортика. чертовка. — хрен с тобой, жди. через полчаса буду. и про торт не забыла что б. — чмоки-чмоки! далее следует оглушительный звук из динамиков, возникший из-за того, что тога сопроводила последние слова непосредственными действиями, и звонок сбрасывается. тойа печально вздыхает, за пару глотков допивая уже открытую банку и, не найдя поблизости мусорников, сминает её и засовывает в рюкзак. по пути выкинет.