Месть или желание

Когда ты работаешь в полиции было бы глупо не посмотреть в глазок, когда к тебе приходит неизвестно кто поздним вечером. Впрочем, этой гостье Раевский был рад в любое время суток, и дверь открывает сразу, но он не успевает даже слова сказать, как Дита делает шаг к нему, обвивает руками шею и прикасается губами к губам. Антон застывает в шоке, на мгновенье забыв даже про открытую дверь. В голове судя по ощущениям происходит короткое замыкание, чувства с эмоциями вступают в бой с разумом и здравым смыслом. — Дита, остановись, — хрипло, но максимально уверено, на сколько может в данной ситуации, произносит он, всё-таки взяв себя в руки. Отстраняет женщину от себя и наконец закрывает дверь. Она за эти несколько секунд успевает кинуть куда-то на пол сумку и на неё пиджак, не особо заботясь, что с ними и куда она, собственно, их кинула. Стоит ему обернуться как Дита вновь обвивает его руками и тянется к губам, но в этот раз Антон успевает её остановить. — Стоп! — несколько грубо произносит Антон, стараясь не поддаться моменту, — Ты так хочешь мужу отомстить? — Во-первых, причём здесь Горчев? Во-вторых, хочу я тебя! Уверенностью в голосе Афродиты можно гвозди забивать, и она снова пытается его поцеловать, на этот раз у неё это получается. Мимолетное промедление мужчины, из-за попытки осознать её вторую фразу, приводит к тому, что она практически прижимает его к стене и целует уверено, влажно, ни капельки не сомневаясь и не смущаясь. Не то чтобы Антон сильно сопротивлялся, но всё-таки хотел попытаться достучаться до её разума, но Дита не давала ему и слова сказать, всё время затыкая рот поцелуями, а её чуть холодные с улицы ладошки, уже уверено гладили торс мужчины под рубашкой, всё больше затуманивая разум. Внутренний моральный бой мужчины выигрывают чувства и желания, и он подхватывает Афродиту под бёдра, задирая ткань платья, меняет их местами, прижимая её к стене. Она в ответ на его действия лишь стонет от ощущений, оплетая его ногами. Мимоходом осознавая, что без пяти минут бывший муж никогда не вызывал такой шквал эмоций, тогда как Антон ещё ничего не успел сделать, а ей уже сносит крышу, от одних только властных прикосновений, уверенных, немного грубых рук, горячих губ, что коснулись шеи, заставляя запрокидывать голову. До спальни с кроватью нужно сделать буквально пару тройку шагов, но любовники успевают по пути собрать все углы, впрочем, каждый отмечался снятой с него или неё элементом одежды. Оказавшись в постели, она снова берет всё в свои руки, последняя попытка воззвать к разуму Диты тонет в мужском стоне, когда она садится на него сверху и прикусывает бешено бьющуюся жилку на шее. Она дикая, страстная, местами даже грубая, кажется, что ей нужно просто воспользоваться мужчиной, просто таким способом снять стресс или всё-таки отомстить мужу. Но иногда, совсем на короткие мгновения, она успокаивается, ластится к его рукам, груди, целует нежно и трепетно. А в следующее мгновение возвращается в своё первоначальное состояние и это снова неконтролируемая страсть. Оседлав мужчину, Дита прижала его руки к кровати и целует, сплетая свой язык с его, или кусая, практически до крови губы, отстраняется на пол вздоха и припадает уже к груди, животу, затем снова возвращается, к губам. Не трогает лишь шею, после того первого укуса, видимо остатки разума и самоконтроля в ней ещё остались, понимает, что если оставит следы, а она их точно оставит, то скрыть их в таком месте будет проблематично. В конце концов Антон не выдерживает и вырывает свои руки из её захвата, успевает заметить недовольный взгляд, но его чуть грубоватые ладони оказываются на её обнажённом теле, обхватывают плечи, проводят по рукам, хватая за запястья и он тенят её ближе, вынуждая практически лечь на него, целует сам, так же как и она, страстно, влажно, прикусывая губы, и слышит её стон, едва ли не первый за этот вечер, чувствует как женское тело расслабляется. Проводит аккуратно, но с силой по её бокам, спине, неумолимо спускаясь к бёдрам. Антон уже давно чувствует, что женщина готова к закономерному продолжению вечера, но почему-то продолжает и его, и себя мучить лишь поцелуями и прикосновениями. Он приподнимает её и опускает на себя, и теперь слышит уже настоящий стон, впрочем, не может сдержать и своего. Дита поднимается, садясь, с его груди медленно плавно, волнующе, вбирая его в себя ещё глубже. Опирается руками на его грудь, слегка выпуская свои коготки, смотрит завораживающими глазами. Мужские руки сжимают её бёдра практически до синяков, но никого не волнует оба застыли в этом прекрасном долгожданном моменте единения. Дита опускает голову, прячет лицо за водопадом волос и, опираясь о его грудь и плечи, начинает двигаться сначала не спеша, словно пробуя и растягивая момент, но постепенно всё быстрее и быстрее. В конце концов её движения становятся хаотичными, слабо контролируемые кем-либо из любовников, они двигаются на одних рефлексах, она с громким не то стоном, не то криком запрокидывает голову назад, теперь уже довольно болезненно вонзая свои ногти в плечи мужчины, но ему плевать, пусть хоть расцарапает в кровь. Ему, ей, обоим хорошо, как никогда до, обоим плевать на мир за пределами этой квартиры, комнаты, кровати, в их мире сейчас есть лишь они двое. Оба прекрасны, она в своей не сдерживаемой страсти, со слегка покрасневшей кожей, с бисером пота, с запрокинутой назад головой, так что кончики волос касаются его ног за её спиной, с руками на его груди, где её ноготки оставляют следы, он в своей покорности ей, задыхающийся от её хаотичных движений, эхом вторящий её стонам, с руками что жёстко держат её бёдра или не менее грубо гладят её тело, сжимая податливую женскую плоть то тут, то там, рискуя разукрасить её следами синяков. Краткий миг эйфории, напряженные практически до боли мышцы, почти остановка дыхания, и волной прибоя ударившая усталость. Афродита практически падает на мужчину, почти отключается от реальности не ощущает ничего, лишь пытается вернуть себе дыхание, Антон, впрочем, не лучше, полностью расслабленные мышцы, попытки вдохнуть побольше воздуха сквозь упавшие ему на лицо локоны женщины. Через несколько минут любовники кое-как приходят в себя, достаточно, чтоб она скатилась с него, он нашёл сброшенное куда-то одеяло и укрыл их всё ещё не до конца остывшие тела. Дита ложиться практически поперёк кровати, устроив голову у него на груди, поднимает руку за голову, касается кончиками пальцев лица Антона, иногда дотягиваясь до чуть влажных волос. Он плавно, словно лениво, водит рукой по её телу, ловя легкую дрожь от его прикосновений, и иногда, когда её пальчики оказываются близко, хватает их губами то слегка прикусывая, то оставляя тень поцелуев. — Успокоилась, — усмехается мужчина, несколько отрешенно поглаживая лежащую поперёк его груди женщину. — Ммм, как сказать, хорошо мне точно было, но… — она перестаёт гладить его лицо и переворачивается на живот, чтоб заглянуть ему в глаза. Он на это многозначительное «но» усмехается ещё шире и вопросительно приподнимает бровь. — Но мало! — коварно заканчивает Дита, опираясь одной рукой о его грудь, склоняется ниже, но поцеловать первая не успевает. Его рука до этого лениво поглаживающая её поясницу лёгким стремительным движением оказывается на её затылке, зарываясь в и без того растрёпанные волосы, удерживая женщину, не позволяя ей отстраниться или проявить инициативу в поцелуе. Она тихо стонет сквозь поцелуй, чувствуя, как вторая его рука уверено прижимает её теснее к мужскому телу. Антон переворачивает их, теперь его очередь доминировать этим вечером. Дита с покорностью смотрит ему в глаза, позволяя делать с собой всё что ему захочется. Женщина лишь покорно, пока ещё, тихо стонет, прикрывает глаза от наслаждения его нежностью, а он словно пытается ей показать, что близость может быть иной, тягуче медленной, очень неспешной, а главное нежной. Мужчина практически задыхается от её покорности, от её тихих стонов и ответных робких прикосновений. Сейчас она полностью отдается ему, полностью в его власти, нежная, покорная, словно невинная девочка, от дикой практически неуправляемой страсти, что руководила ей буквально полчаса назад, не осталось и следа. Она могла быть разной это завораживало и покоряло.

***

Афродита просыпается с практически позабытой негой во всём теле, тянется и наконец открывает глаза. Только теперь понимает, что ни разу не у себя дома и прошедший вечер вспоминает. Пытается засунуть куда подальше волнение и почти страх, и не скрывает довольной улыбки на губах. Заворачивается в простынь, которой была заботливо укрыта вместо тёплого одеяла. И прямо так завернувшись в кусок материи, словно та самая богиня чье имя она носит, босая, с абсолютным хаосом на голове идёт искать хозяина квартиры. Антон находится довольно быстро, на кухне, к ней спиной, занятый судя по всему приготовлением завтрака. Её улыбка становится шире, она не пыталась красться, а значит он слышал, что она встала и пришла, но не поворачивается, занятый приготовлением еды. А она подходит в плотную, одной рукой продолжая придерживать простынь, второй обхватывает его талию и водит кончиком носа по его обнажённой спине, иногда слегка касаясь губами. Лишь прикосновения, не поцелуи. — С добрым утром. — С добрым, — её голос всё ещё слегка хриплый со сна. Хотя может после вчерашних стонов-криков, кто знает. — Как спалось? — ей всё-таки приходится отпустить мужчину, чтоб он мог развернуться к ней. Но он мимолетным движением подхватывает Диту и сажает на кухонную тумбу, теперь она может смотреть на него сверху вниз, что и делает, обхватывая его ногами, а пальцами свободной руки касаясь его лица. — С таким успокоительным и снотворным просто великолепно, — с хитринкой в глазах, отвечает женщина. — Вот как, — улыбается Антон, притягивая её за талию к самому краю тумбы и сильнее, теснее прижимая к себе, — Зависимость не приобретёшь? — По-моему, я уже, — она улыбается, сильнее сжимая ноги вокруг его торса, наклоняясь и целуя, уверенно с нотками страсти, но давая ему возможность как углубить поцелуй, так и прекратить вовсе, сделать страстным и глубоким или вовсе лёгким поверхностным свести всё к невинному касанию губ. Антон словно издеваясь или, не зная чего сам хочет, то углубляет поцелуй, то сводит его к невинному, то пускает в ход язык, то практически отстраняется. И своим непостоянством, неопределённостью довольно быстро доводит её до стона, который она и не пытается скрыть, она лишь увереннее начинает поглаживать его затылок. Он в ответ на её движения сильнее руками обхватывает талию, но всё-таки берёт себя в руки, и отстраняется. — Если мы не остановимся, то опоздаем, — выдыхает ей в лицо. — Знал бы ты, как сейчас, плевать. — Знаю...