Нарисуй меня

Матвиенко падает на пол, изображая усталость после секса, а из зала слышатся визги, смех, аплодисменты. Он залипает на пальцы Антона, который очень умело показывает эмоции и то, как он курит. Серёже надо играть, шутить, а не пялиться на этого высокого парня. Мысли не лезут в голову, но приходится себя заставлять. Серёжа снова меняет свою роль на другую, и смех Арса выводит из ступора. А Антон снова это делает: снова улыбается, снова говорит низким и приятным голосом. — Ну что ж, на этом, пожалуй, закончим. Спасительная фраза, и Серёжа срывается в гримерку. Дальше от камер, от глаз. Он падает в кресло и закрывает лицо руками. Слышит, как открывается дверь, становится шумно. — Эй, Серёга, здорово маму ты отыграл! — Дима хлопает по плечу, и все снова заливаются смехом. — У кого сигареты есть? Мои закончились, — Антон отшвыривает куртку, не найдя там то, что искал. — Вот, — Арсений протягивает пачку, а Серёжа замечает, как случайно соприкасаются пальцы парней. Его бросает в дрожь и ревность. Глупая ревность. Он встаёт и собирается. Уже открывая дверь, слышит, как его зовут вместе поужинать. Но ему слишком жарко, слишком трудно, слишком... В квартире пусто, и Матвиенко включает для фона телевизор. Умывшись, он проходит на кухню и нарезает салат. В голове смех Шаста. Перед глазами мелькают картинки с его руками, пальцами, зеленые глаза. Открыв общий чат, он просматривает присланные ребятами кружочки, и снова... Эти руки... Парни разъехались по домам. Он вскакивает и, схватив телефон, выбегает из квартиры, ловит такси, говорит адрес, и когда машина подъехала к многоэтажке, Сергей мнётся перед дверью в подъезд и набирает номер квартиры в домофон. Ждёт. Хриплый голос спрашивает: — Кто? Серёжа мнётся и тихо говорит: — Матвиенко. Лифт как-то слишком долго едет, но когда двери открываются, Сергей чувствует страх. Нажимает на звонок, и дверь практически сразу открывают. — Серёж, ты.. Антону не удается договорить: пришедший выпаливает, сжимая ладони в кулаки: — Нарисуй меня, Тош... Пожалуйста. Шаст с удивлением смотрит, потом жестом приглашает зайти. В квартире полумрак и пахнет сигаретами. «Опять курил», — думает Матвиенко и мнётся на пороге. — А теперь, Серёж, объясни нормально, что ты хочешь. Вы когда-нибудь ощущали чувство зависимости, страха, слабости из-за любви. Глупой, слепой любви? Сережа стоит, опустив голову, сдерживает слезы. Обидно. Антон явно не чувствует ничего к нему, не понимает. — Нарисуй. Меня. Пожалуйста. Антон медленно достает из кармана сигареты, закуривает, выдыхая дым прямо на нежданного гостя. — Ну что ж, проходи, — задумчиво проговаривает Шаст и сам первым направляется в комнату. Матвиенко видит широкую кровать и почему-то ощущает, как начинает дрожать. Весь интерьер выполнен в темных цветах, что ещё больше давит на Серёжу. Антон закрывает дверь и со спины подходит к другу. Потом резко останавливается и думает: «А друг ли?» Но он отстраняет эти мысли и кладёт руки на плечи Сергея. — Раздевайся, — хрипло шепчет Антон и подходит к кровати. Он наблюдает, как неловкими движениями тот стягивает с себя одежду, как мнётся, всё ниже опуская голову. Антон ладонью показывает опуститься на колени и расстёгивает ширинку. Серёжа сглатывает, когда понимает, чего хочет Шаст. Он подползает к сидящему и, зажмурив глаза, берёт в рот член парня. Сначала тот медленно и как-то нежно за волосы опускал его голову всё ниже, но потом заставил двигаться резкими движениями. Матвиенко чувствует, как слёзы выпадают из глаз, а по пищеводу прокатывается рвотный рефлекс. Антон резко поднимается на ноги и заставляет Серёжу лечь на кровать. Раздвигает его колени и... Ничего. Он просто смотрит на то, как Сергей сжимает пальцами одеяло, как подрагивают его ресницы. — Ты уверен? В ответ лишь кивки. Антон вводит сначала два пальца, чувствует, как напрягается чужое тело. Потом три и, когда хорошо разработал проход, медленно вставляет член. Начинает двигаться и, нагнувшись вперед, позволяет обхватить себя за шею. Ловит каждый всхлип, каждый стон, и рваное: — А-антон... Ах... Не... Не останавливайся-я. Шастун целует шею парня, оставляя засос, потом в губы: властно и как-то по-свойски, словно хотел полностью владеть им. Когда Антон ударяет своим членом по простате, Серёжа выгибается и стонет уже намного громче. — Сережа, ты такой... — и кончает глубоко в парня. Он обхватывает ладонями член Матвиенко и несколькими движениями доводит того до предела. Ложится рядом и проводит пальцами по груди нервно дышащего Сергея. — Мне надо в душ, — почему-то холодно выговаривает Матвиенко и встаёт, ойкнув от непривычных ощущений. Антон почему-то помогает дойти тому до ванной, набирает воду и протягивает чистое полотенце. Выходит из ванной. Сережа сидит в теплой воде и думает, что ему было слишком хорошо, слишком как-то правильно. Антон был нежен, и его руки... Руки владели им, доставляли удовольствие, а глаза... Глаза смотрели как-то необычно, как-то по-другому. Помывшись и замотавшись в полотенце, которое было очень большим, проходит снова в комнату. Антон сидит на столе и задумчиво курит. — Я от тебя не жду взаимной симпатии, Тош. Только не рассказывай никому... Пожалуйста... Ты можешь забыть потом всё, словно ничего и не было. Только... Он начинает быстро одеваться и, подойдя к шкафу во всю стену, смотрит в зеркало, поправляя волосы, завязывая тугой хвост. Антон подходит и спрашивает, смотря в отражение: — Не останешься на ночь? Серёжа поворачивается и, подняв голову, с удивлением смотрит на парня. — А ты разве этого хочешь? — Очень, — Антон наклоняется и целует в губы. Нежно, не напористо, а так, словно это самое важное, самое хрупкое в его жизни. Сережа не сдерживает своих слёз. Ему почему-то очень страшно. — Ты не шутишь? Это жестоко, Шаст. — Нет, не шучу. Останешься? — На ночь? — На всю жизнь... Матвиенко утыкается в чужую грудь и шепчет: «Да».